Я провел последние восемь месяцев,
Думая, что любовь только и делает,
Что разбивает, сгорает и заканчивается.
Но в среду в кафе,
Я увидел, как она начинается снова.
• Начать сначала, Тейлор Свифт
(Красный)
—
Небо все еще было темным, когда Феликс завел старый мотоцикл своего отца из гаража и помчался по ухабистой брусчатке, направляясь прямо в центр города. В редком случае, его отцу каким-то образом удалось убедить мать отпустить Ли обратно в университет на выходные, чтобы он мог завершить свою незавершенную работу. Феликс должен был уйти после завтрака, но просто не смог оставаться взаперти в своем доме. Не тогда, когда было что-то важное, о чем он почти забыл во вчерашнем хаосе. У мамы будет еще один припадок, когда она найдет мою записку, подумал Феликс, но покачал головой и сосредоточился на вождении, бледно-голубоватый свет медленно восходящего солнца освещал его путь. Добравшись до знакомого здания из коричневого камня своего общежития, он припарковался и торопливыми шагами поднялся в свою комнату. Было всего 5:30 утра, и, если ему повезет, Феликс найдет своего соседа по общежитию без сознания на диване, окруженный последствиями возможной рейв-вечеринки, которая состоялась в его отсутствие. Дрожь прошла по его телу, когда он представил весь тот беспорядок, через который ему придется пройти, прежде чем Ли сможет добраться до места назначения. Феликс открыл дверь своего общежития, его нос уже задрался в ожидании запаха, который поразит его, но ноги остановились на пороге. В общежитии было чисто. Тут было чище, чем когда его мать приезжала на выходные и настояла на том, чтобы вымыть каждый открытый уголок комнаты. Он нерешительно вошел внутрь и оглядел комнату с настороженным выражением лица. Ли был уверен, что сосед по общежитию и его друзья где-то прячутся и набросятся на него, как только он ослабит бдительность. Енбок подождал несколько мгновений, затаив дыхание, но ничего не произошло. Он вошел внутрь с немного большей уверенностью. Может быть, Чанбин и его друзья пошли на вечеринку куда-то еще. Да, должно быть, так оно и есть. Ли направился к комнате напротив своей и подождал за дверью, пытаясь набраться смелости постучать. Я постучу один раз, и если никто не откроет, я уйду. Он постучал, стук его костяшек эхом разнесся по тишине общежития, но ответа не последовало. Феликс постучал снова, на этот раз немного громче, прежде чем его рука сама собой скользнула к дверной ручке, которая легко повернулась. Ли глубоко вздохнул и шагнул внутрь. Феликс был в комнате Чанбина всего один раз до этого, и это было не то воспоминание, которое он любил активно вспоминать. Как и в прошлый раз, комната была по-прежнему скудно обставлена, и Енбок бегло осмотрел ее, прежде чем протопать к куче одеял на кровати. — Эй! Просыпайся! — Ли грубо сдернул все одеяла, и его глаза расширились, когда он увидел, что сосед по общежитию растянулся на кровати, одетый только в брюки. Предательские глаза блуждали по теплой оливковой коже, останавливаясь на широкой груди и рельефном прессе, но прежде чем они смогли скользнуть ниже, он был поражен сонным хрипом Чанбина. — Уйди, — Со пробормотал едва слышно и попытался снова натянуть на себя одеяла, но Феликс сбросил их на пол. По телу Чанбина побежали мурашки, когда холодный утренний воздух ворвался в открытое окно, и он открыл глаза, чтобы посмотреть на фигуру, стоящую над ним. — Ты. — Да, я. А теперь вставай! — Феликс попытался вытащить подушку из-под головы, но остановился, услышав низкий смешок Чанбина. — Мой голубоволосый ангел, наконец, появился, — старший снова усмехнулся, прежде чем зарыться лицом в подушку, его черные волосы упали на протянутую ладонь Феликса. Ли отдернул руку и уставился на фигуру сверху вниз. — Ты встанешь или нет? — Что ты дашь мне взамен? — спросил Чанбин, его голос был полон веселья. Он проснулся в тот момент, когда услышал, как Феликс стучит в дверь, но, конечно, было веселее видеть разъяренного Енбока. — Тебе нужна взятка, чтобы пойти на годовщину смерти твоей матери? — ухмылка Чанбина тут же исчезла, как и его настроение. Его глаза метнулись к парню, все еще стоящему возле кровати, уперев руки в бедра, и со вздохом он выпрямился и сел, прислонившись к изголовью кровати. — Подай мне ту футболку, — Чанбин указал на кучу одежды на стуле и услышал, как Феликс усмехнулся. — Я похож на твою горничную? Феликс, тем не менее, швырнул в него футболкой. — Кто тебе сказал? — Миссис Со. Чанбин стянул футболку через голову, и тень пробежала по его лицу, когда он сказал сквозь стиснутые зубы: — Эта женщина всегда вмешивается. — Эй! Она была здесь ради тебя! Женщина не виновата в смерти твоей матери! Феликс понял, что перешел черту, когда Чанбин свирепо посмотрел на него и, не говоря больше ни слова, схватил за руку и грубо швырнул на кровать. Голова Ли закружилась от удара, и он пожалел, что бросил одеяла на пол раньше, когда его голова ударилась о жесткий матрас. — Не смей говорить о моей матери, — Чанбин зашипел и схватил Феликса за горло, прижимая его к кровати. — Я только сказал правду! — младший сплюнул и попытался оторвать пальцы от своего горла, но хватка Чанбина только усилилась. — Зачем ты вообще это делаешь? Она дала тебе денег, чтобы я вернулся домой? — С ума сошел? Ты думаешь, я делаю это ради денег? — Тогда почему? — Чанбин стиснул зубы, и Феликс закашлялся. Его глаза начали слезиться, губы скривились в гримасе, когда он попытался ослабить пальцы на своей шее. — Я не хочу, чтобы ты сожалел о том, что не пошел, — слова Феликса прозвучали сдавленным хрипом, и через несколько секунд он почувствовал, как пальцы на его горле ослабли. Ли закашлялся и вздохнул, когда почувствовал, что воздух снова наполняет его легкие, и сердито посмотрел на Чанбина. Глаза Со, казалось, смотрели куда-то вдаль, прежде чем они снова скользнули вниз на фигуру, лежащую на его кровати. Он заметил покрасневшие костяшки пальцев Феликса, когда тот массировал ушибленную шею, и Чанбин медленно наклонился вперед и схватил парня за руку. — Что ты делаешь? Отпусти меня! — Феликс попытался отдернуть руку, его глаза немного расширились от страха. Енбок мог нанести приличный удар, но перед Чанбином он всегда превращался в слабое, жалкое месиво. И это было только потому, что старший был сильнее и подтянутее, чем он мог себе представить. Больше ничего. — Кто это с тобой сделал? — Чанбин провел большим пальцем по засохшей крови на костяшках пальцев Феликса, его челюсти снова сжались по совершенно другой причине. Черт. Надо было позволить маме промыть раны, подумал Феликс, снова пытаясь отстраниться, но сдался, когда понял, что Чанбин не отпустит его без ответа. — Никто мне ничего не сделал. Я кое-кого ударил. Чанбин приподнял бровь, глядя на него. — Ты? — Да, — сказал Феликс, раздраженный недоверием в глазах своего соседа по общежитию. — Теперь отпусти, — Феликс снова потянул его за запястье, и на этот раз Чанбин отпустил. Он отвел глаза, когда почувствовал, что Со смотрит на него, и его пальцы автоматически потянулись к горлу, пытаясь защитить их от дальнейшего нападения. — Почему ты меня так сильно ненавидишь? Феликс закатил глаза и повернулся, чтобы сердито посмотреть на своего соседа по общежитию. — Прости, ты не душил меня несколько секунд назад, или это была галлюцинация? — Мне жаль. Брови Феликса удивленно приподнялись, когда он вгляделся в лицо Чанбина, ища признаки обмана под маской кажущейся искренности. За все 8 месяцев, что они жили вместе в одном общежитии, старший ни разу ни за что не извинился перед Феликсом. Не тогда, когда он поцеловал Ли во время вечеринки, на которой младшему наконец удалось признаться, что он влюблен в своего соседа по общежитию. И не тогда, когда Чанбин посмеялся над этим на следующий день и отмахнулся от чувств Феликса смешком и взмахом руки. — Неважно, — Феликс оттолкнул его и встал с кровати, кровь стучала у него в ушах. — Я ухожу. Делай, что хочешь… насчет сегодняшнего дня. — Феликс. Ли посмотрел вниз на пальцы, обхватившие его запястье. — Что? — Поможешь мне подготовиться к сегодняшнему дню? — Отвали. Но Феликс, тем не менее, помог ему.***
Вчера в 10: 30 утра
Сынмин:
Ты занят, мистер Хван?
Я так сожалею о вчерашнем! Я не знаю, что на меня нашло.
Прости.
Вчера в 11:32
Сынмин:
Ты в порядке?
Ты ведь не злишься, правда?
Прости, что я все испортил,
Вчера, 15:44
Сынмин:
Ты действительно злишься?
Я надеюсь, что это не так. Извини, если я снова тебя беспокою, но…
Пожалуйста, ответь, когда освободишься.
Вчера, 18:12
Сынмин:
С тобой все в порядке, мистер Хван?
Нажмите Д, если Да.
Нажмите Н, если Нет.
Сегодня в 9:30 утра
Сынмин:
Пожалуйста, позвони мне.
Расскажи мне, что случилось.
Пожалуйста, не оставляй меня.
[Удалено]
Сынмин еще раз взглянул на свои непрочитанные сообщения, прежде чем убрать телефон обратно в карман. Он приветствовал только что вошедших покупателей и показывал им свою коллекцию со своей профессиональной улыбкой на лице, но его сердце, казалось, разбивалось и чинило себя снова и снова с каждым новым ангелом и дьяволом, которых вызывал его разум. Может быть, он просто занят. Прошло всего два дня! Да, кого ты вообще разыгрываешь? Ты ему уже надоел. Ты хотя бы помнишь, что делал тем вечером? Но он пришел, и он… Неважно, он не казался сердитым, когда пришел. Но ты видел его лицо, когда он уходил? Держу пари, он был взбешен тем, что ты уснул после того, как позвал его, как пьяная шлюха. Мистер Хван не такой! Да, и что ты знаешь об этом мистере Хване? Прошло всего два дня. Два дня, повторял он в своей голове, как мантру, заворачивая для покупателей букет лилий и жасмина, яркие желтые и белые цвета резали ему глаза. Но два дня превратились в три, а три — в четыре, и к тому времени, когда Сынмин наконец убедил себя, что Хенджин оставил его навсегда, прошло две недели. Не было ни ответа, ни перезвона, и Ким чувствовал, что его сердце снова разбивается. Это было больнее, чем в тот раз, когда Минхо бросил его, а он даже не начал встречаться с Хенджином. Так было всегда, всегда. Люди приходили в его жизнь и уходили сами по себе, в то время как он оставался стоять на том же месте, оплакивая свою потерю. В случае с Хенджином, он оплакивал потерю всего, что могло бы быть, больше, чем то, что было, и проклинал себя за то, что заставил Хвана ждать его. Хенджин был моделью, ради бога, зачем ему ждать кого-то вроде него? — У меня даже не было шанса сказать, что я люблю тебя! — Сынмин причитал, его слова невнятно сливались в пьяном ступоре, и Фелик цокнул языком, прежде чем запихнуть ложку риса в рот своего друга. Прошло полмесяца с момента внезапного исчезновения Хенджина, и хотя Сынмин пытался заверить и Феликса, и Хана, что с ним все в порядке, они даже не встречались, но им было ясно, что это не так. Друзья смотрели на Кима, пока он послушно жевал, время от времени шмыгая носом. — Сынмин-а, возможно, он просто занят. Когда ты в последний раз звонил ему? Сынмин вытащил свой телефон и показал экран своим друзьям по очереди. — Вчера! — он швырнул телефон на стол, напугав их обоих. — Я больше никогда с ним не заговорю. Даже если он появится на моем пороге, я больше никогда с ним не заговорю, — Сынмин снова выпрямился, его взгляд был прикован к столу. — Это все ты виноват, чего ты улыбаешься? — Что ты вообще такое говор… Сынмин! Это журнал! — Хан попытался вырвать журнал из рук Кима, но друг схватил журнал и прислонил его к бутылке. Улыбающееся лицо Хенджина было наклеено на обложку журнала, и Сынмин чувствовал, что это фото было сделано с единственной целью поиздеваться над ним. — Как ты смеешь заставлять меня чувствовать себя так, а потом бросать меня. Я даже не успел сказать, что люблю тебя, — Сынмин схватил журнал, в его глазах снова появились слезы. — Я люблю тебя, мистер Хван, — он сказал это со всей искренностью, на которую был способен, и ему захотелось расплакаться, когда не услышал ответа. Хан покачал головой, смущенный и обеспокоенный состоянием своего друга. — Сделай что-нибудь, — он прошептал Феликсу, который одними губами произнес «что?», прежде чем прочистить горло. — Сынмин-и, мне врезать Хенджину за тебя? Хан наступил ногой на пальцы Феликса, когда Сынмин прижал журнал к груди и снова начал рыдать и причитать.***
— Залезай. Быстро! Джошуа усадил модель на заднее сиденье, прежде чем осмотреться и сесть на пассажирское сиденье. Хван снял маску и очки, прежде чем сделать глубокий вдох, и человек на водительском сиденье повернулся, чтобы посмотреть на него, на его лице появилась обычная широкая улыбка. — Привет, Хенджин! — Ассистент Юн? — Поехали. Поехали! — отрывисто сказал Джошуа с пассажирского сиденья, и Джонхан снова обернулся, подмигнув Хенджину. Хван перевел взгляд со своего менеджера на своего водителя дня и обратно, его брови нахмурились в замешательстве. — Шуа-хен, что… — Мистер Чхве нанял людей следить за тобой, Хенджин. Они следили за нами повсюду с того дня, — Джошуа выглянул наружу, в сгущающуюся темноту, его разум пытался разглядеть очертания за тенями. Они ехали по относительно тихой части города, и хотя это означало, что вероятность того, что за ними здесь будут следить, была низкой, это не мешало Джошуа быть настороже. — Зачем ему это делать? — Хенджин был потрясен мыслью, что его агентство, компания, в которой он работал последние шесть лет, сделает что-то настолько отвратительное. Это была низкая планка даже для такого одиозного человека, как генеральный директор. — Ты для него товар, Хенджин, и он теряет деньги с тех пор, как началась череда твоих скандалов, — Джошуа оглядел его, прежде чем снова устроиться поудобнее. — И ты знаешь, как сильно он любит деньги. — А ассистент Юн… — Джонхан знает все, — Джошуа повернулся, чтобы объяснить, прежде чем Хван успел запаниковать. — Хенджин, нам нужен кто-то на нашей стороне, кто-то заслуживающий доверия, кто смог бы справиться со всем, что может произойти, кто-то, кто не возражал бы потерять работу ради тебя. — Но ты сказал, что тебе нужен кто-то, у кого есть машина и кто может прилично водить? — Джонхан пискнул с водительского сиденья, его глаза были устремлены на дорогу, а уши напрягались, чтобы уловить каждое слово Джошуа. — И ты доверяешь ассистенту Юн? — спросил Хенджин, понизив голос до низкого шепота. — Да. Хотя иногда он туповат, а в остальное время действует мне на нервы. — Эй! Я это слышал! — Джонхан крикнул со своего места, но его снова проигнорировали, поскольку Хенджин кивнул, а Джошуа выпрямился на своем месте со вздохом легкого облегчения. На несколько минут воцарилась тишина, прежде чем Джонхан снова попытал счастья. — Что там было насчет потери работы? — он медленно отважился спросить. — Просто веди машину. На протяжении всей поездки руки Хенджина постоянно скользили в карманы, и он продолжал перечитывать сообщения Сынмина. Его пальцы зависли над клавиатурой, и ему даже удалось напечатать ответ один или два раза, но слова менеджера продолжали эхом отдаваться в его мозгу, и он в последний момент отдернул палец. — Я думаю, они отслеживают твой телефон, — сказал Джошуа через несколько дней после их встречи с генеральным директором. — Что?! Я что, преступник? — глаза Хенджина расширились от шока и внезапного осознания. — Означает ли это, что они могли читать сообщения Сынмина?! — Возможно. Так что не говори им, что… — Джошуа огляделся вокруг, прежде чем продолжить, -… просто позволь им думать, что Сынмин — еще один сумасшедший фанат. Не отвечай и не звони ему. — Это становится смешным. Разве это не незаконно? — Это в твоем контракте. Ты дал «агентству право управлять твоими действиями и расписаниями». Это они «управляют» тобой. Хенджин откинул голову на спинку сиденья, вздыхая, когда его мысли снова обратились к Сынмину. Он вспомнил, каким грустным выглядел Ким в тот день, когда модель пропустил их первое свидание из-за того дурацкого инцидента с преследователем, и Хван не мог не думать, что с того дня, как признался, он не давал Сынмину ничего, кроме пустых обещаний. Прости, что я продолжаю заставлять тебя ждать меня, даже когда я обещал, что буду ждать тебя, думал он, пока его пальцы крутили цепочку в кармане. Им потребовалось почти полтора часа, чтобы добраться до города, и было уже за 11:30 вечера, когда Джонхан, наконец, припарковал машину на знакомой улице, и Хенджин наклонился вперед, чтобы взглянуть. В магазине и квартире Сынмина было темно, и, если не считать непрекращающегося стрекотания сверчков, в городе царила мертвая тишина. Джошуа жестом велел Хенджину идти, после того как внимательно осмотрелся, и Хван застегнул молнию на куртке, прежде чем осторожно спуститься. Его ботинки захрустели по булыжникам, и он бросился к магазину, чувствуя себя преступником. Если бы только генеральный директор мог видеть его сейчас, он бы удивился. Джонхан и Джошуа смотрели, как модель переходит улицу, и когда Хван, наконец, вошел в магазин, ассистент со вздохом откинулся на спинку своего сиденья. Он посмотрел на Джошуа, который все еще ястребиным взглядом разглядывал магазин, его зрачки вращались в глазницах, как камера видеонаблюдения. — Расслабься, ладно? Никто не такой сумасшедший, как ты, чтобы ехать в такую глушь в полночь. Глаза Джошуа не отрывались от изучения тихой улицы. — Ты, очевидно, не знаком с нашим генеральным директором. У Джонхана не было ответа на это. Он вздохнул и вытащил наушники. Песня, которую тот так долго ждал, была выпущена только сегодня днем, и ему не терпелось прослушать альбом целиком. И нет лучшего времени для прослушивания романтического альбома, чем когда ты сидишь рядом со своей пассией у черта на куличках. Он замолчал и начал покачивать головой сразу же, как только заиграл первый трек и гитарные риффы заполнили его слух. — Перестань качать головой. Джонхан вытащил один из наушников, когда увидел, что Джошуа поворачивается к нему. — Что? — Перестань качать головой, это отвлекает. — Хочешь послушать? — Нет. Джонхан, тем не менее, вставил один наушник в ухо Джошуа и улыбнулся, когда не услышал жалоб.
***
Хенджин собирался направиться прямо вверх по лестнице к квартире Сынмина, готовый использовать свою старую стратегию — прилепить лицо к балкону и надеяться, что парень проснется и спасет его от холода, но его шаги остановились, когда он увидел слабый свет, пробивающийся через закрытую дверь магазина. Хван в замешательстве склонил голову набок. Насколько он знал, Ким был очень разборчив в закрытии и открытии своего магазина, и все остальное казалось правильным. Сынмин забыл выключить свет? Хенджин убрал ногу с нижней ступеньки, подошел к двери кафе и медленно открыл ее. Колокольчик над его головой громко звякнул, невообразимо громко в тихой ночи, и Хван почти извинился, когда дверь за ним закрылась. Свет шел из комнаты за прилавком, и Хенджин медленно начал пробираться сквозь темноту, стараясь ни на что не наткнуться. Ему как раз удалось обойти прилавок в тусклом свете, когда из комнаты вышла фигура с забрызганным шоколадом передником, и он немедленно замер. — Сынмин? — огромная волна облегчения захлестнула Хенджина, и он уже собирался броситься вперед, чтобы заключить парня в объятия, когда Ким сделал шаг назад, по его лицу пробежала тень. — Мы сейчас закрыты, — и затем он исчез обратно на кухню, не сказав больше ни слова. Сынмин схватился за столешницу, как только вошел на кухню, его сердце бешено колотилось в груди. Он почувствовал головокружение и ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Ему хотелось кричать, плакать и смеяться одновременно, и разум был слишком перегружен множеством эмоций, чтобы функционировать должным образом, кроме как повторять: Он здесь. Он здесь. Он здесь. — Сынмин-a! — Ким услышал, как Хенджин входит в кухню, его шаги остановились на пороге. — Сынмин-а, это ты… Ким не стал ждать, пока он закончит предложение, вернулся к тесту для торта и начал с силой его взбивать. Парень отказывался смотреть на Хенджина, который продолжал стоять у маленькой кухонной двери, и вкладывал всю свою энергию в замешивание теста, пока у него не заболели руки. — Сынмин-а, пожалуйста, не сердись. — Я не сержусь, — огрызнулся Ким, стальная миска зазвенела от силы взбивания. Он знал, что тесто готово, но его пальцы крепче вцепились в край миски, отказываясь отпускать единственное, что позволяло избежать встречи с человеком, стоящим на кухне. Единственное, что удерживало его от того, чтобы обнять упомянутого человека и никогда не отпускать. Сынмин никогда не был силен в конфронтациях и в основном избегал их, пока это не было абсолютно необходимо. Его разум никогда не мог выбрать определенную сторону, каждую секунду он раскачивался, как бездонный горшок, и Ким боялся, что скажет или сделает что-то, о чем позже пожалеет. Он вздрогнул, когда почувствовал, как чужие пальцы обхватили его руку, ослабляя хватку венчика, который упал в миску. Сынмин отказывался смотреть на Хенджина, боясь увидеть эти глаза, которые всегда заставляли его сдаваться и таять. — Ты посмотришь на меня? — Нет. Хенджин потянул за пальцы в своей хватке, притягивая Сынмина ближе. — Пожалуйста? Крепость Сынмина дрогнула, когда тот услышал эти слова, и он сглотнул, прежде чем позволить своему взгляду блуждать по лицу Хенджина, а затем чем остановиться на темных глазах. Ты наконец видишь глаза? Он покачал головой, когда вспышки воспоминаний о том, как в последний раз видел эти глаза вблизи, начали заполнять его мозг. — Что? — Сынмин ответил, изображая безразличие, но в конце его голос все еще дрогнул. Хенджин позволил пальцам другой руки потянуться к лицу парня, его разум запел от облегчения и удовлетворения, когда он почувствовал мягкую кожу под своими пальцами. — Ты позволишь мне объяснить? Сынмин слегка усмехнулся. — Объясни, если хочешь, но… но я не сержусь, как я уже сказал. Хенджин улыбнулся, увидев, что лед Сынмина постепенно трескается, и начал рассказывать о событиях последних 2-х недель, начиная с инцидента со сталкером и заканчивая последствиями встречи между ним и генеральным директором агентства. Притворное безразличие Сынмина длилось недолго, и он почувствовал, как в него просачивается беспокойство, когда Хенджин закончил, разочарованно проведя рукой по волосам. — Я… ты в порядке? — как только эти слова слетели с его губ, Сынмин понял, насколько глупым был этот вопрос. Конечно, он не был в порядке! За ним наблюдали и его преследовали, ради бога! Но Хенджин улыбнулся и только придвинулся ближе к Сынмину, его пальцы играли с волнистыми прядями, падающими на лицо мальчика. — Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе. Это была агония — быть вдали от тебя. — Ты читал это в книге? — Сынмин поднял глаза, легкая улыбка играла на его губах при слегка растерянном выражении лица Хенджина. — Знаешь, я тоже по тебе скучал, — слова Кима прозвучали тихим бормотанием, но громким и четким эхом отозвались в мозгу Хвана. — Я знаю, — Хенджин откинул прядь со лба. — В любом случае, что ты так яростно готовишь? — спросил он, и Сынмин опустил взгляд на забытое тесто для торта. Его гнев, который казался таким всепоглощающим несколько минут назад, теперь казался таким глупым, и он тихо усмехнулся. — Ах, это просто торт для клиента. — Шоколад? — Хенджин наклонился вперед, чтобы посмотреть, и Сынмин мягко оттолкнул его голову. — Ваниль. — Тц. Сынмин вылил тесто в форму для торта, и Хенджин облокотился на духовку, чтобы наблюдать. — Ничего, что ты сейчас здесь? — спросил Ким, в его глазах вспыхнуло беспокойство. Если за Хенджином следила его собственная компания, ничего, если Хван вернется к нему? Было бы нормально, если бы они встречались вот так? Небольшой укол вины окутал его сердце, когда он понял, что все вышло из-под контроля из-за его пьяного звонка тем вечером. Если бы я только не позвал его, ничего бы этого не случилось. — Хэй, — Хенджин погладил его по щеке тыльной стороной ладони, и Сынмин наклонился в успокаивающем прикосновении. — Все в порядке. — Прости, что я позвонил тебе в тот день. — Я рад, что ты позвонил мне в тот день, — Хенджин ответил без малейших колебаний. Что бы случилось, и что бы ни случилось, это никогда не изменит того факта, что сообщения Сынмина и звонки ему вызвали в нем чувство, что он тоже хочет привыкнуть. Ким смущенно кашлянул, а Хенджин ухмыльнулся, когда увидел, как краснота распространяется по его щекам и ушам. Он немного отошел и наблюдал, как Сынмин ставит пирог в духовку и устанавливает таймер, все это время намеренно избегая его взгляда. Ким понял, что снова покраснел. Он покраснел еще больше, когда обернулся и обнаружил, что прижат к стойке, а руки Хенджина по обе стороны от него. Они были близко, достаточно близко, чтобы Сынмин почувствовал запах экзотического одеколона, который напомнил ему о последнем разе, когда он был рядом с этим ароматом. Ким почувствовал, как его щеки запылали при воспоминании о том, как он сидел на бедрах Хенджина, и его взгляд на секунду скользнул вниз, прежде чем отвернуться. — О чем ты думаешь? — спросил Хенджин, и даже не поднимая глаз, Сынмин знал, что губы модели растянулись в ухмылке. Он прикусил внутреннюю сторону своей щеки и поднял глаза, позволяя им блуждать по лицу модели, останавливаясь на его глазах, родинке, губах, прежде чем они скользнули вниз, чтобы остановиться на его гладкой шее и бледных ключицах, видимых сквозь его свободно застегнутую рубашку. Сынмин увидел, как Хенджин сглотнул, и когда второй заговорил, его голос был хриплым. — Ты на меня пялишься? — Нет, я запоминаю тебя, — ответил Сынмин, его разум прыгал от радости от видимого эффекта, который он производил на Хенджина. Хван придвинулся ближе, согнув руки, когда его пальцы вцепились в стойку, и каждая клеточка мозга кричала ему сократить расстояние между ними. Он с некоторым трудом приглушил все голоса и ждал. Ждал, как и обещал Сынмину. Ким поднял руку, не удивленный легкой дрожью в своих пальцах, и медленно двинулся вперед, чтобы провести рукой по щеке Хенджина. Он восхищался мягкостью кожи под подушечками его пальцев и гладкой челюстью под большим пальцем. Ему казалось, что он мог бы провести вечность, исследуя Хвана, и он знал, что Хенджин будет достаточно терпелив, чтобы позволить ему это сделать. Модель закрыл глаза, как только почувствовал легкое, как перышко, прикосновение к своей коже, и Сынмин провел пальцами по лицу Хенджина, начиная с центра его лба, вниз по прямой переносице, прежде чем остановиться на губах. Он услышал, как Хван резко втянул воздух, когда провел указательным пальцем по этим губам, слегка раздвигая их. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Хенджин чувствовал, как его сердце колотится в груди, а кровь стучит в ушах. Казалось, ничто не имело значения, кроме пальца Сынмина на губах. — Мистер Хван, можно я… — Да, — Хенджин резко открыл глаза, глядя прямо в нерешительные глаза Кима. — Пожалуйста. А затем, спустя мучительное время, которое длилось всего долю секунды, он почувствовал мягкое прикосновение губ Сынмина к своим собственным, и его разум растворился в ничто. Сынмину пришлось немного приподняться на цыпочках, и он схватил Хенджина за плечи, прежде чем прижаться своими дрожащими губами ко рту парня. Его разум и сердце давным-давно перестали функционировать должным образом, и ему казалось, что он растает, когда почувствовал, как Хенджин медленно целует в ответ, его губы мягкие, почти шелковистые, прижались к губам Кима. Поцелуи Хвана были нежными и нерешительными, как будто он боялся, что сломает Сынмина, если применит больше силы. Ким отстранился через несколько секунд, прервав поцелуй, и Хенджин непроизвольно подался вперед, желая большего. Он открыл глаза, и великолепный румянец, разлившийся по лицу парня, вызвал у него желание снова попробовать на вкус эти губы. И снова. И снова. — Это было нормально? — глаза Сынмина вспыхнули, его голос превратился в тихий очаровательный писк, и тонкая нить контроля в голове Хенджина оборвалась. Он обхватил Кима одной рукой за талию и притянул его ближе, ухмыляясь, когда парень тихо ахнул. — Это было более чем нормально. А затем он наклонился и снова поцеловал его, на этот раз вложив в поцелуй всю свою жажду и желание. Губы Сынмина были невероятно мягкими по отношению к его собственным, и они легко приоткрылись от легкого толчка языка Хенджина, позволив ему скользнуть внутрь. Он почувствовал, как руки Сынмина напряглись на его плечах, и Хван притянул парня ближе к себе. Тепло расцвело в груди Сынмина, и искры побежали по всему телу, заставляя его остро чувствовать каждое ощущение. Язык Хенджина закружился у него во рту, и он ухватился за широкие плечи, прежде чем медленно обвить руками его шею сзади, чтобы притянуть ближе. Он услышал, как Хенджин застонал во время поцелуя, когда Сынмин запустил пальцы в длинные волосы Хвана, играя с распущенными прядями его растрепанного хвоста. Язык Хенджина проник глубже, задев зубы, и Сынмин тихо застонал, когда почувствовал укус за нижнюю губу. Он почувствовал, как Хван улыбнулся в ответ на поцелуй, прежде чем медленно отстраниться, и глаза Сынмина распахнулись. Ким мог слышать стук их сердцебиений, когда они дышали вместе, их грудь поднималась и опускалась синхронно. — Я… Хенджин оставил еще один поцелуй на его губах, прежде чем посмотреть на него с ухмылкой. — Да? Сынмин сглотнул и прочистил горло. — Это… Еще один поцелуй. На этот раз в уголок его губ. — Да? Что ты говорил? — Будешь ли ты… Хенджин запечатлел еще один поцелуй на его губах, нежно прикусив нижнюю губу. Он посмотрел на Сынмина, озорной блеск зажегся в его глазах, и Ким застонал, хотя и чувствовал, как жар распространяется по каждой клеточке его тела. — Ты не будешь… Еще один поцелуй. И еще. И еще. Сынмин закрыл глаза и поежился, когда Хенджин осыпал его лицо поцелуями. — Ты сводишь меня с ума. Хван наклонился и собирался снова прижаться губами друг к другу, когда духовка внезапно издала громкий звуковой сигнал, и они оба отпрыгнули друг от друга. Сынмин издал тихий смешок над паническим выражением лица Хенджина, прежде чем выпрямился и заставил свои ноги двигаться, чтобы вытащить торт, пока он не подгорел до хрустящей корочки. — Что это за духовка? Звучит как полицейская тревога! Торт получился идеальным. Сынмин просиял, глядя на него, прежде чем убрать остывать. Он собирался развернуться, когда почувствовал, как чужие руки обвились вокруг его талии, и притянули обратно к груди Хвана. Хенджин уткнулся лицом в плечо Сынмина, чтобы взглянуть на торт, и издал одобрительный звук, когда увидел, каким пухлым и круглым выглядит торт. Совсем как губы Сынмина. Хенджин ухмыльнулся, когда увидел, что уши Кима снова покраснели, и хотя он понял, что, вероятно, ляпнул это вслух, это больше не смущало его. Сынмин почувствовал, как руки на его талии ослабли, но прежде чем он успел обернуться, почувствовал, как что-то холодное скользнуло по его шее, и вздрогнул, прежде чем посмотреть вниз, чтобы увидеть, что это было. Это была маргаритка. Висела на невероятно тонкой цепочке. Его пальцы коснулись стеклянного кулона, обвивающего маленькую белую маргаритку, и на несколько мгновений он онемел. Сынмин почувствовал, как Хенджин застегнул кулон у него на затылке, прежде чем его руки снова обвились вокруг талии. — Тебе нравится? — прошептал Хван ему на ухо, его глаза были прикованы к тому, как Сынмин вертел кулон в пальцах. — Я не знаю, что сказать. Я… Спасибо тебе, — сказал Ким, и лицо Хенджина потеплело, когда он услышал неподдельное счастье в голосе Сынмина. Хван положил голову на плечо парня, вдыхая глубокий, землистый запах, который, казалось, всегда окутывал парня. — Я не буду просить тебя пойти со мной на свидание, не сейчас, потому что я буквально не могу сейчас никуда тебя пригласить, — он услышал тихое хихиканье Сынмина и продолжил, стараясь не выдать нервозности в голосе, — но ты останешься со мной? Как сейчас? То есть не так, конечно, мне нужно идти, а тебе спать, но метафорически… Его нервный лепет оборвался, когда Сынмин повернулся и запечатлел нежный поцелуй на его губах. — Да. Его сердце переполнилось, когда Хван увидел сияющего Сынмина, и он собирался снова поцеловать его, когда почувствовал, что в кармане громко зажужжал телефон. Модель выругался себе под нос и вздохнул, когда увидел, что это пропущенный звонок от его менеджера. Сынмин заметил, как опустились его плечи. — Тебе обязательно идти? Хенджин кивнул, его губы сложились в грустный смайлик. Сынмин протянул руку и мягко погладил его по волосам, прежде чем спросить: — Хочешь немного торта, чтобы забрать домой? — он рассмеялся, когда увидел, как глаза Хенджина сразу загорелись, и бросился упаковывать торт для него. Хван ходил за ним повсюду, как щенок, и подавил сильное желание начать кормить его тортом прямо здесь и сейчас. — Вот, — он протянул ему две коробки. — Одна для тебя, другая для мистера Хона. Хенджин ухмыльнулся и собирался наклониться для поцелуя, когда почувствовал, что его телефон снова зазвонил, на этот раз громче. — Иди, — Сынмин мягко подтолкнул его к двери, и Хенджин потащил свои ноги к выходу. Он слегка помахал на прощание Киму, стоявшему у кухонной двери, и собирался покинуть магазин, но поджал губы, направился прямо к Сынмину и запечатлел на его губах шумный поцелуй. — Жди меня. Сынмин кивнул, его пальцы все еще сжимали кулон, и Хенджин широко улыбнулся ему, прежде чем выйти из магазина по-новому быстрым шагом. Он вприпрыжку направился к машине, вид Джонхана, спящего, положив голову на плечо Джошуа, едва запечатлелся в его мозгу, и он позволил головокружительному чувству полностью поглотить его.