Megalife: The Autobiography of Nick Menza — неофициальный перевод

             Первая настоящая группа, которую я увидел вживую, я подумал, что будет непременно отстойная, потому что они играли в моей школе.       — Они называются Бостон, — сказал кто-то. Великолепно. Вот это всё, а также ещё и тупое название.       Чуваки, Бостон были таким классными! Это было ахуенное рок-шоу. В них не было ничего пошлого. Они надрали задницу. Бас и звук у них были очень мощными. Я не думаю, что кто-то имел понятие о том, что там происходило. После этого я сразу же пошел и купил их пластинку. Мне показалось, что у них классная обложка: перевёрнутая летящая гитара и языки пламени. Каждая песня на том альбоме значимая.       Это был мой первый концерт. Это был первый раз, когда я принял свою буддийскую мантру: «Я должен делать это там, а не этот парень. Этот парень отстой». «Этот парень» — тот, кто играл на барабанах. Не важно, кто это был. В данном случае это был Сиб Хашиан, и он, конечно, не отстой. Это просто стало моей мантрой, когда я видел себя на сцене, а не в рядах публики.       Средняя школа — это тренировочный полигон дальнейшей жизни, и первые группы, в которых я играл, были эквивалентом моего образования в колледже. Одной из первых короткоживущих групп была кавер-группа No Mercy, названная в честь певицы Mercy Baron. Она училась в Musonia School of Music и дружила с гитаристом-вундеркиндом Рэнди Роудсом, чья мать руководила школой. Мы составили «топ 40» сет-лист: Bowie, AC/DC, Zeppelin, Van Halen, Ozzy, Queen, Billy Squier и так далее и так далее. Мы выучили кучу каверов и кое-что записали, но группа так и не выступила вживую. Я говорю людям, что моя первая группа просуществовала всего выходные, и это было недалеко от истины. Но, что немаловажно, это был первый раз, когда я играл с ребятами, которые стали друзьями на всю жизнь и коллегами в музыке; Джон «Гамби» Гудвин на гитаре и Дарвин Баллард на басу.       Гамби и Дарвин были в группе Emeralde с барабанщиком, которого звали Стив Клонг. Он был хорошим барабанщиком, а Гамби стал одним из самых значимых друзей и музыкантов в моей жизни. Мы все были соседями и ходили посмотреть игру Emeralde. Я был фанатом. Я думал, что они чумовая, прогрессивная, супер крутая группа. У них был оригинальный материал с атмосферой Styx, Kansas, и Rush. Вскоре я начал им помогать, перевозил стафф на концерты, настраивал барабаны и делал все, с чем им может понадобиться помощь. То, что я начал с ними джемить, было неизбежно, и однажды Гамби сказал:       — Эй, почему бы нам не создать с тобой еще одну группу?       Я действительно не помню, как это произошло, почему именно я пришел в группу, а Стив ушел, но я получил место барабанщика. Там были Дарвин Баллард на басу и Стив Эли на гитаре, Гамби и чувак по имени Дэйв Майерс на вокале. Emeralde была крутой группой, и мы имели большую поддержку. Мы играли «The Troubadour», который был действительно захватывающим и получал отличный отклик как от публики, так и от критиков.       Группа была популярна, и сохраняла этот темп. Довольно скоро мы привлекли внимание Келли, старшего брата Рэнди Роудса, который был барабанщиком в первой группе Рэнди и сейчас искал группу. Келли — отличный чувак и потрясающий певец.       Келли Роудс:       В Нике было что-то абсолютно волшебное. Я никогда раньше не был на сцене с таким парнем, как он, и с тех пор я никогда не был на сцене с таким, как он. Если вам посчастливилось быть с ним в группе и вы умны, вы позволите Нику проявить себя. Вероятно, это самая большая ошибка, которую Мастейн когда-либо совершал в своей жизни. Мастейн, возможно, был певцом и фронтменом, но Ник всегда был звездой.       Он был забавным, устраивал потрясающее шоу и имел солидные связи в индустрии. Он не хотел быть в группе, которая не называлась его именем, поэтому мы сменили название на Rhoads, получили свой менеджмент, и все: я сидел за столом для взрослых.       Для меня не было более подходящего места, где я мог бы лишиться своей звукозаписывающей невинности, чем Sound City. В этой легендарной студии лучший звук барабанов в мире. Они даже не перекрашивают стены в главной комнате, потому что никто не хочет портить волшебство акустики. Клянусь, в этой комнате любые барабаны звучат потрясающе. Просто установите их, подвесьте два оверхеда, и вы в раю. Запись там дала мне первый практический опыт того, как должны звучать барабаны в студии и на сцене — уроки, которые я храню у сердца с тех пор. Я был в раю.       Наш менеджмент был мутным и сомнительным, но это типичная история, не так ли? Вы не можете ничего делать без того, чтобы кто-то вел бухгалтерию, и вы не можете найти кого-то, кто вел бы бухгалтерию и не был бы нечестным. Задача состоит в том, чтобы найти наименее коррумпированного менеджера. Думаю, наш парень был где-то в середине шкалы. Он пригласил немецкий лейбл Interchord Records поддержать альбом, который назывался Into the Future. К нам потекли приличные суммы денег. Мы давали потрясающие шоу по всему побережью и открывали тур Foghat, который был настоящим безумием. Мы играли в куче баров с механическими быками, а местные засранцы смотрели на нас и не знали, что и думать. Мы были одной из первых групп, у которых на концертах было лазерное шоу. Мы играли громко! Это выводило из себя гастрольного менеджера Foghat, который всегда говорил нам быть потише. И мы были. На саундчеке. Затем выходили на сцену и взрывали её. Я начинал эти шоу с барабанного соло, чтобы дать публике понять, что мы настроены серьезно, и полностью привлечь ее внимание. Мы были убийственными везде, где играли. Если это и было неуважительно для разогрева, чувак, кого это волнует? Мы не играли для них, мы играли для публики. Это не шоу друзья, как говорится, это шоу-бизнес. Некоторые шоу «The Troubadour» были эпичные. Все хотели прийти и увидеть брата Рэнди, Келли. Мы часто были лучше, чем Foghat.       Джон «Гамби» Гудвин (друг всей жизни, коллега по группе):       Для группы это было большое событие. У всех было отличное настроение. Мы отрепетировали и были готовы к выступлениям. Наш первый концерт мы дали в Сан-Диего, в клубе Bacchanal. Все были спокойны, и мы сыграли напряженный, но сдержанный сет. К тому времени, как мы добрались до Сакраменто, моего родного города, мы уже были рок-богами! Я помню там саундчек, и очень английский тур-менеджер Foghat самодовольно предложил нам быть потише. Мы убавили, где-то на микрометр, и закончили саундчек. Когда вы играете на сцене с Ником Мензой, вам нужна серьезная мощь усилителей, чтобы соответствовать естественной громкости этого парня, не говоря уже о его подзвученной установке. После выступления в гримерку вошел Чайный Пакетик и в безумии орал на нас. Мы были очень смущены, поскольку эта крутая английская группа, известная во всем мире, взяла к себе неизвестную группу двадцатилетних ребят и дала нам шанс. Он подошел и сказал нам, что мы «довольно хороши, но не будьте слишком хороши». Это был отличный тур. Соло Ника было похоже на диалог с толпой, им это нравилось. Каждый вечер Ник уходил со сцены как спортсмен, только что выигравший матч. У него было такое хорошее чутье. Он мог сыграть что угодно, что пришло ему в голову, и людям это нравилось. Будучи барабанщиком, он вовлекал толпу так, как будто был фронтменом.       Пластинка вышла в Европе, но не в Америке, так что из этого ничего не вышло. Все было проёбано. Папа помогал с миксами, но я не думаю, что кто-то вообще знает, где находятся мастер-треки. Стоило бы их воскресить. Исполнение было действительно хорошее. Финальный звук разочаровал, учитывая, что треки были плотными, и мы записали их в Sound City. Мы получили предложение посетить несколько фестивалей в Европе, и я знаю, что Келли его принял, но оно так и не было реализовано. Единственным существенным событием было одно-единственное шоу в Германии в телевизионной рок-программе Rock in Rock TV. Я влюбился в ведущую, потрясающую блондинку по имени Кристина Ротиг. Она была моей первой любовью в туре, и она полностью разбила мне сердце.       Я не был в Германии с рождения. Первое, что я там сделал, это пошел в бар и купил огромный шарик гашиша примерно за десять марок. Я вернулся в отель и с широкой улыбкой постучал в дверь Келли. Мы сидели в его комнате, курили трубки и невероятно обдолбались. Мы наблюдали, как всходило солнце.       Я впервые пил европейское пиво, и это был совершенно новый опыт. Это было похоже на еду в кружке. Моя моча была оранжевой. Я запаниковал, думая, что со мной что-то не так. Я помню, что играть на шоу было жестко, потому что нам приходилось подыгрывать записи. Одно дело гитаристу или вокалисту имитировать это, но барабанщику это не так-то просто, потому что мы не сможем действительно сымитировать игру. Мы либо играем, либо нет, а сложно играть на барабанах, когда группа по-настоящему не играет. Ты должен помнить в точности, как ты играл. Нет ничего отстойнее, чем когда ты играешь в райд и тут вдруг звучит хай-хэт или пошло заполнение, а ты такой просто сидишь там.       Тем не менее, это был отличный опыт — ездить в тур с Келли и группой. Он чрезвычайно талантливый певец и харизматичный фронтмен. Сейчас он преподает в Musonia School of Music, которую его мать Делорес Роудс открыла еще в конце 1940-х годов. Он также основал небольшой музей в честь Рэнди после его убийства.       Группа просуществовала два или три года, но в конце концов распалась из-за плохого менеджмента и пренебрежения. Все в группе отлично ладили, но я думаю, было такое разочарование от того, что произошло с записью и из-за нашего менеджмента, что весь опыт стал обесцениваться, поэтому мы разошлись.       Из праха Emeralde мы с Гамби сформировали новую группу, которую он назвал The Green.       Джон «Гамби» Гудвин:       The Green была группой, в которой Ник действительно начал блистать. Нам нравилось просто джемить и смотреть, что получится, потому что Ник вел эти сессии. Он контролировал ритм. Нам всем нравились изменения, через которые он вёл нас, и мы полагались на него в этом. Ник был очень музыкален, больше, чем любой другой барабанщик, и он использовал свою музыкальность в игре на барабанах. Он мог быть таким свободным и непринужденным, он так чувствовал музыку, и он питался реакцией толпы. Он был артистом! Он мог быть таким динамичным, и именно так Ник играл, когда его никто не трогал и просто позволял ему делать свое дело. Если бы в твоей группе был Ник Менза, ты бы выставлял его напоказ!       Мы начали писать потрясающий оригинальный материал и делать каверы на Zeppelin, которые мне нравилось играть. Они всегда выносили публику. На вокал пришел человек, похожий на Роберта Планта, по имени Гэри Мак, и мы начали выступать в The Country Club и The Whisky. Мы усердно работали, давали отличные концерты и написали потрясающий материал, но группа так и не смогла превзойти конкуренцию того времени, которая тогда была настолько жестокой, как, наверное, больше никогда в Л. А. Я действительно не думаю, что ситуация когда-нибудь снова дойдёт до такой сумасшедшей точки. В наши дни просто не хватает хороших исполнителей.       The Green была отличной группой, но она распалась по единственной причине несбывшихся мечтаний, что является вполне веским поводом для того, чтобы собраться, если вы когда-либо были там.       Мы с Гамби не знали, что делать дальше. Однажды мы сидели у него дома и нашли в себе вдохновение, и в итоге написали целый альбом для нашего следующего проекта. Я сказал: «Давайте все оденемся скелетами, выйдем на сцену и станем настоящей группой живых мертвецов-рокеров!» Гамби крут, и он будет поддерживать идею до тех пор, пока она либо оправдает себя, либо нет.       Я хотел назвать группу Skeletor, но оказалось, что это название принадлежит комиксам Marvel, поэтому я называл ее Von Skeletor. Мы не смогли найти вокалиста. Мы прослушивали всех этих отстойных певцов. Меня очень раздражало то, что мне приходилось слушать всех этих придурков.       Хуан Альварес:       Это была идея Ника. Он, Гамби и я тусовались дома у Ника, плавали в бассейне или катались на велосипедах, и ему в голову пришла идея создать группу по мотивам мультперсонажа, парня-Скелета. Сначала это было типа: «Это как-то глупо, чувак». Но Ник всегда умел убедить, что спустя какое-то время, после того, как он продолжал наседать на тебя, это уже не звучит так глупо. Гамби написал для него кучу музыки, и Ник решил, что он будет вокалистом, поэтому нам пришлось найти барабанщика — вот только не было никого, кто мог бы соответствовать Нику за барабанами. Казалось, что это легко сделать. Мы записали альбом, но самым большим разочарованием было то, что нам так и не удалось его отыграть. Именно тогда дела у Ника действительно пошли в гору.       Это единственная группа, в которой я когда-либо играл на гитаре и пел вместо того, чтобы играть на барабанах. На секунду, у нас это получилось круто, и мы записали пластинку, профинансированную из частных источников, и назвали ее Injection of Death. Это было какое-то мрачное дерьмо. Стивен и Слэш из Guns N' Roses тогда много тусовались с нами, и они были в восторге, говоря, что нам нужно выпустить её и ехать в тур. Но мы этого не сделали. Оглядываясь назад, я удивляюсь, что мы со Слэшем никогда ничего не делали вместе.       Я покинул Von Skeletor, когда у меня появился шанс присоединиться к Slayer. Дэйв Ломбардо покинул группу примерно за месяц до того, как они отправились в европейский тур в поддержку Reign in Blood, потому что, по его словам, он не зарабатывал достаточно денег.       Slayer провели открытое прослушивание в Лос-Анджелесе в поисках замены. Это было одно из классических прослушиваний, когда барабанщики выстраиваются в ряд со своими палочками и возлагают большие надежды, независимо от того, есть ли у них талант или нет. Я был полон решимости заполучить гиг, но не был уверен, что смогу играть достаточно быстро деревянными колотушками, которые были у меня на педалях. Я поменял их на фетровые. Когда я сел, поздоровавшись с ребятами, мы заиграли «Raining Blood». Почти сразу же гитарист Джефф Ханнеман засмеялся и сказал:       — Эй, эй, эй, чувак, это слишком быстро. Остынь! Расслабься, чувак, мы знаем, что ты взволнован.       Тур-менеджер был там и говорит:       — Подождите, я только что услышал, как вы сказали «слишком быстро»?       — Да, — сказал Тони, басист. — Этот парень вне конкуренции. Просто успокойся, чувак.       Мы начали заново, немного медленнее, и после того, как мы закончили песню, ребята переглянулись, и Тони сказал: — Ты наш парень.       Учитывая конкуренцию за трон в Slayer, я был уверен, что не попаду в число кандидатов. Но это случилось: я блистал и получил гиг одной песней. Я был на верном пути. Я был так рад получить эту работу, что бросил все остальное, чтобы пройти ускоренный курс по Slayer. Я провел недели, разучивая все их песни и репетируя с ними. Затем в группу вернулся Дэйв Ломбардо, когда узнал, что его заменили, и меня не стало. Тогда я этого не знал, но Рик Рубин, продюсировавший альбом, неоднократно звонил Ломбардо, чтобы тот вернулся. Сначала он отказывался, но затем младший брат Тома Арайи рассказал мне, что Ломбардо стал приходить и тусоваться снаружи во время репетиций. Очевидно, он подслушивал за дверью и уходил до того, как мы выходили. Думаю, он нервничал, потому что они нашли другого барабанщика, который смог бы справиться с этим. Я заставил его нервничать! Незадолго до начала тура ребята сказали мне, что Ломбардо возвращается в группу. Мне даже не заплатили за месяц или около того, проведенный с ними, и за то, что я все время работал. Это отстой, но я понял его возвращение.       Я еще не сделал себе имя, поэтому Ломбардо не знал, кто чуть не занял его место, пока несколько лет спустя мы не отправились в тур «Clash of the Titans». Я сидел с ним в баре и небрежно бросил:       — Чувак, эти твои песни сложные. Мне было тяжело выучить это дерьмо.       Он такой: — Подожди! Это был ты? Ты был тем парнем? Почему ты мне не сказал?       Он был ошарашен. Это было круто. Я не завидовал ему из-за возвращения — в конце концов, он помог основать Slayer — но в то время это была смесь раздражения, унижения и, ну, гордости, что я заставил Дэйва Ломбардо нервничать. Позже я читал, что Ханнеман говорил, что в то время группа приняла сознательное решение замедлить темп, что они и сделали на следующем альбоме South of Heaven, добавив в микс акустические гитары. У них не было возможности превзойти Reign in Blood, поэтому для своего следующего альбома им пришлось пойти в другом направлении. Ну, думаю, я достаточно замедлился, чтобы получить гиг, но Рубин хотел вернуть Ломбардо, и он вернулся. Снова пришло время повторять мои буддийские мантры, подразумевая определенную цель: «Мне нужно делать это там, наверху, а не этому парню. Этот парень отстой».       Некоторое время я был в группе Джо Флойда Warrior, которая сменила название на Cold Fire. Мы немного поиграли, но атмосфера была кислой из-за постоянных проблем с их лейблом, который распустил группу.       Пока все это происходило, я начал торговать репутацией, которую получил от Rhoads и The Green, и начал работать в студии.       Думаю, я отыграл более двухсот сессий за очень короткое время. Я делал много всего. Играл с некоторыми довольно популярными группами, у которых отстойный барабанщик, и это бы вас удивило, но я связан соглашениями о неразглашении, и никогда не смогу это обнародовать. Было так много студийных сессий, что я даже не назову всех песен, в которых участвовал. Были такие, где вокал еще не был записан — они просто пригласили меня записать барабаны, потому что их барабанщик не мог справиться с этим в студии.       Я играл все, от R&B и госпела до фанка и метала, вплоть до сессии с Джоном Фогерти. Он был великолепен в студии, чрезвычайно изобретателен и креативен, и был готов попробовать все, чтобы получить отличный звук барабанов. Джону было плевать на «правила» записи, и это было потрясающе.       Cinderella — еще одна группа, в которой я играл на барабанах. Иногда по радио звучит какая-нибудь песня, и я такой: «Это я играл? Я мог бы это играть». Честно говоря, сложно сказать, когда играешь под клик-трек, черновые гитары и бас, и не слышишь законченные финальные варианты. Группа меня могла даже не видеть. Я приходил в разные студии в Valley и в Голливуде — и там были только клик-треки. Я мог сыграть один или два дубля, получить деньги, всем спасибо, увидимся. Обычно я встречался только с продюсером и звукоинженером. Вот так это работает.       Лейблы и особенно группы не хотят, чтобы их фанаты знали, что я играл на записи, не являясь при этом их парнем с обложки. Я понимаю. Вы пытаетесь рекламировать группу, и когда люди узнают, что я играю на барабанах, они говорят: «О, неудивительно, что вживую они отстой». Многие продюсеры так делают. Группа приходит и играет, а после того, как они уходят, продюсер приглашает сессионных ребят, чтобы сыграть это дерьмо правильно и воплотить в жизнь. Следующий шаг — пустить это на радио, чтобы посмотреть, понравится ли людям. Если да, придется выпустить это и оплатить, так что у вас есть возможность провести один тур на каждый продукт. Если группа не способна спродюсировать или устроить хорошее шоу, то это все. Сегодня ты здесь, а сегодня чуть позже — нет. Это безжалостно.       Однажды мои мантры, казалось, окупились. Мне позвонил Нил Шаффер, которого все знали как лучшего звукорежиссера в городе. Он занимался звуком в Country Club, где мы все играли в каких-то группах в то время, но он ушел делать звук для Megadeth во время тура Peace Sells. Однажды Нил позвонил мне и сказал:       — Они ищут барабанщика. Хочешь для них сыграть?       Я ответил: — Черт, да! Я тут, в Л.А., занимаюсь всякой херней.       Нил посоветовал мне прийти на шоу в Santa Monica Civic Auditorium и позависать с группой. Все были круты. Дэйв такой:       — Это тот малыш-барабанщик? Есть что дунуть?       — Ага.       Я достал косяк, и мы накурились в ванной. Дэйв сказал, что избавляется от Чака Белера, потому что Чак постоянно дует. Из этой первой встречи ничего не вышло, но я увидел их всех снова несколько месяцев спустя, и мне предложили работу техником Чака. Я ухватился за этот шанс, потому что думал (и все говорили мне), что уже скоро его уволят. Ничего против Чака не имею, он действительно хороший парень и отличный барабанщик.       По причудливой иронии судьбы, которая, казалось, постоянно сводила нас вместе, Гамби к тому моменту был гитарным техником Дэйва Мастейна.       Я многому научился за очень короткое время. Вы должны так делать, если вы барабанщик, гитарист или кто-то еще, а также вы должны знать, как работать с кем угодно в группе.       Не было никакого представления, когда Мастейн может уволить Чака, хотя иногда казалось, что «сегодня тот день».       Я совершил серьёзную ошибку, сказав родителям, что иду в группу играть на барабанах, что, если и не было полной ложью, то ещё и не было правдой. Я не мог сказать им, что работаю техником, когда эта работа растянулась от нескольких недель до нескольких месяцев.       Я начал понимать, что не просто работаю техником Чака, но и настройщиком гитар, а по совместительству ещё и стейджменом. И, наконец, я вожу грузовик.       — Что я вообще делаю? — сказал я себе. — Как мне выбраться отсюда?       Поначалу мне очень хотелось оказаться в Megadeth. Но через некоторое время мне уже не хотелось никому рассказывать. Я был на своей скромной сцене. А далее — папа появляется на одном из концертов в Европе, а я тащу по сцене дорожный кейс.       — Привет, парень, ты что делаешь?       Мне пришлось рассказать ему, что у меня еще нет работы барабанщика. Он дико злился на меня за то, что я не сказал ему правду.       — Я не хотел тебе говорить, — сказал я, — но скоро я буду барабанщиком       — Ох, ты полон дерьма, Ник, — ответил он.       

Tattoo You

      Мы проводили в магазине презентацию одного из наших новых альбомов, встречались с фанатами и раздавали автографы, когда один молодой чувак подошел и попросил меня и Дэйва подписать его руку.       Я сказал: «Конечно, братан» и нарисовал ему большой «Х».       Дэйв взял черный маркер и провел волнистую линию вдоль руки пацана.       После шоу тем вечером мы увидели того же чувака. Ему удалось получить пропуск после шоу и он подошел к нам.       — Эй, чуваки, зацените! Я набил ваши подписи на руке!       Мы с Дэйвом просто смотрели друг на друга.        — Да ты чего! — ответил я. — Мы бы написали наши имена, если бы ты сказал нам, что собираешься это сделать!       Парню было все равно.       — Это круто, братан! Я знаю, кто это сделал! Я знаю, кто нарисовал это!       Это был пиздец. У бедняги на руке вытатуирована буква «Х» и волнистая линия, и он ходит и говорит: «Да, это подписи ребят из Megadeth!»       Какой к чёрту плохой почерк, они даже не умеют писать свои имена!