***
Эльгалада всегда тянуло к деревьям, их медленному существованию, их силе и красоте, когда время затвердевало вокруг годичных колец. Леса Лоринанда манили его, наполняя желанием пройти под их ветвями, прикоснуться к их коре, услышать пение их листьев. Эти деревья, казалось, росли в муках, их стволы извивались, а ветви переплетались, закрывая небо. Влажный туман сочился над их стволами, мертвенно-бледные цветы источали зловонный запах, бледные грибковые наросты вырывались из почвы, словно прорастая из забытых трупов. Жизнь, существовавшая здесь, была искажена и проклята, и он был в ужасе, но его господин ушел в это место. — Мой господин?" — прошептал он, его слова поглотил горький туман. Он много раз оглядывался назад, но заставил себя идти вперед, когда безымянный страх развернулся внутри него, постепенно превращаясь в ужас, настолько глубокий, что все, что он мог слышать, это беспокойный стук своего сердца. Не было ни пения птиц, ни звука, пронзившего тяжелый воздух. Он никогда не знал зла, но чувствовал его здесь; его кожу головы и тело покалывало, истекая холодным потом. Снова и снова он проживал в своем уме последние слова и действия своего Господа, концентрируясь на чем-то, но только не на этом месте, которое грозило свести его к пустому ужасу. Удар, речь, взгляд в его глазах потрясли Эльгалада до глубины души, но этому противопоставлялись пятьдесят лет заботы и доброты. Сердце юноши было глубоко и невинно любящим; Ваниморе, лицо которого он увидел первым, получил эту любовь в полной мере. Когда он расцветал своей редкой, очаровательной улыбкой, если он положил руку на плечо своего подопечного или заплел ему волосы, Эльгалад светился. Ваниморе, конечно, видел это, но единственная любовь, которую он когда-либо чувствовал, была к своему давно умершему близнецу; только это воспоминание побудило его защитить ребенка, так неожиданно и чудесно отданного ему на руки. Не так ли? Насколько это жалко? — подумал он с недоумением. Все, что он хочет, это быть со мной. Что, во имя Эру, он может увидеть во мне, чтобы полюбить? И все же он это делает. Ваниморе отрицал, что ответил на эту любовь, но признал, что был собственником. Эльгалад принадлежал ему, никто другой не тронул его, никто не имел на это права. Он должен был защитить его, и он мог сделать это, только отпустив его. Он был уверен, что, как только Эльгалад будет достаточно потрясен, он с радостью сбежит в Лоринанд. Обиженное выражение на прекрасном лице подорвало его решимость, но другого выхода не было. Саурон сломил бы Эльгалада только потому, что Ваниморе заботился о нем. Действительно горькая шутка. Мне было дано именно то, чего я так долго желал, как будто меня направили в Эред Нимраис, к беременной эльфийке; судьба даже подарила мне время, когда мой отец думал о других делах, связанных с воспитанием ребенка. И все, что я могу сделать, это отпустить его.***
Тьма внезапно ожила вокруг Эльгалада, чернота, которая с холодной злобой двинулась к нему, превратившись в фигуру в длинных одеждах. В ужасающих вспышках слабого света Эльгалад увидел жесткие латные перчатки, меч, черный блеск доспехов. Его рука полетела к собственному оружию, когда он попытался вспомнить, чему учил его господин все последние годы. Но существо неумолимо приближалось к нему, толкая перед собой леденящий кости холод, и он яростно нанес удар, встретив лезвие скорее случайно, чем умело. Резкая боль пронзила его предплечие, мечь врага пронзил его руку, и он вскрикнул, но заставил мышцы напрячься. Он почти увидел, как рука закованная в сталь сначало поднялась, а затем резко опустилась, как молот, на его голову. Он покачнулся, поняв, что падает, а затем все померкло перед глазами и исчезли все звуки. Повернувшись к оркам, ожидающим в искривленных деревьях, Назгул прошептал: — ''Отведите его в крепость. Без прикосновений. Он должен отправиться в Мордор и к нашему Мастеру целым и невредимым.''***
Ваниморе стряхнул пыль со своих штанов и поднялся, все еще глядя в глаза призраку. Он искал разум Эльгалада и обнаружил, что он не осознает этого. — Эльф невредим.'' — равнодушно сказал Кхамул. — ''Его следует доставить к нашему Мастеру нетронутым.'' Одним пылающим взглядом Ваниморе подошел к двери, распахнул ее, схватил со стены факел и прыжками поднялся по лестнице, приближаясь к тюрьме, где два огромных орка стояли возле обитой железом двери. — Открой мне дверь.'' — рявкнул он. — Господин, никто не должен разговаривать с пленником.'' — возразил один из них, нервно бегая черными глазами по темному коридору, как будто желая, чтобы назгулы пришли поддержать его. — ''Ты действительно пытаешься сказать мне «нет»? Как думаешь, дурак, кто завел этого эльфа так далеко?'' Поскольку никто не сказал стражникам ничего, кроме того, что эльф должен отправиться в Мордор, орк не мог оспаривать этот вопрос. Он испытал облегчение – которое в настоящем для одного из Холодных было достаточно поразительным – когда в коридоре появился Призрак. Голова в капюшоном кивнула, и орк вставил в замок огромный железный ключ, повернув кольцо. Ваниморе оттолкнул его, вошел в камеру и захлопнул за собой дверь. «Возможно, Кхамулу будет приказано запереть его, но если и так, то это ненадолго. Сегодня вечером тьма закрыла луну; это будет весьма кстати, когда они уйдут.» В камере было сыро, стены промокли от влаги. Даже куча гниющей соломы не могла послужить пленнику постелью. Там был только Эльгалад, свернувшись калачиком в углу, и его слабое свечение исчезло в свете факелов. Установив факел на кронштейн, Ваниморе присел на корточки и прижал холодное тело к своей груди. — Мелуион.'' Он произнес это имя нежно, словно пробуждая эльфа ото сна, и Эльгалад пошевелился. Боль промелькнула на его лице, он моргнул, а затем его огромные глаза расширились от ужаса. Выражение, изгнавшее его, растопило бы все, кроме самого холодного сердца, — столько радости и веры содержалось в нем. — Мой Л-Лорд..! Я п-видел...'' — Его рука поднялась к голове, и он вздрогнул. — Тише, дай мне посмотреть.'' Ваниморе нежно провел пальцами по густым волосам. Эльгалад был ранен, но он был ранен не ножом или лезвием. Саурон не хотел, чтобы ему было слишком больно. — Я видел что-то... т-ужасное.'' Серые глаза отчаянно впились в глаза Ваниморе. — Где мы…, что это за место?'' — Это то место, куда я не хотел, чтобы ты приходил, молодой дурак. Тебя схватил один из улайри, я тебе о них говорил, назгулы. Это Дол Гулдур. Это место великого зла.'' — Но... Господин, это не может быть правдой… то, что ты мне тогда сказал…'' — Голос Эльгалада понизился, стал неслышным. — Все, что я сказал тебе, было правдой. И сегодня вечером нас сопроводят отсюда в Мордор. Там ты предстанешь перед Сауроном, и он медленно убьет тебя на моих глазах.'' Слова были намеренно жестокими, и Эльгалад дико искал в своем лице что-нибудь, что могло бы сказать ему, что все это был сон, порожденный тем ужасным лесом пасленовых, что его здесь не было на самом деле. — Я приказал тебе идти в лес, где живут твои собратья, за Андуином!'' Он отпустил Эльгалада, который разрыдался, задыхаясь, и обхватил руками колени. Ваниморе отвернулся от него и постучал в дверь кулаком. — Принесите вина, воды и еды, вы думаете, Хозяин хочет, чтобы его пленник умер от голода или был полумертвым?'' Снова опустившись на колени и глядя на склоненную голову, он тихо сказал: — Дорогой мой, послушай меня. Я ничего не могу сделать против Саурона, но я не позволю ему завладеть тобой. Когда придет время, ты должен бежать, понимаешь меня? Иди на север. Там обитают лесные эльфы.'' Эльгалад поднял лицо. И заикаясь сказал. — Я не могу оставить тебя! Что я буду делать без тебя?'' — Ты сможешь жить без меня, Мелуион.'' — мрачно сказал Ваниморе. Слезы подступили к глазах с длинными ресницами, которые так жалобно смотрели на него, и он притянул Эльгалада к себе. Сильные молодые руки обняли его в ответ. Если он не послушает меня и на этот раз, он действительно не жилец, и я ничего не смогу сделать, чтобы спасти его. Он успокаивал Эльгалада, пока его разум обдумывал планы, отбрасывая и исследуя. В конце концов, решил он, с орками должна справиться простая сила. Что касается Кхамула, Ваниморе не мог уничтожить его, но он определенно мог сделать его существование несколько... несостоятельным.