Взлететь в одну высь дважды

Тридцать пятый этаж элитного кондо. Шикарный вид из окна на бухту: чистые, светлые пристани и ровные ряды пришвартованных яхт на спокойной воде — как фото из рекламного буклета. Эл отлично устроился. Пока я торчу у окна, парочка яхт, подняв паруса, выплывает из бухты, берет курс на запад и рвется навстречу длинным волнам. Белый пенный след быстро тает в синеве. Красиво. Твою мать — ну как же красиво! Говорят, наши воды неприветливы, несмотря на обманчиво ласковый вид. По мне, так мы просто зажрались и слишком мало времени проводим в океане для калифорнийцев. — Вам не понравился завтрак, мистер Бёрд? Хорошо, я заранее замечаю, как Рейвен аккуратно и очень явно проскальзывает вдоль окна. Есть подозрение, что он намеренно появляется в поле моего зрения прежде, чем открывает рот. И правильно. Я не отвечаю за траекторию полета рук, если меня напугать. (Когда-нибудь Тео простит меня за тот фингал. Пожалуй, даже в ближайшие десять лет.) Бросаю скептический взгляд через плечо на заваленный едой стол. Ну… мне безумно понравился завтрак. Но этим можно два дня кормить всю нашу семью. Даже если пригнать сюда двоюродных тетушек из Сиэтла. — Все круто! — Мне кажется, я недостаточно убедителен. Рейвен выглядит так, будто если я скажу «Нет», Эл отправит его печь пироги с лимонной начинкой и выписывать взбитыми сливками слово «Извини». Я добавляю как можно дружелюбнее: — Называй меня Энджи, окей? Рейвен серьезно кивает, не оценив по достоинству предложение перейти на «ты», разворачивается и скрывается в соседней комнате. Не в той, где на божественной двуспальной койке я дрых, пока не кончилось действие запечатления — из той как раз выходит Эл, поправляя рукав темно-красного пиджака. Вау. Брюки в тон ему явно шили на заказ. Да и белую рубашку, скорее всего. Одевается Эл со вкусом. А еще чудовищно быстро, учитывая, что пару минут назад он вышел из ванной в таком же, какой я спиздил со спинки стула, шелковом халате. Но если шкаф с его вещами в той комнате, где я ночевал… Это что, его спальня? Он отдыхает там? Знаю, вампиры не спят в буквальном смысле, зато профи в искусственном поддержании циркадных ритмов. Просто я почему-то думал в сторону уютных, обитых бархатом гробов, а не просторных спален с мягкими одеялами, навороченной системой кондиционирования и увлажнителем воздуха в виде кита на прикроватной тумбочке. Да уж, стыдная узость мышления. Но и в учебных классах академии стоит показывать не картинки девятнадцатого века! Не успеваю я открыть рот, как Эл достает из кармана брюк телефон и отвечает на входящий вызов. Пока я, плюхнувшись на диван, жую свежие фрукты из местного веганского кафе, Эл, отойдя к окну, вполголоса обсуждает грядущую сделку и сроки строительства. Я слышу слова «склад» и «Амазон». Нежилая недвижимость — не первый и не последний из известных академии бизнесов, подконтрольных Алой луне. В ночном мире крутится немало бабок, но даже мой папа не на посту капитана рейнджеров сколотил семейное состояние. Дуг и Чейз застали тот невеселый год, когда Бёрды жили в обувной коробке, доедая из общей консервной банки и уповая на то, что деньги, инвестированные отцом, куда-то выстрелят. К счастью, у отца отличная чуйка на такие вещи. Мы с Тео, Огастасом и Кэсси уже родились на все готовое, буквально с серебряными ложками во рту. Пока Эл разговаривает с подрядчиком, я незаметно за ним подглядываю. Удивительная штука. Вампиры не дышат. Им не нужен кислород: кровь вампиров получает необходимую подпитку от принятой в пищу крови людей. Но когда они разговаривают вслух… их грудь характерно поднимается и опадает, как если бы они действительно дышали. Я не в первый раз сталкиваюсь с вампирами, преимущественно из шайки Лина, и уже наблюдал подобные фокусы. «Звук, — объяснила мне Рейчел, у которой, как у медика, всегда находится какое-то логичное, чисто человеческое объяснение тому, что мы, охотники, зачастую тупо списываем на магию, а не куда более волшебные штуки вроде физики, биологии или химии. — Для голоса нужен воздух, проходящий по артикуляционному аппарату. Думаю, вампиры… рефлекторно набирают воздух в легкие, чтобы на выходе получился звук. Поэтому тебе кажется, что они дышат». «Задыхаются, — поправил я. — Те вампиры на меня орали». Пока Эл разговаривает, он почти что дышит и кажется таким… обычным? Пиздюком немного старше моего, только серьезным, раздающим сухие команды по телефону и контролирующим с высоты тридцать пятого этажа серьезный бизнес. — До среды, — наконец говорит он, сбрасывая звонок, и возвращается к дивану. Садится на противоположный край, закидывает ногу на ногу, привычным жестом одергивая брючину, и вальяжно льнет к спинке. Ненавижу большие расстояния. Эл поворачивает голову и смотрит со сдержанным любопытством, как я переползаю ближе и успокаиваюсь, кутаясь в шелковый халат, только оказавшись за одну худую задницу от него. — Холодно? — спрашивает Эл, поискав что-то взглядом. Или кого-то. Рейвена с пультом от кондиционера, к примеру. — Неа. — На самом деле, как в морозилке. Может, секрет красоты и молодости вампиров на самом деле заключается в том, что они держат себя в личных криокамерах? Но я не хочу, чтобы Рейвен возвращался, пока у меня есть редкая возможность поболтать с Элбаном наедине. Даже без Стеллы, учитывая, что моя мелкая спутница ненавидит есть днем и вытащить ее с изнанки в раннее по меркам охотничьего мира время можно только за компанию с духами моих братьев. И раз уж возникла такая мысль… меня все еще волнует вчерашний вопрос, на который почему-то никто мне не ответил! — Так сколько тебе все-таки лет? — спрашиваю, пытливо разглядывая лицо Эла. При большом желании мог бы быть моделью и рекламировать косметические средства. У него чистая, идеально гладкая кожа, глядя на которую, я визжать готов от зависти. Рейчел лечила мой пиздец с акне долбаных три года, прежде чем я избавился от дряни — повезло, что прошла она в легкой форме и почти не оставила рубцов, не считая пары мелких точек-лунок на левой щеке. Хотя меня до сих пор может обсыпать от бокала сладкой газировки. На охотнике любые раны заживают, как на собаке, но не акне и прыщи. Эту заразу точно придумали демоны. Эл сдержанно изучает меня в ответ. Мне уже кажется, он не расколется — хрен его знает, может, вампиры любят пококетничать? «А ты дашь мне больше сотни»? Но он наконец откликается с той же невозмутимостью, с которой обсуждал строительство склада для Амазона: — Двести двадцать девять. В карих глазах мне мерещатся веселые искры. Наверное, моя челюсть очень настойчиво хочет познакомиться с полом. Я же просто пошутил вчера про три сотни! — Ох, ё… — выдыхаю, по скрипом вспоминая, какую по счету годовщину Соглашения вампиры праздновали полгода назад. Двести пятую. Меня чуть не подбрасывает на диване. Круто! Я выпаливаю на одном дыхании: — Так ты застал войну за независимость! Эл медлит с ответом и кажется удивленным. — Обычно, — произносит он со смутно различимым напряжением в голосе, — не это первым делом приходит людям на ум, создание. От внезапного укола стыда пополам с сочувствием к неизвестному, но рисующемуся в мрачных тонах прошлому Эла, становится неприятно в груди. Черт. Ему на вид… сколько? Двадцать четыре? — Да, — говорит Эл, похоже, без подсказок вслух догадавшись, в какую сторону я думаю. Он отворачивается к окну, и туго затянутый гладкий хвост черных волос проскальзывает по плечу. Профиль Эла в дневном освещении навевает мысли о филигранной работе скульптора по белому мрамору. — Я родился в семье мелкого вирджинского плантатора и был обращен в неспокойное время. Тогда многие пали… жертвами вампирских резерваций, которые жаждали численного преимущества над охотниками. Меня завербовали клыками и свежей могилой в армию сопротивления вампиров, но мне удалось сбежать и переждать бойню вдали от мест столкновений. Я не собирался сражаться за вампиров. — Нам рассказывали, — припоминаю уроки истории в академии, — тогда охотники были только за, если вампиры вставали под их знамена. Ты не хотел… — мне кажется, я залезаю во что-то глубоко личное, но уже поздно менять направление разговора, — примкнуть к ним? — Я не собирался сражаться ни за кого, создание. Я был слишком юным и разбитым преждевременной смертью для выбора стороны. — Эл качает головой, погруженный в воспоминания достаточно глубоко, чтобы спустить на тормозах мой бестактный, в общем-то, вопрос. — А позже… выбирать, к счастью, и не потребовалось. Соглашение — лучшее, что могло случиться в те годы. Губы Эла изгибаются в скупой улыбке. — Еще бы, — произношу глухо. Его никто не спрашивал, хочет он такой вечности или нет. Застать в посмертии и отмену рабства, и Линкольна, и Вивьен Ли, и Хатико, и кока-колу со Снуп Доггом. Эл продолжает флегматично рассуждать, постукивая пальцами по диванной спинке у меня за плечом: — У Джеймса Мэдисона случился непростой президентский срок, учитывая, сколько крови охотников и вампиров было впитано в земли штатов. Хотя человеческая память позже сместила фокус на Линкольна и борьбу Севера и Юга, а Соглашение между вампирами и охотниками осталось всего лишь мифом, который для обычных людей… умер вместе с очевидцами того времени. — Эл замолкает и уточняет насмешливо, кинув на меня короткий взгляд из-под ресниц: — Ты не устал от урока истории, создание? — Абсолютно нет, — заявляю честно, подобрав под себя ногу и сев к нему вполоборота. — Это интересно! Но пиздец как грустно, если честно. — Я предполагаю, скорчив рожу: — Тебя, наверное, задолбало одно и то же повторять? — Не помню, — задумчиво откликается Эл, — когда говорил об этом в последний раз. — Да ну. — Я с сомнением разглядываю его спокойное лицо. Не похоже, что Эла слишком глубоко задевает собственное прошлое. Он мог бы отмолчаться, причиняй эти воспоминания боль, а он так подробно рассказывает о себе. Нет, ему явно есть о чем пожалеть, но спустя десятилетия… расстраивают его, складывается ощущение, лишь тупость и кровопролитные решения тех, с кем он в одно время родился. Все оно будто бы отболело, потускнело и стало историей даже для самого Эла. Необычные ощущения, которые я вряд ли когда-то пойму. Я делюсь, положа руку на сердце: — Я бы болтал о себе направо и налево на твоем месте — и с твоей-то биографией. По крайней мере, о забавных или приятных годах. Это же охуенная тема для знакомства и первого свидания! Никогда не исчерпает себя. — Поймав странное выражение на лице Эла, я уточняю: — Вампиры же ходят на свидания?.. — А охотники? — спрашивает Эл незамедлительно с заметной… иронией в тоне. — Ты на что намекаешь? — возмущаюсь, широко ухмыльнувшись и щелкнув Эла по руке, лежащей на диванной спинке. — Я мастер по соблазнению. И я точно тебе говорю, что разговоры про прошлое отлично сближают. — Мне было бы любопытно посмотреть на человека, — говорит Эл, качая головой и прожигая меня полным смеха взглядом, — которого способно очаровать имя четвертого президента Соединенных Штатов. — Ар-р-р! Да ты ничего не понимаешь во флирте! — Черт, я сейчас готов окликнуть Рейвена и попросить рассудить этот дурацкий спор в мою пользу. — Должен случиться коннект. — Я ударяю кулаком по ладони и растопыриваю пальцы, изображая взрыв. — Пау! Искра, духовная связь. Такого не намутишь на болтовне о погоде и собачках. — Я добавляю, задумавшись: — Только если это очень милые собачки. И у тебя есть фото. Эл не выглядит убежденным. Его изогнувшаяся бровь намекает, что он слабо мне верит. — Ну давай, — предлагаю, снова похлопав по его холодной ладони, — когда ты в последний раз ходил на свидание? — Это личный вопрос, создание, — в глазах Эла по-прежнему мерещится смех. Ох, вот оно значит как. Секретики. Он мог бы спиздеть что угодно, но вместо этого выбирает поиздеваться и разжечь мое любопытство, которому много не надо, чтобы сожрать меня с потрохами. Теперь… я ведь не успокоюсь, пока не выясню. — Ну и как это происходит? — допытываю издалека. — Ресторан? Бутылочка полусладкой крови?.. Разговоры на отвлеченные темы? — Ты можешь расспросить Рейвена, — туманно отзывается Эл. — Ему всего тридцать девять. Ого, он что, на полном серьезе скрывает от меня подробности своих романтических делишек? В чем дело? Может, у него уже кто-то есть? И даже не первое десятилетие? Неудивительно, если честно. В смысле… в нем есть на что посмотреть. И с ним точно есть о чем поговорить. Он умеет ухаживать — уверен, Эл делает это с размахом, учитывая, что даже мне, незнакомому охотнику, схлопотавшему запечатление, достался шикарный завтрак практически в постель, душ и его вещи в распоряжение. (Ладно, предположим, последнее я взял сам.) А еще в его пространстве приятно находиться, и я знаю, о чем говорю. Существуют же те, с кем просто комфортно сидеть рядом. Папа вечно твердит, что это я невероятно, невыносимо капризный в том, что касается вторжений в чужое личное пространство. Хрен я подойду на расстояние вытянутой руки к тому, с кем моя аура не хочет соприкасаться. Мы с напарником по патрулированию так и не преодолели эту холодную стену за несколько месяцев совместной службы. Благо, работе это практически не мешает — ведь охотимся мы не друг на друга, а на демонов. И хрен я вылезу из радиуса распространения ауры того, кто кажется мне уютным. — Но правда, — настаиваю, ни капли не удовлетворенный его отмазками. Так и вижу, как Рейвен достает блокнотик и зачитывает по пунктам, как вампиры проводят рандеву. Ага. Разбежался. — Вампиры что, делают что-то… — я запинаюсь. — О-о-о! — тяну многозначительно, приложив ладонь ко рту. Это многое бы объяснило. — Что? — Эл недоуменно вглядывается в мое лицо в поисках ответа. — Что такое, создание? — Вы делаете что-то сильно неприличное? В апартаментах становится так тихо в повисшей паузе, что я слышу, как работают навороченные бесшумные кондиционеры. — Например? — Мне кажется, Эл от души забавляется. — Без понятия! — признаюсь честно. — Но вы же… У вас… — да, и это мне узнать не терпится тоже. Ненавижу пробелы в познаниях. — У вас ведь, кстати, встает? О боже. Нет, он не краснеет. И не смущается. Он награждает меня долгим, нечитаемым взглядом, и по тонким губам вдруг проскальзывает едва заметная тень улыбки, которая… признаюсь, смущает меня. Такое случается редко, и все же, вопреки мнению моей семьи, я способен порой на то, чтобы проклясть себя мысленно за несдержанность языка. «У вас ведь, кстати, встает?» Ха! Отличный вопрос главе вампирского клана, как сказал бы Дуглас. И он обязательно скажет, когда я поделюсь с ним своим позором! Правда, мне придется заготовить пахучие травы, чтобы откачать Дуга от обморока. — Наши сердца бьются, — говорит Эл изменившимся, тягучим голосом, в котором слышится тщательно спрятанная улыбка. — Но медленнее. И куда тише, чем человеческие. Вы не почувствуете наш пульс. Но если приложить ухо к груди, биение можно различить. — Я сглатываю натужно, не в силах оторваться от его карих глаз, держащих все мое внимание. Эл подбирается к ответу на вопрос, как чувак с Ютуба, семь часов убивший на то, чтобы вычерпать воду вилкой. — Кровь циркулирует по нашему организму. — Выходит, да? — это для общего развития. Вдруг пригодится где-нибудь? Поможет блеснуть своими первоклассными знаниями. Мое сердце колотится сейчас за двоих. В зеркало смотреть не надо, чтобы понять, насколько красное у меня лицо, особенно на контрасте с бледным, расслабленным лицом Эла. — Выходит, да. — Эл издает приглушенный смешок. — Медленнее. При должном… старании партнера. Я ведь не скажу это? — Оу… Я бы глянул. Ну конечно, сука, я это говорю. Где, черт возьми, носит Дугласа, который обещал быть через сорок минут после звонка, когда он так нужен, чтобы меня заткнуть?! Эл застывает на мгновение. Его зрачки чуть расширяются, но спустя секунду замешательства он возвращается к прежнему праздно-игривому настроению и равновесию похуизма. Вдруг наклонившись, он кидает на меня тяжелый, осязаемо жаркий взгляд из-под ресниц и произносит вкрадчиво, заставляя волоски на моих руках встать дыбом: — Придется приложить некоторые усилия, создание. Я практически не дышу. Больше, конечно, потому что боюсь нарушить неосторожным вмешательством притягательную близость наших личных пространств. Клянусь, Элу по душе мое так же, как мне — его. Он отстраняется, к моему разочарованию, очень быстро и, хитро, почти победоносно улыбаясь, откидывается на диванную спинку. А что такого? Я свободен для экспериментов. Сегодня — и пока что по жизни. — Хорошо. — Погнали! Я в деле. — Но только давай не здесь? И после четвертого свидания. Меня, знаете ли, воспитывали джентльменом, о чем я вовремя вспоминаю. Эл застывает, и улыбка слетает с его губ быстрее, чем я осознаю, что это… немного за пределами общей эрудиции. Но если бы он не наклонился и не познакомил меня с тем, как ощущается «дыхание» его слов на коже, мне бы не пришло в голову то… что пришло. Что мне очень редко — и практически никогда — не бывает комфортно находиться рядом с кем-то, кто не носит фамилию Бёрд. Я заинтригован достаточно, чтобы попробовать. — Энджел, — произносит Эл, садясь ровно, и встречает мой боевой взгляд… изумленным, наглухо растерянным. Упс. Он меня… дразнил? По-настоящему, как мальчишку, и без крохотного хотя бы подтекста? Это не был пример того самого вампирского флирта? Тогда какого черта меня это зацепило? — Охотники прибыли, господин. Я чуть кубарем не слетаю с дивана, дернувшись от неожиданности. Рейвен, незаметно вышедший из комнаты, останавливается по центру апартаментов, кидает на меня откровенно насмешливый взгляд и плавно направляется к двери.