взрослые травмы

      Если бы Сонхва попросили описать себя одним словом, он бы не задумываясь ответил: «недостаточно». Недостаточно умный, недостаточно смешной, недостаточно красивый. Откуда у него появилось убеждение в этом, точно сам сказать не может, оно просто внезапно возникло в его голове, и покидать эту самую голову не собиралось.       Хотя, если задуматься, наверное, это началось лет в пятнадцать, когда он начал сравнивать себя со своим окружением.       Всегда второй в рейтинге школы, не достаёт одного балла до максимального, посредственный вокал и танцевальные навыки, невзаимная симпатия, объект которой в дальнейшем предпочитал кого-то, кто превосходил Сонхва по всем параметрам. Пак довольно рано осознал, что он недостаточно хорош для того, чтобы нравиться людям.       Какое-то время парень просто жил с этой мыслью и сторонился тесного общения с кем-либо — боялся вновь в самом себе разочароваться. Он не смотрел на тех, кто его окружал, не старался заговорить первым и уж тем более произвести хорошее первое впечатление. А смысл, если про него всё-равно через пару дней забудут? Сонхва вполне устраивал тот темп жизни, в котором он проживал ежедневно.       Пока кто-то не обратил на него внимание первым.       Проявление внимания в сторону Сонхва пугало неизвестностью. Он не понимал, что от него хотят, и даже не допускал мысли о том, что он может по-настоящему заинтересовать хоть кого-то. Иногда Сонхва разглядывал других айдолов и думал, что он совершенно не вписывается в эту сферу. Красивые, аккуратные профили, чистая кожа и густые волосы — в глазах парня каждый из них выглядел идеально, в то время как он оценивал себя на твёрдую тройку. Из ста.       Именно поэтому для него было невероятной странностью то, что Чон Юнхо продолжал и продолжал пытаться к нему приблизиться.       Впервые в адрес Сонхва были сделаны искренние комплименты. Это смущало, вводило в ступор, но при этом вызывало настоящую улыбку, которую он так редко кому-то показывал. Казалось, мнение парня о самом себе должно стать куда лучше, Сонхва мог бы начать замечать в себе все те красивые особенности, о которых так много ему говорил Юнхо. Но иногда комплименты были адресованы не только ему, и это... заставляло начать задаваться вопросами.       Если и Сонхва, и других айдолов, и его мемберов называют красивыми, то для кого эти слова являются неправдой? Ведь явно в чей-то адрес это банальная вежливость. Хотя, очевидно, что искренние слова были сказаны не в его сторону, ведь все вокруг куда привлекательнее него. Получается, он не дотягивает. Вот только где? Снова во всем и сразу? Юнхо уже успел стать привычной частью жизни Сонхва, весьма приятной, к слову, и терять его было бы ужасно и чертовски больно.       Итак, младший любил делать комплименты, значит нужно обратить на себя внимание своей внешностью, ведь это, раз на то пошло, сильная сторона Сонхва. Вполне логичный вывод, разве не так?       Сонхва часто смотрел на Хонджуна и пытался понять, чем они друг от друга отличаются.       А Юнхо успел подобраться к нему почти на расстояние вытянутой руки. Совсем близко, и останавливаться он не собирался. — Отличные бёдра, Хва-я! — Донеслось до ушей Пака в день от незнакомого человека, когда он приехал на съёмку по облегающих джинсах. — Прости? — Уточнил он, не совсем понимая, что ему хотели этим сказать. — Ну, типо, большие они у тебя. Воспринимай как комплимент!       Вот оно. Сонхва всё понял, стоило ему повернуть голову и снова взглянуть на Хонджуна: он был худым, с острыми чертами лица и красивыми, тонкими запястьями. Весь он такой небольшой, изящный и невероятно нежный, в отличие от Пака.       «Недостаточно худой» — пронеслось в голове Сонхва.       И снова он так далёк от идеала.       Взгляд парня был прикован к Хонджуну большую часть времени. Пак много анализировал сколько и что ему нужно не есть, чтобы сбросить массу до желаемого. Поначалу всё было довольно безобидно: в рационе Сонхва стало меньше жареного, и полностью исчезло сладкое, которое он так любил. Было не так уж и сложно держаться, как Пак предполагал, и вес уходил быстро. Правда, лишь первую неделю, а потом всё будто бы остановилось.       Никаких изменений, ни внешне, ни в цифрах. Пришлось урезать рацион ещё больше.       Сонхва стал постоянно смотреть на себя в зеркало. Каждое утро сопровождалось стандартным ритуалом: посмотреть на свой живот и бёдра со всех сторон, взвеситься, выпить стакан воды и пойти на практику. Ничего не есть, пить только воду и американо, а после съёмок можно было приготовить овощной салат.       Еды в рационе становилось меньше, цифры на весах — тоже. Но визуально не менялось ничего. По крайней мере, ему казалось так, пока через две недели парень впервые не услышал от стаффа, как сильно он похудел. Это не могло не сказаться на его самооценке в позитивном ключе, и в какой-то момент он даже задумался о том, что возможно, стоит постепенно начать останавливаться.       Помимо изменений во внешности, произошли и кардинальные изменения в жизни Сонхва: Юнхо предложил ему встречаться. Соглашаясь, Пак понимал, что не должен его подвести. Он должен быть идеальным во всём, чтобы не потерять то, на что до похудения мог и не рассчитывать.       Пак старался, правда, старался так сильно. Он боролся с собой, усмирял чувство голода водой и чаем, пытался ни под каким предлогом не смотреть на еду даже со стороны. Организм требовал, Сонхва игнорировал, а Юнхо ничего не замечал, принимая слова о том, что Пак поел в одиночестве за чистую правду. Верил этому лепету до тех пор, пока организм старшего не сдался ежедневно преодолевать хронический дефицит калорий и неадекватные такому рациону физические нагрузки, свалившись прямо посреди коридора.       Только тогда до Юнхо дошло, почему Сонхва так сильно похудел, почему вечно отказывался с ним есть и позволял обнимать себя только за плечи, ни в коем случае не за талию, а в ином случае он просто сбегал от его рук. Юнхо внутренне ненавидел себя за свою глупость.       А Сонхва, игнорируя потребности организма, продолжал находить в себе новые и новые изъяны— пытался исправить их отсутствием еды, но делал этим только хуже. Он стал ужасно раздражительным, у него постоянно болело тело и раскалывалась голова, в ушах звенело настолько громко, что он не слышал, когда к нему обращались. Возможно, Сонхва становилось немного легче, когда он клал голову на плечо Юнхо и чувствовал его поглаживания по спине, но и это не помогало надолго.

***

      Младший напросился на первую ночёвку в комнате Сонхва. Внутри неё, как и ожидалось, было очень чисто и аккуратно, а ещё от внимания парня, уже понявшего, что к чему, не ускользнуло почти полное отсутствие еды на его личной полке в холодильнике.       Свидание шло хорошо до момента, пока Юнхо не ушёл в магазин и не вернулся с единственной покупкой. До того, пока ему не пришлось столкнуться со взглядом Сонхва, когда тот увидел на столе небольшой клубничный торт. — Ты издеваешься? — Почти дрожащим от раздражения голосом спросил Сонхва. — Я… — Чон не мог найти подходящего ответа, потому что и сам не знал, зачем купил торт, и к чему этот его экспромт мог привести, — я просто подумал… — Знаешь что? Забей, просто убери его, пожалуйста, — произнёс Сонхва, отворачивая голову в сторону.       Сонхва не мог уснуть. Ему было ужасно холодно, несмотря на тёплое, почти горячее тело рядом с ним. В его голове чертями бесновалось множество мыслей: почему Юнхо всё ещё с ним? Почему сам Пак сейчас так неохотно верит его комплиментам, хотя раньше каждый так сильно ценил и с лёгкостью принимал?       Почему он всё ещё продолжает сравнивать себя с Хонджуном?       Сонхва аккуратно слезает с кровати и смотрит на время — пол третьего ночи. Медленным шагом идёт в ванную комнату, тихо включает свет и подходит к зеркалу, зачем-то снова начиная себя рассматривать. Он ведет пальцами по впавшим скулам и бледной, сухой коже. Внезапно Пак решает провести рукой по чёрным волосам, запускает пальцы в ломкие локоны и ведёт от корней до кончиков.       Сонхва с ужасом на лице смотрит на тонкие пряди, что остались на его ладони после одного только прикосновения.       Паника накрывает сразу же. Юнхо когда-то говорил, что у Сонхва красивые мягкие волосы.       Он не замечает, как быстро оказывается на кухне и резко открывает холодильник. Пак садится на пол с чёртовым клубничным тортом в руках, начиная пальцами отрывать от него куски и запихивать к себе в рот. Сонхва глотает, почти не прожёвывая, набивает полость кремом и ягодами, неосторожно пачкая десертом ладони, лицо и собственную футболку.       Пак теряет рассудок, продолжая закидывать в себя куски даже тогда, когда его желудок оказывается полностью полон. Белый крем на лице смешивается со стекающими по щекам слезами, но Сонхва не может остановиться ни есть, ни плакать. Пака начинает тошнить и уже через жалкие две минуты, его рвёт в раковину, на края которой он опирается трясущимися руками — одни ноги его уже не держат. — Сонхва? — Раздаётся из-за спины.       Ему никогда так сильно не хотелось умереть, как сейчас.       У Пака не получается ничего ответить, он снова падает на пол и зарывается испачканными руками в волосы, до боли натягивая их. Чёрные локоны слипаются между собой. Сонхва дрожит, он плачет и чувствует во рту отвратительный вкус сладкого крема вперемешку с последствиями его срыва. Пак хочет остаться один, хочет исчезнуть, хочет никогда больше не чувствовать голода и каких-либо эмоций.       А может, он всё-таки хочет тепла, которое он получает почти сразу же, ведь Юнхо садится рядом и парня обнимает, ничего не говоря. — Прости, — сквозь слёзы, кое-как произносит Сонхва. — Мы справимся, — отвечает Юнхо, целуя парня в испачканный тортом лоб.