Ты отдал мне всю свою любовь, а я лишь попрощалась с тобой.
Итак, это я проглатываю свою гордость.
Стою перед тобой и прошу прощения за ту ночь.
• Назад в декабрь, Тейлор Свифт
(Говори сейчас)
—
Минхо любил чердак, место, которое называл домом последние три с половиной месяца. Конечно, время от времени он ударялся головой о низко наклоненную часть потолка, и да, ему приходилось иметь дело с обычным страхом, что кровать внезапно прогнется под его весом в любой день, но комната принадлежала ему. Даже если ежемесячная цена на него составляла 500 баксов. Ли поклялся уйти, как только найдет стабильную работу, но сейчас, когда он облокотился на подоконник маленького окна, очертания его старого дома едва виднелись на горизонте, парень ни на что не променял бы покой, который давали ему эти 1600 квадратных футов пространства. Резкий стук в дверь напугал его, и Минхо повернулся к двери. Что ж, мир в любом случае недолговечен. Ли подошел, размышляя, не пора ли уже платить за квартиру, но его губы автоматически скривились в ухмылке, когда он увидел Хана, стоящего за дверью, держащего в руках что-то похожее на миску с… чем-то. Без всякого приветствия или подтверждения Хан протянул ему миску. — Моя мама сказала мне передать это тебе. Минхо все еще не мог разглядеть содержимое миски, даже когда она была в сантиметрах от его лица. Это выглядело как нечто среднее между супом и кашей, но его цвет напомнил ему о том остром рулете с сосисками, который он съел много лет назад и который почти прожег стенки его желудка. — Что это? — спросил он, не уверенный, хочет ли знать ответ. — Кое-что, что моя мама просила меня передать тебе. Минхо подавил желание закатить глаза. С того дня, когда старший получил удар, между ним и Ханом установилось молчаливое перемирие, которое состояло в том, что они оба признавали присутствие друг друга в доме кивком и натянутой улыбкой, и, если того требовали обстоятельства, как сейчас, время от времени обменивались парой слов. Они обоюдно и молча решили никогда не говорить о вещах, которые начинались со слова «поцелуй», или о вещах, которые переходили на опасную территорию «чувств». Минхо в основном это устраивало, пока он не встретил Хана. Хану было неловко из-за этого соглашения, особенно когда он столкнулся с Минхо. Ли взял миску у младшего, заглянул в нее и отставил в сторону. Он определенно это не ел. Возможно, у голубей, которые время от времени навещали его, хватило бы духу на такое. — Я… — начал говорить Хан, но остановился, как только взгляд Минхо снова обратился к нему. — Хм? — Эм, сегодня суббота, — сказал Хан, и Ли подождал, пока он расскажет подробнее. Обсуждали ли они сейчас день и погоду в рамках своего соглашения? — Сегодня суббота, и… — Хан прочистил горло, его глаза блуждали повсюду, прежде чем остановиться на точке на плече Минхо. — Я… ты не хотел бы прийти сегодня? В общественный зал? Глаза Минхо расширились, брови удивленно взлетели вверх. — Ты приглашаешь меня в общественный зал? Теперь настала очередь Хана подавить желание закатить глаза. Он этого не сделал. — Я тебя не приглашаю, может идти кто угодно. Я просто спрашиваю, не хочешь ли ты пойти… сегодня? — Джисон отвел глаза. С самого начала это был безумный план, и он не мог поверить, что согласился с тем, что разум заставил его сделать прошлой ночью, используя фантастические образы, где они с Минхо играют в маджонг, как это делали раньше, в качестве взятки. Теперь Хан прикусил губу, его уши вспыхнули от смущения, но он мысленно похлопал себя по плечу за то, что хотя бы попытался. Минхо несколько секунд молчал, прежде чем подозрительно посмотрел на Хана. — Это план избить меня, а затем избавиться от моего тела? Хан раздраженно всплеснул руками. — О боже, ты серьезно… А затем Минхо рассмеялся. Глубокий горловой смешок, от которого движения Хана приостановились, а его руки безвольно упали по бокам. Прошло так много времени с тех пор, как он слышал, чтобы Ли так смеялся, и от этого звука внезапный прилив тепла разлился по всему телу, заставив его тоже улыбнуться. Минхо несколько раз моргнул, прежде чем поднять взгляд, и лицо младшего немедленно вернулось к своему обычному невозмутимому состоянию. — У тебя было веселое лицо… — Ты придешь или нет? — спросил Хан и посмотрел на свои ногти в преувеличенной попытке изобразить скуку, точно так же, как он видел на шоу. Джисон начал, когда почувствовал, что Минхо наклонился вперед, одной рукой все еще придерживая дверь, и у него возникло странное чувство дежавю о том времени, когда он видел, как Ли готовился к интервью. Эта белая рубашка, эти зачесанные назад волосы, эти… — Я приду, — глаза Минхо блеснули, а Хан подозрительно сузился, — если ты пообещаешь обеспечить мою безопасность. Хан усмехнулся и слегка оттолкнул его пальцем по этому глупому, великолепному лбу. — Прекрати говорить глупости. — За две недели они едва ли обменялись более чем двадцатью словами, и теперь Минхо снова заставлял себя думать о первом нормальном разговоре, который у них состоялся за несколько дней. — Во сколько? — 7:00. — Мы уйдем вместе, или тебя тоже ударят, если ты окажешься рядом со мной? Хан сжал губы в тонкую линию, очевидно, на сегодня с него хватит дерьма Минхо. — Приходи ровно в 7:00. Я не буду тебя ждать. И Ли кивнул и улыбнулся, прежде чем посмотреть, как Хан уходит, и он не пропустил, как младший подпрыгнул на последней ступеньке, прежде чем спуститься по лестнице.***
Было 19:45 вечера, когда они, наконец, вышли из дома с Ханом, закутанным в пальто большого размера, его лица едва было видно под толстым шарфом, в то время как на Минхо была только повседневная куртка. — Это все твоя вина. Я же сказал тебе спуститься в 7:00, — слова Хана звучали приглушенно, его дрожащий голос пытался пробиться сквозь слои шерсти у рта, но Минхо все равно отчетливо слышал его. — Я был готов в 6:45. Ты был единственным, кто настоял на том, чтобы переодеться трижды! Даже если ты собирался надеть это… это… — Минхо указал на куртку, которая свисала выше колен Хана, — поверх нее. На кого ты вообще пытаешься произвести впечатление, когда выглядишь как розовый хот-дог? Хан стянул шарф со рта и прошипел. — Мне холодно! — затем отвернулся, его уши слегка порозовели, когда он пробормотал в пальто. — И я не пытаюсь произвести ни на кого впечатление. В будние дни общественный зал был одним из самых оживленных зданий в городе, и там происходило все: от украденных коров и велосипедов до покупки дома и организации похорон. Это был центр административной, традиционной и культурной жизни горожан, и хотя оно ни в коем случае не было самым большим зданием в городе, это все равно было внушительное сооружение со словами «Справедливость, любовь и честь», вывешенными на плакате над главным входом. Никто не был уверен в дате основания, и даже старейшие люди, живущие в городе, верили, что он был здесь всегда, его белые стены оставались нетронутыми тысячелетиями. Губы Хана растянулись в легкой улыбке, когда он увидел двух маленьких мальчиков, которые что-то писали сбоку от ворот, под низкой крышей, прежде чем их обоих ударила по голове невысокая женщина, которая, судя по тому, как она кричала на них, скорее всего, была их матерью. Они собирались войти через неоправданно высокие входные ворота, когда он почувствовал резкий рывок за свой шарф, обернулся и увидел Минхо, все еще стоящего на верхней ступеньке позади него. — Эм… Сынмин будет здесь? Хан вздохнул. Вероятно, ему следовало сказать Минхо, что там будут Сынмин и Феликс. Они всегда были там каждую субботу в обязательном порядке, но если бы он это сделал, Минхо никогда бы и ногой не ступил с этого темного чердака, в котором ему нравилось отсиживаться. Джисон чувствовал вину за то, что так поступил со старшим, но надеялся, что, возможно, нахождение в одном здании в одно и то же время даст Минхо и Сынмину шанс поговорить. Шанс, в котором, как он знал, оба отчаянно нуждались, и которого хотели, но никогда бы не воспользовались самостоятельно. Хан просто надеялся, что его небольшое вмешательство не вызовет негативной реакции, как все предыдущие разы. Он вернулся и схватил Минхо за руки, его пальцы в перчатках обвились вокруг пальцев старшего. Хан потянул его к выходу, прежде чем одарить небольшой, решительной улыбкой из-под шарфа. — Я буду оберегать тебя. Давай. И они вошли, сопровождаемые криками двух мальчиков из предыдущей группы, которые, спотыкаясь, поднимались по ступенькам вслед за ними.***
Как и ожидал Хан, открытый двор общественного зала был переполнен. В любой другой день на украшенных мотивами стенах были слышны только торопливые шаги людей, переходящих из одной комнаты зала в другую, выражение их лиц явно кричало, что они были бы где угодно, только не здесь. Но по субботам двор заполняли те же самые люди с мрачными лицами, и на этот раз пастельно-коричневые стены сотрясались от звуков их хриплого смеха и непрекращающейся болтовни. Это был день, когда можно было расслабиться, выпить, поговорить и поиграть. И горожанам нравилось делать все вышеперечисленное. Особенно когда это было приправлено городскими сплетнями. Хан ходил на цыпочках, выискивая свободные места в густом лесу разноцветных ковриков, расстеленных на полу, у каждого свой столик и определенный набор напитков. Он почувствовал, как пальцы Минхо в его руке сжались вокруг собственных, и слегка сжал его в ответ, когда почувствовал, как двое или три человека обернулись, чтобы посмотреть на них двоих. — Туда! — он указал, прежде чем потащить Минхо за собой к столу в дальнем правом углу. Сидевшие за этим столом были увлечены игрой в маджонг, но они все равно остановились, чтобы поднять глаза, их удивленные взгляды превратились в каменные. — Всем привет! — Хан помахал рукой и получил в ответ несколько вялых взмахов без энтузиазма. Он чувствовал, как Минхо тянет его за руку, но сглотнул, решив занять для них место. Джисон помахал пожилому мужчине, сидящему прямо перед ним. — Здравствуйте, мистер Ли. Я вижу, вы снова побеждаете мистера Пака? — Ах, да, — руки мистера Ли зависли над фигурками, и он почесал голову другой рукой, явно не зная, как реагировать. Мужчина взглянул на свою жену, сидящую рядом с ним, губы которой были сжаты в тонкую линию, прежде чем снова повернуться к Хану. — Не могли бы вы… оба? Я имею в виду… не хотели бы вы оба сесть… Ой! Миссис Ли встала, не слишком легонько ткнув мужа в бок. — Джисон, ты можешь остаться, — ее слова были холодными, холоднее вечернего воздуха, и он почувствовал, как пальцы Минхо стали липкими в его хватке. — Все в порядке. Я просто пойду, — Минхо прошептал на ухо Хану, готовый уйти, но младший крепче сжал его в объятиях. — Заткнись, — прошептал он в ответ, прежде чем повернуться к миссис Ли и нацепил свою лучшую улыбку, излучая радость, которой ни капельки не чувствовал. — Да ладно, миссис Ли. Минхо вернулся после такого долгого перерыва, держу пари, мистер Ли хотел бы поиграть с ним, — Хан понизил голос до низкого заговорщического шепота. — Ты знаешь, что он ни разу не побеждал Минхо в этой игре. Мистер Ли, соблазнившись возможностью отобрать корону короля маджонга у Минхо, начал: — Я… — только для того, чтобы быть немедленно прерванным своей женой. — Я думаю, моему мужу придется довольствоваться тем, что он второй по популярности, — сказала миссис Ли, бросив быстрый взгляд в сторону мистера Ли. — Даже если я позволю твоей семье приютить этого… этого парня в твоем доме, я не позволю ему сидеть здесь. Или за любым другим столом. Улыбка Хана тут же погасла. — Минхо — часть этого города. Он заслуживает сидеть здесь и хорошо проводить время так же, как и любой другой человек. — Джисон, отпусти это, — Минхо потянул его за руку, и Хан оглянулся только для того, чтобы встретиться взглядом с нахмуренными бровями Ли, его уши порозовели от смущения, а глаза моргали, как будто он сдерживал слезы. Его решимость окрепла, и младший знал, что будет драться со всеми этими людьми, если это будет означать, что Минхо хорошо проведет здесь время . — Миссис Ли… — Пусть мальчик посидит. — Все лица повернулись к старику, сидящему в дальнем углу, который залпом выпил целую бутылку рисового виски, прежде чем его проницательные голубые глаза остановились на Минхо. Мистер Пак. — Это не преступление — хотеть хорошо провести время с людьми, с которыми ты вырос. Миссис Ли возмущенно фыркнула, прежде чем сесть рядом с мужем, и Хан вздохнул с облегчением. Несмотря на то, что он ненавидел то, что мистер Пак, казалось, всегда намеренно заставлял Хана и его друзей бежать к его автобусу, он все еще был одним из старейших людей, живущих в городе, и его слова вызывали значительное уважение. — Садитесь сюда, Минхо-я, Джисон-а, — мистер Пак пригласил их подойти к ним, и люди за столом расступились, давая им дорогу. Хан ковылял в своем огромном пальто, и Минхо последовал за ним, его шаги все еще были немного неуверенными. Ли сел первым и подождал, пока Хан займет свое место. Младший поморщился, пытаясь согнуться в своем длинном пальто, едва удержавшись от падения прямо на стол перед ним. — Знаешь, ты мог бы это снять. Хан пристально посмотрел на Минхо, прежде чем жестом указать на открытое пространство. — Мне холодно! Разве ты не видишь, что огромное пустое пространство обдувает меня ледяным воздухом. Разве ты этого не чувствуешь? Минхо закатил глаза. — Сними это, — от его нежного, но командного тона необъяснимое тепло разлилось прямо по животу Хана, и прежде чем он смог придумать достойный ответ, который не выдал бы стука его сердца, Минхо начал вытаскивать руки из своей черной куртки. Хан не гордился тем, как его глаза отслеживали движения мышц на руке Ли, когда они сгибались, и это зрелище повергло его в такое оцепенение, что Минхо пришлось помахать курткой у него перед глазами, чтобы вернуть Хана к реальности. — Надень это. О чем ты думаешь? Хан перестал откровенно пялиться и выхватил куртку у Минхо. Ли отвернулся, посмотрев на него еще секунду или две, и младший вздохнул с облегчением, когда обнаружил, что тот медленно разговаривает с мистером Паком. Он с трудом выскользнул из своего собственного тяжелого пальто, а затем натянул куртку Минхо. От флисовой подкладки в рукавах по всей руке пробежало теплое покалывание, и Хан сразу почувствовал сладкий и цитрусовый аромат, который, казалось, окутал его, когда он кутался в пальто, ощущаясь как свежеобжаренный хлеб. Джисон пытался казаться беззаботным, даже когда его сердце совершало бешеные скачки в груди. Он потягивал виски из стакана, наблюдая, как Минхо играет в маджонг, сначала с мистером Паком, который милостиво принял свое поражение, а затем с мистером Ли, который был готов перевернуть весь стол в любую секунду. Все взгляды за их столом были прикованы к следующему ходу Минхо, который начал выбрасывать одну плитку из своего набора, и Хан нервно закусил губы, когда Ли перевернул другую плитку. Это был подходящий сет, и Хан уже готов был взвизгнуть от волнения, когда сквозь напряжение, натянутое на столе, прорвался новый голос. — Минхо… хен? Хан почувствовал, как Минхо напрягся рядом с ним, и, даже не поднимая глаз, он знал, что это был Сынмин. И, судя по последовавшим ругательствам, Хан знал, что Феликс тоже был здесь. — Эй, ты что, блядь, с ума сошел… — Ли Енбок, следи за своим языком! — миссис Ли рявкнула на своего сына, и Феликс немедленно заткнулся, но его глаза продолжали посылать горячие лучи гнева в сторону Минхо. Старший все еще чувствовал призрак удара Феликса в челюсть, но он не позволил младшему увидеть, что на него подействовало его присутствие. Минхо не сводил глаз с Сынмина, который все еще разевал рот, вид хена, сидящего и играющего в маджонг, был резким и до боли знакомым одновременно. — Сынмин, присаживайся, — Хан похлопал по пустому месту рядом с собой, но Ким, казалось, застыл на месте. Взгляды оставшихся за столом людей перебегали с одного на другого, казалось бы, напряженная игра была почти забыта на столе. — Думаю, что я выиграл этот бой, мистер Ли, — сказал Минхо с придыханием и, прежде чем встать, показал рукой на стол. Он чувствовал, что за каждым его движением следят, но успокоил панический трепет в своем сердце и намеренно направился к Сынмину. Феликс двинулся вперед, загораживая Кима половиной плеча, и у Минхо возникло сильное желание громко рассмеяться. О чем он вообще думает? — Сынмин-а… можно с тобой поговорить? Эти слова. Слова, которые срывались с его губ каждый раз, когда он набирался смелости произнести их. Слова, о которых сожалел, что не произнес раньше, слова, которые преследовали его во снах с тех пор, как Минхо посреди ночи собрал свою сумку и вышел из дома Сынмина. Как легко было произносить эти слова сейчас. Почему тогда это было так сложно? Сынмин кивнул и указал в произвольном направлении. Часть его мозга кричала при мысли о том, что он наконец-то поговорит, «поговорят», с Минхо-хеном, в то время как другая часть его мозга временно переключилась в режим дзен. — Э-э-э… мы можем поговорить там, я полагаю? Минхо кивнул, и они начали пробираться к зданию, на которое наугад указал Сынмин. Люди оборачивались, чтобы посмотреть на них двоих, но шаги Ли были твердыми и уверенными рядом с ним. Ким, наконец, вздохнул с облегчением, когда они обогнули здание с обратной стороны. Медленно разгорающийся лунный свет полностью заливал эту половину здания, и Сынмин сел на ступеньки заднего крыльца, а Минхо сделал то же самое, хотя и на расстоянии нескольких шагов от него. Они молчали целых две минуты, ожидая, когда другой сделает ход, прежде чем тихий вздох медленно слетел с губ Минхо. — Как у тебя дела? Что за глупый вопрос. Минхо попытался не ударить себя в грязь лицом в ту секунду, когда эти слова слетели с его рта, губы скривились в гримасе смущения. Как я мог даже спрашивать об этом? Как у тебя дела? С таким же успехом ты мог бы взять нож и вонзить ему в живот, почему бы и нет? Он бросил быстрый взгляд на Сынмина и был поражен, увидев легкую улыбку, играющую на губах Кима. — Я… я пытаюсь быть здоровым, Минхо-хен, — Сынмин с улыбкой повернулся к старшему. Та же улыбка, что была на его лице с того дня, как он забрел на задний двор Ли с венком из цветов на голове. Улыбка стала теплее, когда он увидел потрясенное выражение лица Минхо. — На самом деле у меня все было хорошо. Как у тебя дела? Минхо попытался проглотить комок, образовавшийся у него в горле, прежде чем заговорить. — Я… я тоже был хорош. Еще одно молчание воздвигло стены между ними, на этот раз более долгое и неловкое, чем предыдущее. Скажи что-нибудь, Минхо. Скажи, что ты держал в себе. Но именно Сынмин первым нарушил молчание и повернулся к нему всем телом. — Минхо-хен, где ты был в прошлом году? Я про… дома все в порядке? В словах младшего сквозили забота, и Минхо решил признаться раз и навсегда. — Я… Мой отец был. Моему отцу в последнее время не очень хорошо, и он позвал меня обратно, чтобы я изучил его бизнес, так что я имею в виду… он хочет, чтобы я сменил его, — Сынмин медленно кивнул, но не перебивал. Он знал, что это еще не все, и решил терпеливо ждать. Минхо не потребовалось много времени, чтобы выложить все. — Я не хочу забирать его компанию, ты же знаешь, верно? И после того, что я с тобой сделал, я, наверное, чувствовал себя немного не в своей тарелке, поэтому решил рассказать ему все, но он воспринял это не очень хорошо. Он аннулировал мои карты и аккаунты и вышвырнул меня, пока я «не приду в себя». — Прости. Я… — Тебе не нужно извиняться, Сынмин-а. Мне жаль. Ты не представляешь, как мне жаль, что я причинил тебе столько боли, и… и я не думаю, что когда–нибудь прощу себя за это. — Но я прощаю тебя. — Ли поднял глаза, улыбка на лице Сынмина снова сломила его решимость сохранять спокойствие. — Я прощаю тебя, Минхо-хен. И я думаю, пришло время тебе тоже простить себя. Минхо сжался, внезапно почувствовав нехватку тепла, которое давала его куртка, и покачал головой. — Я не заслуживаю прощения. Не от тебя. Не от Хана. Ни от кого. Он услышал, как Сынмин придвинулся к нему ближе. — Ты должен простить себя, если не ради себя, то ради Хана. Ты не можешь вечно оставаться в ловушке этого круга вины. Глаза Минхо вспыхнули, его брови образовали небольшую складку в центре лба, когда они сошлись вместе. — Хана? Сынмин снова ухмыльнулся, в его глазах появился огонек. — Ты же знаешь, что Хан по уши влюблен в тебя, верно? — Хан влюблен в меня?! — Минхо моргнул, пытаясь переварить информацию. Конечно, он не раз видел, как Хан нервничал под его пристальным взглядом, и он также не упускал из виду то, как Джисон, казалось, всегда заботился о нем, независимо от того, насколько неохотно он это делал. И да, еще была вся эта история с «поцелуем», и Минхо подумал, что Хан поцеловал его только потому, что был пьян. Был ли Хан вообще пьян в тот день? Сынмин хихикнул, и Минхо был так удивлен этим звуком, что резко вынырнул из извилистого хода своих мыслей. — Только не говори Хану, что я тебе сказал, он убьет меня во сне, — Сынмин сверкнул еще одной ухмылкой в его сторону, — но я знаю, что он ничего не предпримет, если ты не сделаешь первый шаг. — Я? — Ли указал на себя, как будто Сынмин мог разговаривать с кем-то еще в этой изолированной части здания. — Он тебе нравится, — просто сказал Ким, пожимая плечами, в то время как разум Минхо боролся с внезапной возможностью того, что ему нравится Хан, и младший отвечает ему взаимностью. Было ли это вообще возможно в этой вселенной, где он так сильно испортил свою жизнь? — Я Хану тоже это говорил, но Минхо-хен, если ты сдерживаешься из-за какой-то необъяснимой вины передо мной, не надо. Пожалуйста. Хан заслуживает всего мира, и я знаю, ты можешь дать это ему. Просто позволь себе любить того, кого ты хочешь , не потому, что ты должен, - последние слова Сынмин пробормотал, его губы изогнулись в легкой грустной улыбке, от которой новая струна вины пронзила сердце Минхо. Ким, должно быть, почувствовал это, потому что поднял глаза, и прежняя улыбка вернулась на свое место. — Но если ты что-нибудь с ним сделаешь, я обещаю, что на этот раз я буду тем, кто тебя ударит. И я не остановлюсь перед ударом. Минхо слегка усмехнулся серьезности в голосе Сынмина и собирался что-то сказать, когда тихий звенящий звук эхом отразился от стен. Руки Сынмина потянулись к карману джинсов, и он вытащил свой мигающий телефон. Глаза Кима расширились, когда тот увидел номер на экране, и, пробормотав ‘минутку’, он снял трубку и отвернулся. — Мистер Хван? — прошептал он, его лицо напряглось, и был встречен знакомым хныканьем Хенджина, от которого по всему телу пробежали мурашки. — Сынмин, а, где ты? Твоя дверь заперта! Ты хочешь, чтобы я замерз здесь? — Что ты там делаешь? И твой телефон… как ты звонишь? — Сынмин крепче сжал телефон, его мысли блуждали по всем историям, которые он слышал о голосовом мошенничестве, и Ким задавался вопросом, действительно ли на другой стороне был Хенджин. Глубокий возбужденный смех, донесшийся с другой стороны, развеял всю его настороженность. Ни у кого не было такого смеха, от которого сразу вспыхивали щеки. — В моем телефоне теперь нет никаких жучков, благодаря моему потрясающему Шуа-хену! Я могу звонить тебе, я могу общаться в видеочате, я могу отправлять текстовые сообщения — я имею в виду, я могу отправлять тебе смс — все, что ты захочешь! — Но что ты там делаешь? С другой стороны донесся сдавленный шум негодования, и он почти мог видеть, как надулся Хенджин. — Ты не рад, что я пришел? Прошла неделя с тех пор, как я видел тебя в последний раз, и завтра у меня выходной, поэтому подумал, что останусь на ночь. Ты не возражаешь, если я останусь на ночь? Он чувствовал, как блестящие глаза Хенджина трепещут при виде него, и он пытался сдержать румянец, разливающийся по его щекам и разогревающий все его тело при словах Хвана. — Конечно, ты можешь остаться, мистер Хван. Просто подожди, я буду там через 5 минут. Звонок закончился после того, как Хенджин снова взвизгнул от волнения, и он повернулся, чтобы посмотреть на Минхо, когда тот засовывал телефон обратно в карман. — Это… это он тебе подарил… это? — Минхо указал на его шею, где болталась цепочка, и руки Сынмина непроизвольно потянулись к кулону. — Да, — сказал он, и улыбка, отличная от той, которой он одарил Минхо, осветила его лицо. — Тебе идет. Это кто-нибудь из моих знакомых? — спросил Минхо, немного заинтересованный загадочным парнем Сынмина. — Ты его знаешь, наверное, но ты его не знаешь. Минхо попытался осмыслить слова Сынмина, но Ким рассмеялся и спустился со ступенек, и Минхо решил последовать его примеру. — Прости, Минхо-хен. Но мне нужно идти. Ты можешь… ты можешь заскочить в магазин в любое время, когда захочешь, ты знаешь. Я бы с удовольствием снова выпил с тобой кофе, — сказал Сынмин, вызвав легкую улыбку Минхо, и он уже собирался повернуться, чтобы уйти, но что-то в удрученном выражении лица Ли остановило его. — Минхо-хен, можно я тебя обниму? Ли вздрогнул от слов Сынмина, но кивнул, и младший подошел на несколько шагов ближе, прежде чем обнять его. Сынмин почти вздохнул, почувствовав, как знакомое широкое тело Минхо полностью поглотило его, и у него перехватило горло, когда рука старшего медленно опустилась на его волосы, нежно поглаживая их, совсем как он это делал раньше. — Прости, что я не смог полюбить тебя, — Ким услышал, как Минхо тихо прошептал над его правым виском, и он втянул голову в широкие плечи. — Прости, что я слишком сильно любил тебя. Это было бременем, не так ли? — Нет, — руки Минхо крепче обхватили его, лицо Кима уткнулось в волнистые кудри. — Для меня было честью быть любимым тобой, Сынмин-а. Сынмин закрыл глаза, чувствуя, как его зрение расплывается в темноте. Он знал, что готов расплакаться в любую секунду, поэтому высвободился из объятий и начал что-то говорить, когда увидел, что выражение лица Минхо изменилось, его глаза сфокусировались на чем-то за пределами лица Сынмина. — Эм, Сынмин… Я думаю… Сынмин обернулся посмотреть и громко ахнул, когда увидел фигуру, стоящую позади них, в солнцезащитных очках, с горящими гневом глазами и сжатыми кулаками. Даже в темной маске на лице и кепке, надвинутой на голову, Ким без труда узнал этого человека. — Мистер Хван! Что вы здесь делаете?