***
«…Прости мне мои чувства, Чонгук. Я помню, что ты сказал мне при последней нашей встрече. Ты был прав, то, что наши души вспомнили нашу любовь еще не значит, что мы обязаны любить друг друга сейчас…» — Чонгук! Чонгук, мы сели, просыпайся. Альфа резко распахивает глаза, возвращаясь в реальность. Приземлились. Они в Сеуле, в месте, откуда вынуждены были улететь пол года назад. Где-то здесь сейчас находится синеволосое сердце альфы, и Гуку даже страшно подумать о том, что с ним стало спустя столько времени рядом с Хосоком… Родной город, как и подобает, встречает холодной дождливой погодой, а витающая в воздухе атмосфера кажется Чону чужой и мрачной. Возможно, альфе это только кажется, а возможно после магических тренировок с Баном Гук действительно начал улавливать энергетику и ее изменения. Первое, что отчетливо бросилось в глаза, проезжая по центральному району — это огромный баннер с изображением Хосока… Чонгук слышал о том, что Чон подался в политику, видимо стараясь прикрыть свои темные дела, но что все зайдет так далеко за такой непродолжительный срок… Хотя, чему тут удивляться, если Хосок буквально способен тянуть за ниточки любого, кто сидит в правительстве и оказывается возле него. — Сеул, что еще изменилось за эти полгода… Чонгук достает телефон и набирает сообщение следователю Киму, после чего откидывается на спинку кресла и устало прикрывает глаза. Ему не кажется, энергетика города действительно стала более мрачной и тяжелой, словно темный феникс увеличивает свои владения и свое влияние. Джин вернется из командировки только на следующей неделе, так что все, что остается на сегодня — это горячий душ и сон. Альфа погружается в забвение едва коснувшись подушки, отметая все мысли, терзающие его все это время. Яркая вспышка света озаряет темное пространство. Чонгук прикрывает лицо рукой и жмурится, защищая глаза от яркого света. Как только зрение слегка привыкает к яркости, альфа открывает глаза и пытается найти источник. Им оказывается огромная белая птица, заточенная в золотую клетку, которую оплетает черный ядовитый плющ. Птица бьется в агонии, пытаясь вырваться наружу, но все, что она может, это ранить свои большие крылья о края клетки и острые колючки плюща. Альфа подходит вплотную и вцепляется голыми руками в решетку, стараясь разогнуть так, чтобы птица могла выбраться. Острые ядовитые колючки впиваются в голые ладони, принося нестерпимую боль и смешиваясь с кровью, что уже капает с ладоней вниз. Яд проникает внутрь, туманя разум. Перед глазами все плывет, а силы медленно покидают тело, но альфа упорно старается погнуть металлические прутья, не в силах вынести крики птицы. «…Когда мы увидимся в следующий раз, мы уже будем другими. От судьбы не убежать. Не беспокойся за меня…» — последнее, что слышит Чонгук, прежде, чем будильник выдергивает его из сна. Альфа садится на кровати, пытаясь осознать, где он находится. Вспомнив, что он в своей сеульской квартире, Чонгук слегка расслабляется, переводя взгляд на свои руки, и замечает на ладонях едва заметные следы от шипов ядовитого плюща.***
До боли знакомая и родная высотка вызывает теплые воспоминания и одновременно боль в груди. Сюда альфа приезжал, когда было больно, страшно, странно и просто хотелось света и тепла. Лицо трогает едва заметная улыбка от теплых воспоминаний, после чего Гук выбрасывает бычок в урну и заходит внутрь, направляясь к лифту. Автомобиль Юнги на парковке, следовательно альфа уже дома. Остается надеется, что он встретит его не так «тепло», как в прошлые встречи. В последний раз Чонгуку пришлось буквально заносить альфу в квартиру, после того, как Тэхен усыпил его в автомобиле по пути из дома Хосока. И вот сейчас реакция брата Тэ оставалась такой же непредсказуемой, как и раньше. Чонгук несколько секунд топчется у двери и нажимает на дверной звонок. В голове миллион вопросов: как Юнги справился с произошедшим, выходил ли Тэхен на связь… Все вопросы резко улетучиваются из головы, сменяясь на абсолютное удивление. Дверь квартиры Юнги открывает… знакомый омега. — Ты?! Ты что тут забыл? — Да не ори ты! — Чимин толкает Чонгука подальше от двери и выходит вместе с ним в коридор, прикрывая дверь. — Только не говори, что охмурил его! Я всегда знал, что у Юнги специфический вкус на омег, как вспомню того, в колледже… Но ты… — Закончил? — омега складывает руки в замок, испепеляя альфу взглядом. — Если ты сейчас же не заткнешься, я внушу тебе пройти пешком отсюда до Китая, без остановки. — Давай проверим, получится ли это у тебя! — Чимини? Кто там? — О, так ты его не убил, Чимини! — на последнем слове Чонгук ехидно улыбается, готовясь отражать атаки омеги. — Не смей при нем говорить про Тэхена! Он… — договорить омега не успевает, так как дверь резко распахивается и на пороге появляется счастливый альфа в домашним штанах и со сковородкой в руке. — О, Чонгук! Какими судьбами? — Юнги дарит альфе свою самую яркую улыбку и сгребают его в медвежьих объятиях, из-за чего Чон лишь шокировано открывает рот. — Я… — Чимини, знакомься, это Чонгук, мой друг из колледжа. Дружище, как я рад тебя видеть! Проходи! Ошарашенный Гук позволяет затолкать себя в квартиру и молча проходит на кухню, переводя взгляд с Чимина на Юнги. — Ужинать будешь с нами? Я как раз сделал курочку в кисло-сладком соусе. Садись! Рассказывай! Давно приехал? Слышал про твоего отца, просто ужасно! Соболезную тебе, дружище! Чонгук не перестает поражаться происходящему, теряясь от каждого слова и поведения альфы. Юнги буквально подменили на счастливого домоседа, и Чонгук уже начинает думать, что Чимину удалось каким-то образом все же наложить на бедолагу свои чары, но обеспокоенный взгляд омеги говорит о том, что он действительно… волнуется?! Альфе теряется окончательно, когда замечает, что в доме пропали все вещи и фотографии Тэхена. Неужели Хосок заставил Юнги забыть о брате? Либо это сделал Тэ… Дождавшись окончания ужина, напоминающего больше какой-то дешевый фильм, чем реальность, Гук спешно покидает квартиру, в которой не осталось ничего из прошлого, ничего, напоминающего о родном и любимом человеке. Сигарета сейчас кажется единственным клочком той реальности, к которой Чонгук так привык. Спустя несколько секунд рядом с альфой равняется Чимин, забирая у альфы из рук сигарету и глядя на горящие окна, где блаженный Юнги моет посуду, напевая себе под нос. — Спасибо, что не начал задавать при нем вопросы про Тэ. — Рассказывай, — альфа сжимает руку в кулак, пытаясь сбросить напряжение, и достает очередную сигарету, закуривая. — Это сделал Тэхен, чтобы брат смог жить дальше, а не пытался спасти его, подвергая свою жизнь опасности. Узнав о том, что это я помог Юнги, он попросил меня присмотреть за ним, быть рядом, на случай, если Хосок решит использовать его как способ влиять на Тэ. — Так ты больше не работаешь на Хосока? — Работаю, но Хосок стал редко вызывать меня. Теперь у него есть Тэ… Я ему почти не нужен. Про нас с Юнги он не знает. Если Хосок дает мне задание, я говорю Юнги, что уезжаю по работе. — Так вы с Тэхеном решили за Юнги, что ему так будет лучше, не спросив его мнения? Вы считаете это правильным? Он же теперь похож на умалишенного! — Чонгук, он счастлив. Он наконец сбросил с себя груз ответственности, который на него взвалили еще в детстве. Я, признаюсь, тоже не в восторге от нового Юна. Мрачный и дерзкий мне нравился гораздо больше… но это было решение Тэ, я не могу идти против него. — Так ты его любишь? Не думал, что ты способен на подобные чувства, учитывая, что ты дважды пытался меня убить. — Это тебя не касается! Просто, не втягивай его в это, — омега отбрасывает бычок и, развернувшись, удаляется к двери в дом, когда тихий вопрос в спину заставляет остановиться. — Как он? — Тэхен? Не такой, каким ты его знал. Омега скрывается за дверью, оставляя альфу наедине с мыслями, разрывающими все изнутри. От тяжелых размышлений его отвлекает завибрировавший в кармане телефон. — Что еще может произойти за этот странный день? — бубнит альфа себе под нос, сжимая в зубах сигарету. Намджун прислал приглашение на официальный прием, который устраивает Чон Хосок…***
Теперь сомнений не осталось, Хосок действительно расширяет свое влияние на город. Атмосфера Сеула стала напоминать Готэм Сити, где по улицам снуют бездушные и безэмоциональные куклы, словно находясь под гипнозом. Атмосфера крайне удручающая и затягивающая в этот меланхолический мрачный круг. Припарковавшись возле огромного особняка, альфа входит в просторный холл, поправляя черный пиджак, что сидит уже не так свободно как раньше из-за увеличившихся после тренировок мышц на руках и спине. Увидев следователя в другом конце огромного зала, заполненного политиками и членами городского совета, Гук берет с подноса бокал и идет прямо к нему, игнорируя любопытные взгляды бывших коллег своего отца. Если б не работа с эмоциями, Чонгук сейчас скорее всего с большим удовольствием сцепился с одним из них, доказывая с пеной у рта невиновность отца, но сейчас все это кажется уже не таким важным. Все эти продажные политики, оказавшиеся марионетками в руках кукловода, их эмоции и мнение… все это кажется таким мелочным на фоне той цели, что преследует альфа. Увидев Чонгука, Намджун облегченно выдыхает и ловко избавляется от надоевшего пафосностью собеседника, протягивая Гуку очередной бокал с шампанским. — Рад, что ты вернулся! Хоть один нормальный человек в этом чертовом цирке уродов. — Не ожидал услышать от Вас такое, господин следователь, — Чонгук принимает бокал из рук Нама, подмигивая и оглядывая незаинтересованным взглядом. — Я смотрю, Сеул сильно изменился за время моего отсутствия. Чон Хосок у нас теперь чуть ли не в президенты метит, еще и пышные приемы устраивает. Не удивлюсь, если в конце вечера он скормит кого-то из политических соперников своей милой собачке. — Ты в Сеуле всего пару дней, и это лишь верхушка того сюра, что происходит сейчас. Люди изменились… не знаю, как это объяснить, но я и за собой стал замечать неоправданную агрессию и безразличие к людским чувствам. Хосок забирает все, что ему надо, не встречая особого сопротивления. Люди просто медленно теряют ко всему интерес… К слову, на твой бизнес Хосок тоже покушался, но мы с Джином отбили его… законными способами. — Спасибо! Я знал, что на вас можно положиться. Я уже отправил Бана все проверить и навести порядок, мне пока не до этого. Кстати, — Чонгук смиряет альфу оценивающим взглядом и слегка улыбается, — как там мой брат? По телефону мне не удалось получить от него много информации. — Он… поглощен работой. Мы, если честно, особо не общаемся. Он обиделся на меня за что-то… и вот уже месяца три мы разговариваем только по делу… — Намджун жестом подзывает к себе официанта и, взяв с подноса бокал, залпом выпивает его, сразу же возвращая пустой бокал на поднос. — Значит, вы не общаетесь, а Юнги с Чимином… Все еще страннее, чем я полагал… — Что? — Да нет, ничего, это я так, мысли всл… Внезапно альфа чувствует, как знакомые ощущения буквально выбивают почву из-под ног. Волна страха и отчаяния, что Гук пытался забыть все это время: кожа моментально замерзает и покрывается мурашками, дышать становится тяжело, словно воздух давит на грудную клетку, а свет в помещении становится слегка тусклее, что кажется, замечает только Чонгук. Обернувшись, он застывает, впиваясь взглядом в две фигуры в черных костюмах. Первым по лестнице спускается Хосок, приковывая к себе всеобщее внимание яркой улыбкой. Все как по команде склоняют головы, словно перед ними не очередной политик, а сам король, из чего Гук сразу делает вывод, что альфа устроил этот спектакль и применил силу, чтобы потешить собственное самолюбие. Радует тот факт, что сам Чонгук не чувствует на себе воздействие, поэтому слегка сгибает голову вместе со всеми, чтобы не выдать себя раньше времени. Как только все вокруг разгибаются, Чон поднимает голову, сталкиваясь взглядом с Тэ. Дышать становится практически невозможно, а в голове сразу проносятся слова Чимина: «Он не такой, каким ты его знал». Теперь его любимый «марсинин» больше похож на элегантную… черную птицу. Черные, как воронье крыло, волосы слегка спадают на такие же черные глаза, в которых не видно зрачка. Вместо привычной мешковатой одежды на омеге черный узкий костюм, обтягивающий и демонстрирующий идеальные формы омеги. На длинных пальцах золотые кольца, а надменный взгляд дополняет образ пафосной суки, что совсем не идет Тэ, но гармонирует рядом с Хосоком. Холодные глаза лишь на секунду задерживаются на Чонгуке, после чего омега возвращает внимание к альфе, что берет его под руку, ведя по залу. Чон чувствует, как внутри закипает от злости кровь. Его светлый мальчик, чудаковатый инопланетянин, что своим присутствием дарил лишь свет и тепло... Чонгук потерял его, безоговорочно и кажется безвозвратно. Хосок хотел разбить Тэ, убить в нем все хорошее. Кажется, у него это получилось. Но верить в это окончательно Чонгук не намерен. Психика просто отказывается признавать факт потери любимого человека. Хосок проводит омегу по залу, упиваясь вниманием и восхищением, после чего медленно, наслаждаясь моментом, подходит к Чонгуку, даря ему хищный оскал вместо улыбки. — Чонгуки! Ты вернулся! Почти вовремя. Молодец! Смотрю, раны хорошо зажили, даже шрамов не осталось. Еще и раскачался, ну красавец! Скажи, Тэхен, правда Чонгук красивый? Хосок переводит взгляд на омегу, стараясь уловить эмоции на красивом бледном лице, но Тэ лишь окидывает Чонгука незаинтересованным беглым взглядом, после чего тихо произносит: — Да, выглядит неплохо. Хосок начинает громко смеяться, совсем не заботясь о том, что все вокруг моментально обращают на них внимание, после чего обнимает омегу за талию и целует в висок, от чего Гук готов выплюнуть внутренности. — Молодец, птичка моя. Хороший ответ. — Скажи мне, тебе реально нравится внушать людям уважение и страх? Неужели совсем не смущает тот факт, что без своих способностей ты бы навсегда остался жалким нищим сиротой, на которого ни один омега никогда бы не позарился? — Чонгук берет в руки очередной бокал и чокается с опешившим от такой наглости альфой напротив, слыша, как за спиной шумно выдыхает Намджун. — Что ты сейчас сказал? — А что? Я тоже навел справки про твое прошлое. Теперь понятно, откуда столько комплексов недолюбленного ребенка. А я думал, у тебя просто маленький член, а ты оказывается глубоко травмированный сирота. Сложно было, наверное, в детстве. — На колени, тварь! — шипит Хосок, а Чонгук чувствует, как все тело начинает неприятно вибрировать. Хосок становится еще более злым, глядя на то, что альфа перед ним сопротивляется внушению и… не опускается на колени, хотя видно, как трясутся его ноги. — Я тебя уничтожу! — руки Хосока окутывает черная энергия, а свет в зале начинает мигать, когда Тэхен берет его лицо в свои ладони, заставляя посмотреть на себя. — Остановись. Он нам нужен. Чонгук чувствует, как умирает внутри, глядя на то, как его Тэхен смотрит на Хосока. В глазах Тэ нет ненависти к этому монстру. Омега смотрит с понимаем и какой-то теплотой… словно… действительно любит это чудовище. Альфа из последних сил держит себя в руках, чтобы не размазать могущественного мага по стене, но вовремя останавливается, вспоминая уроки самоконтроля, которым его учил Бан. Не сейчас. Не время и не место. Чонгук теперь знает то, ради чего сюда пришел. Уроки не прошли зря, он научился сопротивляться магии Хосока. Только вот, никакого облегчения от этого он сейчас не испытывает, глядя, как Тэхен гладит эту тварь по щеке. — Скажи спасибо Тэхену, Чонгук. Благодаря ему я не размажу тебя сейчас по стенке, как делал это в наши предыдущие встречи. Скоро встретимся у места силы. Альфа сильно сжимает талию омеги и уводит его в другую часть зала, не оглядываясь назад.***
Чонгук не помнит, как спешно покинул зал вместе с Намджуном, что сел за руль, видя состояние, в котором находится альфа. Лишь спустя какое-то время, оставшись в своей квартире наедине с самим собой, Гук берет себя в руки и звонит Бану, рассказывая о вечере. Перед глазами все еще стоит Тэхен и руки Хосока, оскверняющие его тело. В этот момент альфа завидует блаженному Юнги, находящемуся в счастливом неведении. Юнги… Как же его сейчас не хватает, чтобы покрыть матом Хосока, нажраться в хлам и продумать дальнейший план по спасению его брата. К черту весь мир, он уже давно прогнил и обречен. Какой смысл бороться за свет, когда единственный оставшийся свет в его жизни сейчас смотрит с благоговением на монстра, убившего отца и Лина… Чонгук подходит к бару, открывая очередную бутылку виски и начиная пить прямо из горла. Намджун отказался составить компанию, утром работа. Как же не хватает Юнги…***
— А ты молодец. Даже я на секунду поверил в этот твой взгляд, — Хосок снимает пиджак, вешая его на спинку кресла, и садится, закуривая и глядя на то, как огромный пес лениво укладывается у него в ногах. — Мы же договорились, я свое слово держу, — омега опускается в кресло напротив, положив ногу на ногу и глядя на альфу с нескрываемой ненавистью. — Да, да. Ты добровольно сдаешься, я оставляю гаденыша в живых, — Хосок делает очередную затяжку и гладит пса свободной рукой по колючей шерсти. — Гаденыш научился мне сопротивляться… Надеюсь, проблем с ним не возникнет, иначе придется переломать его. В живых останется, но в вегетативном состоянии, если переживет то, что я устрою для мира. — Ты обещал! — Тэхен вспыхивает как факел, от чего пес в ногах альфы скулит и отходит в угол. — Прекрати демонстрировать характер! — Хосок подрывается с места, нависая над омегой и хватая его за горло. — Ты никто без меня и ты это знаешь! Я и так пошел на уступки и не переломал твоему дорогому Чонгуку ноги. Думаешь, что у тебя силенок хватит со мной тягаться. Я одним щелчком уничтожу всех, кто тебе дорог, если будешь показывать когти. Напоминаю, что ты создан всего лишь как дополнительная батарейка для меня. Ты никто! Понял меня, птенчик? Тэхен медленно перестает светиться, чувствуя, как Хосок давит на него своей тяжелой энергетикой, убивая все хорошее, что осталось в омеге. — Да. Хосок расслабляется, после чего резко замахивается и ударяет омегу по щеке. — Это, чтоб не забыл, что твое место в моих ногах. Тэхен лишь молча испепеляет альфу взглядом, чувствуя, как горит щека от удара. Хосок удовлетворенно улыбается и отходит к окну, закуривая очередную сигарету. — Красивая луна! Через месяц будет еще прекраснее, — Хосок делает очередную затяжку, чувствуя, как у омеги за его спиной разрывается от тоски сердце.***
Очередная яркая вспышка света, за которой следует звук взмаха крыльев и крик той самой птицы в огромной клетке. Чонгук бежит по темному коридору на источник звука, уже зная, что ждет его впереди. Белая птица по-прежнему бьется в клетке, не жалея крылья, и Гук, ни секунды не думая, вновь вцепляется в решетку, игнорируя острые шипы, что разрывают кожу. Боль в руках становится невыносимой, как и крики птицы. Альфе кажется, что он вот вот потеряет сознание от боли, как вдруг чья-то теплая ладонь опускается ему на щеку, начиная мягко поглаживать. Крики птицы сразу же затихают и, открыв глаза, Чонгук замечает, что клетка пуста. Обернувшись, он видит Тэхена в том-же виде, в котором он был на вечере, вот только глаза его не холодные и безжизненные, а смотрят с любовью и теплотой. Омега тянет альфу на себя, и Гук не без труда убирает руки с колючих шипов, морщась от боли. Тэ нежно берет окровавленные ладони альфы в свои руки, сплетая его пальцы со своими, что начинают светиться и забирать боль. Кровь перестает течь, а раны на руках заживают, но все, на чем сосредоточен сейчас альфа — это глаза омеги перед ним, что из черных вновь становятся медовыми и теплыми. Те глаза, что дарят свет, любовь, покой и радость в сердце. Глаза, в которых альфа готов утонуть, забыться и пропасть навсегда. — Тэхен… Омега убирает одну ладонь из рук альфы и подносит палец к губам, заставляя того замолчать. Этот взгляд говорит красноречивее всех слов. Альфа готов стоять так вечность, утопая в глазах напротив, но Тэ внезапно приближается вплотную, переводя все свое внимание на губы альфы. В этот момент у альфы внутри срываются все предохранители, весь контроль, что так долго выстраивался в его сознании. Взгляд его мальчика совсем не такой, что был раньше. Это взгляд взрослого омеги, который знает, чего хочет и готов отдаться этим чувствам полностью, без остатка. Чонгук рывком вжимает тело в черном костюме в себя и целует в губы, напрочь забывая как дышать и зачем вообще это нужно. Губы омеги теплые и сладкие, тело в руках податливое, горячее и такое желанное, что сдерживать накопившиеся эмоции становится практически невозможно. Им необходимо отдать другу другу эту любовь, что копилась… тысячелетиями. Черный костюм, что так красиво обтягивает тело омеги трещит по швам, моментально осыпаясь лоскутами на пол. Чонгук целует острые ключицы, не веря своему счастью, и поднимает затуманенный взгляд, сталкиваясь с глазами напротив. — Это сон? Или реальность? — А это сейчас имеет значение? Мои чувства точно реальны, а твои? Покажи мне, что у тебя в душе. Чонгук теряется лишь на мгновение, после чего целует, вкладывая в это действие всего себя без остатка. Один воздух на двоих кажется недостаточно интимным… Хочется еще ближе, чтобы не только кожа к коже, а душа к душе, и этот танец тел хочется продлить как можно дольше. Чонгук аккуратно укладывает омегу на пол рядом с золотой клеткой и нависает сверху, любуясь и впитывая в себя открывающийся вид как благословение. Он не ошибся, когда сравнивал Тэхена с ангелом, неземным существом. Тэ под ним нереальный. Прекрасное создание, на которое и смотреть то грех, но остановиться уже нет сил и желания. Омега тянется за поцелуем, пока руки расстегивает на альфе рубашку и штаны, изучая накаченное тело горячими ладонями. И действительно не остается мыслей, вопросов, страхов… лишь ощущения и эмоции, что накрывают с головой. Чонгук целует настойчиво и страстно, словно ведет с омегой немой диалог, доказывая действиями всю любовь, что так и не была высказана вслух еще полгода назад. Если через месяц этот мир исчезнет, если они проиграют — Чонгук запомнит это мгновение как лучший момент своей короткой жизни. И нет больше сомнений и недосказанности, есть лишь чувства и желание, что нарастает с каждой секундой. Покрывая поцелуями каждый сантиметр тела под ним, Гук аккуратно проникает пальцами и растягивает омегу, наблюдая за каждой сменой эмоций на прекрасном лице. Сейчас не хочется торопиться, хотя где-то на задворках сознания не покидает мысль, что все это лишь прекрасный сон, что может оборваться в любой момент. Чонгук входит аккуратно и неспешно, теряясь от ощущений и хриплых стонов под ним. Поняв, что омега не испытывает боли, он ускоряется, снимая цепь со своего внутреннего зверя. Тэхен под ним выгибается от каждого сильного толчка, вцепляясь короткими ногтями в спину и издавая стоны, что альфа тоже хотел бы вбить в свою память навсегда. Перевернув омегу на живот и входя под другим углом, он замечает на спине любимого едва заметные следы между лопаток, словно на этом месте когда-то были крылья… Чонгук нагибается и мягко целует уже влажную спину, чувствуя, что кожа в этом месте горячее, чем на остальных участках. Если это и сон, то самый реальный и незабываемый, что случался в его жизни. Он не признавался себе, как мечтал об этом моменте, кажется, действительно долгие тысячи лет. И дело не столько в физической близости, сколько в возвращении своего сердца… домой. Омега изливается первым, с именем альфы на губах, после чего его кожа начинает еле заметно светиться, переливаясь под пальцами альфы, что продолжает сжимать его бока, делая последние резкие толчки. Кончив, он опускается рядом с Тэхеном, укладывая его голову себе на грудь и начинает мягко гладить по спине, чувствуя, как горят лопатки омеги под подушечками пальцев. — Тэхен… вернись ко мне. Мы сможем победить его вместе. Если ты такой же феникс, как и он, то нисколько не слабее, а возможно и сильнее его. Я помогу. Я буду рядом. Омега в его объятиях напрягается и поднимает голову, сталкиваясь взглядом с альфой. — Нет, Чонгук. Пожалуйста, не проси меня об этом. Он сильнее меня. Даже вдвоем у нас нет против него шансов. Я уже пожертвовал тобой однажды, тысячу лет назад, когда для проклятия пришлось привязать и тебя к Хосоку. Сейчас я этого не допущу. — Это не тебе решать! Это и моя жизнь тоже, и мой выбор. — Прости, Чонгук, я не могу потерять тебя. — И ты готов пожертвовать собой? А я, думаешь, смогу жить без тебя? Ты знаешь, что Хосоку нужно твое разбитое сердце, чтобы поглотить силу феникса? Он сделает все, чтобы тьма забрала тебя. Ты думаешь, я смогу спокойно стоять и смотреть на это в стороне? Или заставишь меня, как Юнги, забыть тебя? Это неправильно, Тэхен, ты не оставляешь людям, которые любят тебя, выбора! — Прости, Чонгук… — омега спешно поднимается на ноги и набрасывает на плечи разорванную рубашку. — Я поклялся себе, что хотя бы вас двоих я смогу спасти от Хосока. Это все, на что я способен. — Тэхен, пожалуйста! — Прости, Чонгук. Мне страшно, я правда боюсь его… — Тэхен…! Альфа резко открывает глаза и садится на постели, шумно вдыхая воздух. Перед глазами все та же спальня сеульской квартиры, и вроде бы все происходящее было лишь сном, но тело все еще горит от поцелуев и прикосновений, а в воздухе витает отчетливый аромат омеги…