Ты — лучшее, что когда-либо было у меня.
• Мой, Тейлор Свифт
(Говори сейчас)
—
— Ты можешь прикоснуться ко мне, ты знаешь? У Сынмина перехватило дыхание, когда он услышал эти слова и увидел, как Хенджин придвинулся к нему ближе. Они лежали на кровати в комнате Кима, одеяла были сбиты кое-где вокруг их тел, когда они смотрели, их глаза впитывали друг друга. Сынмин никогда не поймет, что заставило его согласиться на нелепое соглашение о ночевке, которое включало в себя двух его гостей, спящих на диване и мягком мешке, а оставшегося — в кровати с ним. Но вся его вина и неловкость исчезли, когда он посмотрел на улыбающегося ему Хенджина, уткнувшегося лицом в его руку. Резкие черты лица Хвана, казалось, осветились изнутри, когда на них упал лунный свет, его черные волосы ниспадали, как шелк, вокруг гладких черт. Сынмин сглотнул и поднял слегка дрожащую руку вперед, чтобы провести пальцами по мягким прядям, убирая их с лица Хенджина. Модель промычал в ответ, глаза были полузакрыты, и Сынмин почувствовал, как его охватывает странное чувство выполненного долга. — Почему у тебя такие мягкие волосы? — Ким был загипнотизирован тем, как волосы Хенджина рассыпались по его пальцам, словно песок, и старший тихо засмеялся, глаза снова открылись, чтобы уловить благоговейный взгляд на лице Сынмина. — Как бы мне ни нравилось видеть это благоговейное выражение на твоем лице, я должен сообщить тебе, что чуть не облысел несколько лет назад. — Как и ожидалось, глаза Сынмина расширились, а затем подозрительно сузились, что снова вызвало смешок с губ Хенджина. — Это правда! Я красил волосы так много раз, что они начали выпадать клочками. Я перестал красить волосы, и теперь я здесь, лежу рядом с тобой, — он внезапно нахмурился и придвинулся ближе. — Но я бы все еще нравился тебе, если бы я облысел? Сынмин хихикнул и попытался сделать серьезное лицо, пока размышлял. — Я не знаю, — сказал он через некоторое время. — Мне не нравятся лысые парни, возможно, тебе придется надеть парик или что-то в этом роде, — он взвизгнул, когда Хенджин внезапно обхватил его руками за талию и притянул ближе. — Я бы сделал для тебя все, — Хенджин нежно потерся носом о нос Сынмина, наслаждаясь теплом, просачивающимся сквозь кожу. — Но я не ношу фиолетовый парик. Вот тут я подвожу черту. Сынмин рассмеялся, запустив пальцы в волосы Хенджина. — Конечно. Некоторое время они молчали, прежде чем Хенджин заговорил снова, его голос был едва громче шепота. — Так что насчет этого Минхо-хена. Пальцы Сынмина на секунду замерли в его волосах, прежде чем продолжить свои ласки, на этот раз немного медленнее, как будто с каждым ударом они разглаживали клубки в сердце Сынмина. — Ты… Ты… — начал Хенджин, но затем остановился, обдумывая, как задать такой вопрос. Хенджин никогда не был неуверенным в себе человеком. На самом деле, в любой другой день он был довольно уверен в себе и в том, какой эффект производил на других людей. Но Хван видел, как глаза Сынмина остекленели, когда он говорил об этом человеке, и хотя он обещал Киму подождать, Хенджину нужно было знать, есть ли хоть малейший шанс, что Сынмин предпочел бы быть где-нибудь в другом месте, а не здесь, в его объятиях. Сынмин, казалось, понял. — Я очень любил его, мистер Хван. Я не могу этого отрицать, — его пальцы переместились к более коротким прядям, падающим на лоб Хенджина. — И мне нравится думать, что он тоже любил меня, по-своему. Но… — его взгляд скользнул к модели, желая, чтобы тот увидел больше, чем услышал его следующие слова. — Но теперь все это в прошлом, мистер Хван. Я не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом, потому что то, что ты заставляешь меня чувствовать… Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного, — он закончил с небольшим глотком и отвел глаза, почувствовав, как жар приливает к его щекам. Ким бросил быстрый взгляд на Хенджина, который замолчал. Сынмин вздрогнул, когда руки на талии напряглись, и Хенджин притянул его ближе, их тела прижались друг к другу. Руки младшего обвились вокруг шеи Хвана, когда Хенджин наклонил голову и положил ее на грудь Сынмина, учащенное биение сердца с каждым ударом отдавало жаром по его телу. Рука скользнула вверх по спине Сынмина и остановилась на его затылке, пальцы скользнули в каштановые кудри. — Что я заставляю тебя чувствовать? Что это? — прошептал Хенджин, его губы коснулись мягкой кожи под мочкой уха Сынмина, который издал тихий, восхитительный стон от прикосновения. — Как будто… мне трудно дышать, когда я… рядом с тобой… Хенджин прижался губами к мягкой коже под челюстью Сынмина, прямо возле его уха. — И? Что еще? Сынмин моргнул, его пальцы вцепились в волосы Хенджина, пока он пытался подобрать слова для ощущений, пронизывающих все тело. — Я… ты заставляешь меня чувствовать, что я в огне. Хенджин усмехнулся на это и еще раз нежно чмокнул Сынмина в щеку. — Я знаю, обещал, что ничего не буду делать сегодня вечером, но боже, ты все чертовски усложняешь, — он легонько поцеловал Кима под правым глазом и ухмыльнулся, когда увидел, как покраснел младший за минуту. Он снова наклонил голову и уткнулся носом в плечо Сынмина, вдыхая его глубокий, землистый запах… Сынмин попытался перевести разговор на другие темы. Темы, которые его заинтересовали. — Мистер Хван, а как насчет тебя? — А что я? Сынмин прочистил горло. — Я имею в виду… твое прошлое… люди? Спокойно, Сынмин. Очень спокойно. Он почувствовал, что Хенджин улыбается ему в плечо. — Мои прошлые отношения? Сынмин промычал в ответ. — Я никогда ни с кем не встречался, — просто сказал Хенджин, но Ким отстранился, его глаза расширились от шока. — Ты никогда не встречался? — Хенджин склонил голову набок, забавляясь удивлению на лице Сынмина. — Почему? — он нахмурился и крепче обнял Кима. — Тебя беспокоит, что я не настолько опытен? — Нет, конечно, нет, — младший улыбнулся и попытался разгладить морщинку, образовавшуюся между бровями Хенджина. Довольно мило, что он так искренне переживает, когда может одним взглядом превратить меня в заикающееся месиво, подумал Хван. — Это было просто неожиданно, вот и все. Я думал, ты будешь… — Ты думал, я буду долбоебом, каждый день держа под руку другую женщину, не так ли? Выражение лица Сынмина стало застенчивым, и он признался: — Не совсем, но да. Хенджин улыбнулся, его пальцы прошлись по позвоночнику Сынмина. — Ну, я хотел сосредоточиться на своей карьере, и старался быть особенно осторожным все эти годы, потому что я, кажется, «притягиваю скандалы», как говорит Шуа-хен. — Все же… тебе не было одиноко? Хенджин хотел прикинуться крутым и сказать, что это не так, но он не хотел лгать. Не Сынмину. — Да, так и было, — сказал он и наклонился, чтобы прошептать на ухо Сынмину. — Но иначе я не был бы в твоих объятиях, — Хван услышал, как Ким тихо вздохнул, целуя пылающее красным ухо, и откинулся назад как раз вовремя, чтобы заметить, как по лицу Сынмина пробежала легкая гримаса. Это было быстро и длилось всего долю секунды, но все равно привело Хенджина в замешательство. — Что такое? Сынмин вздрогнул, как будто не осознавая мимолетной перемены в выражении своего лица, он прочистил горло и отвел взгляд, прежде чем тихо пискнуть: — Ничего. — Это было не просто так, — Хван постучал по центру лба Сынмина. — Я увидел небольшую, но глубокую складку, вот здесь. Теперь скажи мне, что это, прежде чем я сделаю тебя своим. Сынмин прикусил губу, поняв смысл этих слов, и попытался объяснить, не впадая в замешательство. — Я просто… ты… — его пальцы рассеянно скользнули к уху, куда Хенджин секунду назад запечатлел поцелуй. — В тот раз ты… что-то здесь сделал… — Хм? — Хенджин посмотрел на маленькое, ерзающее тельце в его руках, прежде чем брови разгладились от осознания, а губы скривились в понимающей ухмылке. Он снова наклонился вперед, его пальцы играли с маленькими прядями волос Сынмина, и позволил своим губам приблизиться к уху младшего. Рука Кима опустилась, когда Хенджин тихо прошептал. — Тебе нравится, когда я тебя кусаю? Сынмин сглотнул, внезапно обнаружив, что ему трудно глотать, а его сердце затрепетало в груди, как пойманная бабочка. Он кивнул один раз, а затем отвел взгляд, уже сожалея о том моменте, когда позволил себе нахмуриться. — Как, по-твоему, я смогу контролировать себя, если ты продолжаешь говорить подобные вещи? — он услышал, как Хенджин застонал, дыхание защекотало его ухо. — Я даже не сказал… Его слова превратились в тихое хныканье, когда он почувствовал легкий укус на горле, чуть выше того места, где на шее свисала цепочка. Ким пожалел, что не выпил рисового вина раньше, потому что на этот раз не было алкоголя, который притуплял бы его чувства, и он почувствовал, как острая боль пронзает все, захватывая каждое ощущение в теле. Сынмин прикусил губу, чтобы не захныкать снова, когда язык Хенджина прошелся по слегка поврежденной коже, прежде чем его губы прижались к ней в медленном поцелуе, снова посасывая и натягивая кожу зубами. Хенджин почувствовал, как пальцы Сынмина сжались вокруг его длинных черных волос, и он слегка поцеловал это место, прежде чем снова выпрямиться. Глаза младшего были плотно закрыты, его лицо приобрело великолепный оттенок красного. — Было больно? — спросил Хенджин, и Сынмин открыл глаза, внезапное увеличение размера его радужки передало все, что он чувствовал глубоко внутри. — Немного, — Ким все еще был в оцепенении, когда смотрел на улыбающегося ему старшего. Он чувствовал, как горит пятнышко у него на горле, и подавил желание провести по нему руками. — Мне жаль, что я сначала не получил разрешения на эту часть, — прошептал Хенджин, его голос стал немного хриплым, когда он увидел розовое пятно, вспыхнувшее на горле Сынмина. Его метка. Ким покачал головой. — Все в порядке. Добро пожаловать в любое время, — его глаза расширились, и он поспешил исправиться, — Прости, я… я не знаю, что говорю. Добро пожаловать в любое время? Серьезно? подумал он, и его тело вспыхнуло от смущения, когда он услышал, как Хенджин издал глубокий смешок. — Я думаю, это значит, что тебе пора спать, — Хван щелкнул пальцем по его носу, прежде чем поднять скомканное покрывало и обернуть им тело Сынмина. Прежде чем глаза младшего успели закрыться, Хенджин наклонился и прошептал. — Никогда не смущайся, спрашивая о том, что тебе нравится. Я хочу знать все.***
— Джош-и? — Хм? — Ты спишь? — Да. — Пауза. — Чего ты хочешь? Джонхан полусидел на диване и едва различал фигуру Джошуа, лежащего на мешке с фасолью, его ноги вытянуты на кофейном столике. — Мне холодно. — Терпи. Джонхан вздохнул, а затем снова посмотрел на Джошуа. — Ты не можешь лечь сюда? Здесь действительно холодно. — Перестань нести чушь и возвращайся ко сну. Джонхан снова вздохнул, на этот раз глубже, натянул на себя одеяло и свернулся в позу эмбриона. Он лишь слегка пошутил, когда сказал, что ему действительно холодно, и плотнее натянул одеяло. Ассистент уже собирался вернуться в свой сон, надеясь продолжить с того места, на котором остановился, когда услышал шарканье сбоку, и долю секунды спустя на него набросили одеяло, придушив его. — Двигайся. Он вскочил и увидел Джошуа, стоящего над ним с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки и слегка растрепанными волосами. Это был первый раз, когда он видел менеджера таким, и он быстро сделал мысленную пометку пофантазировать об этом конкретном образе позже. Джонхан отодвинулся на дальний край дивана и наблюдал, как Джошуа скользнул под одеяло, и стон удовлетворения, сорвавшийся с губ того, заставил разум Джонхана свернуть на опасную территорию. — Просто, чтоб ты знал, я здесь только потому, что не хочу, чтобы у меня болела шея, когда я проснусь, — сказал Джошуа, и Юн сделал жест «застегиваю молнию» на губах. — Конечно. Я никому не скажу, что ты спал со мной. Джошуа бросил на него испепеляющий взгляд, прежде чем раздраженно закатить глаза. Сон одолевал его, и ему было все равно, о чем Джонхан говорил, или думал, или чувствовал к нему. — Ты собираешься сидеть здесь на корточках всю ночь? — Джошуа приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на Юна, который, по какой-то причине, казалось, внезапно покраснел. — Нет, я собираюсь спать, — Джонхан скользнул под двойное одеяло, сразу вздохнув от тепла, и придвинулся ближе к краю, чтобы никоим образом не прикасаться к Джошуа. Хотя бы для того, чтобы сохранить его рассудок. Джонхан замер, когда услышал, как менеджер застонал от разочарования, и чья-то рука скользнула по его волосам. — Твои волосы, они… они по всему моему лицу. — Мне жаль, — Джонхан убрал волосы сзади и перекинул их через плечо. Он бы связал их, но не хотел ударить Джошуа локтем по лицу или что-то в этом роде. — Прости, я просто… Мне все-таки подстричься? Я думаю, они становится слишком длинными и… — Нет, — резкий голос Джошуа раздался у него за спиной, и он закрыл рот. — Теперь спи и дай мне поспать. — Хорошо. — И если ты пошевелишься, я швырну тебя на пол. Джонхан кивнул и попытался уснуть, хотя его сердцебиение, казалось, увеличивалось в геометрической прогрессии с каждым вдохом, который делал Джошуа, всего в нескольких дюймах от его тела.***
— Что ты делаешь? Хан закатил глаза и ничего не ответил. Его мучило тяжелое похмелье прошлой ночи — в рисовое вино определенно было что–то подмешано — и Минхо, прислонившийся к кухонной стойке в дюйме от него, ничего не делал, чтобы унять пульсирующую боль в голове. На самом деле, это заставляло его сердце биться с необъяснимой скоростью, и он сжал в руке миску с рисом, которую собирался высыпать в рисоварку. — Ты готовишь обед? Сделай и мне немного, — сказал Минхо откуда-то рядом с ним. — Как я выгляжу? Как твоя горничная? — ответил Хан, засыпая единственную миску риса в машину и с силой захлопывая крышку, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Пожалуйста? Он почувствовал, как Минхо придвинулся к нему ближе, запах дорогого одеколона, в котором тот принимал ванну, окутал тело Хана так, что у того внезапно закружилась голова. Он повернулся, чтобы свирепо взглянуть на Минхо, его речь о «личном пространстве» была готова сорваться с языка, но остановился, как только его взгляд упал на фигуру рядом с ним. Потому что, Боже мой, Минхо снова был в чертовой рубашке на пуговицах, и на этот раз она была черной, и если этого было недостаточно, чтобы немедленно отправить Хана в кому, то эти чертовы зачесанные назад волосы определенно сделали свое дело. Джисон обернулся, почувствовав, как кровь приливает к его щекам, и прочистил горло, как будто это могло вырвать застрявшие там слова. Открыв рисоварку, Хан высыпал в нее еще одну миску риса, отказываясь смотреть на ухмылку, которая, он знал, медленно появлялась на лице Минхо. — Готово. Теперь доволен? Минхо бросил веселый взгляд на Хана, мертвой хваткой вцепившегося в стойку, и медленно направился к столу. — Но почему ты такой злой? — он отодвинул стул и сел, не сводя глаз с Хана. — Это из-за вчерашнего? Теперь, когда Минхо не дышал ему в затылок, слова вернулись к Хану. — Нет, — он не собирался говорить об этом первым делом утром, когда его голова угрожала выскочить из тела. Младший не хотел, чтобы его сердце сделало то же самое. — В любом случае, почему ты отказался пообедать с моими родителями? Минхо улыбнулся резкой смене темы, но решил продолжить. — Я не хотел есть с ними, — его тон был безразличным, но разум Хана все равно решил проанализировать все предложение, чтобы найти его скрытый смысл: Я не хотел есть с ними. Я хочу поужинать с тобой. Хан покачал головой от абсурдности всего этого и разозлился еще больше. Он поставил миску с рисом перед Минхо вместе с остатками рагу со вчерашнего вечера, его взгляд остановился на том, как Ли закатал рукава своей черной рубашки, обнажив мускулистые предплечья, руки, которые прошлой ночью обвивали его талию, удерживая на месте, когда он сидел между ними… Хан со стуком поставил свою миску на стол и увидел, как Минхо чуть не подпрыгнул на своем месте от внезапного громкого стука. Он прочистил горло и сел, мысленно вздохнув с облегчением, когда увидел, что миска не треснула, и взял ложку, чтобы поесть. Минхо приподнял бровь. — Все в порядке? — Да. Минхо вздохнул, удовлетворился приглушенным ответом, который вырвался из набитого рисом рта Хана, и начал есть. Старший почувствовал на себе взгляд и, подняв глаза, увидел, что Хан наблюдает за ним, особенно за его губами, и он проглотил свою еду, прежде чем спросить: — У меня что-то на лице? — Нет. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Да. Что заставляет тебя думать, что я не в порядке? — Это просто… ничего. Забудь об этом. Хан вздохнул с облегчением, когда Минхо бросил все это дело и вернулся к своей еде, потому что, если бы он продолжал приставать к нему, Джисону было бы очень трудно объяснить, почему он постоянно пялится на Минхо. В частности, на губы Минхо. Его разум, казалось, был одержим воспроизведением прошлой ночи и поиском неуместных намеков в каждой обычной вещи, которую делал Ли. В данный момент все внимание было сосредоточено на том, как Минхо брал в рот ложку риса, ложка выскальзывала обратно, и кровь прилила к щекам Хана, когда воспоминания о том, как старший проводил языком по его пальцу, всплыли в его мозгу, и ему пришлось немного встряхнуться, чтобы осознать, что Минхо что-то говорил. — Послушай, я сожалею о вчерашнем, ладно? Я не знаю, почему я это сделал, просто ты выглядел так… — О боже, перестань говорить об этом! — Хан встал, его стул чуть не упал назад, и посмотрел на Минхо с раздраженным и страдальческим выражением на лице. — Прекрати говорить об этом, ты делаешь только хуже. Тьфу. — Но что… Минхо попытался разобраться в этой внезапной вспышке гнева, но прежде чем он успел сказать еще хоть слово, Хан вышел из кухни, и мгновение спустя Ли услышал громкий хлопок закрываемой двери. Минхо в замешательстве склонил голову набок: Я что-то не то сказал? Он покачал головой и встал, решив выяснить причину гнева Хана после того, как вернется с собеседования. Старший посмотрел на недоеденную миску на своем сиденье и вздохнул, прежде чем накрыть ее крышкой. — Хан, я ухожу! — Минхо закричал, и, как он и ожидал, ответа не последовало. Ли поджал губы и продолжил. — Доешь свой обед и запри за мной дверь! Его слова были встречены тишиной. Это сводит меня с ума. Он подавил сильное желание в отчаянии провести рукой по волосам и вышел за дверь, намеренно хлопнув дверью немного громче, чем обычно . Когда Минхо шел своим обычным маршрутом к автобусной остановке, его ноги внезапно остановились примерно в десяти шагах от магазина Сынмина. Он нервно постоял минуту или две, обдумывая все варианты действий, которые мог предпринять, и все их последствия, прежде чем двинул ногу вперед, как робот, один за другим. Его ноги останавливались через каждые 2-3 шага, и ему приходилось успокаиваться, прежде чем Ли мог повторить то же самое снова. Из-за чего я так нервничаю? Сынмин сказал мне навестить его! подумал он, но его последний визит в это место все еще оставался в памяти, то, как Сынмин смотрел на него с нехарактерно суровым выражением лица, сохранилось в его памяти. Потные ладони взялись за металлическую ручку двери, и, глубоко вдохнув, Минхо мягко и бесшумно толкнул ее, открывая. Конечно, можно быть таким же нежным и тихим, только когда над твоей головой висит большой колокол, оповещающий каждое живое существо в радиусе 10 метров от твоего присутствия. Он поморщился, когда вошел в магазин, его чувства сразу же обострились от всепоглощающего запаха цветов и их мириадов расцветок. Магазин казался более заполненным, чем когда старший видел его в последний раз, цветы занимали почти каждый дюйм свободного места в магазине, оставляя только прямую дорожку к прилавку. Он взялся за ручку, его глаза вращались по сторонам, и довольно скоро увидел Кима, выходящего из кафе справа. Сынмин, казалось, был почти так же шокирован, как и он, когда увидел Минхо, стоящего возле двери его магазина. Младший смотрел несколько секунд, глаза медленно моргали, как будто Минхо мог исчезнуть в следующий миг, прежде чем лучезарная улыбка растянулась на его губах. — Минхо-хен. Ли отпустил ручку двери, когда услышал теплоту в голосе Сынмина, и медленно подошел. — Прости, я подумал… Я просто зашел выпить кофе. — Конечно, — Сынмин усмехнулся и указал в сторону кафе. — Не хочешь присесть? — Ах, нет. Просто еду на вынос… думаю, было бы лучше. — Хорошо, конечно, — Сынмин подошел к стойке и включил кофеварку. Было воскресенье, поэтому в кафе необычно мало посетителей, хотя было время обеда. Минхо теребил воротник своей рубашки, пока Сынмин насыпал кофейные зерна, и пытался рассеять неловкость, затронув тему, универсальную для человечества. — Ты обедал? Сынмин, однако, был поражен вопросом. — О, да. — Над ними снова воцарилась тишина, звук жужжащей машинки был необычно громким. Сынмин прочистил горло и задал свой собственный неоригинальный вопрос. — А ты обедал? — Да, только что с… Ханом. Медленная улыбка расползлась по лицу Сынмина. — Хан, да? — Да, — Минхо почесал затылок, прежде чем ему что-то пришло в голову. — Послушай… Громкий звонок прервал его слова и заставил его на несколько секунд оглохнуть, прежде чем Сынмин бросился вперед, чтобы поднять трубку. Он одними губами сказал Минхо «извини», прежде чем поднять трубку, и Ли потряс головой, чтобы избавиться от звона в ушах. — Алло? — осторожно спросил Сынмин, в его голосе слышались подозрение и немного надежды. — Здравствуйте, это Ким Сынмин из…— на заднем плане послышалось какое-то шарканье, прежде чем звонивший заговорил снова. — …Цветочного кафе «Тюльпаны и маргаритки»? Сынмин вздохнул с облегчением и крепче сжал телефон. — Да, говорит Ким Сынмин. Чем я могу вам помочь? На другом конце раздался негромкий хлопок, прежде чем звонивший ответил: — Ах да, мистер Ким. Это Сюй Минхао из журнала Pop Craze. Я получил ваш номер от Бан Чана. Ты знаешь его? Сынмин собирался ответить, когда звонивший заговорил снова, и слова застряли у него в горле. — В любом случае, мне нужно завтра столько белых цветов, сколько ты сможешь найти. У меня запланирована съемка, и этот гребаный поставщик решил отменить ее в последнюю минуту. Мне нужно не так уж много, хватит примерно 20 коробок. — 20 коробок белых цветов? К завтрашнему дню? Сынмин осмотрел магазин и прикусил губу, когда увидел все цвета, кроме того, который искал. Белый. — Что такое? Это сложно? Ким не любил разочаровывать своих клиентов, особенно людей из крупных агентств, поэтому он изо всех сил пытался объяснить ему ситуацию. — На самом деле, мистер Сюй, если вы можете дать… — Вот что я тебе скажу. Я дам тебе вдвое больше того, что ты получил за 50 коробок, которые ты доставил для съемок Чана. Как насчет этого? Глаза Сынмина расширились, когда это услышал. Вдвое больше того, что он получил за ту съемку, которая чуть не сломала ему спину и несколько дней заставляла руки ныть? Ким всегда восхищался людьми, которые ставили логистику и практичность выше эфемерных вещей, таких как деньги, а также обладали силой убеждения. Но он не был одним из таких людей, поэтому через несколько секунд после того, как услышал предложение Минхао, он почувствовал, что кивает и говорит: — Хорошо, конечно. Это не будет проблемой. Просто дайте мне знать адрес. — Тебе нужна помощь? Он услышал, как Минхо спросил его, как только положил трубку, но протянул старшему свою чашку кофе с широкой улыбкой на лице. — Нет, все под контролем.***
Сюй Минхао не был таким, как он представлял, и если это так, то Сынмину нужно было серьезно пересмотреть свои сложившиеся представления о том, что фотографы носят одежду как минимум вдвое большего размера и от них требуется постоянное отстраненное выражение лица, как будто вес мира зависит от следующего снимка, на который они нажимают. Потому что человек, пожимающий руку Кима и только что представившийся Сюй Минхао, не поставил ни один из этих флажков. У него были длинные светлые волосы, подстриженные в косматый пучок, он был одет в черную длинную куртку, усыпанную золотыми бусинами, образующими созвездия, а на пальцах, обхвативших руку Сынмина, было так много колец и цепочек, что младший на мгновение задумался, знал ли Минхао, что ему полагается держать камеру для фотосъемки. Глаза Минхао засияли весельем, и Сынмин понял, что смотрел на него неподобающе долго. — Извините, я Ким Сынмин. Приятно познакомиться, мистер Сюй. — Я тоже рад познакомиться с тобой, мистер Ким, — сказал Минхао, его глаза блуждали по лицу Сынмина поверх затемненных очков. Младший попытался незаметно высвободить руку из захвата, но Минхао крепче сжал ее и притянул его немного ближе. — Мистер Ким, ты действительно симпатичный. Ты пробовал свои силы в модельном бизнесе? Сынмин улыбнулся, хотя это больше походило на гримасу. — Мне это не интересно. — Что его интересовало, так это то, чтобы убрать руку с захвата, который, казалось, становился все крепче с каждой секундой. — Тебе действительно стоит попробовать. Твое лицо просто мое… — Хэй, — Феликс встал перед Сынмином и одним быстрым движением вырвал руку друга у Минхао. — Он сказал, что ему это неинтересно. Так что отвали. Минхао усмехнулся и водрузил очки на голову, прежде чем окинуть Феликса беглым взглядом. — Это так? А что, если я не отступлю? Феликс подошел ближе, не испуганный ростом Минхао и жуткой улыбкой. — Тогда я сотру эту дурацкую… — Что здесь происходит? Они все одновременно обернулись в ту сторону, откуда доносился звук, и увидели, что к ним направляется Хенджин, за которым по пятам следует Джошуа. Глаза Сынмина немного расширились, прежде чем он осознал, насколько глупым было его потрясение. Хенджин был профессиональной моделью, и было вполне естественно, что он присутствовал на фотосессии. Это была его естественная среда обитания, и, если уж на то пошло, Хван должен быть удивлен, увидев там Сынмина. Но модель взглянул на него только один раз, прежде чем его взгляд скользнул к Минхао, который смотрел, с ухмылкой, на Сынмина как хищник, готовый проглотить свою жертву целиком, его разглядыванию мешал только Феликс, который стоял между ними. Хенджин сжал кулаки, но изобразил улыбку, подходя к ним. Он увидел, как Сынмин уставился на него, его глаза немного расширились, когда он заметил наряд Хвана, и легкая ухмылка заиграла на губах модели, когда тот увидел, как красный оттенок распространился по ушам Сынмина. Он расправил плечи, цепочка, которую он носил под рубашкой с V-образным вырезом, натянулась на его теле, и заставил Сынмина снова посмотреть на него. — Хенджин, как раз вовремя! Я только что разговаривал с нашим новым поставщиком цветов, мистером Ким Сынмином, — Минхао указал на фигуру, наполовину скрытую за Феликсом, — о том, чтобы рассматривать модельный бизнес как побочный бизнес. Тебе не кажется, что он безумно… — Я готов к съемке. Мы можем начать прямо сейчас? — Хенджин прервал поток эмоций Минхао и увидел, как лицо фотографа сразу же посуровело. Он слышал, что Минхао известен тем, что добивается своего, но Хенджину было наплевать. Не после того, как он увидел, взгляд парня на Сынмина всего несколько секунд назад. — Конечно, пойдем. Как пожелаешь, — ответил Минхао, его натянутая улыбка маскировала гнев, зреющий под поверхностью, прежде чем он развернулся и пошел к оборудованию, его длинное пальто развевалось за ним, как плащ. Хенджин начал что-то говорить Сынмину, но Джошуа резко дернул его за руку, посылая ему предупреждающие сигналы глазами, и Хван вздохнул и только взглянул на Сынмина, прежде чем повернуться к украшенной платформе. Съемка прошла довольно быстро, к большому облегчению Хенджина и Сынмина, и модель уже собирался встать после финального «хорошо», когда услышал крик Минхао, и от этих слов он застыл на месте. — Хенджин! Мы можем устроить фотосессию для пары прямо сейчас? У нас еще есть немного времени, давай покончим с этим. — Сейчас? — сказал Хенджин, его глаза немедленно обратились к тому месту, где он в последний раз видел Сынмина, прежде чем яркий свет на мгновение ослепил его. После нескольких панических взглядов он увидел, что Ким разговаривает с Феликсом, стоя немного поодаль от команды, совершенно не обращая внимания на суматоху, творящуюся в голове Хенджина. Сынмин, должно быть, почувствовал на себе взгляды, потому что он повернулся к Хвану и слегка улыбнулся ему, улыбкой, которая повергла разум Хенджина в еще большую панику, прежде чем снова повернуться к Феликсу. Впервые Хенджин пожелал, чтобы Сынмин ушел. Хенджин увидел, как Джошуа разговаривает с Минхао, и вздохнул с облегчением, надеясь, что его менеджер сможет придумать план спасения Хенджина. Но его облегчение было недолгим, когда он увидел, как Минхао похлопал Джошуа по плечу и сказал достаточно громко, чтобы услышала вся комната: — Ну, ну, Джошуа. Не будь таким приверженцем правил. Я уверен, что Хенджин не упадет в обморок, если ему придется поработать лишний час или около того сверх своего графика. Верно, Хенджин? — Я… — Ну, тогда решено. Скажи Рюджин, чтобы она вышла, как только будет готова, — сказал Минхао кому-то рядом с ним, и Хенджин откинулся на спинку дивана, который служил реквизитом для съемок. Что ж, по крайней мере, ему не придется отбиваться от неподобающих прикосновений в течение следующего часа, поскольку его партнершей должна была стать Рюджин, единственная девушка-модель, которая, казалось, ненавидела его до глубины души без всякой на то причины. Когда он поднял глаза, чтобы найти Сынмина в толпе, он увидел Рюджин, важно шагающего к нему в обтягивающем белом платье с цепочками, которое дополняло его собственный наряд. Она присела на край дивана, как можно дальше от Хвана, и бросила на него пренебрежительный взгляд. — Привет, Хенджин. — Привет, Рюджин, — ответил он таким же безразличным голосом, его глаза блуждали по комнате, пытаясь выделить Сынмина из толпы. Может быть, он мог бы сказать Шуа-хену, чтобы тот забрал Кима куда-нибудь на некоторое время? Он неуклонно продвигался в завоевании сердца Сынмина, и будь он проклят, если сейчас между ними возникнет глупое недопонимание. — Ладно, народ. Занимайте свои места, мы начинаем! — голос Минхао с китайским акцентом нарушил все его планы, и он сразу же погрузился в тусклый желтый свет, который погрузил остальную часть студии в темноту. — Вы двое! Подойдите ближе! Это фотосессия пары, а не сеанс семейной терапии! Он услышал, как Рюджин издала горлом разочарованный звук, прежде чем она придвинулась ближе, и Хенджин сделал то же самое. — Ближе! Придвинься ближе! «О, однажды я убью Минхао», подумал Хенджин, стиснув зубы, и двинулся, как ему было велено. Его колени ударились о голые бедра Рюджина, и он почти опустился на эти колени, чтобы вымолить у Сынмина прощение. — Рюджин, обними Хенджина. Сейчас же! — О, черт возьми, — Рюджин пробормотала что-то себе под нос, а Хенджин попытался сохранить профессиональное бесстрастное лицо, когда девушка обвила руками его шею и закинула голое бедро ему на ногу. Его руки оставались безвольно опущенными по бокам, а глаза скользили по затемненному участку. — Хенджин! Что ты делаешь? Держи ее за талию! — Минхао громко закричал, и Хван чуть не подпрыгнул в панике. — Честно говоря, я должен научить их всему, — он услышал, как фотограф пробормотал что-то, что добавило еще один блок к его и без того растущему чувству смущения. Глубокий вдох, Хенджин. Глубокий вдох. Ты делал это много раз, ты можешь сделать это снова. — Делай это правильно. Если мне придется работать сверхурочно из-за тебя, я лично убью тебя, — прошипела Рюджин ему сквозь вымученную улыбку, и он немедленно обнял ее за талию и притянул ближе. — Вот и все! Теперь улыбнись! Хван улыбнулся. — Хенджин! Улыбайся, а не гримасничай! Хенджин раздраженно закатил глаза и, встретив еще один испепеляющий взгляд Рюджина, изобразил свою лучшую соблазнительную улыбку, которая, казалось, удовлетворила Минхао настолько, что он, наконец, начал щелкать картинками и приблизил Хвана на шаг к концу его страданий. После того, как прозвучало последнее «хорошо», Рюджин отскочила от его объятий, как будто ее едва сдерживала рвота, и Хенджина быстро увели в гримерную. Его глаза нашли Сынмина, стоящего в стороне, разговаривающего с Феликсом и нажимающего на свой телефон. Он не смотрел в его сторону, и Хенджин был уверен, что все пошло так, как боялся. Сынмин быстро набрал сообщение Хану, что он вернется примерно через 30 минут, прежде чем снова посмотреть на Феликса. — Хан ужинает со мной. Почему бы тебе тоже не пойти? — Не, мне сейчас нужно уезжать в университет. Я не знаю, как долго я там пробуду, и не хочу, чтобы вы, ребята, ждали. Я захвачу что-нибудь по дороге. С тобой все будет в порядке? — спросил Феликс, его глаза блуждали по фотографу, который, казалось, кричал на еще одного человека. Сынмин в ответ пожал плечами. — Да, иди. Со мной все будет в порядке. Я просто послушаю, что скажет мистер Сюй. Неважно, насколько неловко он заставлял Сынмина, Сюй Минхао все еще был его клиентом, и Ким должен был и хотел бы его выслушать. Даже если это означало остаться на всю фотосессию по просьбе фотографа. Он снова заверил Феликса, что с ним все будет в порядке, и попрощался с другом с улыбкой, которая, как надеялся, не выдавала тревожного чувства, бурлящего в его голове. Несколько мгновений спустя он почувствовал резкое прикосновение к своему плечу, которое заставило его обернуться, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть девушку почти на голову ниже его. Она указала большим пальцем в сторону комнаты, из которой появился Хенджин, и сказала голосом, который указывал на то, что ей недостаточно платили за это. — Мистер, тебя зовет Хон, — она ушла без каких-либо дальнейших объяснений, вероятно, чтобы выполнить работу, за которую на самом деле получала деньги. Он в замешательстве склонил голову набок и медленно направился к гримерке. Сынмин увидел Джошуа, стоящего у двери, и поклонился в знак приветствия, на его лице все еще было написано замешательство. Он указал на дверь. — Ничего, если я… — Иди. Хенджин говорит, что умрет, если не увидит тебя в ближайшее время, — сказал Джошуа, раздраженно закатив глаза. — Но только на 10 минут. Выходи, когда я дважды постучу. Сынмин кивнул и толкнул дверь, за которой оказалась ярко освещенная комната. Его глаза только начали привыкать к яркому свету, когда он почувствовал рывок за руку и с визгом приземлился на что-то твердое. Он сглотнул, когда его глаза встретились с глазами Хенджина, и когда понял, что снова сидит на бедрах Хенджина, его руки прижаты к обтянутой цепью груди модели, мозг немедленно потерял все базовые функции речи. Ну, ему даже не нужны были слова, потому что Хенджин начал что-то бессвязно бормотать, как только увидел его. — Сынмин… Ах, мне так жаль. Минхао такой придурок, это был такой придурковатый поступок, и я не знал, что мне нужно было делать… Сынмин все больше запутывался от каждого слова, слетавшего с губ Хенджина. — Подожди, о чем ты говоришь, мистер Хван? — О фотосессии ранее? Разве ты не видел меня и Рюджин на фотосессии пары? — спросил Хенджин, в его сердце вспыхнула маленькая надежда, что, возможно, Сынмин действительно ничего не видел. Возможно, его менеджер понял, что он задумал, и забрал Кима. — О, это! Да, я это видел. Это было очень вкусно, — сказал Сынмин и вытащил телефон из кармана. — Смотри, я даже сделал несколько фотографий. Я не знаю, разрешено ли это, но ты выглядел таким… я имею в виду, ты все еще выглядишь таким… красивым, что я… — Ты не ревнуешь? — спросил Хенджин, и он почувствовал, как Сынмин замер в его объятиях. Хван надеялся, что парень не поймет неправильно, но он не был уверен, что чувствует по поводу этого беспечного ответа. Неужели Сынмин действительно ничего не почувствовал, когда увидел Хенджина в чьих-то чужих объятиях? Ким убрал телефон обратно в карман и с улыбкой провел пальцами по обеим щекам Хенджина. Теперь, когда Сынмин был так близко, он увидел маленькие блестящие звездочки в уголках глаз Хвана, и он почувствовал глубокое, но настойчивое желание поцеловать каждую из них. — Я не ревную, мистер Хван, — медленно произнес он, прежде чем наклонился вперед и прошептал, его губы нависли над ухом Хенджина, — Ты сказал, что ты мой, так как же я могу ревновать? Он почувствовал, как лицо модели сразу вспыхнуло под его руками, и отклонился как раз вовремя, чтобы заметить редкий румянец, разливающийся по обнаженной шее Хенджина. Ким почувствовал, как рука на его талии напряглась, и Хенджин опустил голову на плечо Сынмина. — Ты не можешь говорить такие вещи повсюду, Сынмин-а. — Почему нет? — спросил Ким и запустил пальцы в волосы Хенджина. Игра с волосами Хвана стала его новым любимым хобби, и то, как старший удовлетворенно замычал от его прикосновения, определенно было плюсом. Хенджин откинул голову назад и посмотрел на Сынмина глазами, которые всегда заставляли его тело замирать, а разум путаться. — Потому что тогда… — Хенджин взял руку Сынмина и прижал ее к середине V-образного выреза его рубашки, — …тебе придется взять на себя ответственность за это. Ким сглотнул, услышав, как сердце беспорядочно колотится под его ладонью, и он почувствовал жар, пробежавший по всей руке, а затем по всему телу. — Я… Раздался резкий стук в дверь, за ним другой, и Сынмин вскочил с колен Хенджина. Дверь открылась, и вошел Джошуа, который даже не моргнул, увидев их взволнованные лица. — Вы, ребята, закончили? — Да, эм… спасибо, мистер Хон, — ответил Ким и, бросив короткий взгляд в сторону Хенджина, вышел за дверь с пылающими ушами и щеками. Хван усмехнулся, поворачиваясь обратно к зеркалу, и Джошуа подошел с вопросительным взглядом. — Что ты сделал? Хенджин пожал плечами. — Ничего особенного, я просто показал ему свое сердце. Джошуа раздраженно поднял руку. — Пожалуйста, никогда больше не говори этого при мне. Я могу умереть от испанского стыда.***
Сынмин плеснул водой на лицо и вытер его, чтобы остудить румянец, разлившийся по щекам. Он все еще чувствовал сердцебиение Хенджина под кончиками своих ладоней, его кожу покалывало от прикосновений старшего. Ким плеснул еще немного воды и подумал, не сошел ли он с ума. Ему нужно было отвлечься, потому что все, о чем мог думать, было учащенное сердцебиение Хвана, то, как цепи перекрещивались на этой гладкой обнаженной коже, и он чуть не ударил себя, когда понял, что упустил прекрасную возможность провести руками по коже Хенджина. Он плеснул еще воды себе в лицо. Я что, извращенец? Сынмин покачал головой и вышел из туалета, чуть не врезавшись в кого-то. Он быстро поклонился, извиняясь, но когда поднял глаза, то чуть не сделал шаг назад, увидев, что это Минхао. Он стоял возле туалета? Сынмин улыбнулся и попытался уйти, надеясь, что Минхао пришел в туалет, а не за ним, и почти поморщился, когда увидел, что фотограф идет рядом с ним. — Мистер Ким. Я рад, что ты подождал. Мы можем поговорить сейчас? — Эм… да, конечно. Пожалуйста, продолжайте. Минхао взял стакан с чем-то красным с ближайшего столика и протянул его Сынмину. — Держи, держу пари, ты хочешь пить. Ким не был уверен, что это за темно-красная жидкость, и он посмотрел достаточно фильмов на своих ночевках с Ханом и Феликсом, чтобы знать, что ему не следует принимать напитки от незнакомцев. Особенно от таких незнакомцев, как Сюй Минхао. Фотограф, должно быть, почувствовал его колебания, потому что издал короткий веселый смешок. — Это клюквенный сок, мистер Ким. Смотри, все это пьют. И, конечно же, почти все в студии сидели на стульях или даже на полу, потягивая из стаканов, в которых кружилась та же жидкость. Сынмин улыбнулся и взял стакан, хотя и поклялся не делать ни глотка. Минхао остановился, когда они достигли небольшой ниши сбоку, и повернулся к парню. — Итак, мистер Ким. Что ты думаешь о моем предложении? Сынмин сделал паузу посреди того, как осторожно нюхал стакан. — Какое предложение? — Предложение поработать моделью для меня. — Прости, но мне это действительно не интересно, — сказал Сынмин с коротким смешком, но его улыбка погасла, когда он не увидел веселья в глазах Минхао. — Мистер Ким, — фотограф вздрогнул и сделал глубокий вдох, как будто собирался сообщить Сынмину какие-то печальные новости. — Мистер Ким. Ты не представляешь, как красиво ты выглядишь. Если бы ты только дал шанс мне, моему агентству, ты смог бы заработать за месяц больше, чем мог бы заработать, продавая эти… эти цветы всю свою жизнь. Сынмин выпрямился и крепче сжал стакан в руке. — Послушайте, мистер Сюй. Я благодарен, что вы беспокоитесь обо мне, но я доволен тем, что делаю, и был бы признателен, если бы вы не смотрели свысока на мою работу, — он попытался уйти, но Минхао снова встал перед ним, на этот раз ближе. — Не нужно усложнять, мистер Ким, — его голос перешел в приглушенный шепот. — Вот что я тебе скажу, я знаю многих известных людей в индустрии, людей на вершине, и тебе даже не пришлось бы заниматься модельным бизнесом, чтобы зарабатывать деньги. Сынмин даже не хотел понимать, о чем говорит фотограф, и уже собирался сказать об этом, когда что-то твердое обвилось вокруг его талии, и он вздрогнул, чуть не выронив стакан. — Просто стань моим, мистер Ким. Я могу поднять тебя на такие высоты, которые ты даже не можешь представить в своих самых смелых мечтах. Сынмин уперся ему в грудь одной рукой и попытался убежать. Его глаза в панике блуждали по сторонам, но никто, ни один человек, не смотрел в их сторону. Взгляд остановился на Хенджине, который только что вышел из гримерной и о чем-то разговаривал с Джошуа. Должно быть, он почувствовал панический взгляд Сынмина, потому что внезапно поднял голову, и его глаза остановились на фигуре Сынмина, пытающегося вырваться из рук Минхао. Этот ублюдок получит свое, Хенджин сжал руку в кулак и начал приближаться к ним двоим с возросшей настойчивостью, его шаги эхом отдавались по мраморному полу. Минхао все еще шептал какую-то чушь на ухо Сынмину. — Слушай, если тебе это не нравится, как насчет провести ночь? А? Это не так уж плохо, не так ли? Затем его рука скользнула под подол толстовки Сынмина, и нить терпимости в сознании Кима, которая уже начала истончаться, как только Минхао открыл рот, полностью оборвалась. Он толкнул фотографа с силой, на которую тот даже не подозревал, что был способен, и в следующую секунду его свободная рука опустилась на лицо Минхао в быстрой, жесткой пощечине, звук которой эхом разнесся по всей студии и погрузил помещение в полную тишину. Очки Сюй слетели с его лица и со звоном упали на мраморный пол, хрусталик одного глаза тихо треснул. Грудь Сынмина вздымалась от силы, и вся ладонь горела от удара, но боже, как же это было приятно. — Не прикасайся ко мне, ублюдок. Я не твой. А затем он для пущей убедительности вылил свой клюквенный сок на голову Минхао, предрешив его грядущую гибель.