Останься, останься, останься,
Я люблю тебя уже давно, давно, давно.
Ты думаешь, что это смешно, когда я злюсь, злюсь, злюсь,
Но я думаю, что будет лучше, если мы оба останемся.
• Останься, останься, останься,
Тейлор Свифт (Красный)
—
Хан толкнул входную дверь своего дома как раз в тот момент, когда настенные часы издали тихий щелчок, указывая на смену времени. 18:00. Он снял обувь и осторожно прошел по короткому коридору, но все его планы незаметно исчезнуть в своей спальне рухнули, когда Джисон увидел Минхо, сидящего за кухонным столом и прикладывающего к губам уже окровавленный комок салфетки. Хан замер на полушаге, а затем медленно направился на кухню. Он мог бы легко пробежать через открытую кухонную дверь, чтобы добраться до своей комнаты, но что-то в том, как брови Минхо были раздраженно нахмурены, когда он пытался оттереть кровь с лица, заставило Хана пересмотреть свои приоритеты. — Могу я помочь? Минхо закатил глаза, не потрудившись ответить. Он услышал, как открылась входная дверь, и знал, что это Хан, но надеялся, что парень проигнорирует его и продолжит свою пьяную прогулку мимо кухни. Ли почувствовал исходящий от младшего запах алкоголя, и его пальцы сжались вокруг салфетки в руках. Краем глаза он видел, как пальцы Хана царапают окровавленную кожу под ногтями, пока тот стоял, ерзая, ожидая его ответа. Минхо вздохнул и ответил отрывисто. — Не нужно. Уходи. — Я… — Хан пытался придумать подходящий предлог, чтобы помочь Минхо, когда его взгляд упал на квадратные часы, стоящие на боковом шкафчике. Его глаза расширились, когда он увидел время, и он схватил Ли за руку, поднимая из-за стола. — Эй! Что ты делаешь? Я же говорил тебе… — Тс, — Хан прижал палец к губам и наклонил голову. Как Хан и ожидал, услышал легкий скрип открывающейся входной двери, за которым последовали обычные звуки, сопровождающие приход его родителей. Он выругался себе под нос, когда услышал приближающиеся звуки, и, не раздумывая, схватил аптечку и разбросанные предметы на столе, бросил это в руки Минхо и потащил мальчика из кухни прямо в свою спальню через коридор. Джисон услышал, как мать выкрикнула его имя, прежде чем дверь со щелчком закрылась, и он прислонился к ней головой с глубоким вздохом облегчения. — Ты можешь отпустить меня сейчас? — Хан посмотрел вниз и увидел, что все еще крепко сжимает запястья Минхо, и немедленно ослабил хватку. Ли бесцеремонно свалил предметы, которые держал в руках, в кучу на кровати Хана и повернулся, чтобы посмотреть на младшего со скучающим выражением лица. — Что это было? — Я… Мои родители. Они бы выгнали тебя, если бы увидели в таком виде, — Хан указал на лицо Минхо, и Ли отвернулся, внезапно почувствовав, что у него окровавленные губы и слегка распухшая челюсть. — Они презирают людей, которые дерутся, и им все равно, даже если ты — жертва. Минхо повернулся, чтобы посмотреть на него, и Хан вздрогнул, когда увидел сердитый блеск в его глазах. — Почему ты мне помогаешь? Разве для тебя не будет лучше, если они вышвырнут меня? — Я не хочу, чтобы тебя вышвырнули. Тебе больше некуда идти! Гнев Минхо вспыхнул, когда ему напомнили о его жалком положении. Он подошел ближе к Хану, который прижался спиной к двери, на которую опирался. — Почему тебя это вообще волнует? Тебе сейчас жаль после того, как ты проклинал меня все эти дни? — Я… Феликс, не должен был этого делать, но ты должен понять… — Почему я должен что-то понимать? Я признаю, что то, что я сделал с Сынмином, было неправильно на всех уровнях, но вы, ребята , хотя бы пытались понять меня? Вы все были одержимы ненавистью ко мне с тех пор, как я вернулся, и не знаю, что я должен сделать, чтобы вы все простили меня! Что бы вас удовлетворило, а? Моя публичная казнь? Честно говоря, я не… — Я понимаю тебя, — прошептал Хан едва слышным голосом, и Минхо замер. Где-то во время своей сердитой выходки он подошел ближе к Хану, толкая парня дальше к двери, и теперь его дыхание обдавало лицо младшего, запах мяты все еще был различим среди металлического запаха крови. — Что? Хан поднял голову и посмотрел прямо в глаза Минхо. Он поборол желание прикусить губы и ограничился тем, что почесал кончики пальцев там, где они касались двери, его разум начал тревожно звенеть от близости Минхо. — Я сказал, что понимаю тебя. Я не прощаю тебя, пока нет, но я понимаю, почему ты сделал то, что сделал. Это был трусливый шаг, и ты был трусом, и это было неправильное решение с твоей стороны, но… Я понимаю. Хан закончил и ждал, что старший усмехнется над его словами или снова накричит на него, но он был удивлен, увидев любопытный блеск в глазах Минхо. Последний подошел ближе и попытался заглянуть в лицо Хана, который опустил глаза, как только Ли сделал шаг к нему. Воспоминания о том, когда они в последний раз были так близко, вспыхнули в голове Хана, и он сглотнул, пытаясь сдержать их. — Я тебе нравлюсь? Хан посмотрел на него широко раскрытыми глазами, прежде чем усмехнуться. — Нет. Ты сумасшедший? Почему ты должен мне нравиться… — Твое лицо говорит об обратном, — Минхо постучал пальцами по покрасневшим щекам Хана, и тот чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он оттолкнул руку от лица и скрестил руки на груди, пытаясь выглядеть и вести себя так, как будто внутри у него не было крика. — Перестань нести чушь. То, что я тебе сочувствую, не значит, что ты мне нравишься, хорошо? — Тогда почему ты так краснеешь и дрожишь? — Минхо изогнул бровь, глядя на Хана. — Я заставляю тебя нервничать? — Нет, я просто не люблю, когда люди вторгаются в мое личное пространство без разрешения, — Джисон оттолкнул его и подошел к кровати. Он попытался успокоиться и выругался, когда услышал приближающиеся к нему медленные шаги Минхо. Он поджал губы, сел у изголовья кровати и начал раскладывать предметы, разбросанные по покрывалу. — С каких это пор у тебя появилось личное пространство? — Минхо плюхнулся, скрестив ноги, перед Ханом и посмотрел на парня с легким удивлением. — С тех пор как всегда, — Хан схватил комок ваты, побрызгал на него большим количеством антисептика и подполз к Минхо, прежде чем опуститься перед ним на колени. — Теперь стой спокойно. И не говори больше ни слова. В мозгу Минхо началось короткое замыкание, как только Джисон пополз к нему, и он только кивнул. Ли сжал кулаки, когда вата коснулась его губ, и зашипел от боли, когда почувствовал, что Хан прижал сильнее. — Нежнее. — Руки младшего замерли, и он на мгновение поднял глаза. Минхо открыл глаза, одновременно посмотрел вниз и прошептал. — Пожалуйста? Взгляд Хана вернулся к губам и снова начал прикладывать, на этот раз значительно слабее. Минхо вздохнул с облегчением и снова закрыл глаза, его разум сосредоточился исключительно на легком прикосновении пальцев к своим губам и подбородку. Он сглотнул, когда воспоминания о руках Хана на его шее, дергающих за волосы на затылке, вспыхнули в мозгу. Он бы сделал что-нибудь безумно глупое, если бы Джисон не заговорил мягким и слегка хрипловатым голосом. — Знаешь, когда ты исчез, я подумал, что ты мертв. Минхо вздохнул и отказался открывать глаза, потому что знал, что его встретит грустная улыбка, которая иногда появлялась на лице Хана. Еще один трусливый поступок с его стороны, но он ненавидел эту улыбку. — Я был… — Мы повсюду искали тебя, я и Феликс. Сынмин сказал нам остановиться, но мы не захотели. Я знал, что поведение Феликса сегодня было неправильным, и я не прошу тебя простить его, так же как я не буду просить его простить тебя, но… ты должен понимать, что когда ушел, ты не просто бросил Сынмина. Ты бросил и нас, — Хан осмелился взглянуть на все еще закрытые глаза Минхо, прежде чем тихо прошептать. — Ты так же бросил меня. Минхо открыл глаза и посмотрел вниз на Хана, который начал наносить белый крем на разбитые губы. Джисон в спешке закончил с мазью и откинулся назад. — Этого должно хватить, — младший огляделся и начал складывать все обратно в коробку, стараясь не обращать внимания на взгляды, прикованные к нему. — Подожди. Минхо выхватил у него коробку и потянул его обратно, как только тот начал вставать. Хан в замешательстве посмотрел на него, когда Ли достал из коробки бинты и крем. — Что ты… — Дай мне свою руку. Хан опустил взгляд на свои руки, заметив окровавленные кончики ногтей на пальцах левой руки, но прежде чем он успел возразить, Минхо схватил его руку и внимательно осмотрел, его большой палец мягко провел по потрескавшейся коже и ногтям. — Когда стало так плохо? — прошептал Минхо, начиная прижимать вату, чтобы промыть раны. Хан не ответил и только вздрогнул, когда антисептик обжег разорванную кожу. Ли не заставлял отвечать и продолжал молча вытирать пальцы, время от времени с его губ срывался вздох. Хан наблюдал, как Минхо отрезал нити бинтов и аккуратно обмотал ими кончики указательного и безымянного пальцев, и замер, как олень, когда глаза Минхо внезапно метнулись к нему. — Не слишком туго? Хан покачал головой. Минхо закончил перевязывать пальцы, и Хан уже собирался убрать руку, когда хватка старшего немного усилилась. Хан посмотрел на него в замешательстве, ожидая, что он что-нибудь скажет, но глаза Минхо были прикованы к забинтованным пальцам. — Мне жаль. Хан медленно кивнул и подождал, пока Минхо отпустит его. Он не отпустил. — Могу я спросить тебя кое о чем? — глаза Ли были мягкими, когда они встретились с его глазами. — Почему ты поцеловал меня в тот день? Хан почувствовал, как все его лицо вспыхнуло от удивления и смущения, но он усмехнулся. Это было неправильно… — Я знаю, что это не было ошибкой. Ты ждал своего волшебного первого поцелуя столько, сколько я себя помню, и я сомневаюсь, что ты совершил бы подобную ошибку. — Хан возмущенно фыркнул и грубо вырвал свои пальцы из хватки Минхо. — Что заставляет тебя думать, что это был мой первый поцелуй? Я целовал стольких людей… — слова Хана оборвались, когда Минхо бросил на него взгляд «не шути со мной» и скрестил руки на груди. — Отлично, это был мой первый поцелуй. Что? Ты собираешься сейчас рассмеяться мне в лицо из-за того, какой я жалкий? — Я не буду смеяться. На самом деле, я вполне счастлив. Хан изогнул бровь. — Чему радуешься? — Что я был твоим первым поцелуем, — Минхо посмотрел на Хана с ухмылкой, которая стала только шире, когда он увидел ошеломленное выражение лица младшего, его рот открывался и закрывался, не в силах произнести ни слова. Джисон вскочил с кровати и подтолкнул Минхо к двери с гораздо большей настойчивостью, чем тащил его внутрь. — Я думаю, что мои родители в своей спальне. Теперь ты можешь уходить, — он грубо вытолкнул Минхо и собирался захлопнуть дверь, но остановился в последнюю минуту. Он заглянул в узкую щель, и на губах Минхо заиграла легкая улыбка, первая за очень долгое время. — Что? Ты хочешь поцеловать меня снова? — Заткнись, — Хан стиснул зубы, прежде чем сделать глубокий вдох. — Я сожалею о сегодняшнем дне и о твоем собеседовании. Мне действительно жаль. А затем он захлопнул дверь, оставив слегка смущенного Минхо стоять в коридоре.***
— Хван Хенджин, тяжело ли работать в эти дни? — Нет, сэр. Хенджин сложил руки на коленях, сидя на жестком кожаном диване в кабинете мистера Чхве Хендо, генерального директора его агентства. Он чувствовал, как ладони становятся липкими от пота, но держал их совершенно неподвижно. Хван быстро взглянул на Джошуа, сидящего рядом с ним на диване, и попытался подражать его осанке, но его мышцы начали болезненно растягиваться, и он сдался через несколько секунд. — Хм, — мистер Чхве прокручивал что-то на своем iPad и продолжал делать это в течение длительного периода времени, что заставило Хенджина задуматься, не позвал ли он их двоих в свой офис по ошибке. Возможно, старость добралась и до него. Хван снова взглянул на Джошуа, который слегка пожал плечами, прежде чем снова повернуться к генеральному директору. — Вы знаете, сколько денег вы приносите компании, мистер Хван? — Я… — Хенджин запнулся, пытаясь вспомнить, когда в последний раз говорил о своих платежах со своим менеджером. Обычно он позволял Джошуа разбираться с этими вещами, и пока тот говорил, что все в порядке, он особо не утруждал себя этим. Очевидно, генеральный директор тоже так думал, потому что его взгляд обратился к Джошуа. — Мистер Хон? Не могли бы вы просветить меня и мистера Хвана? — Мистер Хван приносит около 5 миллионов долларов, 25% своего годового дохода, в виде выручки, сэр. Глаза Хенджина расширились, когда услышал сумму. Он действительно столько заработал? — Ты один из лучших моделей страны, мистер Хван, но тебе почти 26. Взгляни на это, — мистер Чхве швырнул iPad с такой силой, что тот с грохотом упал на деревянный стол. Хенджин вздрогнул, прежде чем осторожно взять устройство, и был встречен портфолио с изображением красивого мальчика, все еще подросткового возраста. Он листал и листал, и профиль за профилем мальчиков-подростков заполняли экран. — Что все это значит? — пробормотал он, уставившись в пустоту. Некоторые из них даже не закончили среднюю школу, и его тошнило, когда он видел, как они позируют перед камерой, пытаясь выглядеть соблазнительно. — Когда я взял тебя к себе 6 лет назад, твоя мать заверила меня, что ты будешь тем, кто изменит будущее моей компании. И ты изменил. Но теперь ты стал обузой, и мне нужно принять кое-какие меры на случай непредвиденных обстоятельств. — Что? Мистер Чхве ничего не сказал, но бросил на стол еще одну планшетку. Хенджин посмотрел на экран и услышал, как Джошуа резко вдохнул. — Мистер Хон, пожалуйста, прочтите заголовок. — Я… — Мистер Хон. Пожалуйста, прочтите заголовок. Джошуа взял планшет и беспомощно посмотрел на Хенджина, прежде чем прочистить горло. Хван закрыл глаза, его кулаки сжались вокруг металлической поверхности устройства в руках, когда серебристый голос его менеджера зазвенел по комнате с высокими потолками. — Модель Хван Хенджин покидает студию посреди съемок; утверждает, что ему позвонила его мать-актриса-ветеран, — Джошуа остановился, но мистер Чхве жестом велел ему продолжать. — Прочти все. — Мистер Хван Хенджин, 26 лет, известная модель из агентства SRV, покинул студию в середине съемок, к большому замешательству и раздражению своих поклонников, ожидавших снаружи, а также съемочной группы журнала Blue Lights. Несколько человек в студии подслушали якобы «горячий» разговор между моделью и его менеджером, в котором модель утверждала, что у нее срочная встреча со своей матерью, миссис Хван Еджин. 45-летняя Хван Еджин — актриса-ветеран, наиболее известная своими ролями в мелодрамах-блокбастерах «Маяк» и «Стена чудес», и ее поклонники были вне себя от радости, когда до них дошли новости о ее возвращении. Однако ее компания ответила, что миссис Хван все еще в Америке и не планирует возвращаться… — Остановись. Хенджин вытер пот с ладоней и почувствовал, как взгляд его генерального директора прожигает в нем дыры. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но генеральный директор опередил его. — Хенджин, ты помнишь, что я сказал в прошлый раз? — Хенджин действительно помнил, слово в слово, но ему казалось, что он застыл на месте, не в силах пошевелиться. — Я говорил тебе, что если услышу от тебя хотя бы намек на скандал, я приму меры, которые тебе не понравятся. Твой инцидент со «сталкером» все еще расследуется, и в течение нескольких дней ты умудрился втянуть себя в еще один скандал. Скажи мне, что я должен делать. — Простите, я не хотел… — Я скажу тебе, что бы я сделал, — мистер Чхве вытащил папку из стопки рядом с собой и бросил ее на стол. — Это контракты, над которыми ты будешь работать с сегодняшнего дня. Заверши свою незавершенную работу в течение недели, и тогда ты будешь заниматься только этими съемками и шоу. Больше ничем. Хенджин взял папку, по его телу пробежала волна облегчения. Все не так уж плохо, я могу поработать над этими контрактами, папка все равно выглядит тонкой, может быть, у меня также будет больше времени на отдых, подумал он, но его пальцы все еще дрожали, когда они зависли на краю. — И мистер Хон Джошуа. Пожалуйста, заберите письмо о расторжении вашего контракта в офисе ниже. Спасибо за вашу службу. Хенджин почувствовал, как пол начал уходить у него из-под ног, когда до него дошел смысл слов генерального директора. — Нет! Нет, — он, спотыкаясь, поднялся со своего места и встал перед своим менеджером, заслоняя его от равнодушного пренебрежительного взмаха своего генерального директора. Он слышал только писк в ушах, в голове ничего не было, кроме последних слов мистера Чхве. Хван почувствовал, что Джошуа тоже встал и положил руку ему на плечо, пытаясь вернуть на место, но Хенджин не сдвинулся с места. — Вы не можете этого сделать! Я не позволю вам поступить так с Шуа-хеном! — Мистер Хван Хенджин, пожалуйста, не устраивайте сцен в моем кабинете. Уходите. — Зачем вы это делаете? Вы наказали меня, разве этого недостаточно? Почему вы должны… Мистер Пак встал, и, хотя он был ниже и Хенджина, и Джошуа, модель почувствовал, что его бравада спадает. — В прошлый раз я говорил вам, что произойдет. Но вы не слушали, и теперь ничего не делаете и не говорите… Хенджин упал на колени и сжал папку в руках, чувствуя, как слезы подступают к уголкам его глаз. — Хенджин! Вставай! Что ты делаешь? — модель почувствовал, как Джошуа схватил его за руку и потянул вверх, но он отдернул ее. Хван поднял взгляд с того места, где стоял на коленях, его глаза горели гневом, что дико контрастировало с холодным безразличием в глазах генерального директора. Хенджин снова опустил глаза. — Пожалуйста, не поступайте так с Шуа-хеном. Это была моя вина, это была полностью моя вина, он ничего не сделал. Пожалуйста, пожалуйста, просто накажите меня. Не Шуа-хена. Пожалуйста, я обещаю… я обещаю, что больше никогда не перейду границы дозволенного. — Хенджин! Ты не обязан этого делать! Я в порядке! — Джошуа был в растерянности, не зная, что делать. Он попытался поднять модель, но Хенджин продолжал отдергивать его руку. Наконец, Джошуа тоже опустился на колени рядом с ним, не в силах сделать ничего, кроме как убедиться, что он не будет страдать от унижения в одиночку. Они ждали в тишине, и Джошуа услышал, как Хенджин пробормотал несколько «пожалуйста», как будто молился. Мистер Чхве несколько секунд рассматривал их, прежде чем обойти их обоих и схватить свой iPad со стола. — Мистер Хон Джошуа, нет необходимости приходить в тот офис. Ваше увольнение временно приостановлено, — он вышел из офиса, не сказав больше ни слова, и плечи Хенджина с облегчением опустились.
***
— Хенджин, куда ты ходил в тот день? — Джошуа толкнул коробку с салфетками, и модель в гневе вытащил несколько. Он кипел от ярости и не мог понять, как его менеджер мог оставаться таким спокойным и управлять в этой ситуации. Хван бы намеренно врезался на служебной машине в столб, если бы был за рулем. Он шмыгнул носом и сердито высморкался в салфетку, прежде чем ответить. — Я ходил повидаться с Сынмином. — Сынмин? — брови Джошуа сморщились в замешательстве, прежде чем они выпрямились от осознания. — Владелец кафе? — Да. — Почему? — Потому что я люблю его. Джошуа свернул как раз вовремя, чтобы не съехать с дороги и не врезаться в ближайший столб. Он выругался себе под нос и съехал на обочину, прежде чем повернуться к Хенджину. — Что?! Хван пожал плечами и в последний раз вытер нос. — Я люблю его. — С каких пор?! — Я не знаю. С тех пор, как я увидел его? Теперь, когда его секрет раскрыт, Хенджин почувствовал, как его захлестнуло глубокое чувство облегчения, и он начал рассказывать Джошуа все, начиная с того момента, как он увидел Сынмина на своей фотосессии, до того момента, как Хван подарил ему цветок и вошел через балкон дома Кима, и даже о том, как Сынмин пьяным позвал его к себе домой. Глаза Джошуа расширялись с каждой минутой, пока он не почувствовал, что сам вот-вот упадет в обморок. — О боже мой, — Джошуа наклонил голову вперед на руле и пробормотал несколько ругательств себе под нос. Хенджин изогнул бровь, глядя на своего менеджера. Джошуа был спокоен, как пруд на мельнице, когда мистер Пак уволил его, но теперь он бился головой от признания Хенджина. Хон выпрямился и провел рукой по волосам. Поправив куртку, он снова повернулся к Хвану. — Ты должен был рассказать мне все это! Ты с ума сошел? Что, если бы кто-нибудь увидел вас двоих? — Я… — Я знал, что это подозрительно, когда ты позвонил мне тогда в 9, чтобы я забрал тебя. Я знал, что ты не настолько помешан на кофе, чтобы ехать за ним целый час. Я должен был догадаться. Я такой дурак, что заслуживаю увольнения. — Не говори так, — Хенджин теребил коробку в своих руках. — Ты злишься? — Конечно, я зол! Ты мог пострадать, Хенджин! Что, если один из этих… этих преследователей последовал за тобой туда и решил причинить вред тебе или Сынмину? — Мне жаль. Некоторое время они сидели в тишине, прежде чем Хенджин заговорил снова. — Мне следует прекратить встречаться с Сынмином, не так ли? Так будет лучше для нас обоих. — Нет, — твердо сказал Джошуа и снова завел двигатель. — Нет? — Нет. Если ты действительно любишь Сынмина, то я не вижу достаточно веских причин, чтобы мешать тебе встречаться с ним. — Но мистер Чхве… — Предоставь это мне. Теперь слушай меня очень внимательно, — Джошуа бросил взгляд в сторону Хенджина, чтобы убедиться, что модель действительно слушает. — Пока не связывайся с Сынмином, хорошо? Позволь мне придумать надежный план, и я отведу тебя к нему. Хорошо? — Серьезно? — Хенджин не мог поверить в то, что слышал. Он был так уверен, что его менеджер взбесится и положит конец их отношениям еще до того, как они начались, и сейчас задавался вопросом, как он мог так ошибаться насчет своего Шуа-хена. — Ты доверяешь мне, Хенджин? Модель с энтузиазмом кивнул, его длинные волосы развевались, а Джошуа выдавил улыбку. Некоторое время они ехали молча, прежде чем менеджер откашлялся. — Был ли… Был ли Джонхан частью твоего плана? Он просто сыграл свою роль, отвлекая меня от… — Шуа-хен, ассистент Юн влюблен в тебя, не волнуйся. Я только сказал ему пригласить тебя выпить кофе, и он ухватился за этот шанс, как нетерпеливый щенок. Чонхан сказал мне, что боится, что ты его ненавидишь, и откажешься, но я заверил его, что это не так. Джошуа не ответил и только смотрел в окно, пока вел машину. — Ты же не ненавидишь его, правда? Шуа-хен? — Заткнись. Хенджин откинулся на спинку стула, ухмыляясь, когда увидел едва заметный красный оттенок, растекающийся по ушам его менеджера. Это напомнило ему о Сынмине, и он открыл свой телефон. От Кима не было сообщения, и он задался вопросом, спит ли еще парень. Хван улыбнулся, когда попытался представить выражение лица Сынмина, когда тот проснется. Помнит ли он, что произошло вчера? Я надеюсь, что помнит. — Шуа-хен? — он покосился в сторону водительского сиденья. — Хм? — Я покину компанию после того, как истечет срок моего контракта на этот год. Я знаю, что это эгоистично, но… — Я пойду с тобой, Хенджин. Очевидно. Не думай, что тебе удастся избавиться от меня хотя бы в этой жизни. Модель устроился на своем месте с легкой довольной улыбкой и почувствовал, как его сердце согревается при мысли о том, что он оставит компанию позади. Может быть, Хенджин разорвет свой контракт и швырнет его в лицо мистеру Паку. Возможно, он швырнет этот iPad с такой силой, что его экран действительно треснет после стольких лет жестокого обращения. — Чего ты ухмыляешься? — Ничего.