Кровь героев и авантюристов

Что такое дракон? В первую очередь, вероятно, окаменевшая чешуя, когти, крылья, шипастый хвост и огненное дыхание. Но это ещё не всё. Драконы обладают разумом, а драконы-оборотни вынуждены с переменным успехом сочетать в сознании обе свои натуры. Разум дракона отличается от разума человека в той же мере, в какой могучий дуб отличается от побега крапивы. Дракон рождается для того, чтобы прожить многие столетия, тогда как человек едва ли может рассчитывать на три четверти века. Дракон свободен, силён и самодостаточен, он практически не нуждается в общении и никогда — в чьей-либо помощи. Прочие живые существа делятся в его представлении, как правило, на врагов и добычу. С ними не требуется налаживать отношения, вступать в переговоры. Родственники в свою очередь делятся на свято почитаемых предков, трепетно оберегаемых потомков и братьев — ближайших соперников. Драконам чрезвычайно редко приходится создавать союзы, особенно с себе подобными. И все же, коротая свой долгий век, почти каждый дракон однажды находит нечто, что становится для него чрезвычайно ценно. Дракон умеет страстно желать и многие столетия упиваться обладанием. Для дракона подобная привязанность так же естественна, как для человека естественна любовь к матери. Природа объекта такой страсти может быть весьма разнообразна. Летописи повествуют о драконьих кладах, горах золота и драгоценностей, которые огнедышащие чудовища неусыпно сторожат. Но не всех драконов интересует золото. Кто-то алчет контроля над как можно большей территорией. Кто-то страстно любит живопись, кто-то с той же страстью посвящает жизнь науке. Кто-то одержим музыкой. К слову, некоторые драконы за всю жизнь не находят своё «сокровище», и, вероятно, живут много спокойнее тех, кто его нашёл. Но, так или иначе, потребность собирать, накапливать и неусыпно охранять нечто важное для себя проявляется в каждом. Гир-Арр не был драконом, несмотря на своё имя. У него не было когтей, крыльев, неуязвимой брони. Но, воспитанный Арманом, выросший среди его родных сыновей, Гир-Арр с младенчества впитал многие их привычки и понятия. В свое время он так же, как они, скалился и приникал к земле, стоя у пограничного камня. Не умел по-другому. Как по-другому? Как?! Узнав правду о своем рождении, он, тогда еще мальчик, долго не мог с ней смириться. Гир-Арр называл Армана отцом, но в действительности его предками были не драконы, а короли. Настоящий его отец — о, проклятье злой судьбы! — был контистерский монарх. Король Остин, тот самый, что послал его мать на страшную смерть. Спасённая жертва родила от него младенца-человека. Это и есть наш герой: ныне двадцатилетний худощавый парень со светло-серыми волосами, высоким лбом, прямым носом и голубыми глазами, как у его родного отца. Гир-Арр рос. Детство его было почти безоблачным: мать любила его не меньше, чем других детей, да и Арман по-своему к нему привязался. Приёмный отец был честен и строг, но иногда и ласков, и Гир-Арр никогда не чувствовал себя чужим в семье. С братьями он был очень дружен, особенно с двумя старшими драконами — Дор-Акром и Ирр-Бором. Иногда до боли завидовал им, но все же по-брастки любил их. Вероятно, другой на месте Гир-Арра считал бы себя калекой рядом с братьями. Братья летали, дышали огнем. Братья были непобедимы. Братья готовились жить столетиями. Их мир, принявший в себя его мать, был чужд её старшему сыну. Там для него не было места, и с каждым годом это становилось все более очевидно. Но все же он не унывал, старался найти для себя место в жизни. Своё «сокровище». И Гир-Арр его нашел. Он тоже умел желать, как желают драконы. Готов был упиваться сполна, заполучи он желаемое, тоже по-драконьи. Но кровь его была человеческая, а потому властно продиктовала вполне человеческую цель: Гир-Арр возжелал власти. Он был честен в этих мечтах до циничности: сложись судьба несколько иначе, он мог бы стать королём Контистерии. Нет, конечно, на судьбу роптать Гир-Арр не смел. Мать могла погибнуть с ним во чреве в лапах морского чудовища, пойди все по плану его настоящего, по-юношески горячо ненавидимого, родного отца. Но сложись все несколько иначе… Стать драконом Гир-Арр не сможет никогда. А стать королём — почему бы и нет? Завидный оптимизм ранней юности! Арман контролировал небольшой клочок земли поблизости от замка исключительно ради того, чтобы семья получала необходимые продукты и кое-какие вещи. А ещё чтобы Юта не скучала по людям. Бывшая пленница, а позднее горячо любимая им супруга, она стала хозяйкой в этом игрушечном государстве. Точнее, как её все называли, королевой. Подданные в меру силы духа боялись Армана-дракона и обожали королеву Юту. Её невозможно было не любить, такой она казалась фантастически доброй, когда пыталась помочь всем вокруг. Простолюдины (всего полторы сотни душ, несерьёзная численность населения) жили в этих краях немного лучше, чем в соседних. Им просто приходилось кормить меньше голодных ртов, ведь в королевстве не было армии, а в замке не держали взвода слуг. Да и жила драконья семья сравнительно скромно. В эти края со всех концов стекались самые разнообразные личности, которых не хотели видеть в остальной части мира. Шли, разумеется, не от хорошей жизни. Попадались интересные люди. Не надо питать иллюзий: некоторых совершенно справедливо осудили на казнь их прежние судьи. Были и преступники, и головорезы, и мошенники. Появлялись дворяне. Некоторые аристократы попали в переплёт из-за дворцовых интриг. Кто-то бежал под власть дракона после неудачной попытки мятежа. Королева Юта их принимала, выслушивала, давала амнистию и работу. За двадцать лет у неё даже собралось некоторое подобие двора. Особую слабость Юта питала к жертвам, чудом избегнувшим каких-либо ритуалов. Вот такое заступничество, при всём его благородстве, Арман не одобрял. Он сам внимательно выслушивал очередную несчастную жертву и решал, могут они её принять или нет. Тут Юта, умевшая уговорить его на что угодно, лишалась права голоса. Вслед за очередной бедняжкой на замок могла обрушиться беда. А рисковать семьёй, бросая вызов неведомым чудовищам, Арман не собирался. Кстати, в замке работали две некогда осужденные за ведьмовство женщины, помогали по хозяйству. Тоже своего рода невинные жертвы. Во всяком случае, одна. Насчёт второй мало кто сомневался в правдивости обвинений: то была истинная ведьма и почти не скрывала этого. Юта так никогда и не узнала, что случилось с теми, кому дракон отказал в убежище. А Гир-Арр знал. Арман ему рассказывал. Он знакомил приёмного сына с миром на свой лад, давал ему те знания, какие мог. И мир этот был огромен, многолик. Полон неведомых и могучих сил. Дракон носил Гир-Арра на спине, когда хотел ему что-то показать. Честно отвечал на вопросы и сполна снабжал пищей для размышлений. Бывало, они улетали далеко. Если Арман ставил жену в известность, что их не будет до вечера, то день обещал быть интересным. Отец рассказывал и показывал — Гир-Арр слушал и смотрел. Увиденное, бывало, потрясало, захватывало дух. Бывало, побуждало блевать. А иногда это было приключение, да такое, о котором матери можно было рассказать только постфактум. Например, однажды отец в сопровождении Гир-Арра и двоих старших драконов отправился к гигантскому улью — обиталищу пчел размером с кошку. Им тогда было двенадцать, десять и девять лет соответственно. Драконы подожгли под ульем стог чадящей пакли. Когда пчелы уснули, все обернулись людьми и полезли внутрь за мёдом. Хорошо, что захватили верёвку. Трое мальчишек провалились в какую-то омерзительную дыру, и отец их вытаскивал. Потом все трое вытаскивали отца: омерзительных дыр оказалось очень много. Стоило отыскать медовые соты, как пчёлы начали просыпаться. Удирать пришлось очень быстро. Дышать огнём в этом восковом тереме было равносильно самоубийству. Летать в узких ходах мог только Ирр-Бор, потому что был меньше и маневреннее отца и брата. Его одного и не изжалили до того состояния, в каком Арман, Дор-Акр и Гир-Арр заявились вечером в замок. Отец и старший из юных драконов потом неделю не могли летать, Гир-Арр не мог ходить. Все трое сутками валялись на холодном полу в подземелье, изнывая от жгучих укусов. А мёд, кстати, оказался очень вкусным. Только есть его, зная теперь, как он делается, было слегка не по себе. И все же были знания, которые Арман не мог дать приёмному сыну. Гир-Арр, мнивший себя будущим королём, отчаянно нуждался в наставнике, искушённом в политических делах. С этим к Арману можно было даже не обращаться. Нет, он был в курсе многих событий, но все это ему было… Наверное, безразлично. Дракон относился к правлению игрушечным государством ровно с таким же интересом, с каким иной мужчина относится к увлечению своей жены садоводством. Своих подданных Арман рассматривал как круглогодичный источник свежего молока и сезонный источник яблок, но не более того. Не отказывался помочь, если Юта хорошо просила. Мог выслушать новости. Но строить далеко идущие планы не собирался. Зачем? Так что научить Гир-Арра быть королём дракон не мог, как не мог научить плавать. Отец много знал и много видел, но это была не его стихия. Так же Арман никогда не был на «ты» с мечом. Его оружие всегда было при нём: когти, зубы, огненное дыхание, да еще и непробиваемая чешуя. Он учил родных сыновей драться, а те практически непрерывно отрабатывали новые приемы, сражаясь друг с другом. Гир-Арра же Арман в свое время перепоручил паре отъявленных головорезов из числа того сброда, что привечала его мать. Те научили мальчишку обращаться с мечом и ножом, биться грязно, но эффективно. Итак, возвращаясь к страстному желанию Гир-Арра стать королём, стоит отметить большое желание юноши обрести учителя. Наставника. Но его не от куда было взять. Гир-Арр проводил часы перед магическим зеркалом, силясь понять, какие события, как и почему происходят на территории трёх королевств и сопредельных им стран. Потом приставал к матери и к её дворянам с вопросами. Лез в книги. Бился головой о стену, но снова лез и ходил по кругу. Вникал во всё и сразу: кто с кем, кто и зачем, что сколько стоит, почему это так, а это — не так. Гир-Арр никого не посвящал в свои грандиозные планы. Он потихоньку перетягивал на себя государственные дела. Мать была очень этому рада. У неё на руках вечно были малыши, и помощь оказалась как нельзя кстати. Гир-Арр же развернулся вовсю: завёл больше связей среди контрабандистов, попытался писать письма вовне. Даже запустил через подставных лиц нелегальный товарооборот в соседей стране, от которого, правда, были одни убытки. Он спотыкался и ошибался, снова и снова наступал на грабли. Но чем больше Гир-Арр этим занимался, тем больше его увлекал мир человеческих отношений. Это ведь был его мир. К которому он был привязан кровью так же, как драконы привязаны к своему. А потом случилось… Случилась. Агнесса. Да. Гир-Арр сидел перед магическим зеркалом со своей тетрадью. Отец и братья улетели на охоту, мать была занята, и никто ему не мешал выпрашивать у зеркала крупицы информации. И он увидел её. Это было как удар в голову. Молодой парень, видевший в своей жизни не так-то много женщин вблизи, влюбился с первого взгляда. Запредельное изящество. Прекрасное лицо в обрамлении золотых волос, точеные черты, молочно-бледная кожа. И… Ракурс, с которого Гир-Арр, открыв рот, смотрел на этого ангела, сместился, и девушка пропала. Зеркало, насмехаясь, показывало ему тайное совещание при дворе ингарсийского короля, а Гир-Арр забыл не то, что пометки в тетради делать. Он дышать забыл. Следующий день Гир-Арр провёл как во сне. Управившись со всеми обязанностями, он кинулся к зеркалу, но оно упрямо не хотело показывать ему девушку. Юноша как мог четко формулировал свои намерения, но проклятое стекло и раньше не отличалось покладистым нравом. Оно издевалось над своим молодым зрителем два дня, а потом снова показало ему красавицу. И на этот раз расщедрилось настолько, что показало её в полуодетом виде, когда та примеряла новое платье. Гир-Арр не просил о такой милости, но и отказываться от неё не стал. Тем более, теперь он узнал имя девушки: Агнесса. Знание имени помогло ему впредь точнее настраивать волшебное зеркало. И чем больше Гир-Арр о ней узнавал, тем крепче хватался за голову. Агнесса оказалась дочерью ингарсийского короля. Да-да, она оказалась именно принцессой. Не зажиточной простолюдинкой, не фрейлиной, не дочерью нувориша или криминального авторитета. Не аристократкой более-менее близкой к короне. Агнесса сама носила корону — маленькую, декоративную. Почти непрерывно. Да что ж это за напасть такая! Гир-Арр не смог тогда быть искренним с собой. Ему не хватало на это цинизма. Он хотел завладеть Агнессой, и точка. Возможно, желал этого с той же драконьей настойчивостью, как до того (да и после тоже) жаждал власти. Но даже власть для него тогда отошла на второй план. Нет, намерения были совершенно чисты: объяснение в любви, свадьба, долгая и счастливая жизнь. И к этим безгрешным мечтам ни в коем случае не добавлялись желание получить хоть тень легитимности, а также мстительная мечта утереть нос братьям-драконам. И, конечно, вид Агнессы, переодевавшейся за ширмой, тоже был ни при чем. Так Гир-Арр сам себя убеждал. И, разумеется, это было не вполне так. Словом, вытянув из волшебного зеркала все, что мог, Гир-Арр удрал из дома. Его не должны были хватиться сразу, но в их крошечной стране долго пропадать по делам невозможно. Где бы ты ни находился, мама ждёт к ужину.