Шелкопряды

             Мощная шея Сатору выступает из-под ворота серого свитшота. На белых волосах серебрятся крохотные капли воды: он только что вернулся с балкона, а за окнами туман, настолько густой, что поднимается даже до верхних этажей небоскрёбов. Они выступают из белых облаков кривыми кусками зубов, которые когда-то обломались о несбывшиеся мечты. Сёко кутается в халат, который нашла в ванной, и смотрит, как Сатору готовит завтрак. Странно, что он вообще что-то умеет готовить. Хотя «готовит» — слишком громко сказано: он просто достаёт еду из контейнеров и раскладывает на тарелки. Сатору ставит тарелку перед Сёко, рядом — кружку с кофе. Садится за стол и тяжело вздыхает. Говорить не о чем. Громко тикают часы на его запястье.       — Какие планы на сегодня? — спрашивает Сёко, беря палочки.       — Планы? — Сатору смотрит куда-то в сторону. Пожимает плечами. — Не знаю. Кажется, собирались с учениками в караоке, но сейчас не знаю… Пусть идут без меня, если захотят. — Он наконец смотрит в глаза. — А у тебя?       — То же самое, только с Мэй Мэй и Утахиме. — Рука так и тянется убрать длинные белые пряди, падающие на лоб. Кажется, что они мешают ему нормально видеть. Хотя это ж Сатору, ему ничто не помешает, даже если выколоть глаза. — Хочешь с нами? — спрашивает внезапно для самой себя.       — Вечер в женской компании? — слабо усмехается Сатору. — Не буду вам мешать. Может, как-нибудь в другой раз.       Сёко облегчённо выдыхает про себя. Уже успела пожалеть, что позвала: едва ли девочки будут рады. Утахиме точно спасибо на скажет. Но может, и правда как-нибудь в другой раз.       — У тебя большая квартира. Давно переехал?       Когда виделись в последний раз, Сатору жил в поместье Годжо в пригороде Токио, или в техникуме, в общежитии.       — Недавно. Решил, что надо обзавестись чем-то своим.       — Говорит хозяин целого поместья.       — Оно не моё. Оно принадлежит клану.       — А клан — это ты. Не замечала в тебе скромности.       — Её и нет. — Сатору хмыкает, в глазах загорается знакомое лукавство. — Просто, знаешь ли, водить девушек в общежитие, где полно студентов, не солидно, а в поместье… Сразу начинаются расспросы: когда свадьба.       — И много ты их сюда водишь? Девушек? — щурится Сёко.       — Пока только одну, — ещё шире улыбается Сатору. — Ты — первая, Сёко-сан. Символично, не правда ли?       — Ха-ха, — иронично тянет Сёко. Уходит за сумкой, возвращается с сигаретами.       — Вообще-то здесь не курят. Иди на балкон.       — Когда ты стал занудой? — Но она всё-таки выходит на балкон. Сатору тоже. Становится за спиной, и Сёко невольно согревается от жара, исходящего от тела. Он горячий, как котецу.       Туман постепенно редеет, очертания домов становятся резче, но звуки всё равно не долетают. Кажется, что они отрезаны от всего мира. Облокотившись о перила, Сёко смотрит, как ветер уносит дым, и тот смешивается с туманом.       — Сегодня Рождество. Странно, правда: ещё сутки назад мы ждали его и готовились.       — Ага.       — В отпуск хочется, — говорит Сёко, когда пауза начинает давить на уши тишиной и тиканьем часов. — Когда ты в последний раз отдыхал?       — Забыл.       — Двадцать восемь, Окинава и девушки. Помнишь? — Сёко тушит сигарету и поворачивается. Сатору едва обозначает улыбку.       — Помню. А вышло: техникум и детишки.       — Очень уютно звучит. Я вот детей не особо люблю.       — Зря. Они забавные.       — Ты только поэтому учишь? Потому что забавные?       — Ты же знаешь, что нет. — На фоне панорамной двери, в рассеянном свете Сатору словно растворяется в воздухе, или сам является его частью. Даже бирюзовые глаза кажутся проблеском неба в седых облаках. — Они — будущее, которого были лишены мы. Я хочу подарить им возможность выбирать, а ещё — проживать свою юность так, как хочется, а не так, как приказал кто-то сверху.       Сёко зябко ведёт плечами. Под халат пробирается ледяной сквозняк, пробирает ознобом. Она никогда не забудет пустые глаза друзей после той миссии с Рико. Их отстранённость ударила по всем троим, но Сёко осталась в стороне, потому что её не было рядом. Не прожила то, что прожили они, не пережила и до конца не смогла понять, как распалась их команда.       — Я тоже скучал, — внезапно говорит Сатору. Ну точно мысли читает! — Пойдём, здесь холодно.       Надо уходить, и не хочется оставлять его одного. Сёко переодевается в ванной, выходит в гостиную и с удивлением смотрит на уже собравшегося Сатору. На нём укороченное чёрное пальто с высоким воротником и чёрные брюки. Глаза скрыты под очками, в руках — перчатки.       — Яга звонил, надо сгонять в предгорье Фудзи-сан, — отвечает на не озвученный вопрос. — Кому-то повезёт увидеть на Рождество снег. Кстати, — он берёт с комода продолговатую коробочку, запакованную в зелёную бумагу с ёлочками, перевязанную золотой лентой. — Я тоже готовился к Рождеству. Держи.       Сёко смущена. Она приготовила подарки для подруг и сувениры, которые неизменно придётся дарить в ответ на подарки, которых не ждала. Сатору дарит подарок каждый год, но делает это с такими шутками, что ты отчётливо понимаешь: купил в последний момент или тоже решил потратиться на сувенир. У неё дома стоит золотая кошечка и денежная жаба, небольшой бонсай из сосны. А ещё — ложка для мороженого, пара стаканов для коктейлей и набор хентай манг. Последние он подарил со словами: чтобы у тебя ничего не заржавело, Сёко-чан. Утахиме тогда едва под стол не свалилась.       — Твой подарок у меня дома, — тянет она, растерянно беря коробочку.       — Не страшно. Я всё равно не знал, когда смогу его подарить, — легко жмёт плечами Сатору.       Они спускаются в холл, над выходом Сатору останавливает её, тянет за рукав. Лукаво показывает пальцем вверх.       — Омела, Сёко-чан. Всё-таки у нас Рождество.       С притворным возмущением закатив глаза, Сёко становится на носочки и целует его в щёку.       — Счастливого Рождества.       — И тебе.       Он исчезает, едва оказавшись на улице. Сёко дует на ладони и вызывает такси.

***

      — Сатору-сенсей, вы в нём уверены? — Мегуми настороженно смотрит на Юту, который пытается сражаться с Пандой.       — Он уникальный. — Сатору сидит на лавку выше Мегуми. Длинные ноги согнуты в коленях и широко расставлены — иначе он просто не поместится в узком проёме.       — Иногда мне кажется, вы слишком доверчивый, — ворчит Мегуми. Хмыкнув, Сатору легко ерошит его и без того взъерошенные волосы.       — Не ревнуй, Мегуми-кун, для меня ты всё равно самый главный.       — Да ну вас. — Он дёргает плечом и на всякий случай немного сдвигается. Вырос.       Сатору помнит насупленного пацана, который готов до последнего защищать сестру и ненавидит родителей, бросивших выживать. Он принимал помощь настороженно, а Сатору и не наседал. Помогал осторожно, часто незаметно, пока Мегуми не поверил — здесь его не обидят. В поместье Годжо к детям отнеслись настороженно, но никто не посмел и слова сказать. Привыкли, хоть и не сразу.       У Цумики не было никаких магических способностей. Она пошла в школу неподалёку от поместья, а Мегуми был на домашнем обучении. Сатору шаг за шагом вводил его в магический мир и раскрывал потенциал. Когда выдавались свободные вечера, они подолгу разговаривали обо всём, что происходит в магическом мире. Или просто болтали ни о чём. Сатору латал дыру в груди рядом с Мегуми. Это было не схоже с дружбой с Сугуру. Именно рядом с Мегуми Сатору начал понимать истинную суть наставничества. Он до сих пор был студентом, и вдруг оказался сенсеем. Каждый раз, когда детские глаза останавливались на нём, старательно пряча восторг от встречи, сладко ныло сердце.       Сатору чувствовал, что нужен кому-то. А ещё — что им искренне восхищаются, но вовсе не из-за силы Сильнейшего. Это было невероятное чувство. Мегуми старательно пытался быть взрослым, а Сатору с тем же старанием вытаскивал из него ребёнка, каким тот по сути и являлся. Они могли сбежать на рассвете на рыбалку, объестся мороженым и кататься на аттракционах, пока не начнёт тошнить. И в то же время на тренировках Сатору терпеливо объяснял, как укрощать проклятую энергию и пускать её в нужное русло. И радовался вместе с Мегуми, когда тот призвал первую гончую. Когда он смог призвать шикигами, Сатору устроил праздник с фейерверками.       В среднюю школу Мегуми всё-таки пошёл. И вот совсем скоро — первый курс Токийского магического техникума. И сразу маг второго уровня. Сатору гордится им, как не гордился никем и никогда. Через несколько месяцев Мегуми официально вступит в магическое сообщество, хотя уже много лет стабильно появляется с Сатору. Скрывать его происхождение Сатору не стал. Представители клана Зенин не раз и не десять обивали порог поместья Годжо и пытались давить на совете. Отношения с ними испортились слишком давно, чтобы Сатору предавал значение пустым угрозам. Теперь Мегуми достаточно взрослый, чтобы не поддаться на провокации и суметь за себя постоять. У Сатору странное чувство: словно выпускает птицу из клетки и не знает, как сильно она привязалась и вернётся ли обратно. Он умеет отпускать. Это несложно, когда есть время подготовить сердце.       Изгнал-поглотил-изгнал-поглотил. Сугуру был неправ: он живёт в том же ритме, только со стороны это выглядит иначе. Проще. Сильнейшему всё даётся просто, и Сатору не видит смысла объяснять каждому, как часто приходится делать выбор за всех. Брать на себя ответственность там, где никто никогда не поймёт и не узнает. Он не имеет права задаваться вопросом: за что всё это. Он его и не задаёт. Достаточно того, что на него полагаются столько людей. Да, этого достаточно, чтобы двигаться дальше и чувствовать себя значимым. На Сатору надеются, он обязан соответствовать этим надеждам. Да, он значит слишком много, поэтому имеет право нарушать правила, пусть даже теперь это выходит не всегда и часто — через силу. Молодому Сатору всё давалось легко и просто, он был уверен, что является хозяином мира и повелителем жизни. После гибели Рико эта уверенность рассыпались в прах. Остро осознав ничтожность ценности чужой жизни в глазах верхушки магического сообщества, Сатору понял, что по факту он — то же оружие, только мощнейшее. Такое будущее ему готовили, а он, дурачок, с удовольствием шёл на убой. Сугуру пошёл наперекор системе и погиб. Кому помешал? Сатору постоянно думал об этом, ведь Сугуру не прятался. Его можно было убить в любой день из прошедших десяти лет. В любой. Чья игра началась, как предугадать следующий ход?.. Голова в последнее время болит постоянно. Раздражённо потирая висок, Сатору читает зашифрованный отчёт Юты из Африки. Пришлось убрать из Японии одного из сильнейших молодых магов после смерти Сугуру. Это очередной ход противника? Что же, что дальше? Когда ему включаться в игру? Или уже ввели, а он не понимает?       — Опять мигрень? — Яга как всегда слишком наблюдательный. Сатору морщится — ненавидит быть слабым, но голова как раз его слабая сторона. Только она может доставить неприятности, и доставляет с завидной регулярностью. — Сходи к Сёко, она поможет.       Сатору с сомнением смотрит на него. Нет, техника Сёко несомненно эффективная, но если даже он с обратным запуском проклятой энергии не может ничего сделать…       — Ты не врач, — сурово говорит Яга. — Живо в больницу.       С Сёко они не виделись с Рождества: времени не было. Его не было все эти годы, но после смерти Сугуру хочется это исправить. Беззаботная молодость осталась в прошлом, но почему бы не попытаться стать ближе снова? Всё-таки их многое связывало. По дороге в больницу Сатору просит остановиться у популярной кофейни, покупает стаканчик её любимого кофе. Если вкусы не изменились.       Видеть Сёко не в морге непривычно. Она вскидывает голову, когда он заглядывает, и удивлённо смотрит, как подходит и ставит стаканчик рядом с медицинской картой.       — Ты проходил мимо и решил заглянуть? — спрашивает с лёгкой ехидцей. С явным наслаждением откидывается на спинку кресла и подносит кофе к носу.       — Вообще-то нет. — Сатору присаживается на край стола. — У меня голова болит. Поможешь?       — Давно? Сильно? — Сёко моментально выпрямляется, отставляет кофе. Отлично понимает, что просто так он бы не пришёл.       — Да и да, — просто отвечает он. Прямо сейчас понимает, что от боли начинает тошнить.       — Ложись, — командует она, показывая на кушетку. Сатору послушно ложится, ноги свешиваются на пол — короткая. Щёлкает свет — Сёко выключает. Снимает повязку.       — Теперь чёрная, почему? — спрашивает, склоняясь над его головой.       — Не знаю. Так больше нравится, — тихо отвечает он, не открывая глаза. Касание пальцев к вискам лёгкое. Сёко что-то бормочет сквозь зубы. Сатору улыбается:       — Ты не разучилась ругаться. А пьёшь так же?       — Помолчи, — напряжённо командует она. Послушный Сатору молчит, позволяя чужой проклятой энергии проникнуть в собственные каналы и осторожно с ней смешаться. Сердце начинает стучать ровнее, боль стихает, Сатору постепенно погружается в темноту. Когда открывает глаза — и правда темно. На столе горит лампа, Сёко что-то быстро пишет. Каштановые волосы мягкой волной спускаются с одной стороны, оттеняя освещённое мягким светом лицо. Тело затекло, Сатору с трудом садится.       — Выспался? — Она поворачивается. Он замечает — держит его подарок, ручку с тонкими нефритовыми вставками.       — Спасибо. — Он ерошит волосы, отбрасывает ото лба, оглядывается в поисках повязки.       — Глаза стали чувствительней, да? — спрашивает Сёко, глядя, как он наматывает повязку. — Поэтому чёрный?       — На самом деле нет. — Сатору улыбается. — Просто во время боя враг не видит, в какую сторону я смотрю, это сбивает. Я долго спал?       — Уже восемь. — Сёко закрывает папку. — Пора домой. — Может, поужинаем? — завязав узел на затылке, предлагает Сатору.       — Почему нет? Только ты платишь.       — Надо же, Сёко-чан, ты стала жадиной.       — Считай это платой за помощь.       — Тогда пощади мой кошелёк и выбери что-то подешевле.       — Не дождёшься, моя помощь бесценна. — Сёко забирает сумку, снимает халат и надевает куртку.       — В приличный ресторан нас не пустят, — Сатору демонстративно смотрит на её джинсы и кроссовки.       — Ладно, — хмыкает Сёко, — но в следующий раз…       — Оденься приличней, будет тебе высокая кухня.       — Ловлю на слове! Я тебе обязательно припомню!       — Ма, Сёко-чан, такое я и сам не забуду.       Дружелюбно пререкаясь, они выходят из больницы. Накрапывает мелкий дождь. Водитель спит за рулём: Сатору вспомнил, что так и не отпустил его. Подходит, стучит по стеклу.       — Езжай домой. Дальше я сам.       Он поворачивается к Сёко:       — Ну что, пойдём искать забегаловку, где вкусно кормят?       — И наливают.       — Ну, конечно, как я мог забыть, — закатывает глаза Сатору и кладёт руку её на плечо. — Ладно, только не напивайся, хорошо? Не собираюсь тащить тебя на себе, за последние годы ты набрала жирка. Ох! Локоть по-прежнему острый!