Спасая главного злодея

Шэнь Цзю в очередной раз проглатывал это унижение с гордым видом, будто ничего особенного с ним и не происходило. Плевать. Он насытился чувством стыда за все это время и больше не мог выдавать те же яркие эмоции, как и в первые дни этого рабства. Усталость свалилась как-то незаметно. Руки начинали затекать от положения, как и лопатки, мышцы и сухожилия которых были слишком натянуты. Он переживет. Он устал. Он просто хочет дышать. Даже это было также неудобно. В таком положении очень сложно ходили ребра для того, чтобы втянуть воздух. Грудина будто провалилась куда-то. Паразит забрал тело себе, давая отдохнуть затекшим плечам. В этом существе, видимо, и правда была хоть какая-то польза. Не все же одному Цзю страдать. — Он обещал, что скоро вернется. Не скажу, что я сильно расстроюсь, если нас развяжут, но этот неадекватный явно придет не чаем нас поить. Я давно не встречал настолько строптивых, — мягкий смех казался каким-то неуместным в этой ситуации. «Этот щенок не строптивый, а грязный ублюдок» — Ха, я не о нем. С ним мне все ясно. Тебе не надоело сцепляться с сами-и-и-м императором? Тебя не корми, дай только… кхм, ну ты понял. Дай больше поцапаться. Даже если ты знаешь, что получишь и ничего из этого не выйдет. «А ты заделался в подстилку, кто из нас двоих еще достоин осуждения?» — Я просто не люблю получать по лицу. Тебе самому не жалко? Будь я такой симпотяжкой, берег бы себя. К тому же, получаешь ты по делу. Радуйся, что ты все еще с зубами. Хотя, может, наш великий и грозный нашел бы это минусом. «Мерзость» — Учитель вновь притворяется сумасшедшим? — Ло Бингэ появился слишком тихо для существа, который давал знать даже одними шагами, что идет император. Оба Цинцю сразу притихли, пытаясь рассмотреть, с чем именно явилось их «начальство». Тарелка? Что он им принес? Скормит свою кровь? Личинки? Еще что-то, что нормальные люди в здравом уме есть не будут? Шэнь Цинцю управлял телом, поэтому сразу почуял приятный сладковатый запах риса. Каша! Он принес им кашу! На лице появилась какая-то коварная ухмылка. Сейчас он имел преимущество над телом. «Чему ты там улыбаешься? Совсем умом тронулся» Чувства Цзю, вкючая обоняние, были притуплены, он еще не осознал, что его планы рушились с каждым шагом Ло Бингэ. Край кровати прогнулся под немалым весом взрослого человека. Теперь уже и до Шэнь Цзю дошло, что тот им принес. Нет! Блядство! Попытки вернуть тело были бесполезны. Бингэ схватил Цинцю одной рукой за челюсть, давя на жевательные мышцы, заставляя открыть того рот. Демону казалось, что учитель сейчас снова начнет сопротивляться или кусаться, но… На удивление, Цинцю охотно сделал все сам. Какого… черта? Ло Бингэ ощутил, что зря готовил речь с угрозами и разного рода пугалками. Может, он и погорячился, когда сказал, что бывший учитель лишь притворяется сумасшедшим. «Нет! Вы два ублюдка в сговоре!» Цинцю набросился на ароматную кашу, как остервенелая от голода дикая собака. Бингэ хотел держать его за челюсть, чтобы впихивать еду, но теперь ему приходилось оттаскивать учителя от еды, чтобы тот не откусил ему руку. Этот до тошноты блистающий своим изяществом деспот теперь рьяно ел кашу с ложки и уже стремился эту ложку отобрать, а рис оставался на губах и лице. Шицзунь выглядел точно как умирающий от голода пес или даже котенок. С тех пор, как система зашвырнула его в тело главного злодея, Цинцю не ел неделями, лишь терпел унижения, лишения и насилие со стороны героя, по которому так сох в прежней жизни. Спасать упрямого осла Цзю было невыносимо, он рад был бы и сам придушить себя вместе с ним, лишь бы не терпеть несносный характер, но не мог, потому что слишком хотел жить. Цинцю ожидал от Бингэ очередную порцию насилия, но точно не легендарной каши, что герой готовил для своих женушек. Он был бы сейчас рад даже помоям, а от такого аромата и вкуса вскружило голову. В приступе эйфории Цинцю не успевал жевать, как его понесло: — О бове, как эфто фкуфно! Это лувфая еда в моей жизни! Сказать, что на лице Ло Бингэ годами не видели такого выражения — ничего не сказать. Он уставился на учителя, распахнув глаза и сведя брови в неверии. Шицзунь… Сейчас нахваливает его готовку? Он совсем мозги и стыд потерял от голода? «Заткнись! О небеса, заткни свою пасть, хотя бы ешь молча, жалкий ублюдок!» [Внимание. Пожалуйста, не предпринимайте попыток нарушения вашей модели поведения. В противном случае, система назначит штраф] Цинцю едва проглотил порцию каши и сплюнул пару рисинок. — Какую нахрен модель я нарушаю?! Эта модель нас чуть в гроб не согнала от голода! Ло Бингэ был настолько изумлен, что напрочь забыл убрать руку с челюсти своей наложницы, так и продолжая с открытым ртом глазеть на окончательно спятившего учителя. [Уведомление от системы: -100 баллов, мощный ООС. На вашем счету осталось 5 баллов. Напоминаю, если вы перейдёте отметку ниже 0, вы будете отосланы обратно в прежний мир] Цзю: «Прежний мир.?» — Да ты сдурела?! — вдруг выругался Цинцю, не обращая внимания на побелевшего уже Ло Бингэ. — Я же сейчас умру! Ло Бингэ сжал челюсть яростнее и рявкнул: — Опять помереть собрался.? — О боже, за что мне все это?! Не успел Шэнь Цинцю обрадоваться жизни, как его нервы вновь оказались натянуты до предела. Еще одно уведомление почти заставило его взвыть, но… [Внимание. Шэнь Цзю спасен от голодной смерти. За успешное выполнение задания по спасению главного злодея вам начислено +500 баллов]. Эмоциональные качели вновь отправили Цинцю в эйфорию. Он спасён, снова спасен, аж 500 баллов! От расшатанных нервов Цинцю вдруг громко рассмеялся, на глазах выступили слёзы. Ло Бингэ тряхнул его за плечи. — Да что, блядь, с тобой такое? Над чем ты смеешься? — А-ха-ха-ха! Партия гордится мной, партия выдать мне плюс одна миска риса и 500 баллов социального рейтинга! Цзю: «…» Ло Бингэ: —… Цинцю заливался от хохота, пока у него не скрутило живот. [Разблокирована новая миссия «Покой в гареме». Готовы принять?] Неожиданно подал голос Цзю: «Что будет за выполнение?» [Помощь гарему может стать источником дополнительных баллов и привилегий. Готовы принять?] — Я согласен. Ло Бингэ: — Да на что ты, блядь, согласен? Куда ты смотришь? [Миссия активирована. Вы получаете +50 баллов сочувствия от гарема. Женщины осуждают насилие] Цзю: «Что это значит?» [Наложницы решили, что Ло Бингэ побежал за вами, чтобы нанести вам тяжкие телесные повреждения. Это роняет статус главного героя в глазах его жен] Цзю: «Ха-ха» Цинцю: «Наносят крем на лицо, а Бингэ нехило так меня пиздит! Сестрицы правы. За такие подарки им точно нужно помочь!» [Внимание. Лю Минъянь проследила за Ло Бингэ и почуяла запах еды. +100 баллов за общее спокойствие гарема. Женщины волновались за вас] Цинцю: «Женщины, я вас так люблю!» Цзю: «Хоть в чем-то с тобой согласен, паразит» У Ло Бингэ уже не хватало терпения. То нахваливает, то говорит неизвестно с кем, то несет какую-то чушь, то молчит, когда задают вопросы. Он либо больной, либо откровенно издевается! Император злобно сжал его челюсть и заставил посмотреть себе в глаза, оказавшись совсем близко к лицу: — На что ты, еб твою мать, согласен?! Отвечай, когда император спрашивает! На что?! На что?! Почему ты смеешься, полудурошный?! Что с тобой не так?! Я просто… просто. Блядь, глаза бы мои тебя не видели! — Он уже даже не кричал, а натурально вопил срывая голос. Нет, это было сильнее его. Еще мгновение с этим ненормальным, и он самолично придушит его, раздавив паршивое горло, из которого вырывались все эти насмешки. Ло Бингэ в одно движение развязал своего полоумного заключенного и ушел, хлопнув дверьми. В коридоре послышался приказ о том, чтобы прислуга прибралась в комнате «больного на голову». Видимо, во дворце уже устоялись некоторые обзывалки, касаемые особенных жителей. Дурная слава была даже на руку, его почти не трогали именно по этой причине. Руки затекли. Да что мелочиться? У него болело все тело от долгого пребывания в положении подобного рода. Шэнь Цинцю стал разминать запястья, потирая кожу. Ноги свесились с кровати, аккуратно перенося вес на пол. По комнате раздался хруст стекла, сопровождаемый каким-то позорным визгом. «Боги, как ты жалок» — Тебе легко говорить, засранец! Да за что мне блядь все это сегодня?! Один из осколков зеркала, разбитого настоящим страйком, который выбил достопочтенный император Ло Бингэ с помощью Синьмо, распорол середину стопы его учителя. Кровь моментально побежала по стопе, начиная капать на пол. На входе в комнату застыла молодая девочка с тряпками, которая как раз и явилась убрать стекло. Очень вовремя! Она мялась какое-то время, а позже вылетела стрелой из комнаты куда-то в сторону залы. — Ну все, нам конец! Она точно сейчас найдет пришибленного, чтобы сказать, мол, этот неадекватный снова на себя руки наложить решил. Мы ж его доведем! Нам точно окончательный и бесповоротный пиз… — договорить ему не дал внутренний голос. «Пусть только попробует поднять руку! На сегодня он исчерпал все запасы моего терпения к его собачьим выходкам!» И правда. Не прошло и пары минут, как в комнату вновь вернулся Ло Бингэ, испепеляя того взглядом. Поднятые брови и раскрытые на максимум глаза дали понять только одно — он скоро убьет не учителя, а себя. Сказать, что того довели до белого каления — это буквально не сказать абсолютно ничего. — Это не то, что ты подумал. «Не смей оправдываться перед ним! Закрой рот!» — Неадекватный придурок сейчас не сидит напротив меня с распоротой ногой? — Ло Бингэ потерял все свои обаяние и сдержанность. Шэнь Цинцю не успел даже открыть рот для попытки объяснений, когда почувствовал, что его схватили за плечи и стали трясти. Мир ехал перед глазами, но страх отступил. В этот миг протяжный вздох Бингэ могли услышать даже на другом конце мира. — Да что, мать твою-то, с тобой не так?! Я так больше не могу. Просто не могу! Как можно было умудриться?! — демон натурально кричал, пытаясь успокоиться. Цинцю опрокинули на спину, хватая за раненную ногу, поднимая ту вверх. Они уже это проходили. Во второй раз было не страшно? Уже не страшно. Кровило достаточно сильно, чтобы к нему все-таки проявили хоть чуть-чуть жалости. Та самая девочка, которая привела тирана в комнату, явилась с чистыми повязками. Они сразу оказались в руках Бингэ. Пока прислуга аккуратно собирала стекло, великий и ужасный император демонов мотал достопочтенную ножку своей ненавистной наложницы, что-то злобно приговаривая, не забывая напомнить, как же он того не может терпеть и желает ему переломать ноги. Шэнь Цинцю же… лишь пытался сдержать смех, пока смотрел в потолок. Жизнь превратилась в очень извращенную трагикомедию.