Pacific Ocean

      Наутро пляж был похож на дом после киношной подростковой вечеринки. Золотистый песок приобрел грязновато-серый оттенок, повсюду были разбросаны водоросли, ветки деревьев и разномастный океанический мусор; вода у берега, сквозь которую совсем недавно можно было наблюдать за мелкими рыбешками, как за персонажами сериала, замутилась. Поэтому после завтрака все, кроме Леви, вышли на уборку с граблями, сачками и пакетами. Леви появился только спустя час, припухший, растерянный и растрепанный он вышел на крыльцо, когда пляж уже стал относительно чистым, и только Энни с Армином продолжали собирать мелкий мусор, передвигаясь на корточках. Остальные студенты во главе с Ханджи отвлеклись на крайне интересную, относительно любой работы, морскую звезду. Воздух был первозданно чист, как в девонский день, когда первая рыба робко выползла на сушу.        – Почему не разбудили меня? – хриплым ото сна голосом спросил Леви у сидящего на крыльце Эрвина.        – Ты, кажется, вчера был болен.        – Это было вчера. Говорил же, что сегодня буду в порядке.        – Ты не услышал, как парни встали. Значит, отдых тебе еще требовался. Но, если очень хочется заняться делом, можешь помочь Жану с проводкой. Он сейчас за домом.       Леви потер лицо руками и замер. Отстранил ладони, посмотрел на них с вопросом, затем вновь потер лицо, но уже осторожнее, и обернулся к окну веранды, чтобы посмотреть на свое отражение.        – Что-то не так? – спросил Эрвин.        – Шерсть.        – Какая шерсть?       Эрвин неуклюже поднялся и подошел.        – Ты все еще в бреду, Леви. Это же утренняя щетина. Удивительно, что ее не было почти неделю. Напомни дать тебе бритву.       Леви задрал рукав своей рубашки, затем взглянул на руки Эрвина.        – Вот почему я постоянно чешусь, – пробормотал он себе под нос и поежился. Как только он увидел волосы на руках, ему стало казаться, что их колышет ветер.       Какое-то время мужчина постояли молча, глядя, как работают Энни и Армин. Небо окончательно прояснилось, ни одно облачко не нарушало идеальный голубой градиент, и под палящим солнцем ожили горластые чайки. Море казалось спокойным, как зеркало. Леви подумалось, что гладь его – плотная перегородка между двумя мирами. Вполне может быть, что Кенни или Фарлан сейчас совсем рядом.        – Раз погода улучшилась, катер сможет приехать? – спросил Леви после череды своих мыслей, продолжая смотреть вперед.        – Да. Надеюсь, мы починим связь и поговорим с большой землей уже сегодня.        – Микаса уплывет на нем?        – Думаю, да. Будет лучше, если она скорее вернется туда, откуда ее смогут забрать родственники. Почему ты спрашиваешь? Решил все-таки покинуть остров?        – Нет, мне некуда спешить. Просто подумалось, что здесь дожидаться вестей от семьи ей было бы безопаснее. Мало ли что может случиться с девушкой в незнакомом городе.        – У нас есть коллеги на острове. Они за ней присмотрят. И Эрен говорил, что его родственники могут ее встретить. А они, вроде как, почти семья, – Эрвин усмехнулся, и Леви взглянул на него настороженно.        – Почему смеешься? Думаешь, Эрен несерьезен?        – Я думаю, что сейчас от влюблен в нее всем сердцем, но они оба очень молоды, и никто не сможет поручиться, что их любовь переживет возвращение в цивилизацию. К тому же, Микаса говорила, что родом она откуда-то с Окинавы. Им придется очень постараться, чтобы быть вместе. На острове у студентов нет городской рутины и строгого родительского контроля, они постоянно рядом друг с другом. Море, звезды, дикая природа – тут все кажется более настоящим. Как не влюбиться в кого-нибудь, хоть немного подходящего? – Эрвин говорил и казался совсем блаженным, словно вспоминал что-то. – Эй, Леви, что с лицом? Ты так разволновался за Микасу?       Леви встрепенулся, прогоняя мрачные картины, раскрывшиеся в его воображении.        – Она ведь случайно сюда попала, и никто не несет за нее ответственность, – сказал он. – Должно быть, ей тяжело пришлось.        – Как бы она сюда ни попала, мы обязаны вернуть ее домой в целости и сохранности. К сожалению, разбитое сердце не является страховым случаем, но это и не смертельно.        «Ее дом – здесь, – подумал Леви. – И что же мне делать для ее спасения? Ехать с ней в какую-то неизвестную даль и ждать вестей от несуществующей семьи? Оставаться здесь и следить, чтобы Эрен не забывал о ней? Ерунда какая-то! Я изначально ошибся. Нужно выбираться с этой земли».        – Пойду к Жану, – сказал Леви вслух, и Эрвин кивнул.       Леви застал Жана лежащим под деревом в праздном безделии. Довольно поздно услышав шаги, парень подскочил и попытался схватиться за что-то, похожее на работу, но ничего не нашел и просто облокотился на ствол дерева. Заметив, однако, что пришел Леви, Жан успокоился.        – Ох, это вы, – сказал он, выдыхая.        – Я пришел помогать.        – Не нужно. Мне уже Эрен помогает.        – Не вижу его. Он так же валяется под каким-то другим деревом?       Жан покраснел, но быстро вернул контроль над лицом.       – Эрен за стремянкой ушел. Видите, провода застряли на самом верху, в ветках? Надо снять, а то запасных нам не хватит.       Леви сощурился, прикрыв глаза от солнца ладонью. Цель, действительно, терялась в небесной дали. И внезапно для самого себя Леви ощутил почти детский азарт.        – Спорим, достану без лестницы? – сказал он.        – Не достанете, – усмехнулся Жан. – Там высоко, что обоссаться можно. Вы же, простите, маленький, даже до нижней ветки не допрыгните.        – Если достану, чистишь первый этаж после вашего вчерашнего обыска, – сказал Леви и сделал три шага назад.       Жан наблюдал с интересом.        – Вы блефуете.       Короткий разбег, и Леви, действительно, не допрыгнул сразу до нижней ветки, но вцепился пальцами в один небольшой нарост на стволе, оттолкнулся ногой от другого и сделал сразу второй рывок вверх. Первая ветка была покорена, он подтянулся на ней как будто бы без особых усилий и перебрался на вторую. Дальнейший подъем уже не вызывал трудностей, и Леви с легкостью сделал вид, что сам вовсе не удивлен успеху маленькой шалости. Он ожидал подвоха со стороны ног, но в руках был уверен.        – Бл*ь! – выругался Жан. – Я признаю вашу победу! Спускайтесь!       На пару секунд Жан отвернулся, потому что был уверен, что Леви непременно свалится и расшибется о камни. Но любопытство пересилило страх, и Жан вновь посмотрел на дерево, чувствуя, как потеют его ладони. Спустя минуту на него упал конец оборванного провода.        – Убираешься на первом этаже, – крикнул Леви сверху. Он сидел, скрестив ноги вокруг ветки и гордо выпрямив спину.        – Не вопрос! Только, пожалуйста, слезьте поскорее и не умрите у меня на глазах.       Из-за угла послышался хруст ломающихся веток и скрежет металла; показался край стремянки. Эрен с трудом тащил здоровенную лестницу сквозь тропическую растительность и углы уличных построек, кряхтя и невнятно матерясь.        – Уже не нужна, – сказал Жан и поспешил помочь Эрену отделаться от тяжелой ноши.        – Почему? – утирая пот с лица, спросил Эрен. – Нашел запасные провода?        – Леви уже достал.       Жан показал рукой наверх, и Эрен испуганно округлил глаза.        – Ужас, правда? Короче, я ставлю на то, что этот Леви – спецназовец или типа того.        – Или цирковой артист, ведь они в жизни тоже не особо веселые, – устало сказал Армин, затаскивающий на задний двор мешки с мусором. – Вы его демонизируете. Все ваши идеи сводятся к тому, что он кого-то убил и прячется.        – Он наверху, Армин, – шепотом предупредил друга Жан.       Армин ойкнул и задрал голову.        – Ну, это вполне соотносится с цирковым прошлым, – подтвердил он тихо.       Леви, между тем, замер на середине спуска, что-то разглядывая.        – Все в порядке? – крикнул Жан, хотя их разделяло уже не такое большое расстояние. – Если устали, тут есть лестница.        – Тут какая-то коробка к дереву прибита, – отозвался Леви. – Похожа на те, которые вы вчера нашли в доме. Она должна здесь быть?       Теперь глаза округлились уже у Жана. Сначала он замер с открытым ртом, а потом рассмеялся, подхватил Армина на руки, сделал пару оборотов вокруг оси, поставил парня на землю и снова ответил слишком громко:        – Леви, отрывай к черту эту коробку и бросай сюда. Похоже, сегодня мы будем звонить нашим мамочкам.       От радости Жан начал пританцовывать, напевая что-то, отдаленно похожее на джазовые импровизации, и, в конце концов, снова схватил Армина, чтобы закружить его в неловком танго. Эрен будто бы совсем выдохся, пока нес стремянку, и мог только вяло улыбаться, опершись спиной на стену.        – Ах, мой милый Армин, какой чудесный день! – напевал Жан. – Наконец-то я скажу Марко все, что думаю о нем, проклятом предателе, который меня сюда заманил, а сам не поехал.        – Он же не по своей воле, – отвечал Армин, даже не пытаясь сопротивляться хаотичному танцу. – У него ковид был, и ты даже не знаешь, как он его перенес.        – Добрый, славный Армин! – Жан обхватил ладонями лицо парня и взлохматил прическу. – Ты такой добрый и славный, что, прошу, давай сделаем тебе мужскую стрижку, а то мое гетеросексуальное нутро начинает на тебя грязно смотреть.        – Ну и дурак ты, Жан, – ответил Армин и, наконец, вырвался из принудительного веселья.        – Серьезно, братишка, – нормальным, не певучим, тоном сказал Жан. – У тебя же скоро днюха. Надо бы привести себя в самцовый вид. У меня есть машинка для стрижки. Тут уберем длину, тут сбреем, и Энни сразу растает.        – У нас не то, о чем вы думаете…        – Но хотелось бы, скажи? – Жан улыбнулся лукаво. – Уверен, твоя мрачная принцесса просто ждет решительных действий. Сделаем тебе брутальный образ, пойдете с ней гулять под луной, а там можно и тактильную магию в ход пустить.       Жан вновь схватил парня за талию, но в этот раз Армин поставил блок руками, не давая слишком сильно прижиматься.        – Сначала нужно прощупать границу, – продолжил Жан, наглядно демонстрируя слова жестами.        – Остановись уже, озабоченный, – оборвал его Эрен. – У Армина скоро кровь носом хлынет от давления. Нашелся гуру любви! Сам готов бревно на берегу принять за русалку от спермотоксикоза.        – Ну, извините, не каждому море приносит на все готовых красоток! Я же от чистого сердца хочу его подбодрить. Ты ведь говорил, что Армин еще ни разу не целовался ни с кем.        – Да ты сам только с мамкой своей целовался!        – Эрен, это перебор, – вмешался Армин, но голос его потонул в перебранке. Каждая следующая реплика становилась громче и жестче предыдущей. Эрен уже вцепился в майку Жана, Жан тыкал Эрена пальцем в грудь на каждой точке в своих предложениях. Армин посмотрел на Леви, надеясь, что тот остановит конфликт, но Леви ссора совершенно не интересовала, сначала он спокойно стоял в стороне и счищал с одежды мелкие кусочки коры, а затем, когда градус ненависти накалился до предела, вовсе ушел.        – Да угомонитесь вы! – крикнул Армин и попытался встать между парнями, но кто-то (он даже не понял, кто именно) вытолкнул его обратно.        – Эрен! Жан не сказал мне ничего такого, что могло бы меня задеть.        – Он задел меня, Армин! Таким нельзя давать спуску.        – Я тебя сейчас так задену!       И Жан ударил Эрена в скулу. Ответный удар не заставил себя ждать, и парни вцепились друг в друга с яростью голодных псов. Армин наблюдал за развертыванием драки, схватившись за голову и не зная, кого спасать. Враги повалились на траву в мертвом захвате, затрещала ткань чьей-то одежды, удары летели вслепую, клацали зубы, ноги скребли по земле, подбрасывая в воздух комки дерна.       Но конец битвы был скор. Леви вернулся и вылил на них сверху ведро морской воды. А пока соперники пытались осознать, что изменилось и почему так режет глаза, вылил второе.        – Малолетние идиоты, – сказал он, глядя на них сверху. – Извозились, как свиньи. Даже не вздумайте в таком виде заходить в дом.       После первого оцепенения парни расползлись в стороны и перекинулись парой реплик в споре о том, кто больше виноват, но их вновь прервал Леви:        – Сейчас вам обоим следует заткнуться и подумать. Одновременно говорить и думать вы еще не умеете. Жан, отдай Эрену свою майку. Эрен, вечером ты должен вернуть ее Жану в чистом и зашитом состоянии. Жан, у нас остался час на то, чтобы протянуть эти чертовы провода. Если мы этого не сделаем, Николо придется таскать воду для мытья посуды и ужина с крыши, а это неразумное расходование его ценного поварского ресурса, следовательно, делать это будешь вынужден ты.       Обед выдался непривычно тихим, поскольку у двух инициативных ораторов пропало всякое настроение говорить. Те, кто не были свидетелями конфликта, о нем как будто еще не знали, хоть и чувствовали неладное. Но напряжение не было тяжелым, поскольку в дом вернулось электричество, и молчание заполнял фоновый шум телевизора, показывавшего сборник диснеевских мультиков. После еды Эрвин объявил о том, что с двух часов дня все возвращаются к своим полевым исследованиям, и ушел наверх. Ханджи и Леви почти сразу удалились следом.        – Какого черта мы вообще его слушаем? – спросил громким шепотом Эрен. – Он не наш преподаватель. Он хрен знает кто хрен знает откуда.        – О ком ты? – не понял Конни.        – О Леви, естественно.        – Значит, ты не будешь стирать мою майку? – спросил Жан с ухмылкой.        – А ты на его стороне что ли? Тебе ведь тоже досталось. Еще и убираться вечером будешь тут.        – Проспорил, значит, буду убраться.        – То есть вас всех он устраивает?        – Мне нравится Леви, – пожал плечами Конни. – После его уборки в комнате стало намного приятнее находиться.        – У него характер, как у моего дедушки, – добавила Саша. – Тот тоже всегда ворчит, но по делу.        – В доме не хватало дисциплины, – согласилась Энни. – Смит слишком занят нашими проектами, а Зоэ – сама самый страшный нарушитель. Кстати, Моблит, как доктор Зоэ относится к Леви? Они, кажется, плохо познакомились из-за истории с обувью.        – Понятия не имею, – ответил Моблит, глядя в свою до сих пор полную тарелку.        – Не понимаю, чем он всех так очаровал, – стоял на своем Эрен. – Уверен, он еще что-нибудь выкинет этакое.        – Не знаю, – ответил Жан. – Я – человек простой, и впечатлить меня просто. Он залез на то дерево – я впечатлился.        – Какое еще дерево? – спросила Энни.       Ханджи стояла у окна в лаборатории и смотрела на задний двор, отодвинув легкую занавеску.        – Не понимаю, что они все там делают, – проговорила она.       Эрвин отвлекся от ноутбука и издал вопросительный звук.        – Обступили дерево и пытаются допрыгнуть до веток. О! У Эрена получилось. Эх, нет, сорвался. Ну, Армин-то куда лезет!        – Жан с ними?        – Да, сейчас как раз будет его очередь.        – Что угодно, только бы не работать, – вздохнул Эрвин. – Они с Леви нашли уличную заглушку. И у нас появится связь, если техник не сломает себе шею.        – Это же отличные новости, дружище! – улыбка Ханджи просияла в солнечном свете. – Мы сможем отправить первый отчет. И сигнал бедствия, если что.       Вернувшаяся хорошая погода и электричество заметно приободрили население острова. Постепенно даже утренний конфликт Эрена и Жана сходил на нет, и они вполне искренне смогли вместе порадоваться за Энни, которой удалось добраться до середины дерева.        – Это потрясно, – сказала она, когда спустилась. – Я смотрела на вас сверху, и мне было страшно упасть. Не помню, когда в последний раз чего-то так боялась.       Глаза Энни сияли звездным восторгом, и до самого вечера девушка ходила с блаженной улыбкой на лице. А вечером случилось еще одно чудо. Робко, полоска за полоской, на экранах смартфонов проступил сигнал связи. И в доме начался настоящий праздник. Сначала все разбредались по углам, чтобы отзвониться близким, затем собирались в комнате отдыха и делились впечатлениями от долгожданных новостей, снова разбредались, снова встречались на привычном диване, показывали в камеры смартфонов дом и друзей, хотя сигнал был не слишком хорош для видео.        – Как же я соскучилась по вам, мама, папа, – говорила Саша, сидя в подсобке кухни и глядя в пиксельное изображение на экране телефона. – Но со мной все хорошо! Меня отлично кормят…        – Привет, придурок! – кричал в трубку Жан. – Как там твое здоровье? Не думай, что тебе повезло, если ты выжил.        – Мама, посмотри, как тут красиво, – Конни снимал на камеру вид с веранды. – Постоянно слышно океан, но тут намного теплее, чем у нас в деревне.       Все старались показать как можно больше кому-то родному на другом конце телефонной связи, бегали по дому, открывая комнаты, окна, шкафы. И потому Микаса решила, что наконец-то может тоже позволить себе открыто поговорить с семьей. В этот день другим до них нет дела. Она тихо подошла к сидящему в библиотеке Леви и ловко сдернула с его ушей наушники.        – Что читаешь? – спросила она, присаживаясь.       Леви закрыл книгу и сложил руки на обложку.        – Что-то неприличное? – улыбнулась Микаса. – Не стоит стесняться. Наша библиотека в пещере по большей части состоит из пошловатого курортного чтива.        – Ты чего такая радостная?        – Не знаю. Атмосфера в доме заразительная. И ты здесь почти неделю. Думаю, мы можем начать общаться не только под покровом ночи. Что за книга, Леви?       Девушка резким движением выдернула томик из-под ладоней мужчины.        – Археология Меланезии? – прочитала она с разочарованием и непониманием. – И зачем ты это прятал?        – Раз я теперь человек, то должен иметь личное пространство.        – Откуда тут вообще эта книга? Здесь ведь не наша хаотичная библиотека из всего, что море принесло; сюда намеренно свозили естественнонаучные книжки. Что ж, раз ты говоришь, что это личное пространство, я не буду доставать тебя вопросами. По этому поводу.        – Благодарю. Но почему бы тебе не пойти поболтать со своими потенциальными родственниками? Наверняка, Эрен сейчас с ними на связи. Он ведь расскажет о тебе?        – Ты все думаешь, что у Эрена ко мне несерьезные чувства? – спросила Микаса с ласковой улыбкой.        – Я думаю, что твой Эрен – откровенный дурак. Могла влюбиться в кого-то поумнее? Как тебе Армин, например?        – Судя по человеческим фильмам, так мог бы говорить мой отец, будь он жив.       Микаса рассмеялась и, уперев руки в бока, начала изображать грубый мужской голос:        – Юная леди, ты не поедешь на вечеринку с этим Эреном, он похож на наркомана. Чем тебе не угодил сын наших добрых соседей Арлертов? Славный парень, далеко пойдет.        – Тебе смешно, а я считаю дни до новолуния и не понимаю, ради чего рискую жизнью.       Лицо Микасы вновь смягчилось, и, убедившись, что пока в коридоре никого нет, девушка положила руку Леви на плечо:        – Почему бы тебе просто не завязать с кем-нибудь роман? Возможно, не самый надежное решение, но это отсрочило бы время проклятья.        – Ты – мое проклятье, – устало ответил Леви и убрал ее руку. – Я даже не знаю, почему беспокоюсь за тебя. Ты ценна для нашего племени, как и любая здоровая молодая женская особь, но тут… Что-то иррациональное.        – Новое чувство? Я ведь говорила тебе об этом! Став человеком, ты начинаешь иначе смотреть на семью, которая была у тебя там.        – Семья? Микаса, я даже не помню, кем мы с тобой друг другу приходимся.        – Могу я звать тебя дядей? – Микаса не теряла задора в голосе. – У тебя проклюнулись усы. Давай ты их оставишь? У дяди должны быть усы.        – Ты слишком весела сегодня.        – А ты, как всегда, чернее тучи. Серьезно, дядя Леви, влюбись, открой свое сердце! Это так волнительно и приятно.        – Ты явно спятила. Мы на необитаемом острове.        – Но здесь, кроме меня, есть еще три очаровательные дамы.        – Думаешь, раз я стал человеком, меня сразу накрыл кризис среднего возраста, и потянуло на студенток?        – Вопрос вообще не в том, что тебе нравится! Нам ведь нужно только, чтобы любили нас. Но, если тебе так важен возраст, есть еще доктор Зоэ.        – Во-первых, я не понимаю, почему ты решила, будто я герой-любовник. У меня даже в племени отношений не было, потому что Кенни счел меня недостаточно хорошо сложенным для получения потомства. Во-вторых, разве доктор Грязь – не жена Эрвина?       Микаса непонимающе изогнула брови.        – Что за странная идея? Ни один из них не состоит в браке. Тем более, друг с другом. Они даже спят в разных комнатах. В доме ничего не скроешь, если бы у них была интрижка, мы бы заметили.       Леви пожал плечами. Он и сам толком не знал, откуда в его голове появилась эта идея. Кажется, впервые она промелькнула в тот момент, когда после уборки он увидел Эрвина, входящим в комнату Ханджи поздно вечером.        – Они ведь оба храпят, – сказал Леви вслух. – Логично спать в разных комнатах.        – Откуда ты знаешь, что они храпят? – вновь не поняла Микаса.        – Когда дверь ванной открыта, ее храп хорошо слышно. Как будто вулкан просыпается.        – Какой ванной, Леви?        – В спальне Эрвина. А он храпит на левом боку.       Микаса замерла, и лицо ее сделалось бледным.        – Ты хотел его убить? Что ты делал в его спальне ночью?       Леви потер переносицу, и Микаса, с тревогой вглядывающаяся в его лицо, еще сильнее напряглась, увидев сдержанную улыбку.        – Закроем этот разговор, – сказал Леви. – Он абсурден и становится все абсурднее.       Но Микаса встрепенулась и ободрилась, прийдя внутри себя к новому выводу. Она предприняла вторую попытку положить руку Леви на плечо и, как заговорщица, прошептала:        – Ты ведь улыбаешься, потому что доктор Зоэ тебе симпатична? Ты рад, что она свободна? Только скажи, и я помогу тебе! Могу подключить Эрена. Я же знаю, что ты далек от романтики, и тебе такое трудно.       Леви не верил своим ушам. Ему начинало казаться, что они с Микасой говорят на разных языках, словно разум ее за месяц среди людей претерпел необратимые изменения, и никакие жертвы в новолуние ее уже не спасут. Возможно, сказалась усталость после болезни, но Леви упорно не понимал, какими путями движутся рассуждения девушки, и, что еще печальнее, уже не находил в себе сил вести с ней диалог.        – Да, ты права, – сказал он, чтобы поставить точку и уйти куда подальше.       Он слышал за своей спиной довольный писк, но не обернулся и покинул второй этаж, как можно быстрее, пропустив на лестнице спешащего наверх Жана.       Жан шел в лабораторию, где его уже довольно долго ждали Эрвин и Ханджи. Они пытались выслать отчет заказчику, но связь, прекрасно работавшая на телефонах, почему-то отказывалась сотрудничать с компьютерами.        – Нужно будет получше следить за тем, что делают студенты в компьютерах, – тоном бывалого парня сказал Жан. По его мнению, эти слова должны были внушить руководителям чувство вины, которое не позволило бы им отчитать его за то, что он заставил их ждать больше часа.        – Сейчас сделаем быструю диагностику, и все будет в лучшем виде, – сказав это, Жан вставил в разъем ноутбука флэшку. На мониторе показалось окно загрузки, и в следующий момент компьютеры начали включаться один за другим. Жан выпрямился, по лицу его было видно, что подобного результата он не планировал.        – Так должно быть? – спросила Ханджи.       Но Жан ничего не успел ответить, так как все мониторы разом засветились синим светом и погасли.        – Жан? – позвал Эрвин.       Парень поджал губы, молча достал из разъема флэшку и внимательно на нее посмотрел. Эрвин постучал пальцем по спине Жана, и только тогда растерянный техник будто очнулся.        – Простите, – сказал он. – Кажется, я все уничтожил.        – Объясни, – вдохнув, спокойно попросил Эрвин.        – Это не моя флэшка, – начал Жан. – Точнее, корпус ее, но кто-то заменил внутренность. Так глупо. Тут даже клей видно… Просто заменил микросхему. Я понятия не имею, что на ней, но, похоже, оно только что форматнуло все устройства в системе.        – Ты уверен?       Жан кивнул.        – Я какой-то неудачник, но со мной это случается уже во второй раз. Сосед по общежитию так шутил.       Голос Жана звучал так жалко, что Ханджи, в первый момент готовая наброситься на него с кулаками, только мягко похлопала парня по спине.        – Это не твоя вина, – сказал Эрвин. – Мы ведь искали недорогого техника, а не борца с киберпреступлениями.        – Да это даже не киберпреступления! – Жан схватился за голову. – Не надо быть компьютерным гением, чтоб раскидать готовые заглушки или переставить внутренности у флэшки. Это даже сделано неаккуратно. Я воюю с каким-то… непрофессионалом! Скажите, вы уже знаете, кто именно нам вредит?        – Прости Жан, но пока это ты, – с грустной улыбкой сказала Ханджи. И Жан взвыл, вцепившись в свои волосы.       После общения с большим миром студенты пребывали в возбужденном состоянии, делились новостями, впечатлениями, допоздна не могли разойтись спать. Первой ушла Энни, и Конни вслух заметил, что девушка выглядит печальной и, кажется, никому не звонила. Поэтому другие девушки отправились наверх следом за ней, чтобы не дать грустить в одиночестве.        – Наверное, у нее проблемы с семьей, – предположил Конни и вопросительно посмотрел на Армина, но тот сказал, что Энни не любит говорить о семье, и поэтому он ничего не знает.        – Если не говорит, значит, проблемы, – заключил Николо. – Я бы хотел поругаться с некоторыми родственниками. Чуть язык не отсох, пока успокоил всех тетушек.        – Большая итальянская семья, – рассмеялся Конни. – Ты показал им Сашу?        – Если бы я сказал им про девушку, то мы никогда бы не договорили. Лучше познакомлю их при встрече.        – Но ты ведь из Брисбена. Это придется кому-то в другой город ехать.        – Это другая страна, – поправил Армин, который уже успел отпереживать перспективу отношений на расстоянии. – Они с Энни из Австралии.        – Тьфу! – отмахнулся Конни. – У Эрена вообще японка. В Австралию можно хоть каждый день кататься.        – Ты ведь жаловался, что в родную деревню из города ездить дорого, – заметил Эрен.        – Странно, что все нашли себе девушек, которые живут где-то за морями, – усмехнулся Николо.        – Вполне логично, – возразил Армин. – Это естественно – искать пару в другом племени. Экзогамия для избежания близкородственного скрещивания.        – Какой же ты зануда, друг, – простонал Эрен. – Пойду-ка лучше к своей экзогамной.        – Ты наверх? – спросил Николо. – Тогда скажи моей, что я ее жду.       Конни и Армин заметили, что время уже перевалило за полночь, и тоже отправились в спальню. Спустя несколько минут вниз пришла Саша, и вместе с Николо они удалились в маленькую комнатку за кухней, которая за полтора месяца из кладовой превратилась в уютную спальню каких-нибудь грызунов из детских книжек: нора, где куча банок солений и варений, кровать с несколькими одеялами и лампа с теплым светом. Дом затих. Разговоры перешли на шепот.        – Я разбил план берега на квадраты, – сказал Эрвин и развернул на весь стол склеенную скотчем карту карту. – Сможешь сопоставить с местностью? Масштаб один к пятидесяти. Здесь еще три листа.       В комнате Эрвина горела точно такая же настольная лампа, как и в подсобке, на свет ее в открытое окно летели назойливые насекомые. Леви долго всматривался в карту, вспоминая пляж, но линия берега в его представлении постоянно менялась под напором волн.        – Думаю, смогу, – сказал он. – Но с таким парусом меня унесет в море. Можем нарезать?       Кивнув, Эрвин сразу начал кромсать листы на четверти. Он еще говорил что-то, но Леви с трудом концентрировался на голосе. В задумчивости он водил по подбородку согнутым пальцем, и прокручивал в голове последние дни. Попытка изобразить спокойное владение одноразовой бритвой едва не стоила ему верхней губы, но получилось неплохо. Студенты целыми днями наблюдали за животным миром, а Леви наблюдал за обитателями дома. Перед ним находился скомканный массив простых бытовых действий, о существовании которых он знал из книг, но не имел ни малейшего понятия, как они выглядят в жизни. Так, Леви познакомился с лопаткой для обуви, столовыми приборами, зонтом, авторучкой и мылом. Швабра далась ему на интуитивном уровне. А вот авторучка оказалась с подвохом, и Леви выяснил, что его аккуратные печатные буквы кажутся островному сообществу менее нормальными, чем нечитаемый почерк Конни. В целом, почти каждое действие Леви вызывало вопросы либо у него, либо у окружающих. Неправильно держит кружку, не знает, как выглядит пульт от телевизора. Провалом заканчивалась почти каждая обращенная к Леви просьба принести или передать что-либо. К концу шестого дня мужчина чувствовал, что мозг его вскипает от перегрузки. А идеи Эрвина еще и отличались особой терминологией, с которой Леви ранее не сталкивался.        – Ты уснул? – спросил Эрвин, с легкой опаской положив ладонь на плечо Леви.        – Нет, – встрепенулся Леви и шире распахнул глаза. Неприятно кольнуло в шее, уже успевшей наклониться назад. Одна ночь на кровати – и он размяк.        – Ты сопел. И у тебя слюна потекла.       Леви тронул рот. Отрицать не имело смысла – он не заметил, как уснул. И слюна потекла.        – Я тебя совсем утомил. Время позднее, и мы вроде все обсудили.        – Нет-нет, – запротестовал Леви и уставился на нарезанные карты, абсолютно ничего не видящим взглядом. – Я вовсе не устал.        – Не устал, не уснул… Пора отдыхать.       Эрвин встал, с приятным хрустом прогнулся в спине и посмотрел на Леви, ожидая аналогичных действий.        – Если и дальше будешь говорить, что не устал, мне придется прибегнуть к крайним мерам, – строгим тоном доктора Смита сказал Эрвин.        – Но я не устал…       И, едва Леви успел проговорить эти слова, Эрвина обхватил его за талию и закинул на плечо. Получилось это у него примерно с той же легкостью, что и утреннее покорение Леви дерева. Стоило признать, последнего и вправду клонило в сон, потому он не успел оказать сопротивления, только громко выдохнул, оказавшись в перевернутом положении. Эрвин открыл дверь, придержал ее ногой и вышел в коридор.        – Пусти, я сам пойду, – Леви попытался вырваться, но Эрвин чуть отклонился назад, и, почувствовав, что соскальзывает, Леви уцепился за его спину. – Это вероломное нападение.        – Впервые слышу, чтоб кто-то говорил это слово. Может, стоит подольше подержать тебя вниз головой, и ты еще что-нибудь расскажешь?        – Пусти, хуже будет!       И Эрвин отпустил его перед входом в общую спальню. Леви встряхнулся, поправил сбившуюся футболку и глянул на Эрвина с очевидно напускной злостью. Кровь прилила к его лицу ярким румянцем, особенно заметным на контрасте с бледной кожей, волосы растрепались, глаза блестели в слабом свете ночного неба, проникающем в коридор с окон библиотеки.        – Ты чего? – спросил Леви тихо, полагая, что в комнатах все уже уснули.       Эрвин вздрогнул, будто его застукали за кражей варенья. Леви выглядел одновременно как побитая ворона и как человек, в лучшем своем домашнем проявлении. Все предыдущие дни он старательно держал дистанцию и больше был похож на космического засланца, а теперь, от усталости или минутного баловства, вдруг смягчился, стал каким-то теплокровным. И Эрвин поймал себя на том, что засмотрелся.        – Эй, – Леви щелкнул перед лицом мужчины пальцами. Земной жест, подсмотренный у Жана. Так тот делал, когда Конни начинал нести что-то, считавшееся чушью.        – Задумался, – ответил Эрвин, выходя из транса. – Завтра много дел. Погода продержится недолго, нужно многое успеть.        – Ясно. Тогда до завтра?        – Да, до завтра.       Краем глаза Леви заметил, как у Эрвина дернулась рука, и он уже готов был к новому нападению, но ничего не случилось. Только справа открылась дверь, и вышла сонная Ханджи, одетая в сорочку, скорее подходящую по фасону ее бабуле.        – Какая духота, чую, скоро опять гроза зарядит, – зевая, сказала она. – Вы чего тут бродите? Третий час уже. Ох, некому принести старушке стакан воды…       Не дожидаясь ответа, Ханджи ушла вниз, и, пока Эрвин провожал ее взглядом, Леви ускользнул в комнату. Только щелкнула дверная ручка.