Улетай из клетки, птичка

Теперь Наби ясно для чего ее сажают в угол: избить тогда, когда младшая позволит себе вольность общаться с сыном конкурента. Наби корчится от боли. Разбита бровь, и губа снизу разорвана. Кровь не останавливается. Она шипит, хрипит и пытается встать, но голова гудит. Не особо приятно головой об кирпич ударяться, а тем более губами, которые бьются о зубы. «Сэджон, приди уже, а…» Она, как ангел-хранитель, подлетает к сестре, укладывая ее к себе на плечо. − Хей-хей! Боже, как ты? − спрашивает взволнованно. − Опять из-за меня, да? Боже, когда же это кончится?! − Сказал, что снова запрет… − она кряхтит, укладываясь на плече поудобнее. Вытирает рукой кровь с подбородка. Чонгук приходит тоже, будто на подмогу. Или следил за блондинкой? − Это кто так? − он кривится. Конечно, их не оповещают о делах в семье Мин. Причина отсутствия на всех вечерах старшей была «процедура». − Дай помогу. − Не нужно, − отвечает брюнетка и не дается ему в руки. Тот все же ее забирает и тащит к машине. − Сэджон, подай аптечку в бардачке. И.вату залей… − Чон до сих пор хмурится, не понимая, кто так может обходиться с сестрой девушки. − Да-да! Сейчас! Та тут же бежит вокруг авто и подскакивает к передней двери, ныряя к бардачку. Конечно, в этой машине должно быть нечто подобное, как иначе? *** − Кажется, у вас есть еще старшая дочь? Почему не выдали ее замуж первой? − интересуется у Мина молодой мужчина лет 30-ти. Отчим надувает губы. Она ему не дочь и сидит в подвале уже 2-й день. На полу довольно далеко от нее стакан с чистой водой, а рядом тарелка с заплесневелым хлебом. Подойти к нему нельзя. На руках наручники, которые от трения разрывают кожу до крови, а цепь на ноге настолько коротка, что только может довести девушку до унитаза и раковины. С крана она пьет воду, чтобы хоть как-то держать себя живой. − Эта дочь должна перейти одному мужчине. У нас с ним договор. − Что насчет оплаты? Я мог бы предложить за нее… Скажем в три раза больше, чем тот обещал, − предлагает незнакомец. Вечер встречи с различного рода бизнесменами может закончиться многообещающе. Мужчина кривится и опускает взгляд на чашку кофе: − Она не в городе, − не придумал, что сказать ему. − Я все−таки подожду вашего звонка. Можете назвать любую цену, проценты акций или.все, что придет в вашу голову, − тот протягивает ему красивую дорогую визитку, на которой указано имя «Чон Хосок». Мин Чонвон, ради приличия, берёт визитку, но явно раздражается. Сегодня кому-то снова не повезет. − Такому человеку нужно взять младшую… Она прекрасна, − смотрит он на Хосока, будто тычет его лицом в грязь. − Слишком молода на вид, как по мне. К тому же вы уж отдали ее замуж. Мне просто не повезло. Окажись я в городе раньше обязательно связался бы с вами, − тот учтиво произносит, стараясь не подавать вида, что его задевает тон мужчины. Всё же мужчина не понимает, для чего ему старшая дочь. Она появилась раз на свадьбе, сидела в уголке, на гонках тоже. Ее почти не видно. *** − Ну… − чешет ухо Чонгук, сидя на диване в доме старшего брата. − Как я понял своим изумительно работающим мозгом, он избил старшую. Только почему? И зачем отправил ее в другой город на несколько дней? Блять… Что у них там происходит? Чона также волнует факт того, что блондинка находится у самого противного мужчины, которого он знает. И слухи о нем − не просто слухи. Хосок сидит на диване рядом, попивая чай из чашки. − Без понятия. Итак, я узнал, что ты просил, но до сих пор не понимаю, зачем тебе эта информация, − произносит Чон старший. − Сомневаюсь, что ты прямо горишь желанием жениться, − выдал свое предположение. − Колись. − Миновская дочь мне нравится. Это раз. Второе, я хочу ее присвоить себе и плюсом осчастливить. Разве не хорошее желание? Девушка красивая, умная, в общем, хорошенькая. Почему бы и нет? А мужику этому, Сокджину, подсунуть старушку можно. Мерзкий тип. − Старушку? У них разница в возрасте года два. Или ты о ком-то другом? − он смеётся. − Да ты коварен братец, не по годам. − О Дживон, не о старшей, − отмахивается младший. − Мне бы почву немного пробурить, так я сам ее спереть могу и еще Киму достанется. Отпивает он глоток виски и откидывается на спинку дивана. − Да и ты давай. Карму подчистишь, когда Наби заберешь. Ты ее хоть вообще видел? Она вроде обычная, но симпатичная. − Мне это зачем? − вздыхает Хосок. − Не в моем характере эти браки и прочее. От девушек ничего хорошего ждать не приходится. Одни только проблемы. − Не начинай. С Джису не получилось, значит, и с другими также? Бред сраный. Говорю же, почистишь карму, может, жить станет лучше. Ее вообще старику отдать хотят. Боюсь представить, что он с ней делать будет. Не повезло девочкам, конечно… − Ладно. Подожду, но лезть не буду. Если слухи не врут, старик Мин жадный. Позвонит, попросит за нее состояние, − Чон старший делает еще один глоток. − С тебя половина. Это твоя прихоть, а не моя. − Ладно. Будем считать, что это желание Сэджон. Ровно через четыре дня на телефон Хосока поступает звонок. − Акции масла, десять миллионов, и Наби твоя. Чон хмыкает, крутясь на стуле. − Тогда я пришлю к вам своих юристов… Заключим договор, а вечером приеду за Наби. − отвечает тот. Конечно, он уже продумал все до мелочей, в том числе, то, что Мин старший не имеет права больше подходить к дочери: он уже продал ее как вещь. − Отлично, − смотрит на падчерицу Мин и звенит цепью, пока ее отсоединяет. Он сбрасывает звонок и наклоняется к девушке. − Как свинью тебя продал. Ты даже больше не стоишь. Он грубо снимает с нее наручники и заставляет встать на ноги. Организм слабый после недели голодания, но она встаёт и держится на ногах. − Привести себя в порядок и надеть что-то с длинным рукавом. Ещё мне не хватало слухи распространять. Живо! Брюнетка выходит из подвала в грязной футболке и носках и топает по бетонному полу в свою комнату. В назначенный час ее чемодан уже стоит у порога. Мать не смотрит на дочь, лишь выходит проводить старшую только ради приличия. Дворецкий открывает дверь, приглашая мужчину войти. Чон Хосок в черной рубашке, узких брюках, с дорогими часами на руке переступает порог дома. Он окидывает помещение равнодушным холодным взглядом и останавливается на девушке. Брачный договор действителен, значит, теперь она официально его. − Чон Наби, идем, − обращается он к ней официально: по ее новой фамилии. − Вы не останетесь на чай? − интересуется любезно мать. − Боюсь, в глотку не полезет от такого унылого обиталища. Вы бы хоть картины освежили… Следом за Хосоком входит охранник, тот берет чемодан в руку и выходит. − Чон Наби, − повторяет Хосок. Девушка опускает взгляд и выходит за ним, не кидая взора на мать. Отчим и мать рады, что избавляются от груза и мучениям наступает конец. Наби усаживают в машину. Она не ослышалась? Ее фамилия теперь «Чон»? Она сидит смирно в машине и смотрит на бедра и руки, натягивая ткань. Сказали же не распускать слухи, вот и слушается. Чон сидит молча и смотрит в окно, не обращая на девушку внимания. Авто приезжает к частному сектору минут через 10-15. Дом Чона раза в два больше родительского. В окне наверху горит свет, девушке стелют чистое постельное. Дворецкий встречает господина и госпожу на пороге, охранник проносит чемодан в гостиную, куда проходит Хосок. − Вскрывай, посмотрим, что у тебя там, − отдает он команду новоиспеченной жене. Наби открывает чемодан. Обычные вещи: свитера, водолазки, брюки, джинсы, обувь в специальных мешочках и коробках и несколько платьев. Она поднимает взгляд на мужчину, а после встаёт на ноги. И что не так с ее вещами? − Хлам. Выкинуть, − коротко произносит тот, осмотрев вещи. − Вместе с чемоданом? − уточняет охранник. − Можно даже поджечь. Унеси этот хлам. Позже куплю тебе новую одежду. Все вышли после указа в виде махания рукой. − Идем, покажу твою комнату. Чон идёт к лестнице. Брюнетка даже сглатывает, когда слышит такой резкий и грубый тон. Смотрит только на то, как уносят ее вещи, и двигается за Чоном. Комната в конце коридора на втором этаже. Стены в теплых тонах, кровать большая, своя ванная и большое окно. Наби кивает мужчине и не знает, куда деть взгляд. Для чего же он ее забрал? − Раздевайся, − произносит тот, повернувшись к ней лицом. Совершенно холодный. И что только задумал этот мужчина? − Зачем? Наби стоит на месте, не двигаясь, словно медленно прирастает к полу. Страшно? Очень. Что за его прихотью последует дальше? − До белья. Хочу осмотреть тебя и прикинуть размер, − произносит спокойно Хосок.