Половина его души

- И как они тебе? - интересуется Масачика, привычным для Санеми движением склоняя голову набок и лукаво глядя чуть исподлобья. - Хрен его знает, - парень поддевает босой ступней камешек с дорожки, ловким движением отправляя его в полет. - На первой тренировке почти все под конец свалились. Слабаки! - Эй, братец, - смеётся Масачика, - мне кажется, ты несправедлив! - Я, - прищуривается Санеми, - никакой не братец. Тебе уж точно. - Ладно-ладно, не злись, - примирительно поднимает ладони первый и лучший ученик Асо-сана. - Почти все, говоришь? - Ну, двое вроде ничего. - Может, у этих двоих и имена есть? - поддразнивают его, и Санеми тут же вспыхивает: - Да мне какое дело до чьих-то имён! Плевать мне, как их зовут, отвали! - Снова не ужинал? - Масачика качает головой, - ты всегда злишься, когда ужин пропускаешь. - Не до того было, - дёргает плечом Санеми, и в качестве извинения за грубость добавляет, - но можно попробовать спереть с кухни булочки. Хочешь? - Я бы с радостью, братец, но некогда - в соседнем районе помощь запросили, времени мало, Асо-сан… - Снова тебя в отряд? Да какого хера?! - Асо-сан обещал помощь, - пожимает плечами Масачика. - В таких делах даже один лишний клинок может стать решающим, сам знаешь. Масачика никогда не обижался ни на его выходки, ни на грубые слова. А ещё он всегда возвращался. Цугуко бывшего Столпа Ветра возвращался со всех заданий, называл его братцем и украдкой таскал ему сладости. И в этот раз он привычно протянул руку, прощаясь. Длинные хрупкие пальцы ужасно не хотелось отпускать, но назло самому себе Санеми почти отбросил его ладонь, тут же сжимая собственную в кулак - так тепло от касания длилось дольше: - Хорошей охоты. Когда Масачика растворился в темноте, Санеми встряхнулся как уличная собака, упрямо проделал бегом три круга по привычному лесному маршруту и сходил к источнику отмыться перед сном. Уже когда лежал на футоне, в памяти внезапно всплыло имя. Гию. Оно было странно мягким и гибким, будто хлыст. Впрочем, парню явно подходило - Санеми не был уверен насчёт мягкости, но гибким он был совершенно точно. Сумел продержаться против него пять минут, не схлопотав ни единого удара, и только в конце спарринга как-то нелепо подставился, пропустив прямой выпад. Кулак Санеми рассёк скулу так, что она мгновенно вспухла, проступили мелкие капли крови. Гию, на удивление, не издал ни единого звука. Спокойно отвесил короткий поклон, молча вернулся к остальным. Санеми успел увидеть, как к его сопернику на мгновение склонился парень с заметным рубцом шрама на щеке, что-то шепнул на ухо, и Гию едва заметно качнул головой в жесте отрицания. Этот, со шрамом, был хитрее и опаснее своего друга. Чертова лиса, - узкий разрез глаз и странный оттенок волос мгновенно вызвали у Санеми определенную ассоциацию, - вертелась вихрем, блокируя его удары, не давая разорвать дистанцию для маневра. Но больше всего раздражало то, что его взгляд совершенно точно выражал насмешку и неприязнь. Мстил за друга? “Ха, он ему что, мамочка? Ты мне тоже нихера не нравишься, кстати!” Что-что, а чужие эмоции Санеми научился считывать безошибочно ещё с детских лет. Вот и здесь, во время тренировки, он легко понимал, видел по глазам, когда упрямство переходит в страх или эйфорию от кажущейся победы, и тогда бил безошибочно и наверняка. Понимал всегда и всех. За одним, мать его, нашедшимся исключением. “Этот придурок непробиваемый какой-то, по ходу.” Санеми щурится во тьму так отчаянно, словно она должна принести ему ответ, рассказать, отчего он не смог увидеть в синих глазах ни единой гребаной эмоции. “Ну не может же быть так, чтобы он вообще ничего не чувствовал!” Впрочем, это не единственное, что его беспокоит. Куда больше он переживает о Масачике, хоть и старается не обращать внимания на гадскую, засевшую внутри тревогу. Внутри постепенно разгорается глухое раздражение против этих, водных - надо же им было припереться именно сегодня! Так бы он выпросил у Асо-сана отправиться на зачистку района вдвоём. “Можно было бы натрепать, что буду на второй линии, позади боевого строя, типа учусь у старших, все дела…” - размышляет он, досадуя. Всё, что ему надо - просто прикончить парочку сраных демонов, а вместо этого приходится торчать тут! “Ну ладно “, - заключает Санеми, - “хоть морды можно бить безнаказанно”. Это несколько примиряет его с ситуацией. Через несколько минут он уже крепко спит. Сны Санеми почти всегда сочатся тьмой, кровью и смертью. Но в этот раз он почему-то видит море. Он знает, что это оно, потому что на картинках в книге о Дыханиях видел синие гребни волн, белые барашки пены сверху. Только в его сне оно живое, послушно льнёт к босым ступням, накатывает биением чужого сердца. И Санеми мечтательно улыбается во сне. В следующие дни он тщетно пытается вывести странного водного из себя. Завтракают, обедают и ужинают они на улице, куда Санеми лично стащил все имеющиеся столы и лавки. Объем готовки сильно увеличился, и ему пришлось всё утро торчать на кухне перед огромным котлом с кашей, что совсем не добавило хорошего настроения. Так что, когда он нес свою порцию мимо Гию, нога - совершенно случайно! - слегка поехала на влажной траве и солидная часть горячей каши оказалась на плече сидящего за столом парня. Тот вскинул глаза на Санеми, затем задумчиво смахнул кашу ладонью и - он глазам не поверил! - сунул в рот испачканный палец. - Вкусная. И снова это нечитаемое выражение лица! “Да чтоб тебя!” Тем же вечером на общей тренировке, где отрабатывали захваты, Санеми дождался момента смены партнёров в парах и, пихнув кого-то из чужаков плечом, встал напротив Гию. Тот достаточно умело блокировал несколько приемов, но против Санеми, с его богатым опытом уличных драк, шансов было немного - он ужом скользнул между широко расставленных ступней противника, переместившись за его спину. В то же мгновение шея Гию оказалась в крепком захвате. Санеми дёрнул локтем, заставляя соперника задрать голову, обнажить беззащитное горло, плотно прижал к себе, заблокировав руки. Он точно знал, что делает больно, слышал рваное дыхание, ощущал частящий пульс. Санеми злорадно шепнул в ухо противнику: - Ну, пискни, что больно - и я отпущу. От волос Гию чуть уловимо пахло чем-то свежим и одновременно терпким, похожим на запах срезанной под корень травы. Он молчал, даже не пытаясь вывернуться, и всё это вместе - тёплое чужое дыхание, запах, биение жилки на горле под его рукой, - вызывало какое-то странное ощущение. От растерянности Санеми слегка ослабил захват и соперник тут же этим воспользовался. Коротко, без замаха, Гию ударил локтем в живот стоящего сзади, нырнул вниз, выворачиваясь из рук. - Довольно. Как оказалось, Асо-сан внимательно наблюдал за ними. И не только он. Взгляд аметистовых глаз, наверное, прожег бы Санеми насквозь, если бы мог. Их обладатель шагнул вперед, негромко спросил у друга: - Гиги, ты в порядке? - Мг, - кивнул тот, даже не глянув на Санеми. “Гиги. Охереть.” - Санеми, - негромко сказал сенсей, - двадцать кругов. И он мрачно отвесил поклон: - Да, Асо-сан. Теперь из-за этого придурка - Гиги, блять! - он бежит по ночному лесу, распугивая мотыльков и сдавленно ругаясь сквозь зубы. В глубине души Санеми отлично понимает, что перегнул палку и заслужил эту пробежку, но раздражение от этого никуда не девается. Злой, уставший и встрёпанный, он плюхается в источник и замирает, привалившись спиной к камням. Через пару минут Санеми шумно умывается, фыркая как лошадь. Холодная вода бодрит, настроение становится сносным и в голову приходит неожиданная мысль. "Если вывести его из себя не выходит, может, попробовать иначе?" Через пару дней появляется и возможность её реализовать - когда все разбрелись после обеда, он замечает одиноко стоящего Гию. - Эй, - окликает его Санеми. Тот спокойно смотрит на подошедшего парня. - Там, в зале, я увлекся. У меня бывает - он врёт самую малость, не говорить же этой статуе, что нарочно хотел вывести его на эмоции. Врёт и улыбается самой невинной улыбкой, на какую только способен. - Ничего, - пожимает плечами тот. - Тренировки и должны быть жёсткими. Санеми внимательно вглядывается в синие глаза, но они, как и лицо Гию, закрыты, нечитаемы. Похоже, ему попросту всё равно. “Не сработало“ - думает Санеми. Наверное, ему стоит бросить эту затею, и пусть катится ко всем чертям со своим каменным лицом. Но тут он слышит позади себя шаги, и внезапно взгляд Гию вспыхивает теплыми искрами: - Сабито! Санеми, не веря своим глазам, мгновенно ловит настоящую волну эмоций, половину из которых даже не может понять. Его ощутимо задевает плечом Сабито, проходя мимо, но Санеми даже не реагирует - прищурившись, смотрит, как уходят вместе эти двое, а внутри растет странная обида. - Да к чёрту вас всех! - наконец сплевывает он, и уходит в противоположную сторону. Когда через день возвращается Масачика, Санеми встречает его каким-то притихшим, задумчивым, даже благодарит за принесенные охаги. Масачика тут же прижимает руку к его лбу: - Заболел, братец? - С хрена ли! - Санеми возмущённо дёргается, сбрасывая прохладные пальцы, и это неожиданно успокаивает. Но когда Масачика рассказывает, как прошла охота, сразу же понимает - его совсем не слушают. Он вновь видит эту странную тоску в глазах Санеми, обрывает сам себя и молча кладет ладонь поверх шершавых пальцев. На этот раз её оставляют на месте. А через пару дней чужаки уходят обратно и Санеми постепенно становится таким же, как и обычно.