История маленькой майи

В первый момент, даже не поняла, что случилось, все еще казалось, что сплю… Глаза приходилось щурить от яркого солнца, и казалось, вокруг было тихо, но потом стали просачиваться какие-то звуки. Пахло мёдом и хлебом, и я сглотнула набежавшую слюну. Приподнявшись, оглядела, что же меня окружало. Деревянные стены, высокие потолки, каменный очаг. Все было рассчитано на кого-то побольше, чем просто человека. Я лежала на чем-то вроде длинного помоста, растянувшегося вдоль единственной комнаты, сверху которого лежал набитый соломой тюфяк и пара шерстяных одеял. Еще одно укрывало меня. Сквозь узкие окна доносились обрывки разговора на повышенных тонах. Рычащий голос был слышен еще неплохо, а вот того, кто ему отвечал, не было слышно совсем. «…довести девчонку, до такого состояния! …Да быть мне овечкой… ничего она…! Ну конечно!… бросай их… в реку!… сами выплывут! Путь?!… Так я покажу!…Тьфу ты!» Я прикрыла лицо руками и с силой покачала головой из стороны в сторону. Что за чепуха там твориться? Там гномов что ли в реку бросают? Встала, поправила сползшее наполовину одеяло, и вяло подошла к дверному проему, где и встала. А вот и спорщики, интересно, где же гномы и Бильбо? Гэндальф прямо стоял, упираясь на посох обеими руками. Напротив него нервно расхаживал высокий, даже выше волшебника, заросший волосами и очень мускулистый человек. «Бодибилдер» мелькнуло по краю сознания. Что за бред… Мужчины одновременно посмотрели на меня, и стало совсем неуютно. — Доброго вам дня, господин… — лепеча что-то вежливо-приветственное, я попыталась присесть и поклониться. Но видимо это было слишком уж, неуклюже, что пришлось схватиться за косяк двери. — Доброго, доброго… — Ответил мне незнакомый мужчина, словно желая подавиться, дернул щекой и махнул рукой, — давай вот без этого. Сил нет смотреть… Живо за стол! От его рыка захотелось спрятаться, но тут и Гэндальф на меня замахал руками, что б, значит, не спорила. Пожав плечами, повернулась и пошла к столу. Хозяин дома выкладывал какие-то миски, плошки, кувшины. Похлебка, каша, молоко, какие-то лепешки, мед, фрукты… Чего там только не было. Вот только есть не хотелось. Незнакомец нахмурился, с грохотом отодвинул стул и сел напротив меня. — Ешь! — он сказал это так веско и грозно, что сама не поняла, как смела половину продуктов со стола. Очнулась, когда догрызала яблоко. Проглотив очередной кусок, с благодарностью посмотрела на мужчину. — Спасибо! Было очень вкусно! Он же смешно пошевелил кончиком носа, словно принюхивался, фыркнул и, встав из-за стола, ушел на улицу. — Кто это? Гэндальф уже успел устроиться на стуле, и теперь пускал дымные колечки, попыхивая трубкой. — Это Беорн. Он оборотень и может превращаться в медведя. — Понятно. — Склонив голову, я рассматривала свои пальцы, лежащие на столе, боясь встретиться взглядом с волшебником, — а где гномы и Бильбо? — Собираются в дорогу. — Как? Уже? — растерявшись, вскинула голову и посмотрела прямо на Гэндальфа. Тот лишь задумчиво пускал кольца дыма одно за другим в полет по комнате. — Ты спала два дня подряд, Майвен. Мы волновались за тебя. Если бы ты сегодня не очнулась, возможно, нам пришлось бы оставить тебя у Беорна, — он говорил это так просто и без эмоций, что становилось не по себе. Какое-то время мы сидели в тишине. И следующий вопрос заставил меня вздрогнуть от неожиданности. — Ты пойдешь до конца, маленькая майа? Наверное, это был мой последний шанс отступить, ведь Старший сейчас мог освободить меня от обещания. Я почувствовала, как его груз вдруг стал почти неощутимым, и лишь на миг, я действительно этого захотела… Но просто ответила «да», и мое сознание сковало Слово, отпечатываясь в самую глубину сердца и разума. *** Выезжали мы от гостеприимного хозяина следующим утром. Он снабдил нас провизией, особенно сильно поворчав на одну из сумок, которую после отдал мне, большими мехами с водой, дал пони для гномов и хоббита, и двух лошадей для нас с Гэндальфом. Он очень сильно настаивал, что нам нужно доехать до Лихолесья никак не позже четвертого дня, а после отправить живность обратно. Пожелав ему всего хорошего, мы тронулись в путь. Время в дороге прошло быстро. Солнце заливало долины, что мы проезжали, а с утра над землей стелился туман, цепляясь за мелкие паутинки и высокие стебельки травы. Иногда мы замечали небольшие стада оленей, их можно было заметить по ветвеобразным рогам, передвигающимся в зеленом море травы. Но чаще пейзаж не разбивался ничем, кроме разнотравья и цветов, да одиноких деревьев. Утром четвертого дня пути, мы выехали со стоянки еще затемно. Едва рассвело, как вдалеке показался темный лес, до которого добрались мы лишь к полудню. Я смотрела на Лихолесье и вспоминала рассказы и байки, которые слышала на западе, а также то немногое, чем решили поделиться эльфы Ривенделла, когда узнали о том, куда я решилась отправиться. Когда-то давно эти леса называли Великой Пущей, а эльфы, населяющие здешние места, были дикими по меркам Последней Обители. Сам король Лихолесья был одним из древних эльфов, наравне с владыкой Элрондом и Кирданом Корабелом. Казалось бы, здешнее царство должно было процветать, но, увы. То, что я сейчас видела перед собой, великим было когда-то очень давно. Сейчас это был один из древнейших лесов на моей памяти, пораженный тьмой, словно болезнью. Могучие деревья были увиты диким плющом, ветви, скрючившись, переплетались между собой, не оставляя просвета. Листья были длинными, даже больше ладони, и темными. Ни ветерка не промелькнуло в глубине, ни птицы, ни мелкой живности… Казалось, что лес застыл в черной тоске. — Вот и пришло время прощаться. Гэндальф подошел не слышно, и я вздрогнула от неожиданности, так как слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Отвернувшись от леса, я посмотрела на волшебника. Всего несколько минут назад он весело подначивал гномов опасностями и драконом, желая им думать о несметных сокровищах. Сейчас же передо мной стоял Старший, сосредоточенность и сила словно веяли от всего его облика. — Ты ведь не просто так уезжаешь? Он еле заметно покачал головой. — Зло собирает силы. Там, на юге леса стоит разрушенная крепость Дол-Гулдура. Я хотел бы надеяться, что ничего страшнее заигравшегося с темными силами колдуна не найду там…. Мы молча стояли напротив друг друга, глядя в глаза. Я первой сделала шаг, и крепко обняла его, с секундной задержкой почувствовав такие же объятия в ответ. Судорожно вздохнув через сжавшееся от чувств горло, я смогла лишь прошептать еле слышно: — Будь осторожен, Олорин! Береги себя! — Ты тоже береги себя, маленькая сестра. Верь в свои силы. Тьма коварна, и я не знаю, что вас ждет дальше. Не сходи с тропы, и не давай этого сделать гномам, иначе потеряете ее и никогда не найдете… Еще немного мы продолжили так стоять, пока Гэндальф не отпустил меня. Мы вместе вернулись на стоянку к разбирающим вещи гномам и хоббиту. Пони и моя лошадка давно уже были отправлены домой, а вот лошадь волшебника все еще стояла на привязи. Я взяла сумку, которую Беорн отдал лично мне, примерилась к ее весу и с удивлением поняла, что в принципе могу взять еще один из мехов с водой. Поклажу гномы делили поровну между собой и хоббитом, решив, похоже, меня особо не напрягать. А может просто не доверяли такой доходяге. Я похудела, и сильно. Раньше не замечала этого, а сейчас поняла, что вещи стали болтаться. Те же штаны приходилось постоянно поправлять, затягивая пояс все туже. Старый плащ, что купила еще в Бри, пережил все путешествие по Мглистым горам, но пришел в настолько ужасный вид, что мог послужить только тряпками. Когда Бильбо навьючил себе на спину свои сумки, лицо у него сделалось таким несчастным, что стало очень уж его жаль. Но только я хотела предложить помощь, как меня прервали. — Не беспокойся! — утешил хоббита Торин. — Очень скоро котомки полегчают, даже слишком скоро. Пройдет немного времени, и мы еще пожалеем, что они были слишком легкими! — Это слишком пугающе звучит, для пожелания в дорогу, — пробормотала я Бильбо, когда гном отошел подальше. — Меня больше пугает этот лес, — прошептал он в ответ, — он кажется слишком мрачным и опасным, даже с опушки. Страшно представить, что будет внутри. Я покосилась на хоббита и задумалась. Пугал ли меня лес? Скорее притягивал. Да, он был мрачным, но и таинственным, загадочным, полным секретов. Вот тоска и обреченность, которыми, словно паутиной, затянуло лес, меня настораживали. В конце концов, и время сборов подошло к концу. Гномы выстроились на опушке, Гэндальф сел на лошадь, и, покружив рядом с нами еще немного, пришпорил ее, срываясь в галоп. Мы смотрели на его удаляющуюся фигурку, а он не удержался от последнего напутствия, и его голос был уже еле слышен из-за расстояния: — Прощайте!.. Будьте паиньками!.. Берегите себя!.. С тропы не сходите! — Скатертью дорога, — зло пробормотали несколько гномов, но скорее всего они делали это от досады, что волшебник уехал. Иначе не уговаривали бы его остаться еще полчаса назад. Закинув на плечи свою поклажу, мы подошли к арке из деревьев и плюща, заглядывая в темноту и еле различая начало тропы. Тишина вокруг нас сгустилась еще сильнее, хотя, казалось бы, это невозможно. — Ну что же, друзья. Теперь нам нужно идти только вперед. — Сказал Торин и первым вошел под сень деревьев. И мы последовали за ним. *** Передвигаться по тропе получалось лишь цепочкой, в некоторых местах она была довольно узкой. И если сначала окружающий сумрак разгоняли лучи солнца, пробивающиеся за нашей спиной через проход, то спустя время он стал настолько плотным, что мы едва могли различить ближайшие деревья. Мои глаза привыкали к темноте постепенно, но вот я уже начала замечать, что дорогу иногда перебегают черные белки. Деревья все еще были огромными, а их переплетённые ветки, казалось, накрыли нас шатром. Иногда я замечала, что тропа в некоторых местах сохранила древние камни, которыми, наверное, была выложена когда-то. А иногда сквозь плющ можно было различить каменные обломки каких-то строений. Единственное, что казалось чужеродным для леса, была мерзкая, темная и толстая паутина. Даже в сумраке она жирно блестела. Но, что интересно, ни разу не пересекала тропу, лишь вилась то с одной стороны, то с другой, где-то плотнее, а где-то ее почти не было. Внутри леса было душно. И духота эта была очень странного свойства. Она притупляла почти все чувства, голова тяжелела от мыслей, кружилась. Казалось, что мы не через лес идем, а огромную толщу воды, которая нас медленно сжимает своей тяжестью. Ночью темнота сгущалась до такой степени, что даже собственные руки можно было различить лишь с трудом. Несколько раз гномы зажигали костры, но от этой идеи пришлось отказаться. На огонь слетались просто гигантские мохнатые мотыльки, и, конечно же, это привлекло летучих мышей. Одна из них даже села и зарылась мне в волосы. Я, ничего не соображая, вытащила нахалку, почесала мохнатое пузо и отпустила дальше охотится. И только потом, заметив странные переглядывания гномов и испуганный взгляд от Бильбо, поняла, что сделала. Меня аж дрожь тогда пробрала, и я решила, что нужно как-то бороться с этой апатией. В итоге ночевали мы в темноте, из которой, казалось, на нас смотрели тысячи глаз. А может, так и было на самом деле, просто от духоты и тяжести, я уже ничего не соображала. Наверное, мы шли уже вечность, хоть как-то следить за временем помогали быстро тающие припасы. Я вяло удивилась, что в мой мешок Беорн смог положить больше всего лепешек, поэтому мне не было слишком тяжело идти. Мехи с водой старались тратить экономно, но скоро и этой экономии оказалось недостаточно, поэтому мы все делали лишь по несколько глотков в день. Тропа казалось бесконечной, лес вокруг меня иногда начинал раскачиваться, от чего к горлу периодически подкатывала тошнота. Я уже старалась не разглядывать все вокруг, а смотреть строго перед собой или на светлую макушку Фили, выделяющуюся в сумраке. Я так сильно сосредоточилась на идущем впереди меня гноме, что даже не заметила, как он остановился, и врезалась в него. Гномы столпились на берегу небольшой, но бурной речки, которая пересекала тропу. Когда-то давно, через нее был перекинут мостик, но сейчас лишь несколько балок напоминала о его существовании. — Нужно перебраться на другой берег, — Торин смотрел на черную воду, словно пытался найти там хоть какую-то переправу. Я тяжело опустилась на землю. Голова болела с каждым днем все сильнее. Лес словно давил и поглощал все мысли и силы. Если бы гномы не вспомнили о том, что Беорн рассказывал им про эту реку, я бы давно потянулась за водой. Пить хотелось все сильнее, особенно когда рядом текла и журчала речка. Вдруг Бильбо, оказавшийся на самом берегу, крикнул: — Я вижу лодку! Она не слишком далеко, можно попытаться притянуть ее! Как он в этом сумраке что-то разглядел, я не понимала. Я даже встряхнулась, и попыталась разглядеть хоть что-то. — Майвен, — вдруг рядом со мной оказался Торин. Наверное, он впервые за все путешествие лично обратился ко мне. — Гэндальф не оставлял тебе магический светильник? — Что? — Я помотала головой, отгоняя сонную хмарь, которая преследовала меня в лесу. — Какой еще светильник? Он недовольно на меня смотрел, поджав губы. Может быть, думал о том, какая я была глупая и непонятливая, но мне было как-то все равно. — В пещерах гоблинов, ты держала какой-то светильник и вела нас. Он еще у тебя или волшебник забрал его? Я продолжала смотреть на гнома. В голове медленно ворочались мысли. Пещеры. Гоблины. Светильник. Свет… свет от подвески… Мой камень! Мысль резко разорвала все отупение. Я торопливо стала доставать цепочку из-за ворота. Маленький камушек лег на ладонь, испуская еле заметное сияние, и я даже вздохнула свободнее. Тяжесть в голове постепенно отступала, мысли становились легче. Я совершенно забыла о нем после того, как мы выбрались из пещер! Похоже просто на автомате снова повесила подвеску на шею. Но света в кулоне едва хватало, что бы осветить мне ладонь, что уж говорить, о том, что бы осветить окружающий нас сумрак! Торин, раздраженно выдохнув, отошел обратно к берегу. Попутно он отдавал команды остальным, похоже, решив вытащить лодку на наш берег, с помощью веревки и крюка. Я же перекатывала камешек с цепочкой в ладонях. Олорин говорил верить в свои силы. Но сил этих не хватает даже на то, чтобы не поддаваться непонятным чарам леса. Теперь-то я понимала, что на мне было какое-то наваждение. Закрыла глаза, сжала камень в ладонях и поднесла к сердцу. Я могу лишь обратиться к одной из Старших, Валие Варде… «Прошу тебя о помощи, Зажигающая Звезды! Хотя бы капельку света в этот мрак…» Я почувствовала, что наполняюсь теплом и легкостью. Это были лишь слабые отголоски того, что было в Валиноре, но и эта малость возродила во мне почти угасшую надежду. Тепло от сердца протекло в руки, и собралось маленькой точечкой. Открыв глаза, я увидела, что в ладонях крохотной искоркой сверкал камень. Улыбка сама собой просилась на лицо. Быстро поднявшись, я поспешила к суетящимся гномам на берегу. Фили бросал веревку, а Бильбо подсказывал, так как видел в темноте лучше всех. — Думаю, моя помощь не помешает, — с улыбкой сказала обернувшемуся Торину. Он посмотрел на зажатый в руке камень и кивнул, отступая и давая мне место. Я намотала цепочку на ладонь, и сжала камень в пальцах, подняв его высоко над головой. Верить в свои силы, так сказал Гэндальф? И я поверила, изо всех сил. Мягкий свет заставил отступить далеко за деревья сгущающийся сумрак, и теперь мы все видели другой берег и лодку, привязанную за корень дерева ветхой веревкой. Очень быстро гномы смогли перетащить ее на наш берег, а после переправится на другую сторону. Я стояла впереди, рядом с Торином, договариваясь, что теперь буду идти вместе с ним и освещать дорогу. Последние два гнома уже высаживались из лодки, когда стук копыт заставил нас оглянуться. На тропу тенью выскользнул абсолютно черный и прекрасный олень. Он кинулся в нашу сторону, по пути сшибая гномов, и высоко прыгнул, перескакивая реку. Не знаю, что бы случилось, если бы в эту секунду, я краем глаза не увидела натянувшего стрелу Торина. Я успела лишь слегка задеть его руку, и стрела вскользь попала по оленю. Достигнув другого берега, он скрылся, но было слышно его немного спотыкающийся бег. — Что ты делаешь?! — Торин с угрозой посмотрел на меня, крепко сжав мою руку. Но тут его отвлек крик хоббита. — Бомбур! Бомбур тонет! Гномы кинулись к берегу, кинули веревку и стали вытаскивать толстяка. Когда его вытащили на берег, оказалось, что он так крепко заснул, что даже веревку из его пальцев невозможно было вытащить. На ночь мы устраивались чуть дальше по тропе, недалеко от берега. Было понятно, что Бомбура придется тащить, и несколько гномов мастерили носилки из валявшихся рядом с тропой ветвей и нескольких опустевших мешков от провизии. Вдруг в стороне послышались звуки далеких рогов, и, кажется, собачий лай. Я с тоской посмотрела на темный лес. Внезапно среди деревьев показалась целая семья ослепительно белоснежных ланей с оленятами. Я так загляделась на их хрупкую красоту и чуждость этому месту, что даже не поняла, что происходит вокруг. А гномы схватились за луки и пытались попасть в эти создания, но напрасно. Белоснежное семейство скрылось дальше в лесу. Торин ругался, бессильно потрясая руками… Несколько дней мы шли по тропе, и я освещала путь своей подвеской. Скоро сумрак начал рассеиваться, черные, перекрученные деревья постепенно сменились буковым лесом, и солнечные лучи стали чаще пробиваться между высокими кронами. Я снова спрятала камень на груди. — Когда же кончится этот проклятый лес! Крик Торина вырвал меня из странного апатичного состояния, в которое я все чаще впадала. Немного спасал мой камень, который я все чаще трогала через одежду. Как бы это странно не звучало, но он придавал мне сил. Я оглянулась, что бы понять что происходит. Буковые деревья, как оказалось, мы давно прошли, и сейчас нас окружали старые и могучие дубы. Гномы же, отправляли Бильбо залезть на верхушку одного из них, что бы посмотреть, долго ли нам идти до границы. Пожелав хоббиту удачи, я устроилась в корнях дерева немного передохнуть. Мне казалось, я стала совсем тонкой, почти прозрачной. Интересно, узнали бы меня сейчас эльфы из Ривенделла? А хоббиты в Шире скорее всего даже испугались от одного только вида такой бродяжки… Наверное я заснула, потому что очнулась от недовольных голосов гномов и что-то беспомощно рассказывающего им хоббита. — Бильбо… — на мгновение, мне даже показалось, что он не услышит моего тихого голоса. Но он лишь досадливо махнул на бурчащих гномов, и присел рядом со мной. Я взяла его за маленькую, но крепкую руку. Она была вся в царапинах и синяках. — Что ты увидел? Немного помолчав, он сжал в ответ мою ладонь и начал рассказывать. — Там было очень светло. Солнце золотистым светом раскрасило листья. Легкий ветерок обдувал меня и слегка шевелил ветки. А еще там было очень много бабочек! У них были черные, словно бархатные, крылья… Я слабо улыбалась, представляя себе эту картину. — Красиво… Мы тихонько переговаривались, вспоминая, какие бабочки летают по лугам Шира, а каких мы видели только в Ривенделе или на лугах Беорна. Потихоньку мне становилось легче, и вскоре я уже помогала гномам устраивать очередную стоянку в сгущающихся сумерках. Как бы мы не экономили оставшиеся лепешки и воду, пришел день, когда их почти совсем не осталось. Тем вечером мы разделили последнюю лепешку на всех и сделали каждый по последнему глотку воды. Утром все встали с острым чувством голода. *** Дождь мы услышали, но редкие капли достигали нас, падая с листьев. Пить хотелось очень сильно. Единственное, что более-менее, стало приятным в этот день — проснулся Бомбур. Он вообще не помнил нашего путешествия, и гномы долго ему рассказывали и доказывали, что мы действительно плутаем по Лихолесью. — И зачем я только проснулся! — всхлипывал Бомбур. — Я такой замечательный сон видел! Мне снилось, что бреду я по лесу, очень похожему на этот, только на деревьях факелы горят, фонарики на ветвях качаются, а на земле пылают костры, и пир идет горой и никогда не кончается. И был там лесной король в лиственном венце, и веселые песни, и бесчисленное множество блюд и напитков, которые я описывать не берусь… У меня аж в глазах потемнело от этого рассказа. Я остро завидовала толстяку, ведь даже во сне мне не снилось ничего подобного… — Описывать не надо! — оборвал его излияния Торин, — Лучше молчи Бомбур, если сказать ничего другого не можешь! Тащили тебя, все это время! Можно было бы бросить еще там, возле речки… Я положила ладонь на плечо гному в попытке успокоить, но он досадливо стряхнул ее, даже не оборачиваясь. Когда же Бомбур лег на тропу, отказываясь куда-либо дальше идти, терпение закончилось и у меня. Хотелось уже хорошенько встряхнуть этого гнома и сказать, что не ему одному тяжело приходится! Вдруг Балин закричал: — Смотрите, там дальше, похоже, есть огонь! Я пригляделась в том направлении, что показывал старый гном. И правда, среди ветвей далеко мелькал огонек. За ним появился второй, и третий… Мы прошли по тропе вперед, даже Бомбур воодушевился и потопал вместе со всеми. Огни становились все ближе, но они были вдалеке от тропы. С той стороны доносился смех и еле слышная музыка. — Лесные эльфы, — пробормотала я, и от радости и облегчения у меня подкосились ноги. — Это может быть опасно, что если они на нас нападут? — Давайте вышлем разведчиков! — Какой смысл разделяться? — Я тоже хочу туда пойти! — Почему только двое? Гномы спорили, ругались. Мы с Бильбо сидели и ждали уже решения. Вдруг я вспомнила слова Гэндальфа. — Нам нельзя сходить с тропы, — мои слова вызвали напряженную тишину. — Послушайте, я понимаю, мы тут вряд ли протянем даже день, но сойдя с тропы, просто потеряемся и останемся в этих лесах навечно! Торин нахмурился. Он беззвучно шевелил губами и медленно качал головой из стороны в сторону. В конце концов, он вздохнул. — Майвен права. Если эльфы откажут нам в помощи, мы даже направление потеряем в этом проклятом лесу. Фили, Кили, давайте веревку! Он завязал один конец на ветке ближайшего к тропе дерева. Второй, недолго подержав в руках, передал мне. — Вытащи свой светильник, он будет маяком. Да держи веревку крепче! Я согласно кивнула, и мы стали тихонько подбираться к поляне. Я шла позади всех, осторожно разматывая веревку. До поляны осталось совсем чуть-чуть, когда длина ее закончилась, и я, дернув ближайшего гнома, похоже Дори, шепотом передала весть об этом. Но гномы, словно заколдованные шли к поляне, на которой весело что-то праздновали лесные эльфы. Они пили, смеялись, ели жареное мясо, запах распространялся по округе. Во рту набралась густая слюна, и я с трудом смогла сглотнуть ее. Гномы разом шагнули на поляну. На миг воцарилась тишина, и вдруг все погасло, а веревка в моих руках натянулась и оборвалась. Я оказалась в кромешной тьме. Вытащив цепочку с камнем, подняла руку высоко над головой, отчего мрак слегка рассеялся. Но не было ни поляны, ни эльфов. Ни гномов. — Бильбо… Торин… Фили, Кили! Бомбур! — я звала гномов, и с каждым именем мой голос становился все выше и истеричнее. Вокруг не было никого. — Отзовитесь! Пожалуйста… Я упала на колени, и, наверное, впервые горько расплакалась. Я была абсолютно одна…