Pacific Ocean

      Леви качался на поверхности сна. Жар спал, но он никак не мог окончательно прийти в себя. Будто угодил под лед, и нет выхода к воздуху, хотя сквозь корку наверху видно солнце. Снаружи доносились незнакомые голоса, и он с трудом мог предположить, кому они принадлежат.        – Ты не уйдешь сейчас, – говорил мужчина.        – Брось, Эрвин, с этим парнем все окей, – отвечала женщина. – Он долго пробыл в воде. Возможно, его немного лихорадит, но он уже болтал какую-то околесицу. Скоро оклемается. Смерь ему давление, дай теплый чаек. Хотя бы для своего спокойствия.        – Ханджи, это ты бредишь! Твои русалки, йети и прочая чушь подождут пару дней.        – Сначала прослушка, потом полумертвый мужик… Я так никогда не уйду со станции. Если что, первую помощь оказывать ты умеешь. Поэтому, дружище, люблю, целую, ухожу. Моблит, бери палатку.       Наступила тишина. Леви уже видел мерцание солнечного света сквозь ресницы. Оно было похоже на рассвет в лесу. Что-то теплое коснулось его лба, затем – запястья. Почему-то именно запястье трогали чаще прочего. Никто больше не разговаривал, но кто-то явно был рядом, двигался, иногда заслоняя свет, что-то ронял, перелистывал бумагу, бормотал почти про себя.       Пробуждение наступило резко, будто лед кто-то пробил и вытащил Леви наружу. Выдохнув из груди весь воздух, он изогнулся дугой и сел. Перед глазами его открылась просторная комната с большими распахнутыми окнами, заставленная рабочими столами, стеллажами, приборами. За окнами зеленели деревья, чувствовалась близость океана. Он лежал на неразобранном узком диване под несколькими одеялами, от которых сразу же стало нестерпимо жарко, и потому он их сбросил.        – Ноги, – произнес он вслух и округленными глазами уставился на нижнюю часть своего тела. Две обычные человеческие ноги. Бледные, как и все тело, почти не знавшее солнца, чуть согнутые в коленях, так как диван был коротковат даже для его небольшого роста, заканчивающиеся ступнями с пятью пальцами на каждой, похожими по задумке своей на руки. И, пока Леви лишь пару мгновений пребывал в замешательстве, рядом оказался человек. Светловолосый мужчина в белой рубашке (такую же Леви обнаружил на себе) опустился на корточки рядом с диваном и спросил:        – Как самочувствие? Ты понимаешь меня?       Леви не ответил на вопросы. Он крутил головой, ища пути к бегству или нападению. Проще выскочить в окно, но, судя по тому, что видны макушки деревьев, прыгать высоко. Взгляд его зацепился за нож, лежащий рядом с яблоком на столе слева, но дотянуться до него он не мог. Нужно было встать, но мужчина мягко остановил его попытку подняться, надавив на плечи.        – Меня зовут Эрвин, – сказал он, указав себе на грудь.        – Леви, – ответил Леви слишком быстро, чтобы дать себе время одуматься. Он паниковал, и скрывать это было все сложнее. Как и говорил Кенни, тело человека земли острее реагирует на страх. Сердце билось прямо в висках.        – Ты понимаешь меня, Леви?       Кивок и испуганный взгляд. Леви попытался притянуть к себе ноги, но мышцы не слушались.        – Мы нашли тебя на берегу. Возможно, ты выпал за борт судна. Сейчас ты находишься на научной станции в юго-восточной части архипелага Фиджи. До ближайшего постоянно обитаемого острова около пятидесяти километров. Здесь есть врач, она тебя осмотрела. Пока тебе лучше отдохнуть. Я сейчас дам тебе чай. Лежи смирно.       Эрвин беспечно развернулся к нему спиной, и Леви решил бросить все силы на попытку заполучить хоть какое-то оружие. Приподнявшись на руках, он рывком бросился вперед, на секунду застыл в вертикальном положении и сложился, как подрезанная марионетка. Эрвин, не подозревавший о грозившей ему опасности, спокойно помог ему вернуться на диван.        – Не можешь стоять? Мы не нашли у тебя видимых переломов. К сожалению, рентгена здесь нет. Можешь шевелить пальцами?       Леви не был уверен, но попытался. Пальцы шевелились. Эрвин взял в руки его правую лодыжку, прощупал, поднялся выше, к колену.        – Прикосновения – одно из оружий человека земли против нас, – говорил когда-то Кенни. – Чувства требуют касаний, касания порождают чувства. Такой вот круговорот. Оглянуться не успеешь, и ты привык к человеческому теплу и нуждаешься в нем, как змея в солнце. Если уж вышел к людям, будь добр, избегай их тел.       Пока Леви вспоминал слова дяди (голова гудела, и вспоминалось что-то с трудом), Эрвин осматривал уже вторую ногу.        – Странно, анатомия нормальная, но на ощупь мышцы такие, будто ими никогда не пользовались, – рассмеялся Эрвин, но тут же одернул себя. – Ты ведь мог ходить раньше?       Леви кивнул, хотя было бы легче усыпить бдительность врага, сославшись на недуг.        – Прости, само собой, ведь пальцы у тебя шевелятся… Так! Просто полежи минуту. Я налью чаю.       И Леви действительно лег. Откинулся на подушку и просто смотрел на свои ноги. Действительно, пальцы шевелились, шевелились ступни, колени горели розовым цветом в том месте, где их касался Эрвин. Если бы сейчас кто-то тронул его запястье, то обнаружил бы галопирующий пульс.       Две фарфоровые чашки опустилась на низкий столик у дивана.        – Выпей. Это хороший чай, но почему-то его тут никто не хочет.       Эрвин ждал, когда Леви возьмет чашку. Сам не брал. Леви знал о чае из книг, но не был уверен в технологии распития. Глядя неотрывно на Эрвина и следя за выражением его лица, он подцепил чашку за верх большим и указательным пальцев. Осуждения не последовало ни в одном движении мимики, но сам Эрвин тут же поднял чашку за ручку.       Строго говоря, Леви впервые в своей жизни что-то пил. Поэтому дальнейшие действия он повторял за Эрвином: поднести к губам, втянуть внутрь жидкость, протолкнуть в горло. Терпкое тепло растеклось по языку, аромат ударил в нос с такой силой, что из глаз выступили слезы. Леви быстро поставил чашку на стол, расплескав содержимое и закрыл рот ладонью.        – Обжегся? – спросил Эрвин, подавшись вперед. – Вроде остыло уже…        Одной рукой продолжая закрывать рот, второй Леви накрыл грудь. Чай медленно катился вниз, в глубины тела, и пальцы скользили за ним.       Люди другие. Их многое радует и печалит. Они могут даже умереть от тоски. Или радоваться какой-то мелочи, вроде еды или алкоголя.        Леви казалось, что сейчас он умрет от чая. В его жизни еда почти никогда не имела выраженного вкуса. В общем-то, в море все было соленым. Чай был сложным. Эрвин потрепал его за плечо.        – Что случилось? – спросил он.        – Перестань меня хватать! – вдруг вспылил Леви и оттолкнул руку.        – Ух ты, – выдохнул Эрвин. – Заговорил. Хорошо, я тебя не трогаю. Пей чай, а я пока пойду и поищу тебе одежду.       Леви остался один. Два метра отделяло его от ножа, и он вполне мог проползти их на руках, пока Эрвина нет. Но тут в лабораторию зашел другой человек – молодая девушка с короткими темными волосами, одетая в просторное летнее платье. Леви замер, стоя одной рукой на полу. Девушка тихо закрыла дверь, предварительно оглянувшись в коридор, и на цыпочках подбежала к дивану.        – Что ты здесь делаешь? – прошептала она взволнованно.        – Это ты мне ответь, Микаса, – ответил Леви, возвращаясь на диван. – Кто тебя сюда притащил? Ты в курсе, что сегодня истекает срок?        – Все в порядке, Леви. Человек, ради которого я тут, принял меня.        – С ума сошла? Сегодня мы вернемся домой. Не хочешь мне помогать, уйди в лес и жди, пока я принесу кровь.        – Ты никого здесь не тронешь, – твердо сказала Микаса, и волнение вмиг сошло с ее лица.        – Ты не знаешь, что говоришь. Исчезнешь, как только прервется связь с этим человеком. Скажи, кто он, и я убью его первым. Хотя, нет. Первым придется убрать этого голубоглазого.       Эмоции Микасы менялись с каждым услышанным словом, она словно пыталась подобрать ключ к Леви. Теперь она взяла его за руку и заговорила ласково:        – Здесь все очень добры ко мне. Они вовсе не такие, какими их описывал Кенни.       Леви высвободил руку.        – Да что ж вы все друг друга трогаете! Ты стала, как они.        – Леви, я прошу тебя… А если не услышишь меня, то только через мой труп ты здесь кого-то тронешь! Хотя… Ты ведь еще не можешь ходить? Это я тебя прикончу!        – Рискни, мелюзга. Руки у меня работают.        – Это безумие… Я жила тут месяц и была счастлива.        – Они знают, кто ты? Твой возлюбленный в курсе?        – Они думают, что я не справилась с рыбацкой лодкой и попала в открытый океан… Но это мелочи. Эрен не спрашивал о моем прошлом.       — Значит, его зовут Эрен? Этих людей зовут какими-то одинаковыми именами.        – Леви, – Микаса вновь перешла на нежный шепот. – Дай мне время доказать тебе, что эти люди не заслуживают смерти. Здесь молодые ребята, которые любят природу и хотят ее понять. И добрые преподаватели. А еще тут отличный повар. И немного вредный техник. Возможно, его бы я разрешила убить, он постоянно со всеми ругается. Но вообще-то он никогда не отказывается помочь.        – А дальше что? Если не принести жертву, то в новолуние сдохну я. И, возможно, ты, если у этого Эрена ветер в другую сторону подует.        – Мы найдем выход. Я думаю, есть другие способы вернуться домой. Надо только поискать получше. Никто же не пытался… Ох, я и вправду стала на них похожа. Говорю, как Армин.       Микаса насторожилась, приподняла голову.        – Доктор Смит возвращается, – быстро сказала она. – Лучше им не знать, что мы знакомы. Леви, прошу, не делай глупости. Ради меня. Мы ведь семья…       Едва закончив последнюю фразу, Микаса спрыгнула в окно, и тут же открылась дверь. Эрвин принес стопку вещей.        – Выбор небольшой, – сказал он. – Парни взяли всего по минимуму, сами ходят в одном и том же. Тут мои джинсы, я обрезал длину на твой рост. Примерно. Каким-то чудом у Армина нашлось новое нижнее белье. И вот – футболка. Осталась от кого-то с прошлого сезона. Кеды Ханджи, но они мужские, если это важно.       Эрвин замолчал, ожидая какого-то ответа, но Леви просто смотрел на него исподлобья.        – Там готов обед, – снова заговорил Эрвин, так как пауза затянулась. – Тушеная курица с бататом.       Тишина. Леви знал о существовании куриц и батата, но никаких вкусовых ассоциаций и аппетита эти слова не вызывали.        – Если тебя не мутит, то я могу принести обед сюда… Хочешь яблоко? – спросил Эрвин, заметив, как взгляд Леви метнулся на стол с ножом.        – Нет, – сказал Леви, наконец. – Я не голоден.        – Я попрошу Николо отложить тебе порцию, на случай если почувствуешь голод позже.       Не дожидаясь ответа, так как Леви медлил, Эрвин вышел из лаборатории и спустился в столовую, где все обитатели станции уже расселись за длинным столом и приступили к обеду. Вилки быстро стучали по тарелкам. Некоторые уже вставали за добавкой, так как работа на свежем воздухе многократно усиливала аппетит молодых организмов.        – Как он? – спросил Армин, и все, кроме Саши, переключили внимание на Эрвина.        – Почти в порядке. Непонятная слабость в ногах. Думаю, отдых его восстановит. Парни, вы впустите еще одного соседа на время?        – Без проблем! – ответил Конни. – Эрен ведь переехал к девочкам в спальню.       Целый ряд осуждающих взглядов устремился на Конни, но тот, казалось, ничего не заметил.        – И никто не был против? – спросил Эрвин, выбрав для обращения Энни.        – А кто против? – снова ответил Конни. – В комнате только Микаса спит. Эй! Кто меня пнул?       Когда Эрвин вернулся в лабораторию, Леви лежал лицом в пол. Яблоко, нож и разбитая тарелка валялись рядом.        – Что же ты такой нетерпеливый, – пробормотал Эрвин. – Прости, я снова вынужден тебя потрогать.       С этими словами он подхватил Леви за подмышки и вернул на диван. Затем поднял яблоко и отошел к столу с раковиной, чтобы помыть его.        – Держи, – протянул он яблоко Леви. – Может, созрел для обеда? Не стесняйся и ничего не бойся. На станции только миролюбивые исследователи. В середине следующей недели, если погода позволит, приедет катер с почтой и скоропортящейся едой. Ты сможешь уехать с ним на Вити-Леву. Сам ты откуда?        Чтобы отсрочить время ответа, Леви впился зубами в яблочный бок и принялся тщательно пережевывать сочный кусок, тоже несоленый. В мыслях своих он еще был удивлен тем, как легко Эрвин сам принял наиболее невинную картину событий – Леви тянулся за яблоком. Будто в его мире никто не тянется за ножом.        – Я не помню, – ответил Леви, прожевав первый кусок. – Я ничего не помню, кроме имени.        – Это серьезно. Тебе нужно как можно скорее попасть в нормальную больницу. Что ж, это объясняет твой испуг.        – Испуг? – Леви выгнул бровь. Такой интерпретации своих чувств со стороны он никак не ожидал. Хотя, стоило признать, он испугался.        – Да, – Эрвин нервно улыбнулся. – Ты похож на зверя в ловушке. Но, уверяю, тут абсолютно спокойно. На острове находится одиннадцать человек. Я, моя коллега доктор Зоэ, ее аспирант, пять студентов, повар и техник. Даже охраны нет.        – Кто одиннадцатый?        – Ах, да… Еще Микаса. Просто гостья. В общем, коллектив небольшой. Я, вроде как, руковожу этой станцией. Два месяца в году она сдается в субаренду туристам-дайверам, три месяца здесь стажируются студенты. Остальное время я тут один.        «Я в курсе», – подумал Леви. В течение нескольких лет слежка за островом входила в его обязанности.        – Этот дом построил один американский бизнесмен в конце пятидесятых. Готовился к ядерной войне. Пять лет назад дом пожертвовали на благо науке, сделали небольшой ремонт, и наш университет арендовал территорию. Здесь довольно интересная фауна… В общем, чувствуй себя свободно. Лабораторию мы запираем на ночь, остальная площадь открыта. Мы на втором этаже. Здесь спальни и библиотека с коворкингом. Справа большие общие комнаты девушек и парней, прямо по коридору – моя комната и комната доктора Зоэ. На первом этаже столовая, кухня, зона отдыха и санузлы с постирочной. Есть терраса на крыше с любительским телескопом. В комнате отдыха есть телевизор, но смотреть на нем можно только диски.        – Все, кроме вас с этой Зоэ, спят в одной комнате?        – Нет, девушки отдельно от парней… По изначальной идее. Ну, и у повара своя подсобка.        «Неудобно», – подумал Леви.        – У меня есть кое-какие рабочие дела на сегодня. Если понадоблюсь, я буду тут, – Эрвин ткнул пальцем в ближайший стол и вновь совершенно неосторожно развернулся к Леви спиной. – Но говори громче. Я привык работать в наушниках.       С этими словами Эрвин включил подсветку микроскопа и ушел в работу с головой. Какое-то время Леви наблюдал за ним, но в действиях Эрвина не было ни капли разнообразия. Он смотрел в микроскоп, стучал пальцами левой руки сначала в такт неслышимой мелодии из своих наушников, а затем по клавиатуре, забивая что-то в бесконечную таблицу. Зевнув, Леви отвернулся к окну, где в кроне дерева праздновалась птичья свадьба. Бездействие тяготило его, так как прежде он с ним не был знаком. Еще более тягостна была уязвимость. Леви пытался напрягать поочередно разные мышцы ног, но все еще не чувствовал в себе сил пойти. В тишине лаборатории очень громким казалось тиканье настенных часов. Леви читал об этом предмете ранее, но не узнавал по описанию из книг. Более привычным звуком был глухой шум моря. Хотя сопоставление реальных предметов с их литературным описанием было довольно занимательным, чем-то вроде игры.       Наконец, левая нога послушно вытянулась. Леви закинул ступню на подлокотник дивана и попытался вытянуть вторую ногу. Получилось неплохо. Он качнул ногой вверх-вниз, притянул пятку к задней стороне бедра, довольно улыбнулся, и, поддавшись легкой эйфории, спустил ступни на пол. Чуть надавил вниз – боль была терпимой. Через три часа после пробуждения Леви сумел встать в ровную вертикаль. Колени слегка дрожали, но не подгибались. Он сделал осторожный шаг – боль усилилась. Второй – пришлось закусить губу. Третий – Леви всей массой обрушился на спину Эрвина, свалив со стола микроскоп, клавиатуру и органайзер с набором канцелярского разнообразия.        – Да что же ты! – Эрвин подскочил на ноги и с схватил обмякшего Леви за плечи. Выглядел мужчина, скорее напугано, чем сердито. – Почему ты не можешь просто отлежаться? Конечно, ты не ответишь. Будто с рыбой весь день общаюсь…       Эрвин вновь усадил Леви, но тот сразу сполз на пол и принялся собирать рассыпанные ручки. Лишь спустя какое-то время он посмотрел на предметы в своей руке и спросил себя, что же он, собственно, делает.        – Отлично, линзы целы, – проговорил Эрвин, вернув микроскоп на место, и заметно успокоился. – Так. Раз ты не можешь лежать, давай пройдемся по станции. Только надень штаны. Яблоко ты съел – пора познать стыд.       Леви бросил быстрый взгляд на брюки Эрвина и заключил, что пуговица должна быть спереди. Со штанами все оказалось просто, хотя молния осталась загадкой.        – Давай помогу с обувью, – сказал Эрвин и опустился на колени. Леви послушно вынес все манипуляции со своими ступнями, хотя шнурки отняли у Эрвина неприлично много времени. В любом случае, сам Леви не представлял, что с ними делать.        – Опирайся на меня.       Они вышли в просторный солнечный коридор с большой рекреацией библиотеки. Вся левая стена была занята панорамными окнами с видом на океан и пологий спуск к пляжу. Справа, как и говорил Эрвин, располагались две двери, расстояния между которыми заполняли фоторамки.        – Здесь ты сегодня будешь спать. Конни подготовил кровать. Та дверь – моя. Если будут вопросы, заходи. Или пошли кого-нибудь, если не можешь идти. Давай спустимся, познакомишься с ребятами.       На лестнице Леви услышал смех Микасы внизу и высвободил руку Эрвина, чтобы вцепиться за перила.        – Я никогда не… был в ночном клубе! – объявил Конни. – Ого, я не один такой? Энни, записывай Армина и Микасу.        – Я никогда не ходила на свидания в места с едой, – сказала Энни. – Нас таких четверо.        – Я никогда не смотрел лесбийское порно, – продолжил игру Жан.        – Врешь, все его смотрели, – рассмеялся Николо. – Ладно, Микасе я верю, но ты точно смотрел!        – Эротика не считается.        – Где грань?        – Если члена нет, то не порно.        – Если член есть, то не лесбийское.        – Добрый вечер, доктор Смит! – громко поздоровался Армин, хотя для вечера еще было рановато, но привлечь всеобщее внимание к «старшему» было необходимо.        – Добрый вечер, – ответил Эрвин. До вчерашнего разговора с Моблитом он упорно не замечал, что дети, вверенные ему университетом, уже далеко не дети. Хотя терминологический спор разгорелся не между студентами.        Все молча неловко улыбались и явно пытались придумать новое «я никогда не», но в более нейтральном русле.        – Да бросьте! – рассмеялся Жан. – Наверняка, док тоже смотрел лесбийское порно.       Со всех сторон на Жана с упреком посыпалось его собственное имя.        – Кажется, читал у Пруста, – ровно ответил Эрвин. – Это Леви, молодежь. До прибытия катера он, как и Микаса, побудет с нами. Прошу не доставать вопросами и всячески помогать освоиться.        – Привет, Леви! – отрепетированным хором ответила публика.

***

      Микаса ждала, пока Эрен уснет, и старательно изображала ровное дыхание спящей. С появлением первых звезд Энни, как обычно, ушла из спальни, Саша даже не заходила после ужина. В комнате было темно, в открытую форточку залетали отзвуки вечного соседа – океана. Около полуночи к ним примешалось посапывание Эрена. Тогда Микаса осторожно выскользнула из-под его руки, на цыпочках пробежала по деревянному полу и вышла в коридор. Леви стоял у панорамного окна и смотрел вперед, на смолянистую поверхность воды, но точно видел отражение Микасы в стекле. Она подошла и встала рядом. Зарождающийся месяц висел над океаном.        – Спасибо, – прошептала она.        – Я очень пожалею об этом, – ответил Леви.