Pacific Ocean

       Ночь выдалась беспокойной. Эрвин больше лежал с закрытыми глазами в ожидании будильника как спасения, чем спал. Его мучили мысли о заказе и студентах, впервые уехавших далеко от семей. Ему казалось, что стоит ждать беды, если в доме нет Ханджи, которая умела обратить в шутку любой конфликт, и Моблита, который был настоящим серым кардиналом, никогда не просящим внимания, но свое внимание обращавший на каждого. За время, проведенное под руководством Ханджи, парень привык смотреть во все стороны сразу, потому что именно в этом направлении несло его доктора. И, хотя Эрвин не был неуверенным человеком, присутствие старых знакомых обычно ободряло.        В ночи ему слышались шаги, скрипы, звук катера. Все его состояние можно было описать как «дурное предчувствие». Потому будильник принес ему облегчение. Эрвин сел, размял пальцами усталые глаза и громко чертыхнулся, увидев за своим столом Леви.        – Как ты здесь оказался? – спросил он, распутывая влажное после жаркой ночи одеяло. – Давно ты тут?        – Ты сказал, что я могу заходить, – ответил Леви, вынимая наушники из ушей.        Эрвин окинул взглядом стол. Книги лежали ровными стопками, но в ином порядке.        – Кажется, это надо как-то перезарядить, – Леви протянул Эрвину плеер.        – Обычно в мою комнату никто не приходит, пока я сплю.        – Уверен?        Эрвин не был уверен. Но иного ему и в голову не приходило.        – Около четырех утра кто-то трогал ручку снаружи, – голос Леви звучал замогильно холодно. – Полагаю, это второй руководитель ошибся дверью, потому что потом ночной гость ушел в соседнюю комнату.        – Скорее всего, Ханджи замерзла в палатке и вернулась… Ты был тут всю ночь?        – С часу. Твоя библиотека интереснее коридорной, все книги в пометках. К тому же, в общей спальне пыль. Не могу там спать.        – Аллергия?        – Не помню.        – Ты не спал всю ночь?        – Это обязательно?        – Нет. Но это как-то… правильно.        Эрвин помялся еще немного на одном месте, ощущая себя гостем в собственной спальне под тяжелым взглядом Леви, прокрутил еще раз в голове короткий диалог, счел его бессвязным и ушел в душ. Комнаты руководства были оснащены собственными санузлами, крохотными, как шкафы, но вполне функциональными. Сами спальни тоже отличались небольшими габаритами, и, поскольку Эрвин жил здесь большую часть года, его комната была сильно перегружена вещами, разложенными по стеллажам и коробкам. Когда он вернулся, Леви рассматривал перед окном маленький предмет в своей ладони.        – Что это? – спросил он.        – Отлично, теперь ты потрошишь мои ящики, – все так же сонно проговорил Эрвин. – Это обсидиановый наконечник стрелы. Я нашел его берегу два года назад. Знакомый археолог сказал, что он вполне может принадлежать первым людям этого региона. Или аборигенам времен Кука. Очень универсальная форма.        – Красиво.        Эрвин встрепенулся, будто услышал комплимент в свой личный адрес, и поспешил уцепиться за тему:        – И крайне интересно. Этот остров слишком маленький для выживания сколько-нибудь стабильного крупного коллектива. Но древние поселения находили даже на мелких островах. Вода – естественная преграда для врага. Однако следов человека, кроме этого наконечника, я пока не видел.        – Какие следы ты хотел увидеть?        – Толком не знаю. Хотя моего знакомого заинтересовала эта штука, но ради одного неопределимого наконечника он сюда не поедет. Само собой. По его словам, следует искать аномалии в рельефе, но тут слишком густая растительность, а лидара для хобби у меня нет.        – Я думал, ты следишь за рыбами.        Эрвин рассмеялся глухо.        – Вообще, меня интересуют организмы помельче. Ханджи много раз говорила, что я постоянно отвлекаюсь на вещи, которые меня не касаются. А сама ушла в поход за русалками. Мы все сходим с ума в ограниченном пространстве. Студенты влюбляются в тех, на кого бы не посмотрели в городе, Ханджи ищет химер, а я – ищу наконечники.        Эрвин опустился на стул, и Леви вернул наконечник ему в руки.        – Я был бы рад найти здесь что-то, что привлекло бы правильных людей, – проговорил хозяин комнаты тише и серьезнее. – Этот остров мне дорог, его уникальный ландшафт поражает воображение, но здесь нельзя просто жить. Я должен постоянно доказывать необходимость существования станции с такой сложной логистикой. И пока платить за ее работу готовы только не самые приятные личности. Когда я нашел наконечник, мне грезился остров Пасхи, но здесь нет истуканов и табличек с письменами. Здесь только уникальные и никому даром не нужные игуаны, стрекозы, цикады, невозможно прекрасные дегенерии и кораллы, оценить которые может разве что искушенный ныряльщик. Поэтому мой остров не интересен миру, и станция держится на плаву только из-за полезного сочетания подводных течений.        Эрвин поднял взгляд на Леви, но тот выглядел безучастно.        – Что-то я разошелся.        – Ага.        – Пойду прогуляюсь. Здесь душно, когда пропадает ветер.        Леви кивнул.        – Ты планируешь остаться тут?        – Ну, да.        Эрвин подумал, что оставлять гостя в комнате не совсем правильно, но собственный монолог погрузил его в печальный мысленный мрак, от которого хотелось поскорее избавиться на свежем воздухе, и потому он все-таки ушел. А когда вернулся, Леви уже не было. На завтрак он не спустился, и никто в доме его не видел. И, что напрягало Эрвина еще сильнее, Ханджи и Моблита не было тоже.        Леви пришел к ужину. Когда студенты возвращались со своих практических работ, все заверяли, что нигде на острове нового жильца не встречали. Он просто провалился сквозь землю на весь день, чтобы появиться в сумерках, как раз в тот момент, когда за общим столом обсуждали его персону.        – Зря вы дали ему обувь, док, – шутил Жан. – Он же постоянно падает. Наверняка, свалился в море.        – Это какая-то морская болезнь! – осенило Сашу. – Микаса тоже вечно падала, когда только тут появилась.        – Тогда уж сухопутная, – поправил Конни. – Может, Леви – моряк? Ему непривычно, когда под ногами ничего не качается.        – Мне кажется, он какой-то беглый бандит, – продолжила Саша. – Наверняка, все помнит, но не хочет раскрываться.        – Точно! – подхватил Эрен. – Взгляд такой, что хоть прячься.        – Не так страшен паук, которого ты видишь, как тот, которого ты не видишь! – Саша подняла вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность мысли.        Все это время Эврин, сидевший во главе стола, смотрел на дверной проем, где стоял, слушая, Леви. Болтовня ничего не замечающих студентов вызвала у руководителя улыбку, и следом случилось нечто новое – Леви улыбнулся в ответ. Но тут же вернул себе расслабленно-мрачный вид, будто опомнившись.        – Добрый вечер, – поздоровался он, пройдя вперед.        – Вот черт! – тихо выругалась Саша.        Николо подскочил с места, чтобы добавить еще одну порцию на стол.        – Рис по-гавайски, – объявил шеф-повар.        – Убила бы за правую палочку твикса, – вздохнула Энни.        – Сахар – это наркотик, – ободрил Николо. – Ломка пройдет, и ты почувствуешь себя свободной. Ну, или ешь варенье, пока оно есть. На той неделе кто-то утащил несколько банок.        – Кроме твоей подружки, еду по ночам никто не тащит.        – Скучаю по чизбургерам, – мечтательно произнес Конни.        – Проявите уважение к повару хотя бы за столом, – сказал Эрвин. – Когда еще у вас будет шанс на три месяца изолироваться от фаст-фуда?        – К чему диета в нашем возрасте, доктор Смит? – сказал Эрен. – Армин вообще здесь вес набрал.        – Это мышцы, – буркнул Армин. – Я тут больше двигаюсь.       – Тебе надо наращивать мышцы, а то у твоей подружки бицепс больше, - рассмеялся Жан, но тут же подавился рисом и закашлялся.        В ежедневной островной рутине студенты стали цепляться за каждую возможность поболтать. Любая брошенная фраза разгоралась в дискуссию, любая дискуссия перерастала в громкий спор, который, однако, пока ни разу не заканчивался дракой. Парни начали мериться бицепсами, а потом и вовсе попарно стали отходить в сторонку, чтобы посоревноваться в армрестлинге. Эрвин давно смирился с шумными ужинами и соревнованиями по поводу и без. Не глядя на перебранку справа, он наблюдал за тем, как Леви пытался поудобнее взять вилку, но что-то у него с ней не ладилось, пока на помощь не пришла Микаса.        После ужина молодежь разложила на столе картонную карту с фишками.       – Доктор Смит, – обратился Эрен. – Не замените сегодня Моблита? Нам нужен еще игрок.       – Боюсь, мне долго придется объяснять правила.       – Да тут все просто. Присоединяйтесь тоже, Леви! Сморите, это город, в котором живут люди. А это фишка титанов, которые пытаются город захватить. Давайте ее разыграем. Только надо закрыть глаза, чтоб никто не видел, кому достался первый титан…       Не давая согласия, Эрвин оказался втянут в игру. Глядя на него, Леви тоже принял стопку карточек и сел рядом. Моблит был прав, условия прохождения не поддавались пониманию. Казалось, только Эрен знает, что происходит и следит за правилами.       – Я сразу понял, что титан опять достался Энни! – воскликнул Конни, спустя несколько ходов. – Никто не меня слушал. Теперь стену потеряли.       Время шло. Николо наводил порядок на кухне, косо поглядывая на играющих. За окнами стало совсем темно, поднялся ветер. Когда все кастрюли уже были начищены до блеска, в игре наметилась кульминация.       – Тебя сейчас сожрут, – сказал Леви тихо.       – Откуда ты знаешь? Здесь же куча неизвестных. Что это вообще такое – титаны? Даже предыстории нет.       – Давай поменяемся карточками.       – Тогда сожрут тебя. А я уже очень хочу спать. Почему ты еще бодрый? Ты ведь тоже старый.       – Я привык мало спать.       – Это ты помнишь, а аллергию – нет?       – Чего шепчитесь? У вас заговор? – прервал Эрен, исполняющий роль ведущего. – Верхние карты на стол. Доктор Смит, простите, но вы убиты.       – Наконец-то, – выдохнул Эрвин. – Всем спокойной ночи.       Но, придя в комнату Эрвин не уснул. На самом деле, ему просто хотелось тишины. Она ощущалась настолько приятной, что мурашки шли по коже. Эрвин переоделся включил лампу у кровати и взялся за лежавшую на тумбе книгу. Правила островной жизни, разработанные им самим для себя самого, гласили, что последний час перед сном должен быть посвящен чему угодно, не относящемуся к микробиологии и станционному быту.       После полуночи дверь открылась из зашел Леви. Он не пытался прокрасться тихо, но и не предупредил стуком.       – Я увидел у тебя свет, – пояснил он.       – Вчера его не было, но ты все равно оказался тут, – Эрвин отложил книгу. – Как игра? Ребята разошлись по комнатам?       – Только Армин с Энни смотрят телевизор внизу.       Леви опустился на пол и облокотился на край кровати.       – Это очень утомительная игра. Но я дожил до конца.       – Тебе просто повезло с картами.       – Как посмотреть. Что за книга?       Эрвин протянул томик.       – Фату-хива, – прочитал Леви вслух. – Кажется, я знаю эту историю. Она про парня, который мечтал жить как древние люди? Вдохновляет?       – У тебя очень странная амнезия.       Леви улыбнулся устало, второй раз за вечер, а затем резко встал, открыл окно и перевесился наружу так далеко, что Эрвин готов был ловить его за ноги. Ветер с моря тут же поднял со стола ворох бумаг.       – Что ты делаешь?       – Хочу почистить зубы, – ответил Леви, спустившись на пол. В руках у него была маленькая веточка, которую он пытался разделить на волокна.       – Боже, у меня есть запасная щетка. Можешь взять ее в шкафчике за зеркалом в санузле. Ты рос в лесу?       – Хорошо, – вместо ответа сказал Леви и скрылся за маленькой дверью из матового стекла. Почти сразу Эрвин услышал, как включился душ.        «Стоит уточнить, собирается ли он уходить», – подумал Эрвин.       – Тебе дать полотенце? – спросил он громко, но его не услышали.       Эрвин прошелся по комнате, чтобы закрыть окно и собрать разлетевшиеся документы. На западе собирались тучи, обещавшие долгий дождь. Ханджи и Моблиту следовало обратить на них внимание и вернуться, но вряд ли он станут делать это так поздно. Через несколько минут Леви вышел, держа свои вещи в руках.       – Допустимо не надевать одежду, пока я мокрый?       – Ты инопланетянин что ли? – Эрвин протянул ему чистое полотенце. – Вытирайся. Можешь забрать его себе.       – Ты, кажется, хотел спать, – сказал Леви. – Почему не спишь?       – Потому что у меня поздний гость.       – Ты кого-то ждешь? О, ты обо мне? Не обращай внимания.       – Что ты собираешься тут делать? – Эрвин чувствовал, что у разговора, как и утром, теряется нормальность.       – У тебя приятная музыка в этом… плеере.       – Можешь взять его с собой на ночь.       – Куда?       – Никуда, – сонно отмахнулся Эрвин. – Можешь сидеть тут. Только не шуми.       Леви хмыкнул, будто бы только что услышал слишком очевидную вещь.       – Ты вообще спишь? – спросил Эрвин утром, одеваясь к завтраку. Найдя Леви утром на том же месте, где тот был вечером, мужчина совсем не удивился.       – Да, я неплохо поспал.       – На стуле?       – Что не так?       – Если бы я уснул на стуле (а так бывало), наутро бы не разогнулся.       – Дело привычки.       – Рекомендую попробовать кровать. Если тебе мешает там пыль, разрешаю сделать уборку по своему вкусу. Швабра, тряпка и прочее есть в подсобке на первом этаже. Но, вообще, студенты следят за чистотой по очереди.       – Кто-то пропустил очередь.       – Отлично! Тебе будет чем заняться сегодня, пока все на работе. Кстати, где ты пропадал вчера?       – Гулял. Разминал ноги.       Легкий ночной дождик к обеду перерос в ливень. Студенты, промокшие до нитки несмотря на дождевики, вернулись с работ пораньше и расселись кружком на полу около единственного в доме обогревателя.       – Сейчас бы глинтвейна, – мечтательно произнесла Саша.       Но вместо горячего винного напитка Николо принес всем поднос с чаем.       – Кто-то мыл пол? – спросила Энни, проведя рукой по доске.       – Кто? – усмехнулся Эрен. – Жан задницы не поднимет лишний раз. Думаешь, Смит тут с тряпкой бегал?       Ответ раздался со второго этажа:       – Куда ты пошел по мокрому?! Вдоль стены иди. Стой! Покажи подошву.       Вслед за потоком брани со второго этажа спустился Жан. Выглядел он растерянно.       – Меня только что отчитал Леви, – сообщил он.       – Мы слышали, – сказал Эрен. – Я бы еще и пнул.       – Говорит, что, раз дожди пошли, будем в доме ходить без обуви.       – Забавно. Это как-то по-японски. Да, Микаса?       – О! Давайте устроим неделю японской культуры, – предложила тут же Саша. – Будем обедать на полу и учить каллиграфию. Ты умеешь красиво писать иероглифы, Микаса?       – Нет, этому учат в специальных школах, – ответила девушка наугад. За месяц она неплохо научилась быстро сочинять ответы. Опыт подсказывал ей, что на культурную разницу и забывчивость можно списать почти все. Главное – отвечать уверенно.       – Слушайте! – отвлек внимание Жан. – Я краем глаза за этим парнем весь день наблюдаю. Он мыть начал в восемь утра, и еще не останавливался. Даже между досок щеткой чистил. Это ОКР или что-то такое, да? В спальню теперь не зайти – хлорка глаза ест.       – Скорее бы его лодка забрала, – проговорил Эрен. – Кстати, Микаса, я тут подумал, что ты могла бы пожить у моего брата некоторое время, пока не найдут кого-то из твоей семьи. Он сейчас снимает дом на островах. Дам тебе его контакты, он не откажет.       Микаса только улыбнулась в ответ и взглядом проследила, как один из членов ее семьи моет лестницу сверху вниз. «Видел бы тебя Кенни», – подумала она.       Но мысли Леви были далеки от Кенни и кого бы ни было. В какой-то момент уборки он осознал, что вместе с полом очищается и его разум. В голове царил непривычный безмолвный покой. Как оказалось, люди земли заняты мыслями почти постоянно. В головах их, помимо довольно настойчивого собственного голоса, иногда начинают говорить голоса посторонние. И не только говорить, но и издеваться, разоблачать, насмехаться. Невозможная какофония. И восхитительная тишина во время уборки.       – Леви!       На перед спуском на лестницу показался Эрвин.       – Остановись уже. В спальне парней невозможно находиться.       Леви выпрямился, и шум бренного мира вновь проник в его сознание. Стало так тяжко, что захотелось вылить ведро с мыльной водой прямо на назойливого доктора. Но Леви сдержался.       – Почему это? – спросил он.       – Хлорка глаза режет.       Жан развел руками перед лицами товарищей, как бы говоря, что не соврал.       – Все там в порядке. Зато плесени нет.       – Пойдем-ка проверим, какое там «в порядке».       Леви только цокнул языком и покорно пошел наверх.       – Дамы, сегодня мы все ночуем у вас, – объявил Жан.       Спустя пару часов стуча зубами, вернулись Ханджи и Моблит, но едва они успели сделать шаг внутрь дома, как их криком и жестами остановил Конни.       – Обувь теперь оставляем на коврике!       – Почему? – спросил Моблит, но послушно снял ботинки.       – Тут новые порядки. Мистер Леви запретил носить обувь в доме.       – Мистер Леви – это утопленник? – уточнила Ханджи. – Тут власть сменилась?       – Нет, но доктор Смит согласился, что так лучше. И еще! Моблит, мы все сегодня спим в комнате девочек, потому что у нас в комнате дезинфекция.       – Бред какой-то! – воскликнула Ханджи. – У меня чистые ботинки. Моблит, разбери палатку. Ее надо просушить. Я пойду выясню, что тут случилось, пока нас не было.       – Что-то доктор Зоэ сегодня не в духе…       Моблит только печально вздохнул.       Как и ожидала, Ханджи нашла Эрвина в лаборатории, в окружении полусонных студентов. Шла презентация предварительных результатов сезона, а шум дождя на фоне сильнее навевал дрему. В такую погода и в такой час больше им находиться было негде.       – Перерыв! – объявила Ханджи, похлопав в ладоши. – Ребятки, идите-ка разомнитесь.       – Доктор Зоэ, вы бы сняли обувь, – сказала проходящая мимо Саша. Еще кто-то вяло ей поддакнул.       – Эрвин, что за парня нам принес океан? – спросила Ханджи, когда лаборатория опустела. – Где он сейчас?       – Его зовут Леви, – с блаженной улыбкой сонной коалы ответил Эрвин. – И он уже час сидит в спальне парней, чтобы доказать мне, что там можно находиться после уборки. Планирую проверить его попозже.       – А анамнез есть какой-то? Откуда он? Почему тут чертово стерильное царство?       – Утверждает, что ничего не помнит. У него очень выборочная амнезия. Не может назвать свою фамилию, возраст, страну рождения, но помнит некоторое количество классической литературы. Вообще, сносно ориентируется в школьной программе. Только странно держит столовые приборы и не умеет завязывать шнурки. Кстати, прошу прощения, но теперь он носит твои кеды.       – А что с уборкой? Почему он тут наводит порядки?       Эрвин сдержанно хихикнул.       – Вы будете несовместимы. У него аллергия на пыль. И трогать его нельзя. Дергается, как дворовый кот.       – Может, вернем его Посейдону?       – Давай лучше вернем его в цивилизацию, когда придет катер. Наверняка, его где-то любят и ищут.       – По твоим словам я делаю вывод, что любящая семья его в море и сбросила.       Ханджи сделала паузу и огляделась. На всякий случай проверила, нет ли кого за дверью, а после заперлась изнутри.       – Эрвин, отбросим пока этого Леви. Есть очень секретный разговор, – сказала она шепотом и подвинула стул, чтобы сесть ближе.       – Есть информация по шпиону? – взбодрился Эрвин. – Вы кого-то видели?       – Шпиону? Ах, совсем забыла… Да и не видели мы никого. Никаких шпионов, русалок, тюленей. В первый день мы случайно съели всю закуску, и поэтому вчера сильно напились без нее.       – Значит, устроили себе выходной на свежем воздухе.       – Мы переспали, Эврин, – быстро выпалила Ханджи и, как смущенная школьница, спрятала лицо в ладони.       – С Моблитом? – недоверчиво переспросил Эрвин.       – Да с кем же еще? Так неловко, дружище! Но шел дождь, стало холодно, и он случайно потрогал меня за грудь, когда залезал в палатку, а ты знаешь, какая у меня чувствительная грудь, особенно, в середине цикла, только откуда тебе знать, не помню, говорила ли, я же все тебе рассказываю, и это должна рассказать, потому что все случившееся – совершенная глупость, но это еще половина беды, ведь тем утром я говорила, что на острове нет презервативов, короче, я боюсь, что будут последствия, потому что Моблит перевозбудился и не успел остановиться, не знаю, готова ли я, ведь мне рано заводить детей, мне все лишь тридцать четыре года, и квартира такая маленькая, придется делать из кабинета детскую, наверное, придется еще выйти из проектов, на которые подписалась уже, но почему я должна выходить, если Моблит тоже в этом участвовал, может, лучше если он останется сидеть с детьми, у него и зарплата меньше, и амбиций нет почти…       Выпалив все на одном дыхании Ханджи замолчала, и лицо ее резко посветлело.       – Точно, – сказала она. – Так и сделаем! Из кабинета – детскую. А в декрет уйдет Моблит. Мне ведь уже тридцать четыре года, и я неплохо состоялась в карьере, финансово стабильна. Отлично! Эрвин, как у тебя всегда так получается все разложить по полочкам?       Эрвин только пожал плечами. Ему не хватило эффекта неожиданности, чтобы изобразить какое-нибудь удивление.       – А Моблит что думает?       – Не спрашивала. Мы с утра не разговариваем. Знаешь ли, это ужасно неловко.       – И попахивает использованием своего служебного положения.       – Брось, Эрвин! Он сам хотел…       – Риторика насильника.       – Все, дружище, я резко тебя разлюбила. Иди проверь своего робота-пылесоса, а я пойду и переоденусь в сухое.       В полночь, будто было условлено, Микаса выскользнула из спальни, чтобы встретиться в библиотеке с Леви. Он сидел за столом напротив окна, сложив голову на вытянутую руку. Пейзаж за окном был непроглядно темен, плотная завеса туч скрывала звезды и крохотный месяц. Стук дождя о крышу веранды перебивал шум деревьев и взволнованного океана. Микасе подумалось, что дома, под толщей воды, шторма нет – только глухой покой. Как и в сердцах морских людей.       – Почему ты тут? – спросила она, выдвигая второй стул. Металлические ножки проскрежетали по паркету на весь коридор.       – В спальне сдохнуть можно, – вяло отозвался Леви.       – Ты ведь сказал, что все в порядке.       – Я так и думал. Оказывается, эта хлорка со временем набирает крепость.       – Тогда пойдем к нам.       – Еще чего. Я полтора часа сидел в комнате, чтобы убедить Эрвина, будто там можно жить.       Микаса сдержанно рассмеялась в сложенные ладони.       – Много усилий, чтоб впечатлить того, кого все равно собираешься убить.       Леви напряженно свел брови и оставил мысль девушки без комментариев, даже головы не поднял.       – Скажи, ты ведь чувствуешь что-то новое? – спросила она вкрадчиво. – Иногда мне становится так тепло на сердце, когда я вижу спящего Эрена, что хочется плакать.       – Я много плакал сегодня.       – Из-за хлорки?       – Ну, не из-за спящего же Эрвина.       Микаса вопросительно наклонила голову.       – Эрена, – поправил себя Леви. – Я хотел сказать, Эрена… Нам лучше не болтать так с тобой. Выглядим подозрительно.       – Все ведь спят. Из-за дождя даже Энни рано уснула.       – Эрвин в комнате у доктора Грязнули. Они не спят.       Микаса оглянулась. Из щели между дверью Ханджи и полом, действительно, пробивалась тонкая полоска теплого света.       – В таком случае, спокойной ночи, Леви.