Улетай из клетки, птичка

Входная дверь открывается. Входит до боли знакомый мужчина в компании дамы. «Отец» и мать, что собственноручно продали дочь, весело улыбаются друг другу, провожаемые официантом к столику. − Не смотри на них, − приказывает Хосок. − Они сами подойдут. Смотри только на меня. Делай вид, будто они незнакомцы, которые тебе неинтересны. Наби резко переводит взгляд на мужчину, немного начиная нервничать. Только начала забывать лица, которые не так уж и часто видела. Ела она в комнате все время, находилась в ней. Виделась с двумя только во время избиений. − Ты знал, что они придут? − она водит взглядом по лицу Чона, заметно начиная сжиматься. − Я? Разве? − делает Чон невозмутимый вид, покручивая бокал в руке, делает глоток. Рука в кармане, разблокировка телефона. Слыша шаги, тот проводит чуть выше границы нуля. − Ого! Вот так встреча! − удивляется мать. Хосок поворачивается к ней полубоком, начав водить пальцем вверх и вниз нарочито медленно, только поджигая огонек внутри девушки. − Извините? − Чон обращается к женщине. − Мы знакомы? Сердце девушки стучит быстрее. Она опускает одну ногу с другой, чтобы не сжимать так сильно бедра. Не знает, как она себя сейчас чувствует. То ли страх снова овладевает ее телом, заставляя руки сжать на коленях, то ли наслаждение, которое хочется ощущать подольше. Наби молчит, она не разговаривает ни с матерью, ни с отчимом. Они ей никто, как оказалось. Так семья не поступает. − Как же? Мы ведь родители Наби! − возмущается женщина. − Ты так похорошела милая! У тебя все хорошо? − Извините, мне кажется, вы обознались. Да, мою жену зовут Наби, Чон Наби, и ее отец сейчас не в Корее. Думаю, вы обознались, − произносит Хосок, лениво водя пальцем по экрану. − Что скажешь, милая? Ты знаешь этих людей? Она скулит и отрицательно машет головой. Отчим, держащий жену под руку, кривится. − Мелкая, неблагодарная сука. В какие игры ты играешь?! Брюнетка поднимает взгляд на отчима, полностью откинув чувства внизу. Снова он злится, что глаза краснеют. − Что вы себе позволяете? − Чон чуть раздраженно произносит, нарочито громче прежнего, поднимая взгляд на мужчину. − Я думал, здесь приличное заведение. Хотел отдохнуть с любимой женой, а какие-то отбросы ей хамят? Куда смотрит охрана? Извинитесь и проваливайте! − Попрошу заткнуться маленького щенка. Думал, что купишь ее как животное, так я не смогу с ней общаться? Этого в договоре не было! − рявкает Чонвон на мужчину. До сих пор мания была на то, чтобы растаптывать эту девчонку. Хосок видит, что тот собирается схватить девушку за волосы, публично ее унизив. Он подрывается с места и ударяет того по лицу с размаха. − Черт. Ведь хотели нормально отдохнуть. Женщина пугается. − Что за отребье? − подходит охрана, обеспокоенно глядя на Мина, валяющегося на полу. − Уберите его, что встали? Или работа не нужна? − Чон рычит. — Боже. Какой мерзкий старикашка. Тебе уже сказали, что ты обознался и должен принести извинения, тебе мало? Вторая его рука по прежнему в кармане стимулирует вибрации по телу, пока сам мужчина поливает грязью публично ее «отца». − Извиняйся! Наби жмурит глаза, ерзая на месте. Ножки то сводит, то разводит. Чонвон не хочет извиняться. По его мнению, ему не за что перед этим мусором здесь распыляться. − Я тебя в покое не оставлю, сукин сын. А ее так тем более. Ещё раз увижу где-нибудь я убью ее. Девушка тяжело дышит. Не понимает, от чего это. От новых ощущений или же от тех тревожащих ее чувств, связанных с «семьёй». Хосок ударяет того с ноги по лицу, следом в живот — и всё публично. − Уверен? − хищно ухмыляется, ожидая ответа. Охрана стоит под руку, но Чона не оттаскивает. Женщина визжит от испуга. − Господин Чон, прошу, оставьте моего мужа! − падает она на колени. − Не слышу его извинения? Что? Думал, ты тут умнее всех? − Хосок склоняется над его лицом. − Читать договоры не учили, идиот? Я тебя с голой задницей оставлю. Лучше бы тебе не падать в моих глазах еще ниже. Стой на коленях и умоляй ее простить тебя! − кажется, ему это доставляет какое-то садистское удовольствие. Брюнетка закрывает лицо ладонями. Чонвон становится на колени, недовольно шипя. Его ещё так никто и никогда не унижал. Ему, как поддонку, такой исход событий не доставляет удовольствия. Ему нравится смотреть на лицо побитой Наби, то, как она сдерживает слезы, а после слушать ее всхлипы в подвале или же у себя в комнате. − Извини меня, Наби. Слова даются со сложностью. Как будто из груди что-то вырывают. Неприятно и мерзко. Девушка кивает ему, не убирая рук с лица. − Не искренне как-то! − тянет Хосок. − Милая, разве такое извинение тебя удостоит? Кричи громче. Все пусть слышат, − Хосок хватает мужчину за щеки, больно сжимая. О нет, это не главное его наслаждение. Основное начнется, когда он изобьет его до полусмерти, но это будет позже. − Сука! Извини меня, Наби! − кричит Чонвон, держа Чона за руку. − Отпусти его, Хосок. Пускай уходит, − она открывает свое лицо. Выглядит снова уставшей, но смотрит на Чона мутными глазами. Постарался засранец своей игрушкой. −Только потому, что ты просишь, золотце. Хосок все-таки отпускает того, позволяя охране его вывести под руки. Конечно, он хочет еще поизмываться над ним, не без этого. Все только на них и смотрят. Хосок склоняется над девушкой. − Ты в порядке? Сильно расстроена? − он увеличивает мощность на максимум. Она держится за край стола пальцами и мычит ему, мотая головой. − Все.в порядке… − она прикрывает глаза, но всё-таки смотрит на него. Она долго терпит и все же конец приходит. Наби притягивает его к своему лицу за галстук и впивается в его губы, сладко мыча в них. Дрожит и скулит, как щенок. Во-первых, она ему благодарна за то, что он опустил ее обидчика, во-вторых, он сам начал эту игру. Хосок довольно улыбается. Она идёт ему навстречу, пусть и таким нечестным путем, значит, теперь будет проще. Он выключает телефон, отвечает нежно на поцелуй и садится обратно за стол. Официант приносит заказ. − Приятного аппетита, − желает тот. − Надеюсь, он у тебя не пропал? − Я хочу больше, − она прочищает горло и тянется к салату. Ей бы снять белье, что промокло донельзя, но сидит. − Ты только раздразнил меня, Хосок, − она смотрит на стол и берет прибор, чтобы начать есть. − Так, не думай об этом. − Не сейчас. Поужинаем, приедем домой и я хорошенько отшлепаю тебя на своей постели, пока буду грубо иметь. Она мнется, как маленькая девочка, и даже не смотрит на него. Съев чуть меньше половины, больше выпивая, она выпрямляется в спине, говоря ему о том, что готова. Пускай пользуется ею как ему угодно. Наби похоже выращена только для того, чтобы с ней что-то делали без ее спроса. Но в случае с Хосоком ей хочется. Он тянет свой напиток нехотя, словно дразнит девушку. Выдыхает, соглашается с мыслями о том, что и самому хочется большего, потому встает из-за стола, оплачивает счет, кинув купюры на стол, и уводит девушку прочь.