Холодный Хитлум

Винтарь. Фляжка с водой. Кейс с лекарствами - в шмотник, бинты туда же, сумку с набором первой необходимости - на пояс, под левую руку. Карты... Эту можно уже выкидывать, мало того что исчеркана до неузнаваемости уже ненужными пометками, так еще и размокла под вчерашним дождем - додумался же какой-то умник в руках нести. Вот эти две еще пригодятся, пусть бы в том районе уже опасно появляться, но карты лишними никогда не бывают, а если кажется по-другому - сходи и утопись сразу, стреляться слишком роскошно, патронов и так мало. Кажется, всё. Можно выходить. Пойти глянуть на границу?.. Говорили, конечно, что рано или поздно она остановится, но линия жизни, как высокопарно прозвали ее журналисты, ползла и ползла на юг. То быстрее, то медленнее, иногда замирая на несколько недель, иногда принимаясь двигаться скачками и рывками и сжирая за сутки половину очередного пригорода. Позади нее оставались опустевшие дома, серые поля мертвой земли, покрытые серым же хрустким пеплом, и черное желе вместо воды. Через десять дней из подвалов чудом не рассыпавшихся строений поднимались люди и упорно шли по следам аномалии. И обгоняли ее. Их прозвали орками - в память о тех тварях, которые когда-то жили и бесчинствовали то ли на этих землях, то ли вообще на другой планете. Разумеется, всевозможные фонды возражали: это же ваши друзья и братья, нельзя же так о них говорить, а отстреливать их - и вовсе... Приплетали достижения медицины, религию, какие-то шарлатанские прогнозы, утверждали, что человечество приспособится... Верить в то, что орки и есть те самые приспособившиеся, почему-то никто не хотел. Видели бы все они кварталы, где погуляли эти... братья меньшие - бежали б дальше своего крика. В углу кто-то завозился. Хлопнула дверь "санчасти" в дальнем конце коридора, надрывно запели водопроводные трубы. Нет, пора идти - хоть посмотреть, целы ли их посты на другом берегу речки. Брат не звонил с позавчерашнего дня, Артанор пропал неделю назад, и списывать это на перебои связи становится все труднее и труднее... Перед тем, как потянуть тяжелую железную дверь - еще одно. Последнее. Герметичный чехольчик в нагрудном кармане, фотография - одинаково серьезные серые глаза с упрямым прищуром, одинаковые черные волосы, тяжелая волна и непослушные вихры, прикончившие не одну расческу. На обратной стороне четким, почти каллиграфическим почерком - новый адрес, квартирка при госпитале. Это южнее, туда - широка страна моя родная - граница доползет через год с лишним, если вообще не выдохнется там, где сейчас стоит он... Пора.