Подделки

      Из забытья Гарруса вышвырнуло внезапно. Дыхание перехватило, а в голове будто взорвалась сверхновая, когда он опрометчиво открыл глаза, и их обожгло нестерпимо ярким светом. Потребовалось несколько мучительно долгих мгновений, чтобы осознать: это не сверхновая, даже не рядовое солнце или дуговая сварка — это самая тривиальная лампочка, и на самом деле свет отнюдь не такой яркий, как ему показалось. — О, кажется, очухался! — раздался чей-то возбужденный и смутно знакомый голос. В интонациях смешивалось волнение и облегчение, но где-то на втором плане тенью маячила и опаска.       Гаррус попытался припомнить, где это он, и кому может принадлежать голос, но память осталась нема. С осторожностью он приоткрыл глаза.       Над головой был скучный серый потолок, стены того же цвета говорили о том, что помещение — скорее всего стандартный жилой бокс, из тех, которые были раскиданы по всему городу и предназначались для временного проживания горожан, лишенных старых жилищ. Он собирался осмотреться и дальше, но тут обзор заслонило встревоженное женское лицо.       Не похожа.              Совсем.              Белокожая девушка с пушистым, явно искусственно завитым каре, смотрела на него сверху вниз и беспокойно хмурила светлые брови. Глаза у нее тоже были светлыми, почти как у самого Гарруса — то ли серо-зелеными, то ли серо-голубыми — но сейчас их обрамлял яркий черный макияж, из-за которого кожа казалась не просто светлой, а болезненно бледной, а глаза — прозрачно-серыми. Шею девушки охватывал тонкий черный ремешок с декоративными металлическими подвесками. Когда Гаррус остановил на нем взгляд, его память болезненно задергалась, как кот, который осознал, что его подносят к воде. Что-то было не так. Сильно не так, но пока он не мог взять в толк — что именно. — Мужик, ты в норме? — Девушка поймала его взгляд и нахмурилась сильнее — видимо, от усердия понять что-то по его непроницаемой костяной маске. — Не знаю… —прохрипел он и понял, что и сам бы скорее всего не разобрал собственных слов, если бы в точности не знал, что произносил. Прокашлявшись и морщась от того, как кашель продрал по пересохшему горлу, он повторил слова и добавил. — Где я? — Так… у меня, —растерялась незнакомка. — Ты прям на улице с ног свалился, ребята уж приценивались к твоим шмоткам, повезло тебе, что вовремя заметили значок, а то б валялся под дождем с голой жопой. Так что с тобой такое? Нажрался через край? — Она наморщила носик. — Судя по запашку — неплохая версия. — Нет я… —Гаррус попытался сесть, но получилось это не с первой попытки, —…Был приступ мигрени. — Да? Ничего себе! — девушка удивленно моргнула. — Охренеть какая жесть. Не думала, что от этого можно вот так в отключку отпасть, да так надолго… ты б того, проверился сходил. — Надолго? — Гаррус повернулся к ней слишком резко, и голова снова закружилась. — А сколько я здесь? — Да скоро уже двенадцать часов как, — сообщила девушка. — Друзья-то есть? Не легавые? Может, позвонишь кому? — Они были за углом… — рассеянно сказал Гаррус, припоминая, как удалялся от толпы полицейских, но пока не добравшись до причины, по которой они там находились. — Ага, и все до одного легавые, — скривилась блондинка и поворошила и без того чуть взлохмаченные волосы. — Оно мне надо? Вот так сообщишь, а потом по участкам затаскают, и спасибо если не пришьют чего-нибудь, чтоб даром не пропадала. — Понятно, — Гаррус кивнул, оправдывать коллег сейчас не было ни сил, ни желания. С каждой минутой разговора в нем крепло ощущение, что он что-то забыл. Что-то ужасное, но в то же время крайне важное, что никак нельзя забыть или проигнорировать. Девушка умолкла, и повисшая в комнате тишина обратила на себя внимание Гарруса лучше, чем пара последних фраз. Он перевел взгляд на свою нежданную спасительницу. Та сидела на краю кровати, поджав ногу и неосознанно сутуля плечи. Сейчас он заметил, что она одета в вызывающе короткие шорты, намеренно драную черную футболку с видавшим лучшие времена принтом рок-группы и ужасающе вульгарные сетчатые колготки, которые говорили о ее профессии в этом районе не менее красноречиво, чем нашивка N7 говорила когда-то о квалификации Шепард. — Слушай… — негромко начала девушка, нервно потирая шею, — …раз ты — коп, то, наверное, оказался тут из-за Меллори? — Меллори? — Гаррус непонимающе сдвинул надбровные пластины. Память опять судорожно трепыхнулась, и он почти ухватил ее. — Ну да, Меллори Джойс, которая… ну… которую там, за углом… убили, — последнее слово блондинка произнесла шепотом, и в ее глазах заплясал страх.       Гаррус смотрел в эти испуганные глаза, застыв и не моргая, а перед его внутренним взором со стремительностью «Нормандии» проносились события последних дней… включая и то горячечное видение в гуще неоновых вспышек. И догадка, которая вспыхнула в последний момент и, кажется, вытолкнула его в темноту забытья. Нет. Этого не может быть. Что за бред?! Ты в своем уме? В своем ли я уме, действительно?       Мысли зашумели в ушах как взволновавшаяся толпа. Безымянная девушка испуганно смотрела на то, как он рывком вскакивает с кровати, пошатывается, едва не валясь с ног, но все же выравнивается и тут же бросается к двери. Его трясущиеся пальцы шарят по дисплею двери, то ли пытаясь ввести код, которого он не мог знать, то ли ища контрольную строку для взлома устройства. — Код 15657.       Нервные пальцы тут же отщелкали нужные цифры на мониторе, и странный турианец выскочил в дождливую ночь, быстро превратившись в размытый высокий силуэт, а потом и вовсе слившись с мраком.       Девушка подошла к двери и, подумав пару мгновений, включила функцию блокировки и отключила уличную подсветку бокса. Сегодня была плохая ночь для работы. Она нутром чуяла. Сегодня — не лучше, чем вчера. Вчера она тоже чуяла, и лучше бы Меллори ее послушала…   * * *               Гаррус бежал, не обращая ни на что внимания. По сторонам мелькали какие-то смазанные силуэты, он толкал кого-то, и вслед ему неслись озлобленные крики и ругань, но он не слышал. Ничего не слышал, кроме какофонии панических голосов в своей голове.       До вчерашнего места преступления было рукой подать, но Гаррус бежал так долго, словно оно загадочным образом переползло на другую сторону планеты. А когда он наконец оказался там, куда стремился, его встретил ничем не примечательный кусок улицы. Тут уже не было полицейских лент, очертания тел дождь быстро смывал с асфальта, а возле «Услады плоти» как ни в чем не бывало стояли какие-то девицы. Они теснились поближе друг к другу и к свету, как напуганные мотыльки, прячущиеся от темноты, дождя и смерти в обманчивом освещенном пятачке, но даже не смотрели туда, где прошли последние минуты их… коллеги.       На Гарруса обратили внимание только потому, что он примчался сюда сломя голову, да и то внимание это не продлилось дольше тех нескольких секунд, которые требовались опытным шлюхам, чтобы определить: стоит ли тратить на кого-то время или он определенно не окажется потенциальным клиентом. Так что вскоре никому вновь не было дела до турианца, который почему-то стоял посреди улицы под дождем и таращился на ворох мусора, сваленный у стены.       Нужно было подойти, но ноги будто примагнитило к земле. Каждый шаг в нужном направлении давался титаническим усилием, но Гаррус все же прилагал их. Он должен был. Должен был знать.       «Это же не может быть правдой! Сейчас я удостоверюсь и, может, со спокойной душой останусь в этой чертовой дыре, может, даже…»       Он остановился, когда под ногой оказался первый лист мокрого картона. Так. Полдела сделано. Теперь наклониться и быстро перебрать эту смрадную кучу. Воняет, да. Но ничего, первый раз, что ли? Бывало и похуже. Тот поджаренный из пушки МАКО молотильщик вонял куда гаже.       Непослушные руки быстро и суетливо перебирали хлам, казалось, здесь нет ничего, и Гаррус уже почувствовал первый всполох надежды, когда пальцы сомкнулись на чем-то маленьком и твердом.       Он замер. Сделал глубокий вдох и, мысленно обматерив себя за трусость, рывком извлек предмет из груды хлама и помоев. В ладони лежала маленькая камера, как раз из тех, которые так любили использовать для скрытой съемки. В ушах снова раздался хрусткий звук ломающегося запястья и отдаленный щелчок, когда крошечная коробочка, отлетев, ударилась о стену.       Гаррус сжал ее в кулаке, поднялся и пошел прочь.       В голове было пусто. Казалось, все звуки и запахи отдалились и воспринимались как нечто, не относящееся к нему. Зрение словно выцвело и едва улавливало разноцветные переливы вывесок. Пульс отстукивал в висках мерный, но очень медленный ритм. Гаррус добрался до своей квартиры и прошел на кухню, какое-то время возился с механизмом камеры: высушивал, что-то налаживал и паял, чтобы заставить прибор ожить. Самого себя живым при этом он не чувствовал.              Когда запись начала воспроизводиться, он в глубине души уже знал, что увидит на ней. Разум отстраненно отметил, что теперь становилось более понятным, почему Хью так трясся, глядя на Гарруса. Не только потому, что он был презренным трусом и боялся, что у него будут неприятности с полицией. Нет. Он просто видел чуть больше, чем «высокий силуэт». Он догадывался… а может, это было просто тем чутьем, которое помогает кролику ощущать опасность, даже когда он ее не видит. Парень знал, что этому турианцу не стоит рассказывать что-то большее.       Гаррус перевел взгляд на кипы бумаг и стопку датападов на своем столе. Внутри как будто разлился маленький космос: тихий, пустой и совершенно мертвый.  И, похоже, в нем, как и в космосе внешнем, тоже жили свои чудовища.       Турианец остановил воспроизведение записи и какое-то время ходил по комнате, собирая все материалы, раскиданные тут и там. А когда дело было сделано, сложил все в сумку, прихватил камеру и вышел в ночь.          Путь до дома начальника Гаррус не заметил, как не обратил внимание и на неподходящее время. Но он не удивился, когда после звонка в дверь из коммуникатора полилась отборная брань. Эмоций все еще не было.       Услышав его имя, начальник открыл. Он был в пижамных штанах и с дробовиком. Разумный человек, живущий в реальном мире. Гаррус вошел и поставил на пол сумку с материалами. — Вакариан, какого дьявола? — поинтересовался шеф, проводив сумку взглядом. — Что там? — Все материалы дела, которые были у меня. Убийца найден.       Видимо, что-то было в его лице… или чего-то в нем не было, потому что шеф обеспокоенно нахмурился и кивнул ему в сторону кухни. Сам же подхватил сумку в одну руку, дробовик в другую и пошел следом. — Теперь рассказывай, — велел мужчина, прикрывая за собой дверь, вероятно, чтобы его жена не слышала разговора, даже если ночной звонок в дверь ее разбудил. — Как ты его нашел? Где? Когда? Почему пришел ко мне, а не в участок?       На последний вопрос Гаррус не знал ответа. И ему было даже не интересно. Он выложил на стол маленькую камеру и запустил видео. — Это был я. — Ублюдские у тебя шутк… — начальник замолчал на полуслове, и его глаза едва не выкатились из орбит, когда он увидел запись. Она была совсем короткой, так что шеф включил повтор. А потом еще раз. И еще. Постепенно потрясение на его лице сменилось сосредоточенным коповским выражением. Пару раз между повторами он бросал на новоявленного убийцу оценивающий взгляд. Гаррус хорошо знал, что скрывается за этим взглядом, он видел такой много раз у представителей разных видов. Он у всех был одинаковым. Потому что смерть и смертельная опасность тоже вызывали у большинства существ в этой галактике очень похожие эмоции. — Как это понимать? — наконец выговорил шеф, огладив бороду. Обычно этот жест получался у него степенно, но сейчас показался нервным и дерганым. — Не знаю, — честно ответил Гаррус. —Я не помню этого. Вернее… когда побывал там, на этом месте, вспомнил, как выбил из руки ее сутенера мини-камеру. Понял, куда она могла улететь. Вернулся и нашел. — И принес мне. — Да. — И что предлагаешь мне делать с этим? — Арестовать меня? — Тебя? — начальник сказал это так, как будто слова должны были иметь смысл, но, если и так, Гаррус его не уловил. — Их убил я. Вспомнил только этот момент, но… — Сиди и никуда не дергайся, — строго велел шеф, перебивая его. —Мне нужно позвонить.       Он вышел, а Гаррус стал терпеливо ждать. Он не думал ни о чем, внутри было гулко и пусто, как будто осознание произошедшего… нет, не «произошедшего»… «совершенного» его руками обесточило что-то внутри, и все те многочисленные внутренние мониторы, по которым обычно бежали светящиеся цепочки мыслей, рассуждений, желаний и расчетов, погасли и стали одинаково черными, утопающими в идеальной темноте и тишине.       Гаррус видел силуэт начальника сквозь полупрозрачную дверь.  Тот с кем-то говорил по комм-линку и отчаянно жестикулировал, что-то доказывал, о чем-то спорил. Потом он устало привалился к стене и со злости отшвырнул комм-линк, прямо как сам Гаррус пару дней назад. Мозг фиксировал все это, но ни один нерв не выдавал в ответ на увиденное никакой, даже самой малой реакции. — Сдай оружие и значок, — сказал начальник, возвращаясь на кухню, —а потом отправляйся домой и жди распоряжений. Я с тобой свяжусь. — Что? — Гаррус, тебе нужна помощь, — устало сказал шеф, его голос звучал как-то странно, но сейчас Гаррус не мог распознать эти интонации, будто в мозгу побились те файлы, в которых хранились уроки Шепард по распознанию человеческих интонаций. —Мы все были свидетелями того, как ты вел это расследование, и у нас достаточно опыта, чтобы понять, что это не было притворством. И выйдя на самого себя, ты не сбежал, не уничтожил улики, хотя у тебя были все возможности. Ты пришел сюда и сознался. Это лучше всего прочего доказывает, что эти преступления были совершены в аффективном состоянии.  И теперь нам надо решить, что делать со всем этим дерьмом, но прямо сейчас у меня нет для тебя другого ответа, кроме озвученного. — Не боитесь, что по пути я слечу с катушек и еще кого-нибудь убью? — Гаррус осознавал, что его пустой, бесцветный тон должен был насторожить начальника, обычно те, кто говорят так — опасны. Но также он осознавал полное свое безразличие к тому, что скажет или сделает человек напротив. — Нет, полагаю, раз ты осознал содеянное, ты так не поступишь, — сказал шеф после паузы, и вновь в его голосе, да и в глазах промелькнуло что-то… что-то быстрое и яркое, но идентифицировать это можно было бы только при наличии эмоций. А они, похоже, остались в той подворотне у «Утех плоти».          Значок и пистолет остались на кухонном столе вместе с маленькой камерой. Шеф проводил Гарруса до дверей, не выпуская из рук дробовик, и еще какое-то время, удаляясь, турианец чувствовал на себе его пристальный взгляд. Ничего особенного, просто чутье снайпера. Когда много смотришь на кого-то сквозь прицел, учишься ощущать, когда также смотрят и на тебя.       Путь до квартиры вновь потерялся где-то в дожде и тишине. Гаррус переступил порог, не позаботившись даже о том, чтобы закрыть дверь, и направился в гостиную. Теперь она казалась голой и обезличенной, как будто и не было всех этих дней, наполненных поисками и попытками вычислить убийцу. Как будто все это было только сном. Кошмарным, выворачивающим наизнанку сном.  А может и не только это. Может, и все предыдущее тоже. Может, когда эта мучительная история завершится, он откроет глаза и увидит над собой светящиеся струны, в которые сливались звезды в иллюминаторе над постелью Шепард. А она сама будет сопеть себе, свернувшись клубком и во сне стремясь прижаться потеснее к его теплому боку. Потом, возможно, вежливый голос СУЗИ разбудит их, сообщая о прибытии на Цитадель или Иллиум, и они отправятся в увольнительную, а там будут смеяться над восходящим модным трендом под названием «стиль капитана Шепард». И ни одна из подпавших под эту моду дурочек не закончит жизнь со свернутой шеей в грязной подворотне после того, как имела счастье пережить самую кошмарную войну за последние пятьдесят тысяч лет.       Проклятый, затянувшийся кошмар, который все никак не закончится. Гаррус хотел бы поверить, что это сон, но он не мог. Хотя от того все происходящее не переставало быть кошмаром.       В гулкой тишине разума вдруг отчетливо прозвучали слова шефа про аффект и лечение… что-то внутри колыхнулось и подняло волну омерзения к самому себе. Нет. Так не будет. Аффект или нет, но это была его вина. Это сделал он. И он не станет прятаться от наказания за стенами психушки . Безумие никогда не было для него оправданием, и себя он этим также не станет оправдывать!       Руки сами собой пришли в движение, отыскивая в полу возле дивана небольшой тайник с несколькими необходимыми вещицами… в том числе и пистолетом.       Гаррус посмотрел на свою руку, сжавшую оружие. Странно оно смотрелось. Не его оружие. Его оружие — снайперская винтовка, а его задача — прикрывать Шепард, когда она сломя голову несется навстречу очередной опасности. Она всегда ему доверяла. Настолько доверяла, что однажды даже заслонила собой мерзавца Сидониса, не побоявшись оказаться в его прицеле. Гаррус столько раз клялся себе, что оправдает это доверие: не подведет, не позволит никакой опасности до нее добраться… не разочарует. Клялся — и нарушил клятву. И вот теперь она мертва, а он сам начал разрушать тот мир, ради которого она пожертвовала собой. Так не годится. Так быть не должно. И продлевать этот искалеченный сюжет нет никакого смысла.       Крошечная лампочка на створе пистолета мигнула, сигнализируя о готовности к бою. Этот сюжет пора заканчивать.