Тёмный принц - Ваниморе

Две белые бабочки, казалось, были связаны невидимой нитью, когда они кружились под весенним солнцем. Свет вспыхивал в серебристых волосах, пока ребенок бегал и танцевал от восторга на поляне. Его маленькие ноги были босыми и белыми, мягко ступаля по густой траве, его смех был таким чистым, радостно звуча как родниковая вода, а его глаза были цвета утреннего дождя. — Господин, почему они играют?'' Сидя у ствола дерева, Ваниморе наблюдал, слабая и бессознательная улыбка приподняла одну сторону его рта. — Это танец для Этуиля, Эльгалад.'' — сказал он. — ''Все живые существа празднуют его, как и Дети Эру.'' — Я бы хотел летать.'' — задумчиво сказал Эльгалад, наблюдая, как бабочки кружатся все выше в ярком солнечном небе. — Ты будешь быстрым, как ветер, мой дорогой. Тебе для этого, крылья не понадобятся.'' Ваниморе встал, подхватил ребенка на руки и побежал с ним по поляне. Эльгалад засмеялся, сжимая в руках свой, пока что, игрушечный лук, запрокинув голову, когда ветер развевал его волосы. Когда они наконец остановились, он с любовью поцеловал твердую щеку своего учителя и улыбнулся. — Я летал!'' Он посмотрел в блестящие фиолетовые глаза, которые были дяля него, всем его миром. Его собственные глаза были полны обожания и доверия, пока он сидел рядом с ним на траве. Вложив свою детскую руку в большую ладонь Ваниморэ, он подпрыгнул рядом с ним, напевая что-то про себя. Ваниморе посмотрел на него вниз, и его улыбка исчезла, оставив нечитаемое выражение лица. Он никогда бы не смог добиться подобного, если бы не отведенное ему время. Этого было почти достаточно, чтобы поверить, что где-то к нему проявляют жалость. Жалость или жесточайшее издевательство. Саурон хотел захватить Минас Итиль; он был настроен на это. Годы для него ничего не значили, и, возможно, он предвкушал наказание, которое нанесет своему сыну за неповиновение его приказам. Он мог подождать. Поначалу Ваниморе проводил время в достаточьно безопасных землях к северу от Дор-эн-Эрнила.

***

Он был опытным войном, умел выжить в дикой природе и никогда не отправлялся в путешествие, не взяв с собой всего, что могло бы ему понадобиться в пути. Он убивал белых волков, лис и других мелких зверей, медведей, пум и отвозил их шкуры в поселения Менса для торговли. Эльгалад всегда сопровождал его, крепко привязанный к его спине, оба они были закрыты капюшонами от случайного взгляда. Высокий траппер был загадочной фигурой, но трапперы всегда были странными людьми. Большинство из них вели одинокую жизнь в диких местах и появлялись со своими шкурами дважды в год, прежде чем закупить новые припасы и уйти. Ваниморе предупредил умного и любопытного ребенка ничего не говорить, когда они войдут в деревню. — Сиди тихо, как мышонок, ты понял малыш?'' Он мог бы жить за счет самой земли, но он не был Духом Арды, который мог бы ходить обнаженным. Им обоим нужна была одежда. Оружие у него было, но шкуры он обменивал на, казалось бы, несерьезные предметы: пергамент, чернила, уголь, тонкие куски сланца, флейту и арфу. Когда Эльгалад был еще весьма молод, они двинулись на запад, к Изену и огромной пропасти между Хитаэглиром и Эред Нимраисами. Он часто путешествовал по ночам, потому что ребенок любил звезды и иногда тихо пел, пока они шли. Если требовалась скорость, Эльгалада он нес на себе, и иногда тот засыпал. Он знал, с глубокой детской уверенностью, что он в безопасности. Проснувшись через много лиг, он обнаружил, что они остановились и его господин мягко прижимал его к своей груди. Тот улыбался и снова засыпал, убаюканный сильным сердцебиением. В прежние годы, когда Нимродель бежала от террора, развязанного в Кхазад-думе, она не вошла в великий лес Фангорн, поскольку деревья казались ей врагами и преграждали ей путь. Об этом древнем островке леса, давно разрушенном нуменорцами, Ваниморе мало что знал. Ходили слухи, что здесь обитали древние Онодрим, Пастухи деревьев. Он не входил в него, а держался безлесной пустыни на востоке; холмистые луга, дичи в них было много.

***

Спустя пару лет, Ваниморе начал учить Эльгалада, который впитывал знания, как морская губка. Он мечтал о том, для кого он был бы всем, наставником, учителем и господином. Теперь он приступил к изливанию своих переживаний в восприимчивом уме ребенка. Он абучал Эльгалада истории, сказкам и стихам, синдарину, квенья, языкам людей, обычаям и законам. Сначало он положил маленькие пальчики ребенка на флейту и струны арфы, потом на маленький смычок, а затем обхватил ими рукоять меча. На каждый вопрос, который задавал ребенок, был дан ответ, за исключением одного, который так и не был задан: кем был Ваниморе и откуда он пришел. Он никогда не называл Эльгаладу своего имени, поэтому ребенок называл его «Мой господин», и его господин был источником всех знаний, его защитником и опекуном, но он с самого раннего детства знал, что Ваниморе не был его отцом. Ему сказали, что его родители умерли, когда он был еще младенцем, и что они наверняка переродятся, чтобы вновь ходить по Валинору. — Однажды ты их увидишь.'' — мягко сказал Ваниморе, вытирая смущенные блестящие слезы и называя его Мелуионом. — Ты сын любви.'' - улыбнулся он. После этого Эльгалад прижался к нему еще сильнее. Как мог кто-либо выдержать такую бесхитростную осаду доверием и любовью? Ваниморе, раб, который за всю свою жизнь любил только одно близкое ему существо, и не смог его сберечь. Он обнаружил, что неспособен к равнодушию. С каждым днем он чувствовал себя все более нужным, более ответственным за этого прекрасного ребенка, эту благодать для своей души. Но он не мог удержать Эльгалада; однажды он будет вынужден подчиниться приказам Саурона, и он знал, что его отец сделает с каждым, кого он любит. Он также знал, что если ему придется смотреть, как Саурон уничтожает Эльгалад, или, что еще хуже, он будет вынужден сам причинить вред этому эльфу, это вытолкнет его с узкой полки, по которой он ходил, в черное, добровольном безумии.