Мой замок рухнул в одночасье,
Я принес нож в перестрелку.
Они забрали корону, но все в порядке,
Мой малыш летит, как реактивный поток.
Высоко над всей сценой, любит меня, как новенькую.
Так что называй это как хочешь, да,
Называй это как хочешь.
• Называй это как хочешь, Тейлор Свифт
(Репутация)
—
— Сынмин, ты же знаешь, что тебе не обязательно приходить, верно? Ты можешь отказаться, сказать, что заболел или что-то в этом роде. — Я знаю, — Сынмин зажал телефон между ухом и плечом, пытаясь разлить свежесваренный кофе по чашкам, и благодарно улыбнулся Хану, когда его друг подошел помочь. Он крепче прижал телефон к уху. — Я знаю, мистер Хван. Просто… вы слышали своего генерального директора, я не думаю, что он обрадуется, если я откажусь в последнюю минуту. — И все же… Мне не нравится, что ты идешь на вечеринку. И я не доверяю мистеру Чхве. Совсем. — Я там буду не один. там будут мистер Хон, мистер Юн и… — Сынмин слегка улыбнулся, прежде чем продолжить, — ты тоже там будешь. Я не думаю, что мне нужно о чем-то беспокоиться, когда у меня есть ты… и все остальные. Сынмин услышал, как Хенджин прочистил горло, и голос старшего стал немного хриплее, когда он заговорил снова. — Ханни-хен все время будет рядом с тобой. Хотел бы я быть тем единственным, но… — Все в порядке, мистер Хван, — сказал Сынмин, садясь за стол, и наблюдал, как Хан занял место напротив него. — Так во сколько придет мистер Юн? — Ханни-хен будет там к… — небольшая пауза, пока Хенджин проверял время, — он будет там к 5:30. Он немного… перевозбужден, когда дело доходит до вечеринок, но ты не обязан делать все, что он говорит. Хорошо? Сынмин негромко рассмеялся, мелодичный звук прошел прямо через динамик и проник в сердце Хенджина. — Хорошо, я буду иметь это в виду, мистер Хван. Ты все-таки участвуешь в съемках? — Сынмин слышал звуки приглушенных криков и шарканья на заднем плане и на мгновение задумался, не тратит ли он время Хенджина напрасно. — Да, у меня только что был небольшой перерыв, поэтому я прячусь в шкафу в гримерке, — Хенджин, должно быть, почувствовал беспокойство в голосе Сынмина, потому что поспешил добавить, — И не думай, что ты тратишь мое время или какую-то подобную чушь. Нет ничего другого, что я люблю больше, чем слышать твой голос. Жар пробежал по ушам Кима, и он увидел, как Хан изогнул бровь, пытаясь ответить. — Больше ничего? — Ну, да, видеть тебя выше этого, а прикасаться к тебе определенно занимает первое место, и… — громкий выкрик имени Хенджина прервал его слова, и Сынмин услышал, как модель вздохнул. — Думаю, мне пора идти, Сынмин. Пообещай мне, что будешь осторожен на вечеринке. — Я обещаю. Но во сколько ты придешь? — Возможно, я немного опоздаю, но я буду там. — Хорошо. — Ладно, мне нужно повесить трубку, пока кто–нибудь не пришел искать… — Хенджин прижал телефон ближе к уху — …Я люблю тебя. От этих слов у Сынмина чуть не остановилось сердце, и он сглотнул, когда ответил: — Я… я тоже, — он услышал, как Хенджин удовлетворенно вздохнул, прежде чем повесить трубку, и Ким остался наедине со своими дикими мыслями и неконтролируемым жаром, который распространился по всему его телу, которое от смущения стало только горячее, когда он увидел, как Хан ухмыляется ему над своей чашкой кофе. — Что все это было? — спросил Хан, ставя свою пустую кофейную чашку. — Ах, я должен сегодня пойти на вечеринку и… Услышав эти слова, Хан прислушался и жестом попросил Сынмина продолжать, пока сам наливал себе еще чашку кофе. Ким глубоко вздохнул и, сделав небольшой глоток собственного кофе, начал рассказывать о событиях, произошедших в тот день, когда он столкнулся с мистером Чхве. Хан знал, что на Сынмина подали в суд, и даже посетовал на то, что его не было там и он не видел, как друг кого-то ударил. Сынмин редко повышал на кого-либо голос, поэтому тот факт, что Ким ударил кого-то достаточно сильно, чтобы у того полетели стаканы, заставил Хана упасть со стула, когда он впервые услышал об этом. — Так ты идешь на вечеринку один? На вечеринку, на которой будут этот сомнительный генеральный директор и жуткий фотограф? — спросил Хан, не веря глупости своего друга. — Ты с ума сошел? Зачем тебе это делать? Просто иди к адвокату, как тебе сказал Хенджин! — Я знаю, но я не думаю, что мистер Чхве оставит это без внимания. Я чувствую, что он сделает что-нибудь, что повредит карьере мистера Хона или мистера Хвана, — сказал Сынмин, тревожные слова генерального директора звенели у него в ушах. — Он их босс. — Вот почему я сказал тебе взять деньги у моих родителей. У них и так их слишком много, — пробормотал Хан и сделал большой глоток кофе. Сынмин ничего не сказал в ответ, а Хан не стал выпытывать у него ответ. Ким наотрез отказался, когда Джисон и Феликс предложили помочь с судебными обвинениями, и Хан беспокоился, что его друг однажды окажется на улице из-за своей гордыни. Тем не менее, это было одним из качеств, которыми он больше всего восхищался в Сынмине. — Так этот мистер Юн будет твоим телохранителем на ночь? Сынмин закатил глаза, улыбаясь поверх своей чашки. — Не телохранителем. Он просто будет сопровождать меня на вечеринке. — Он вообще может драться? Не стоит ли тебе вместо этого позвонить Феликсу? Сынмин быстро отверг эту идею. — Нет, он и так достаточно занят. Они оба знали о сроке в один месяц, который дал Феликсу его руководитель, и беспокойство промелькнуло на лице Сынмина, когда он поинтересовался, как дела у друга спустя неделю. Может быть, он навестит его в университете после того, как все уляжется. Ким поднял глаза, слегка вздрогнув, когда услышал, как Хан тихо напевает, наливая очередную чашку. Он наклонил голову, его губы растянулись в мягкой улыбке, когда Ким посмотрел на Джисона. — Что с тобой? Хан посмотрел на него, прежде чем снова уткнуться в свою чашку. Довольный количеством, он отставил почти пустой кувшин, прежде чем, наконец, снова поднять взгляд на Сынмина. — Что ты имеешь в виду? — Ты кажешься… каким-то другим. — Другим? — Ты выглядишь счастливее. Чашка Хана на долю секунды замерла на полпути к его губам, прежде чем продолжить свой путь, и Джисон сделал маленький глоток. Горьковато-сладкий привкус разлился у него во рту, когда тепло распространилось по горлу, и он взглянул на Сынмина, который все еще смотрел на него, ожидая ответа, Хан на мгновение задумался, как он выглядит с другой точки зрения, чем его собственные. Губы больше не были покрыты кровавыми коростами там, где он слишком сильно их прикусывал, ногти были чистыми и без царапин, а в глазах больше не было усталости, которая, казалось, стала частью его самого. Он действительно был счастливее. И Хан выглядел именно так. — Это Минхо-хен? — спросил Сынмин и ухмыльнулся, когда румянец разлился по щекам Хана и поднялся к шее. Он прочистил горло и слегка пожал плечами. — Нет. — Это точно он, — Сынмин хотел посмеяться над слабыми попытками Хана изобразить безразличие, когда было так ясно, что Минхо влияет на него сильнее, чем когда он был тайно влюблен в него. Должно быть, что-то изменилось, и Сынмин задумался, стоит ли ему сказать Хану, что он рассказал Минхо о его влюбленности. — Хорошо, это Минхо, — не было смысла скрывать это, и глаза Хана блуждали по лицу Сынмина, выискивая любые признаки беспокойства. Но он ничего не нашел. Ким ухмылялся, его глаза излучали обычную теплоту, которую он приберегал для близких ему людей, и Хан чуть не упал в обморок от облегчения. — Мы решили стать друзьями несколько дней назад, — сказал Хан, размышляя, стоит ли ему подробнее рассказать о том, как Минхо сдержал свое обещание и каждый вечер после ужина заглядывал к нему в комнату с пакетами булочек с кремом, иногда принося ему дурацкие конфеты, от которых у него на языке становилось кисло, а в голове - светло. Или как Минхо всегда придвигал стул и садился рядом с ним, когда заставал Хана за занятиями, и начинал объяснять ему все так, что тот чувствовал, что он, в конце концов, не дурак. Или как иногда Хан отвлекался на губы Минхо, когда они двигались, или на его предплечье, когда оно касалось его собственного, что всегда оставляло головокружительное чувство в его груди в течение нескольких часов после. Хан задавался вопросом, может ли он сказать Сынмину, что, по его мнению, влюбился, по-настоящему влюбился, и это было намного страшнее и чудеснее, чем его влюбленность в 8 классе. Прежде чем он успел что-либо сказать, снаружи дома раздался громкий сигнал, который заставил их обоих подпрыгнуть на своих местах. Снова раздался громкий сигнал, и Сынмин бросился к балконным дверям, за ним последовал Хан. Он открыл дверцы и высунулся рядом с Кимом, чтобы посмотреть на причину переполоха. Это был мужчина, стоявший у машины и смотревший на дом Сынмина, его голова была наполовину внутри черного седана, а одна рука лежала на клаксоне. Он выпрямился, когда увидел высунувшегося Кима, и замахал обеими руками, почти подпрыгивая от волнения. — Сынмин! Ким рассмеялся и помахал в ответ. — Мистер Юн! Вы рано! Мистер Хван сказал, что вы будете здесь к 5:30, а сейчас только 4:45! — Никогда не рано начинать готовиться к вечеринке! А теперь спускайся, у меня горло вот-вот перехватит! — сказал Джонхан, и Сынмин кивнул, прежде чем поспешить вниз с Ханом. Они прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина открывает багажник машины, и их глаза расширились, когда увидели все пакеты с покупками, набитые внутри. — Что все это значит? — спросил Сынмин, медленно подходя. — Я просто сделал небольшие покупки, прежде чем прийти сюда, — Джонхан пожал плечами, и его взгляд упал на Хана, которому все еще было трудно оторвать челюсть от пола. — Привет, друг Сынмина. Хан поднял глаза, и у него снова отвисла челюсть, когда он увидел Джонхана, и Сынмин поспешил представить их. — Мистер Юн, это мой друг Хан Джисон. Хан-а, это мистер Юн Джонхан, друг мистера Хвана. Хан поклонился и ошеломленно пожал протянутую ему руку. — Вы тоже модель? — Нет, я ассистент фотографа, — Джонхан рассмеялся, провел руками по волосам и подмигнул Хану, когда тот ответил. — Как ты думаешь, я мог бы стать моделью? — Вы действительно симпатичный, так что вам стоит попробовать себя в модельном бизнесе, — сказал Хан, и Джонхан снова рассмеялся. — Спасибо. Я думал об этом однажды, но, думаю, мне больше нравится моя свобода, — сказал ассистент, прежде чем жестом указать им двоим на багажник. — Теперь берите все, что сможете. У нас есть работа! — он хлопнул в ладоши, и Сынмин с Ханом немедленно бросились ему на помощь.***
— У меня такое чувство, что на мне ничего нет. — Это потому, что они атласные. А теперь сядь, чтобы я мог сделать тебе прическу. Пальцы Сынмина теребили атласные ленты, повязанные у него на шее, его взгляд блуждал вниз, к темно-синей рубашке на пуговицах, которая свободно облегала верхнюю часть его тела. Ткань, атлас, скользила по коже, как вода, оставляя легкий зуд в нескольких местах, и он осмелился взглянуть на Хана, который спонтанно взял на себя роль помощника Джонхана. — Как мне… Сынмин закатил глаза и даже не закончил свой вопрос, когда увидел, что Хан подавляет смех, и откинулся на спинку стула, на который его толкнули. — Ты хорошо выглядишь! — сказал Хан, пытаясь укрепить почти нулевую уверенность своего друга. — Просто я никогда не видел, чтобы ты носил что-то настолько модное, так что эффект немного… Но это выглядит мило, я клянусь. — Конечно, он хорошо выглядит, — Джонхан подошел с феном и лаком для волос в руках, которые он бросил в ожидающие руки Хана, прежде чем встать перед Сынмином, уперев руки в бедра. — И это единственная одежда, которую я смог найти, которая с наименьшей вероятностью сделает Хенджина диким и тот наделает глупостей, поэтому никакие просьбы об изменениях приниматься не будут. Сынмин покраснел и опустил глаза, и когда Джонхан убедился, что больше не услышит протестов, он включил фен и начал укладывать волнистые пряди Кима в более причудливую прическу. Хан слонялся вокруг, наблюдая за всем процессом с чем-то похожим на восхищение и легкую зависть, поскольку он задавался вопросом, сможет ли он убедить Джонхана когда-нибудь подготовить и его. У него кружилась голова, когда он наблюдал, как Юн вводит Сынмина в, по меньшей мере, дюжину нарядов, как крестная фея 2-го века, и его глаза чуть не вылезли из орбит, когда Хан увидел, как Джонхан достает огромную коробку и открывает ее, открывая ящики и флакончики со всевозможной косметикой, больше, чем он видел, чтобы использовала его мать. Ему приглянулась одна маленькая бутылочка. Хан взял ее и взболтал жидкость в колбе. Это был люминесцентно-синий цвет, когда на него падал свет из открытого окна, но он превратился в полуночно-черный, когда его окутали тени. — Это подводка для глаз? — он видел, как его мать использовала их, но ни одно из них не выглядело таким красивым и гипнотизирующим. — Ага, — Джонхан бросил быстрый взгляд на флакон, прежде чем повернуться к Сынмину и нанести на лицо немного блестящей пудры. — Ты можешь взять это, если хочешь. Хан немедленно убрал ее обратно в коробку и немного отошел. — Нет, нет. Я не могу. Я просто смотрел. Джонхан улыбнулся, проводя палочкой вишневого бальзама для губ по губам Сынмина, и шлепнул его по рукам, когда тот попытался потереть их. Выпрямившись, он закрыл тюбик с бальзамом и отложил его в сторону, прежде чем наклониться и взять жидкую подводку для глаз. Протесты Хана замерли у него на губах, когда Джонхан с усмешкой вложил бутылку ему в руки. — Возьми это, я настаиваю. — Но я… — Считай это подарком. И я старше тебя, так что ты не можешь отказаться от подарка от меня, не так ли? Хан обхватил пальцами холодную стеклянную бутылку и поклонился в знак благодарности, как будто ему передали опеку над его единственным ребенком. — Большое вам спасибо, мистер Юн. Я использую это с умом, обещаю. Джонхан рассмеялся, прежде чем повернуться к Сынмину. — Сынмин-а, готов? Парень посмотрел на свое отражение в зеркале, немного пораженный тем, как сильно он изменился за полтора часа. Сынмин все еще был похож на себя, но Джонхан как будто посыпал его волшебной пылью, которая подчеркнула его черты и сделала их мягче и привлекательнее. Его пальцы потянулись, чтобы поиграть с ленточками у горла, но Джонхан безжалостно отбросил их. — Я думаю, я готов, — сказал Ким, хотя легкая дрожь пробежала по его пальцам, когда произносил эти слова, его разум наконец осознал тот факт, что он действительно собирается на вечеринку. Вечеринка, которая может решить его жизнь и будущее, в зависимости от того, насколько искренними были слова мистера Чхве. Джонхан хлопнул в ладоши. — Тогда ладно. Дай мне секунду переодеться, а потом мы пойдем, — он взял в руки пару вещей и ускользнул в ванную. Сынмин сразу почувствовал, как Хан схватил его за руку и потянул вверх. — Сынмин, встань, встань. Мы должны сфотографировать! Смущенный энтузиазмом своего друга, Сынмин слегка оттолкнул его. — Нет, я не хочу. — Да ладно, я знаю, ты хочешь, — Хан ухмыльнулся, когда Сынмин немного поворчал, но в конце концов выпрямился и начал позировать. Он сделал несколько кликов со всех сторон, немедленно отправив их Феликсу, а затем даже убедил Кима сделать милое лицо для селфи. — Ладно, ребята. Поехали! — в комнату неторопливо вошел Джонхан, и челюсть Хана отвисла до пола во второй раз за день. Помощник фотографа был одет в кожаную рубашку с глубоким V-образным вырезом до живота, где она была закреплена кожаными шнурками, подчеркивающими изгиб его талии. Юн был одет в черные брюки, похожие на брюки Сынмина, и несколько раз провел по своим длинным волосам феном, прежде чем полностью повернуться к ним. — Вы уверены, что вы не модель? — спросил Хан, его глаза изумленно моргали, и Джонхан снова рассмеялся, наслаждаясь восхищением. Они спускались по лестнице вокруг дома Сынмина, и парень сразу ускорил шаг, как только вышел из-под защиты четырех стен здания, чтобы кто-нибудь не увидел его в таком состоянии и не распустил бесполезные слухи. Джонхан не спеша подошел к машине. Он открыл водительское сиденье и скользнул внутрь, прежде чем жестом пригласил Сынмина, который ерзал неподалеку, садиться. — Я напишу тебе, когда вернусь, — Ким повернулся к Хану, стоящему у машины. Джисон кивнул и отмахнулся от него. — Залезай, залезай. Иначе опоздаешь. И будь там осторожен, — Хан наблюдал, как Сынмин с небольшим колебанием открыл дверцу машины, и после того, как его друг сел, Хан наклонился к окну, чтобы прошептать ему на ухо. — И если что-нибудь случится, позвони мне или Феликсу, хорошо? — Хорошо, — Сынмин кивнул, и Хан немного отступил. Джонхан помахал ему, прежде чем повернуть ключ, и с тихим гудением они тронулись в путь. Пальцы Сынмина сжимались и разжимались, пока он пытался успокоиться, не блевануть на свою дорогую атласную рубашку и не добавить еще одну кучу долгов к своему и без того огромному счету. Его могло бы на самом деле стошнить от нервов, если бы рядом с ним не заговорил Джонхан. — Спасибо тебе за то, что делаешь это, Сынмин. — Ким вопросительно посмотрел на него, но глаза Джонхана не отрывались от дороги, когда он говорил. — Я знаю, что ты делаешь это не только ради себя, но и ради Джошуа и Хенджина, и я просто хочу поблагодарить тебя за это. Ты прав, думая, что мистер Чхве определенно что-нибудь сделает, возможно, с Джошуа, если ты не появишься. Сынмин сглотнул, неприятный привкус наполнил его рот. Ему не понравилось, что он оказался прав в своем серьезном предположении. — Я… — Могу я включить музыку? — Джонхан быстро взглянул на него и наклонился, чтобы нажать какие-то кнопки, когда Сынмин кивнул. — Оно вышло всего несколько дней назад, но у меня не было возможности послушать. Ассистент нажал кнопку воспроизведения, и мелодичный женский голос заполнил машину, дополненный навязчивым фоновым басом, и Сынмин откинул голову на подголовник, когда его сердце начало успокаиваться. Ровно столько, чтобы поддерживать в здравом уме всю поездку.
***
Они прибыли на место встречи чуть позже семи, на несколько минут позже времени, указанного на золотисто-коричневых приглашениях, которые Джонхан достал из купе и вручил Сынмину. Им удалось найти приличное место для парковки, зажатое с обеих сторон дорогими лимузинами, и Джонхан несколько раз пригладил волосы, прежде чем сделать то же самое с Сынмином, когда они спускались. — Нервничаешь? — Джонхан ухмыльнулся, подходя. — Очень. — Не волнуйся, я тоже. Сколько бы раз я ни ходил на подобные мероприятия, у меня все равно от них мурашки по всему телу. Глаза Сынмина удивленно расширились от слов Джонхана, потому что, судя по тому, как легко тот держался, было трудно поверить, что он чувствовал то же самое, что и Сынмин. Ладно, может быть, не совсем то же самое, потому что Ким был уверен, что Джонхан не собирался выплеснуть свой обед на гладко вымощенную дорогу. — Ладно, итак, вот план, — Джонхан обернулся с серьезным выражением лица, и Сынмин ловил каждое его слово. — Мы пойдем туда, мы будем держаться вместе, мы найдем Джошуа и Хенджина, а затем мы найдем мистера Чхве и посмотрим, сдержит ли он свое слово. Если мы не увидим прогресса в течение двух часов, мы уходим оттуда, хорошо? Сынмин кивнул, немного успокоенный тем, что его предстоящая пытка подойдет к концу, и последовал за Джонханом, который вел его через улицу и вверх по широкой лестнице, покрытой бархатным ковром. Прямая дорожка к воротам была забаррикадирована золотыми цепями с обеих сторон, и Ким на секунду задумался об отсутствии фотографов или представителей СМИ по обе стороны, когда вспомнил, что эта вечеринка была для СМИ. Все они были внутри. Словно подслушав его мысли, громкий смех и звуки мелодии донеслись из высоких дверей, когда они открылись для людей, стоявших перед ними в очереди. Сынмин попытался взглянуть, надеясь оценить, сколько там народу, но дверь закрылась, как только люди вошли. Джонхан передал их приглашения охранникам, стоявшим на страже у ворот, которые бегло взглянули на Юна и подозрительно уставились на Сынмина поверх своих затемненных очков, прежде чем, наконец, жестом пригласить их внутрь. Это было как попасть в парк развлечений. Секунду назад было относительно тихо, обычные вечерние звуки доносились до его ушей, а в следующую секунду Сынмин почувствовал, что на его чувства нападают всеми возможными способами, поскольку нервы пытались справиться с повышенным раздражением. Свет, так много света. Вспышки камер, которые мерцали, как звезды, по всему просторному овальному залу, пока люди позировали для фотографий. Мерцание сотен крошечных люстр, свисающих с потолка, как светящиеся бумажные фонарики, свет отражается от украшенных шипами платьев и драгоценностей людей, лежащих под ними на полу, заставляя их мерцать. Сынмин моргнул, чувствуя, как слезятся глаза, когда он пытался приспособить их к происходящему. Шум, так много шума. Обрывки разговоров с одной стороны витают в воздухе и рассеиваются, как только их место занимает хриплый смех с другой стороны. Там была группа? Оркестр? На подиуме в крайнем левом углу, и оттуда доносилась ритмичная медленная мелодия, сквозившая в каждом шепоте и вздохе, воплях и визге. Сынмин мог поклясться, что толпа увеличивалась, потому что куда бы ни обращался его взгляд, он видел все больше и больше людей. И запах. Кондиционер работал на полную мощность, но Сынмин все еще чувствовал запах пота и грязи, исходящий от массы тел, и он бы прикрыл нос, если бы не восхитительный аромат, доносившийся с правой стороны, перекрывающий все и заставляющий его пускать слюни прямо на месте. Он почувствовал облегчение, когда Джонхан ухмыльнулся, увидев выражение его лица, и мягко потащил его направо, где был выставлен огромный буфет. Еда, как и люди, казались бесконечными, потому что, несмотря на то, что за столом ела значительная толпа, головокружительное количество блюд на столе, казалось, пополнялось за считанные секунды. Сынмин уставился на огромный кусок жареной курицы, стоявший прямо в центре стола, в окружении копченого лосося, куриного салата и блюда из тунца, которое, как сказал ему Джонхан, было гавайским фирменным блюдом. Он как раз собирался взять кусочек печеной картошки, украшенный черными шариками, когда его взгляд наткнулся на прилавок с десертом, и картошка в его руке чуть не упала обратно. Вокруг фонтана с горячей помадкой стояли башни из миндального печенья. Его ноги двигались сами по себе, когда он увидел милые маленькие лимонные пирожные, украшенные вокруг башен, и чашечки с тирамису, которые стояли, как часовые, по одной на каждую башню. Сынмин взял одно и, не долго думая, обмакнул ложку и откусил небольшой кусочек. — Это так вкусно! — он повернулся к Джонхану, который осторожно пробирался через желтое миндальное печенье. — Я всегда хотел приготовить тирамису таким! Это божественно! Сынмин убедил Джонхана попробовать это и улыбнулся, когда Юн чуть не застонал, когда шоколад попал ему в рот. Вместе они обошли вокруг, исследуя и съедая все, что было на столе, один или даже два раза. Нервы Кима значительно успокоились, когда он разрезал сочный кусок жареной курицы, политый соусом, от которого на языке сразу появилось ощущение остроты и кислинки. Парень собирался попробовать печеную картошку с черными шариками, которая, как он узнал, была икрой, когда услышал, как кто-то выкрикивает его имя, и обернулся посмотреть. Сынмин чуть не выронил печеную картошку во второй раз, когда увидел, кто это был. Хенджин шагал — нет, бежал — к нему сквозь толпу, проталкиваясь сквозь людей, его лицо было искажено беспокойством и облегчением. Но глаза Сынмина были прикованы к Хвану, слегка ошеломленные и покрасневшие, когда он увидел облегающие черно-серые брюки, которые облегали ноги модели, и пояс, обернутый вокруг талии поверх пальто, в комплекте с кожаным ремешком, который проходил по торсу Хенджина и застегивался на его плечах. Глаза Сынмина расширились, а щеки вспыхнули, когда он увидел черные перчатки, которые были на нем, и он заставил себя поднять глаза на лицо Хвана, которому наконец удалось дотянуться до них. Волосы Хенджина были зачесаны назад, открывая гладкий лоб, в настоящее время озабоченно нахмуренный, и Сынмин улыбнулся, чтобы немного снять напряжение, охватившее тело модели. Вскоре после этого Джошуа появился позади Хенджина, и Джонхан нахмурился, когда увидел, что Джошуа был одет в простой черный смокинг, ничем не отличающийся от его обычной одежды, за исключением черного мерцания, пробивающегося через единственный лацкан. Однако, прежде чем Джонхан успел высказать свое легкое неодобрение, Джошуа высказал свое. — Я же говорил тебе присматривать за ним, а ты все еще занят зачисткой стола. Джонхан скрестил руки на груди и не упустил того, как взгляд Джошуа на долю микросекунды скользнул вниз к его обнаженной груди. Или, может быть, это было просто его воображение. — Я не пьянствовал. Мы пьянствовали за столом и очень хорошо проводили время, пока ты не появился вот так, — Сынмин кивнул и подчеркнул, что согласен с первой частью. — Я был немного голоден, поэтому мы просто ели, — сказал он и увидел, что и Хенджин, и Джошуа заметно расслабились, хотя последний продолжал стискивать зубы, глядя на Джонхана. — Ты уже виделся с мистером Чхве или Минхао? — спросил Хенджин, его голос был полон беспокойства, даже когда он окинул взглядом наряд Сынмина, от гладких черных брюк до атласной рубашки, от которой ему захотелось запустить руки внутрь и дотронуться до милых волнистых завитков, поднятых по обе стороны от его волос, которые делали Сынмина еще больше похожим на щенка, чем когда-либо. Ким покачал головой. — Никого. Они прибыли? — Понятия не имею, я сам только что приехал. Мистер Чхве сказал мне, что он будет… — Хенджин! Все они повернулись в направлении крика, и Хван ухмыльнулся, когда увидел Чана, идущего к нему, наконец-то одетого в смокинг после того, как он целый год жил в своих толстовках. — Привет, Джонхан. Я вижу, ты уже опустошил половину стола. — Это был не я, — Джонхан застонал в ответ, но внимание Чана уже переключилось на человека рядом с Хенджином. — И… кто этот милашка? Ты… — его глаза блуждали по лицу Сынмина, пытаясь вспомнить его, и его глаза загорелись пониманием, — мистер Ким! Верно? Ким Сынмин? Тот, кто поставлял цветы для моей съемки несколько месяцев назад? — Да, рад видеть вас снова, мистер Ли, — Ким поклонился и отряхнул руки, прежде чем пожать руку Чана. — Не хочу показаться грубым, но что привело тебя сюда? — Чан спросил, но прежде чем Сынмин смог ответить, Джошуа оттолкнул Джонхана с дороги и уверенно встал рядом с Сынмином, как, он надеялся, делают настоящие братья, когда видят своих братьев и сестер на вечеринках. То, что менеджер был единственным ребенком в семье, не дало ему много материала для работы, но, да, он справится. — Он мой брат, — Джошуа указал на Сынмина, надеясь, что Чан купится на это. Его уверенность поколебалась, когда Чан в замешательстве приподнял бровь, его взгляд метался между ними двумя. Джошуа поспешил объяснить. — Я имею в виду, я его брат. Мы братья. Джошуа не знал, что ему еще сказать, чтобы смягчить растущее замешательство на лице Чана, но Джонхан вздохнул рядом с ним и оттолкнул Джошуа с дороги. — Сынмин — двоюродный брат Джошуа. Его пригласил мистер Чхве, когда он столкнулся с генеральным директором на прошлой неделе. — О, — сказал Чан, как будто это имело полный смысл, а затем его губы растянулись в улыбке. Он пожал руку Сынмина с большим энтузиазмом. — Ты должен был сказать что-нибудь в прошлый раз, я понятия не имел! — Я, должно быть, это вылетело у меня из головы, — Ким улыбнулся, надеясь, что это компенсирует отсутствие у него логики. Чан в ответ улыбнулся и отпустил его, прежде чем повернуться к Хвану. — Хенджин, чуть не забыл. Мне нужно познакомить тебя кое с кем. Давай, — Чан схватил модель за плечи и оттащил его, силой заставив оторвать взгляд от лица Сынмина, и Хенджин только успел одними губами сказать Киму «будь осторожен», прежде чем его потащили к толпе людей в другом конце комнаты. — Отведи Сынмина домой через час, и, клянусь богом, если ты оставишь его хотя бы на минуту, я лично тебя придушу. И возьми свой телефон, ради бога, — Джошуа зашипел на Джонхана, прежде чем последовать за Хенджином, оставив помощника фотографа кислым и злым. — Мне жаль, что он так зол на тебя из-за меня, — сказал Ким, наблюдая, как Джонхан раздраженно поджал губы, все следы юмора исчезли с его лица. — Не волнуйся, Сынмин. Это не твоя вина, что он любит свою работу… больше всего на свете, — ответил Джонхан и повернулся к парню, на его лице снова появилась уверенная улыбка. — Мистер Юн, мне нужно в туалет, а вам… — Да, да. Конечно. Пошли, — сказал Джонхан, и они пробрались сквозь людей, пьяных и трезвых, и Сынмин почувствовал благодарность, когда Юн оттолкнул нескольких, которые начали наклоняться к ним немного ближе. Они довольно быстро нашли туалет в задней части зала, и Джонхан провел Сынмина внутрь. Был еще один человек, который бросил на них одобрительный взгляд, когда выходил, и ассистент подавил желание выколоть этому ублюдку глаза. Сынмин зашел в одну из кабинок, в то время как Джонхан посмотрел на себя в зеркало и вытер пятно соуса на губах. Он также достал свой телефон и провел пальцем вверх, и не был удивлен, увидев 15 пропущенных звонков от Джошуа, все в течение 5 минут, приуроченных к тому моменту, когда Джошуа и Хенджин, вероятно, вошли на вечеринку. Прошло всего несколько секунд с тех пор, как Сынмин зашел внутрь, но достаточно скоро он услышал мелодичный звук мелодии звонка, за которым Джонхан с кем-то разговаривал. Приглушенное «что?» донеслось из-за дверей его кабинки, и Сынмин услышал звуки шаркающих ног, как будто ассистент расхаживал по кафельному полу. Вскоре Юн окликнул его. — Сынмин-a. Я выйду на секунду, хорошо? Ты будешь в порядке? — Ээ… — Я прямо за этой дверью, прием звонков здесь отстой. С тобой все будет в порядке? Сынмин вздохнул с облегчением. Джонхан будет прямо за дверью, беспокоиться не о чем. — Да, я буду снаружи через минуту. — Ладно, я просто выйду, хорошо? — Хорошо, — Сынмин крикнул в ответ и услышал звук удаляющихся шагов, прежде чем тихо закрылась дверь. Через минуту, или даже меньше, он вышел, заправляя скользкую атласную рубашку в черные брюки, и подошел к огромному тазу, чтобы вымыть руки. Он не знал, почему ему было не по себе, но ускорил движения, отчаянно желая выбраться и снова найти Джонхана. Он рассеянно посмотрел в широкое зеркало, и его кровь застыла, когда он увидел отражение лица прямо рядом с его собственным. — Привет, снова. Сынмин развернулся и пополз назад, его ноги угрожали подкошиться, когда Минхао склонился над ним во всей своей экстравагантной красе. На нем был наряд, похожий на тот, что был в студии, но на этот раз на нем было просторное пальто, застегнутое огромным драгоценным камнем у горла, и он засунул унизанные кольцами пальцы в карманы брюк, рассматривая Сынмина с волчьей ухмылкой. Ким посмотрел в сторону двери, находившейся в нескольких шагах от него, прежде чем заставить себя снова посмотреть на фигуру перед ним. — Что… что ты здесь делаешь? Минхао наклонился вперед и оперся одной рукой о стойку, загораживая Сынмину вид на его единственное спасение. — Я просто хотел немного побыть с тобой наедине. От твоего тщедушного телохранителя трудновато избавиться, но, к счастью, я знаю, как. Сынмин медленно отступил назад, края мраморной стойки почти впились ему в кожу через тонкую ткань рубашки, когда он пытался увеличить расстояние между собой и фотографом. — Чего ты… ты хочешь? Ухмылка Минхао, если это возможно, стала еще шире. — Ты знаешь, чего я хочу, — его рука поднялась, чтобы погладить Сынмина по щеке тыльной стороной ладони, но Ким шлепнул его по руке, прежде чем это могло продолжаться дальше. Вопреки гневу, который вспыхнул на лице Минхао в тот день, фотограф на этот раз только улыбнулся медленной снисходительной улыбкой, как будто Сынмин вел себя как капризный ребенок, которому нужно сделать выговор. — Знаешь, это то, что мне в тебе нравится. Эта гордость, — сказал Минхао, наклоняясь ближе и кладя другую руку на стойку, завершая заключение Сынмина в клетку. Ким слышал, как сердце колотится у него в груди, а кровь стучит в ушах, но он заставил себя сохранять спокойствие и думать, несмотря на желчь, подступающую к горлу. — Со стороны мистера Чхве было удивительно умно пригласить тебя сюда, и теперь, когда я… — Мистер Чхве? Он знает об этом? Минхао улыбнулся. — Как ты думаешь, почему тогда он пригласил тебя? Разум Сынмина гудел, слова застревали у него в горле. — Я… — Ты думал, он помогал тебе? Я не думал, что ты настолько глуп, — Минхао цокнул языком, увидев растущую тревогу на лице Сынмина, и убрал несколько прядей волос со лба парня. — Он знает, кто я, и он знает, как сильно я… — его пальцы сжались в кулак в волосах Кима, — как сильно я хочу тебя. Внезапная боль от хватки Минхао пронзила голову Сынмина крошечными огненными точками. Его глаза начали слезиться, но он все же сумел посмотреть на Минхао, который отпустил волосы парня и испустил глубокий вздох, полный раздражения. — Сынмин, Сынмин, ты все еще не понимаешь, не так ли? — Сюй выпрямился, качая головой. — Давай заключим сделку, хорошо? — Я не собираюсь заключать с тобой никаких сделок, — сказал Ким, стиснув зубы, и попытался броситься к двери, которая находилась за Минхао, путь теперь был свободен. Он сделал всего один шаг к двери, когда фотограф схватил его за запястья и швырнул на стойку. — Мг. Не так быстро, — Минхао прищелкнул языком, подходя ближе. — Разве ты не хочешь знать, что я предлагаю тебе взамен? Минхао другой рукой вытащил свой телефон и повернул экран к Сынмину, и удовлетворенно ухмыльнулся, когда увидел, как Ким замер, глаза расширились от страха и удивления, а рука в его хватке обмякла. Этого не может быть. Это невозможно. Но фотография была прямо там, всего в дюйме от его лица, и как бы сильно его мозг ни пытался это отрицать, Сынмин знал, что она настоящая. Реальная, как пот, стекающий по его спине. Реальная, как страх, охвативший его тело, парализующий все чувства одно за другим, пока он не подумал, что потеряет сознание. Это была фотография его и Хенджина. Она была сделана сзади, но было ясно, на чьих коленях сидел Сынмин и в чьи волосы скользили его пальцы. Ким улыбался на фотографии, наклоняясь, чтобы прошептать что-то на ухо Хенджину, и он даже сейчас мог видеть, как румянец разливается у Хенджина. Это был чудесный момент, и от него ему стало тепло и закружилась голова, Сынмин стиснул зубы, когда увидел, как Минхао размахивает им перед его лицом, как оружием, как средством уничтожить его и Хенджина. У него пересохло в горле, но он сумел выдавить: — Как ты… достал это? — О, Сынмин, ты забываешь, что я фотограф. И запечатлевать интересные вещи — моя работа, — у Минхао было выражение человека, который знал, что он победили, и отчаяние поселилось в сердце Сынмина, когда понял, что это, вероятно, правда. — Чего ты хочешь? — спросил Сынмин, хотя и знал ответ. — Тебя, — сказал Минхао, пожав плечами, и отпустил руку Кима. Фотограф поднял палец. — Но я заключу для тебя приятную сделку. В обмен на тебя я сохраню это фото в секрете и сниму с тебя обвинения. Как насчет этого? Сынмин с отвращением посмотрел на него и потер воспаленное место вокруг запястья, которое быстро краснело. — Я похож на предмет, который ты можешь обменять? — Ты будешь всем, чем я захочу, если только не хочешь, чтобы я прямо сейчас вышел на улицу и разрушил карьеру твоего парня. Сынмин сглотнул, его страх вырвался на поверхность, когда разум лихорадочно соображал, пытаясь выбраться из клетки, которая медленно смыкалась вокруг него. Минхао, очевидно, любил, когда люди дрожали от страха перед ним, вместо того, чтобы смотреть на него вызывающе, потому что его взгляд смягчился, если это вообще было возможно, и угрожающий оттенок в голосе почти исчез. — Послушай, я не жестокий человек, — его рука поднялась, чтобы провести по волосам Сынмина, лаская уши. — Я сделаю это еще лучше для тебя. У меня 17 таких фотографий, и за каждый день, когда ты спишь со мной, я удалю по одной. Как насчет этого? 17 дней, и потом ты свободен. Сынмин попытался не подавиться, когда Минхао одарил его приторно-сладкой улыбкой, но лицо посуровело, когда в его голове зародился зачатки плана. Ким прикусил губу, а затем привел план в действие. Сынмин одарил Минхао самой теплой, милой улыбкой, на которую только был способен в тот момент. Фотограф, казалось, был немного озадачен внезапной переменой в поведении Сынмина, и его глаза подозрительно сузились. Однако все предостережения и скептицизм вылетели в окно, когда Ким подошел к нему вплотную и небрежно обвил рукой его шею. Сынмин не был уверен, что все делает правильно, но он посмотрел на Минхао сквозь темные ресницы и понадеялся, что блеск на его веках сделает свое дело. Ким притянул Сюй ближе, от сильного запаха затхлого одеколона почти задыхался, но он понизил голос и прошептал на ухо фотографу: — Всего 17 дней? Минхао был поражен, когда услышал Сынмина, и попытался осознать происходящее. Но прикосновение губ парня к его уху было таким приятным, что ему удалось только выдавить: — Хочешь еще? — Я думаю, нам нужно больше, — Сынмин провел пальцем по прикрытой груди Минхао, прежде чем снова посмотреть на него. — Тебе не кажется, что нам нужно больше? — Я дам тебе столько дней, сколько ты захочешь, Сынмин. Забудь об этой заднице, Хенджин, и будь со мной, — сказал фотограф, ошеломленный и слегка возбужденный, когда Сынмин одарил его еще одной из своих великолепных улыбок. Он был настолько очарован этой улыбкой, что даже не заметил, как у него вырвали телефон. К тому времени, как он пришел в себя, Сынмин оттолкнул его и вышел из туалета обратно в толпу. Ким столкнулся с несколькими людьми, задержавшимися у туалета, и сделал все возможное, чтобы пробраться в самую людную часть комнаты, пока его пальцы шарили по телефону Минхао, выбирая и удаляя все фотографии, которые он мог найти. 1, 2, 3, 4… Он не обернулся, чтобы посмотреть назад, и сосредоточился только на задаче, стоявшей перед его глазами, даже когда ладони стали липкими от пота, а в ушах отдавался стук собственного сердца. Ему нужно было найти Хенджина. Или Джошуа. Или Джонхана. Кого угодно до того, как Минхао догонит его. 5, 6, 7, 8… Почему повсюду эти фотографии? Он услышал, как кто-то выкрикнул его имя позади него, но Ким не обернулся, боясь того, что или кого он увидит. 9, 10, 11, 12… Еще несколько секунд, и все будет готово, подумал он и уже собирался нажать кнопку удаления этого набора, когда чья-то рука крепко схватила его за запястье и развернула к себе. Телефон со звоном выпал из его рук на пол, и он врезался в кого-то позади себя, кто крикнул ему «эй!», когда какая-то жидкость, которую держал этот человек, выплеснулась на спину Сынмина. Единственное, что имело значение для Сынмина в тот момент, было насмешливое лицо Минхао и ярость в его темных глазах. — Ты думаешь, ты такой умный? — фотограф шипел на него сквозь стиснутые зубы, его голос был шепотом, но один или два человека обернулись, чтобы посмотреть на них двоих в центре комнаты. Минхао переступил через свой телефон, раздавив его ногами. — Ты думаешь, это единственная копия, которая у меня есть? Глаза Сынмина расширились от страха, но он стиснул зубы. — Ты монстр, вот кто ты. Я прямо сейчас вызову полицию, и… Минхао разразился громким смехом, привлекая еще больше людей к их присутствию. — Конечно, продолжай. Звони. Посмотрим, придет ли кто-нибудь сюда. Непокорность Сынмина на секунду ослабла, но затем он изо всех сил наступил на подбитый сапог Минхао, достаточно сильно, чтобы ослабить хватку на запястье, и собирался снова убежать, когда Сюй схватил его за руку, ярость выплеснулась на поверхность, превратив красивое лицо фотографа во что-то уродливое, что-то опасное, и Сынмин рефлекторно поднял другую руку, чтобы защититься от удара, который, как он знал, должен был последовать. За исключением того, что удар так и не дошел. Вместо этого Сынмин почувствовал, как другая пара пальцев обхватила его свободное запястье, и он поднял глаза с тревогой и облегчением, когда Хенджин одним быстрым движением развернул его и завел за спину. Поднятая рука Минхао застыла в воздухе, когда он увидел, как Хван хватает Сынмина, и к этому времени даже люди, прятавшиеся в самых темных уголках комнаты, пришли посмотреть на переполох. Модель нежно сжал руку Кима, когда почувствовал, что тот дрожит у него за спиной, прежде чем повернуться и свирепо посмотреть на Минхао, и если бы он мог, то сжег бы ублюдка дотла. — Как ты думаешь, что ты делаешь? — спросил Хенджин, сжимая другую руку в кулак. У Минхао даже не хватило приличия выглядеть взволнованным, даже после того, как он увидел, что все взгляды обратились на него, а по толпе пробежал ропот. Сюй знал, что в любом случае мог и хотел бы дать им повод пошептаться о чем-нибудь получше. Минхао провел рукой, той, которую поднял на Сынмина, по своей голове и ухмыльнулся, глядя на Кима, почти скрытого за Хенджином. — Ты не собираешься представить его нам? — он развел руки, указывая на людей вокруг, и Сынмин увидел, как напряглись мышцы на руке Хенджина, хотя его хватка на Киме оставалась нежной. — Я задал тебе вопрос, и тебе лучше ответить на него прямо сейчас, если хочешь, чтобы твое лицо осталось нетронутым, — Хенджин увидел, как его менеджер пробирается к ним сквозь толпу, но снова перевел взгляд на фотографа. — Я только начинал узнавать твоего парня. Приглушенные вздохи и ропот пробежали по толпе людей, и ухмылка Минхао стала шире, когда он увидел, что Хенджин замер на месте от его слов. Отрицай это и отдай Сынмина, это все, что тебе нужно сделать. Хван почувствовал, что рука Сынмина в его руке становится холодной и липкой, но он держался крепко и посмотрел на Джошуа, который жестом просил его держать рот на замке. Краем глаза Хван увидел, как откуда-то прибежал Джонхан, его глаза были широко раскрыты и безумны, когда они остановились не на суматохе в центре, а на Джошуа, который расталкивал людей с дороги. Хенджин сглотнул, когда все взгляды в комнате обратились к нему, ожидая его ответа. Все, казалось, растянулось; время, комната и лица вокруг него меняли выражение озабоченности и любопытства на неверие и насмешку. Я не могу этого сделать, подумал он и задался вопросом, должен ли подхватить Сынмина на руки и выбежать за дверь, и продолжать бежать, пока не оставит все позади. Хван сглотнул и мысленно попросил своего менеджера прийти к нему и все исправить, как он всегда делает. Но затем он почувствовал, как Ким медленно разжимает пальцы, и его ответ Минхао стал таким же ясным, как его собственное имя. Хван снова переплел пальцы с Сынмином, который с тревогой посмотрел на него, и Хенджин обернулся, чтобы слегка улыбнуться ему. Он знал, что должен был сделать, и удивлялся, почему это заняло у него так много времени. — Не волнуйся, — прошептал он Сынмину, выражение лица которого стало еще более обеспокоенным от улыбки и слов Хенджина. Модель обернулся, прежде чем Ким успел что-либо сказать, и посмотрел на Минхао, приветствуя гнев, который снова нахлынул на него. — Сынмин — мой парень. Почему ты поднимаешь на него свои руки? Минхао на секунду запнулся, когда вокруг них поднялся ропот, сопровождаемый громкими вздохами и внезапными вспышками фотоаппаратов. Фотограф недоверчиво усмехнулся. — Ты серьезно? — он оглядел людей и попытался вернуть оружие, которое только что потерял. — Ребята, ребята, не нужно так паниковать. Вы все знаете, какой Хенджин, он просто шутит о… — Сынмин — мой парень, мой возлюбленный, всё для меня. Называй это как хочешь, но я не хочу, чтобы твоя извращенная задница была рядом с ним. Никогда больше. Минхао безвольно опустил руки в стороны, когда над всей толпой воцарилась тишина, слова Хенджина эхом разносились по всем углам. Пузырь неверия окутал всю толпу, и время, казалось, остановилось, даже когда Хван слышал, как его сердце отсчитывает каждую проходящую секунду. И тут чей-то стакан выскользнул у них из рук, разбившись об пол с громким треском. Пузырь тишины лопнул, и его место занял хаос.