Ты не такой, как раньше.

Прошло несколько дней. От Немо ни слуху, ни духу. Все его не помнят. Никто не знает. Только Яков помнит его. Помнит и ни как не может забыть, как бы не хотел. Почему только он помнит? Почему именно он? Почему ни кто-то другой? У Якова с ним были не самые лучшие отношения. Их даже трудно было назвать друзьями. Ну по крайней мере все так думали. Тогда почему он не может забыть его? А может… Он не должен? Утро. Ещё одно ничтожное утро. Встать не очень-то и хотелось, хоть Яков толком и не спал. Бессонница давно мучает его. Хотя иногда он мог уснуть в обнимку с одним шпи… Яков продолжал смотреть в потолок, прежде чем встать. Ему стали частенько задавали вопросы, по типу «А почему ты спишь на верхней койке? Почему не на своей?», на что Яков отвечал «Если кто-то заберётся, чтобы убить меня — то я услышу и предотвращу это». Он снова открыл свою тумбочку и посмотрел на конверт. Каждый день. Каждый, божий , день Яков смотрел на него, не решаясь открывать. Парень сделал глубокий вдох и закрыл тумбу обратно на замок. Он встал и кинув последний взгляд на койку своего «потерявшегося» сослуживца, вышел из казармы. Параноик направился в столовую. Нет, ни чтобы насладиться едой, а потому что Вагнер приказал всем там собраться, для какого-то важного дела. И вот уже минут пять Яков просто сидит на скамейках и слушает разговоры других. Он уже смирился с пропажей, но ему хотелось услышать имя «потеряшки» в чужих разговорах. Наверное спустя ещё минут пятнадцать пепельноволосый пожалел, что вообще пришёл сюда и надумал уходить. Но нет, вдруг зашёл Вагнер и все встали, будто в класс вошёл учитель, и почти сразу же сели обратно. — День добрый. Итак, я не буду вас ещё задерживать, да и работы у меня много. Так, что я просто хотел сказать, что в наших рядах новенький. Олдрик слегка отошёл в сторону, и в проёме появился новый, но до боли знакомый Якову парень. Пока все осматривали парня, параноик таращился ему в глаза.