Девочка с флейтой

      Прибыв домой, Эраст Петрович отказался от обеда и прямиком отправился в постель.       Маса знал своего господина достаточно долго, чтобы понимать, что это означает. Так организм Фандорина справлялся со стрессом. Когда на него наваливалось больше, чем он мог перенести, он врубал защиту первого уровня: режим сна. Хозяин мог проспать целые сутки. Но, что поразило и рассердило Масу, так это то, что еще утром он вверил Пожарскому вполне здорового господина. А получил что? Если бы не верность господину, не необходимость помочь ему умыться, раздеться и сменить бинты, Маса бы направился прямиком в полицейский участок и поговорил бы с Пожарским по душам. Объяснил бы тому доходчиво, что можно делать, что нельзя с человеком тонкой душевной организации, каковым являлся Фандорин. Но, здраво рассудив, что он нужнее хозяину дома, Маса остался. Как выяснилось, не зря.       Рано утром, часов в семь, заявился некий молодой господин. Опрятно и со вкусом одетый, он держал в руках небольшую коробку, перевязанную тёмно-зелёной лентой. - Добрый день, - со всем почтением к слуге поздоровался он. - И господин Фандорин дома? Я из ателье. Доставил заказ... точнее, это не заказ, а подарок.       Намёк Масе был понятен: если не заказ, а подарок, то лично в руки, само собой. - Подождыте здэс, - приказал японец, коротко кивнув на банкетку в прихожей, где Фандорин прицеплял поводок Ленно. - Он скоро выйдет.       Разбуженный слугой в пол седьмого, как обычно, Эраст Петрович решил вернуться к окунанию в бочку с ледяной водой. Ему было просто необходимо очистить свое "ки" от вчерашней нехорошей энергии. Всю ночь Фандорина терзали самые жуткие кошмары. Приходил Иван Францевич, как живой, только с торчащим прямо из сердца осиновым колом. Он хохотал, протягивая к Эрасту руки. - Mon cher, pardon mous, - хохотал он. - С этим колом так неудобно обниматься. Зато теперь я всецело понимаю, каково жилось упырям. А вы, моя дорогая жертва, неужто думали избавиться от меня? Думали прошлое вас не настигнет?       В руках у бывшего шефа сверкал венок из ярких как летнее солнце одуванчиков. По пальцам сочился молочно-белый липкий сок. Пахло полевыми цветами и кровью. Весь венок был в крови, что вытекала сплошным потоком оттуда, где зиял кол. - Я ваш нежный вампир, мой мальчик, ну же, дайте вашу шею.       И Эраст Петрович подскакивал на кровати, распахивая резко ничего не видящие глаза. Боль отдавалась в голове вспышкой в полярной ночи темноты и смеялась смехом Ивана Францевича на задворках сознания. Разумеется, это просто кровь шумела в ушах.       Проснувшись так третий раз среди ночи, истерзанный Фандорин самостоятельно оделся, разбудил жалобно тявкнувшую Ленно, пристегнул к её ошейнику поводок и пошел её выгуливать под безмолвие и огни зимней ночи.       Маса знал, что хозяин вернулся в пятом часу и забылся коротким неглубоким сном на каких-то пару часов, но не собирался отступать от заведенной в доме дисциплины. Господин, когда ему станет получше, поблагодарит слугу сам. Он терпеть не может жалости к себе.       Эраст Петрович закрыл глаза, задержал дыхание и с головой нырнул под ледяную воду. Когда спустя две с половиной минуты он поднялся на поверхность, перед ним стоял Маса. Он почувствовал дыхание слуги на своем лбу. Протянул руки, забирая полотенце и растирая себя. - Господзин, к вам пришли. Из ателье. Подарок. - Доложил Маса.       Подарок... Лиза тоже получила свой подарок. Если его ждет такой подарок, он рад. Надо только одеться поприличнее. На танец со смертью никто не идет не при параде. Эраст Петрович попросил белоснежный фрак, черную шелковую сорочку, лакированные туфли и тёмно-синий, цвета только начавшего светлеть неба платок на глаза.       Каждый шаг отдавался ударом сердца в груди. Он не спешил. Замер на лестнице, как если бы спускался к кавалеру. Постоял так, вглядываясь во тьму. Внизу сбоку, там, где стояла банкетка, глухо ахнули. Губы сама собой тронула улыбка. Значит, он еще не забыл, даже в таком состоянии, как появляться эффектно.       Едва слышно лязгнула мебель. Ему навстречу поднялись. Шаги по не застеленному ковром полу. Эраст дождался, когда гость остановится прямо перед лестницей, и продолжил спуск. Ему протянули руку, и он покорно вложил в неё свою. - Доброе утро, Эраст Петрович, - поприветствовал его знакомый голос. - Доброе утро.. Ираклий Вадимович, - ответил Эраст на тон ниже.       Он раздумывал, как будет правильно, дать Иннокентию сыграть в свою игру, или же разбить его надежды в пух и прах сразу, сказав, что узнал его, едва переступил порог ателье. И выбрал первое. Пусть гость раскроется сам. - Неужели вы сшили моё пальто за одну ночь? - Поинтересовался консультант по особым поручениям с легкой дымкой иронией. - Нет, что вы. Я выполняю заказы ровно в установленные мной сроки, - признал гость, не спеша, однако, выпускать руку Фандорина из своей.       Он слегка приподнял её, на высоту своего лица. Рассмотрел. У Фандорина, несмотря на непростую жизнь и изрядный жизненный опыт, руки оставались холеными, ухоженными. Узкие белоснежные ладони с изящными длинными пальцами. - Ваш слуга разве не доложил вам? Я принес подарок. Лично в руки.       Слово "руки" на долю мгновения повисло в воздухе. - Вы просто потрясающе выглядите сегодня. Складывается впечатление, что чем хуже вам приходится в жизни, тем изысканнее вы одеваетесь. Однако, вы явно торопились сегодня. Вашему образу не хватает одной очень значимой детали. И я рад, что именно её. Иначе, мой подарок был бы чуть менее уместен. Позволите?       Фандорин почувствовал, как его подвели к столику. Шорох ленты, почти неразличимый звук вскрытия коробки. Его кожи коснулась ткань. Изысканная замша. На его руку натянули перчатку. Отпустили.       Эраст поднял руку, поднес к глазам, спрятанным под повязку. - К-как н-на меня сшиты... Или т-так и есть?.. К-какого они цвета? - Спросил он, не опуская руки и ведя пальцем другой по шву. - Темно-синие. Как ваша повязка сегодня. Они очень подходят сюда. Подойдут и к пальто, не сомневайтесь, - заверил Ираклий. - Н-не сомневаюсь, - отозвался Эраст. - Давайте вторую руку.       Эраст повиновался, оторвавшись от перчатки и протянув вторую еще пока голую руку, чтобы и её обняла дорогая приятная ткань. - Вы п-пришли пешком? - Услышал он себя. - Вообще-то нет. Я взял напрокат велосипед тандем, - улыбнулся Ираклий. - Думал, а не пригласить ли вас позавтракать. Потому и явился так рано. Надеюсь, у меня получилось застать вас голодным. - П-получилось, - подтвердил Эраст, который действительно ничего еще не ел. - Откуда у п-портного деньги на т-тандем? - Я взял его в кредит. Заплачу после с денег, которые получу от вашего заказа. - В-вот как... З-забавно. П-получается, меня приглашаете вы, а п-плачу я. - Именно так и получается. Ну, идем? Глупо отказываться, когда за все уже заплатили. - Д-действительно глупо. - Фандорин обернулся туда, где по шороху кимоно располагался Маса, кивнул, одним движением показывая, что у него появились дела.       Японец понятливо поклонился, сложив руки в молитвенном жесте и исчез. Фандорин накинул на себя пальто и шарф, и, опираясь на руку провожатого, вышел на улицу.       Он еще никогда не ездил на велосипеде. По понятным причинам. А потому всецело зависел от своего спутника. Ираклий подвел его ко второму сидению тандема, провел его руками по рулю, затем по сидению. - Ваша задача только крутить педали в такт со мной. - Объяснил он. - Ничего другого не требуется. Дайте мне тронуться, и, когда будете готовы, вступайте. Поняли? - Д-да. - Поправив пальто, Эраст аккуратно влез на седло, поставил ноги на педали и взялся за руль.       По скрипу снега и прибавившейся тяжести на тандеме, Фандорин понял, что Ираклий занял своё место впереди. Через мгновение тандем медленно покатился вперед.       Эраст попробовал представить себе, как чувствовал бы себя, сиди впереди него не Ираклий, а Пожарский. Сердце отозвалось глухой болью обиды. И Эраст начал крутить педали.       Он не мог определить, куда они едут. Для этого нужно было пойти пешком. Но, предположительно куда-то в центр. В сторону Большой Никитской. - Каково это? - нарушил молчание и шорох падающего снега Ираклий, когда они запарковали тандем и сели за столиком в теплом кафе.       Запах морозной свежей улицы сменился ароматом выпечки, свеже сваренного крепкого кофе и хорошо натопленного помещения. - Ч-что это? - Переспросил Фандорин, нащупав кресло и опускаясь в него. - Жить ничего не видя. - Ираклий сделал знак официанту подойти к ним. - Вы не против, если закажу за нас обоих? Я здесь не впервые и знаю, что нужно брать.       Фандорин пожал плечами. - В-вы м-меня пригласили. Н-наверное, это логично. А жить ничего не видя... в какой-то степени даже спокойнее. Просто ощущение, что вокруг ночь. И все.       Пальцы Ираклия едва заметно, всего на мгновение сжали меню сильнее, чем следовало.       Фандорин расслабленно откинулся на спинку кресла и вдыхал ароматы кафе. Вот звякнул колокольчик на двери, кто-то еще пришел позавтракать. Вот и официант. У него новая обувь, с непривычки он шаркает.       "Спокойно значит", думал Ираклий, вглядываясь в вызывающе расслабленного консультанта особых поручений. "Да он меня провоцирует. Ну конечно же он понял, кто я". - Принесите нам с господином по чашечке вашего фирменного кофе по-турецки, апельсиновый сок и булочек с корицей.       Булочки с корицей. Пожарскому бы понравилось.       Фандорин с усилием отогнал от себя образ князя, сидящего напротив, с аппетитом уминающего булочку с корицей и прихлебывающего кофе по-турецки. Наверное, он не согласится завтракать рисовой кашей на воде. Сочтет это дикостью. А может быть согласится, но едва ли доживет до ланча и сметет половину столовой. - И что же, ни капельки не неудобно? Не страшно? - спросил князь Пожарский голосом Иннокентия фон Эверт-Колокольцева и исчез. - Т-только в самом н-начале. П-потом я привык... З-знаете, к-когда с чем-то живешь слишком долго, свыкаешься. Начинаешь думать, что это вариант нормы.       "Вариант нормы значит.. Смерть моей сестры для тебя вариант нормы? Смерть всей моей семьи для тебя норма?" мрачнел по ходу рассуждений Фандорина Ираклий. - Не представляю о чем вы говорите, - искренне сказал он. - Я бы не привык.       Вновь появился официант. Он нёс им завтрак и кофе. - Как компенсируется зрение? Вы должно быть слышите даже снежинки на крыше?       Фандорин прислушался. Этого хватило, чтобы Ираклий вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшой пузырек, набрал несколько капель в пипетку и капнул их в кофе Фандорина. - Да слышу. - Согласился Эраст Петрович. - Они падают с шорохом, какой можно услышать, проводя пальцем по шарику ваты. - Проводя пальцем по вате можно что-то услышать?       Ираклий наблюдал за тем, как Эраст Петрович берет свою чашку и делает несколько глотков, промокает губы салфеткой. - Да, м-можно. Но к-когда у меня были глаза, я этого не замечал. Мир звуков у-удивительный. Они окружают нас даже в самом тихом месте. Абсолютной т-тишины не бывает.       "Ошибаешься, голубчик", думал лже-Ираклий, отпивая свой кофе. "Существует. Еще как существует, и тебе скоро предстоит с ней познакомиться, надеюсь, ты почувствуешь хотя бы половину тех адских ощущений, что чувствовала Лиза, умирая во взрыве". - Значит тишины нет даже там, где сейчас моя сестра? - Спросил он.       Фандорин вздрогнул. Иннокентий вздохнул. - Бросьте, Фандорин. Вы же уже обо всем догадались. Я видел это по вам еще вчера. В начале вы еще отрицали мое существование, затем торговались сам с собой. Ночью, должно быть злились, или даже раньше, а сегодня приняли тот факт, что ваше прошлое снова настигло вас. Но я здесь с миром. Мы оба одинаково любим Лизу. Ответьте же мне. Там, где Лиза, есть хотя бы звуки?       Иннокентий внимательно вглядывался в побледневшее лицо напротив. Значит, все-таки в этом ироде что-то еще сохранилось человеческое. На безупречной темно-синей повязке появились едва заметные влажные пятна.       Фандорин потянулся за салфеткой. Не донёс до глаз, смял в руке. - Я-я н-не з-знаю, Иннокентий. Я ч-честно н-не знаю. П-простите меня. Умоляю. П-простите меня.       Когда им принесли завтрак, Эраст Петрович снял подаренные перчатки, и Иннокентий видел, что руки у него в мурашках и едва заметно, но дрожат, как если бы консультант особых поручений сдерживал слезы. - Что ж... я надеялся, хотя бы вы её слышите, - неподдельно полным боли голосом произнес Иннокентий. - Говорят же, что слепые слышат даже то, чего нет... выходит, это все выдумки..       Протянув руку через стол, он бережно накрыл своей ладонью дрожащие пальцы Эраста, вынуждая того резко вскинуть голову. Как собака, которая ждала удара, а получила ласку. - Все в порядке. - Произнес Иннокентий. - Я простил вас. Если вы не заняты, то позавтракаем завтра снова вместе? - Н-не занят. - Пробормотал Эраст.       А через какую-то улицу от них, на Малой Никитской стоял холодный и пустой, как вынутый из могилы труп, особняк фон Эверт-Колокольцевых.