Солнечные вспышки

Вот проходят уже два дня, а Гаррет не замечает никаких изменений. Обещанное испытание не наступает, или гриффиндорец в упор его не видит. Радует то, что Оминис теперь на приветствие отвечает тем же, хоть его лицо при этом и выглядит как-то… непривычно: в застывшей полуулыбке вперемешку со смятением. Как будто он до сих пор сомневается в намерениях Гаррета или же… в собственных. Ночью Уизли просыпается от пронизывающего холода и тяжести на груди. Разлепляет заспанные глаза и в ужасе осознает, что на нëм что-то лежит или, судя по коротким движениям, кто-то. Голова понимает, что надо проверить, отправляя нужные сигналы в конечности, но руки непослушно замерли, боясь приподнять одеяло. Хогвартс — странное место, полное загадок, и ожидать можно чего угодно. Гаррет невзначай ëрзает по простыни и чувствует, как незваный гость начинает активнее шевелиться, наворачивая круги по его животу, а затем скользит вверх, являя в полумраке комнаты маленькую белую змеиную головку с весьма знакомыми пепельными глазами и родинками. Гаррет сразу всё понимает, но ещё с десяток секунд рассматривает другого Оминиса. Неужели это и есть испытание? Тогда оно совсем не страшное. Уизли уже знаком с Натсай и осведомлён о том, что она анимаг. Девушка ему сама поведала о тайне и даже один раз показала свою звериную форму. — Здравствуйте, мистер Гонт… — спокойно приветствует Гаррет, слегка улыбаясь. Змей на мгновение вовсе замирает, а затем резко скрывается из виду, прокручивается на груди, сминая пижаму, уползает по ногам, щекоча хвостом ступню и, судя по глухому «бум», покидает кровать. Гаррет в тусклом свете полыхающей печи видит, как гость пытается зацепиться за ручку двери в попытках открыть, но ничего не получается. Как он тогда вообще сюда попал? И когда? Вопросы крутятся в голове, но вряд ли Гонт сейчас способен ответить на них, будучи в таком состоянии. Оминис устремляет жалобный взгляд в сторону гриффиндорца, показывая раздвоенный язык, и что-то тихо шипит. — Тебе помочь? — спрашивает Уизли, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Сейчас слизеринец больше похож на кота, который хочет увидеть «новую вселенную» по ту сторону двери. Оминис кивает, прокручивается на полу и вновь тянется к ручке. Безуспешно. Гаррет бесшумно поднимается с кровати, окидывая беглым взглядом соседей по комнате, и подходит к двери, но задерживается и не открывает, рассматривая блестящий клубочек рядом с ногами. Ему отчего-то вовсе не хочется, чтобы Гонт уходил или, скорее, уползал. Уизли садится на корточки и гладит гостя по головке, плавно переходя на туловище и хвостик и не забывая при этом следить за реакцией, которая вполне неоднозначна: Оминис лишь приоткрывает рот, обнажая парочку острых клыков, и, кажется, удивлённо смотрит. У змей вообще есть эмоции? Гаррет готов поклясться, что есть. Уизли подхватывает тушку и несёт обратно на кровать. Змей протестующе извивается в попытке сбежать, один раз даже кусает за палец, но цепкие руки гриффиндорца оказываются сильнее. Гаррет ложится на бочок и укладывает Оминиса рядом, накрывая одеялом и оставляя на свободе лишь головку, которая наклоняется влево-вправо в попытке понять чужие намерения. — Ты сам приш… приполз. Думал, что я испугаюсь, да? Ещё чего, — шепчет Гаррет, рассматривая мутные глаза. — Останься на ночь. А то что за испытание, если ты просто уйдёшь? Гонт поворачивает голову в сторону двери и вновь возвращает. Обдумывает? Затем спустя какое-то время кивает, полностью скрываясь под одеялом и скручиваясь где-то напротив живота Гаррета. Уизли ещё долго не может уснуть, застыв в одной позе и планируя, что будет делать завтра. И задумывается… Ловит ли Оминис мышей? *** На утро Гаррет просыпается от звонкого удара по щеке, резонирующего в уши. Он резко подскакивает на месте и ударяется об изголовье кровати. Голова гудит от бессонной ночи, а к горлу подступает лёгкая тошнота. Осознание происходящего приходит не сразу. — Проснулся наконец? Все уже ушли на завтрак, — оповещает его знакомый голос рядом. — Дай мне какую-нибудь одежду. Гаррет резко распахивает глаза и видит рядом стоящего Оминиса — полностью обнажённого. Не прикрытого ничем и сверкающего фарфоровой кожей молочного цвета, усыпанной родинками. Уизли словно каменеет, смиряя слизеринца взглядом, каждый раз задерживаясь где-то на середине тела. Слюна непроизвольно копится во рту, а утренний стояк оповещает о начале нового дня, топорща одеяло. — Ты не стесняешься? Ты же совсем без одежды, — хрипло спрашивает Гаррет, шумно сглотнув, когда к нему возвращается способность говорить. — Мне есть чего стесняться? — Эм… Нет. — Тогда не стесняюсь. Наступает неловкая тишина, перебиваемая только шумным дыханием Гаррета, который не прочь отправить сегодняшнее утро в омут памяти. — Одежду, — повторяет Гонт и протягивает открытую ладонь, перебирая пальцами. Уизли подскакивает с кровати, начинает копаться в тумбочке в надежде найти что-нибудь достойное аристократичной особы, но глаза цепляются за то что не следует: красный вязаный свитер с огромной буквой «Г» на груди, который подарила матушка на прошедшее Рождество. Сейчас как раз зима и будет вполне резонно предложить его надеть, не вызывая подозрений. Гаррет расплывается в широкой улыбке, чувствует, как щëки скоро треснут. Он попутно хватает серые брюки и носки, предварительно проверив последние на наличие потëртостей и дырок. Задумывается над тем, нужно ли дать нижнее бельё. — А тру… — Нет. — Оминис обрывает его на полуслове. Гаррет подаёт всё найденное слизеринцу. Тот с долей сомнения перебирает в руках вещи и надевает всё, кроме носков. Стоит босыми ногами на полу и приглаживает свитер, как будто наслаждается мягкостью ворса. Одежда на нём сидит великовато, поскольку Гаррет шире в плечах, но это даже придаёт образу Оминиса уюта. — Мы всё равно уже опоздали на завтрак, — начинает издалека гриффиндорец. — Поговорим о том, что было? Как ты вообще пробрался в нашу гостиную для маленьких львят? — В Хогвартсе много лазеек. Но сейчас я не могу передвигаться по школе незамеченным, поэтому вернулся в человеческую форму. Выведешь меня из гостиной, а дальше я сам. — Ты же без палочки, я доведу тебя до гостиной для… маленьких змей. — Хм. Не буду отказывать, раз ты настаиваешь. — Я не настаивал. — Уизли… — твёрдо по буквам проговаривает Гонт, а затем нежно добавляет: — Спасибо, что не испугался… другого меня. — Не за что… — смущается Гаррет, отводя взгляд от свитера Оминиса. На мгновение ему даже становится стыдно, что он вручил ему такой нелепый наряд. — Это значит, что я прошёл эм… испытание? Мы теперь, ну… — Я сказал, что дам тебе шанс. Гаррет не совсем понимает, что ему с этим «шансом» делать. В голову приходит только то, что Оминис намекает на… ухаживания? Всë-таки придётся приносить мышей на съедение… — Ладно, пойдём, провожу тебя, — тушуется Уизли. Хорошо, что все студенты уже на завтраке и гостиная Гриффиндора пуста. Оминис без палочки довольно забавно передвигается, медленно и нерасторопно: вытягивает правую руку, боясь врезаться, и хмурит брови, поворачивая голову то влево, то вправо. Точно новорождённый котёнок. Он спотыкается об ковёр и что-то шипит сквозь зубы. Гаррет берёт слизеринца за руку и крепко сжимает. Гонт пытается её отдëрнуть, но у него не получается. — И к чему это? — спрашивает Оминис, вновь пытаясь освободиться от хватки Гаррета. — Мне не нужна помощь. — Ты в нашей гостиной часто бываешь? Она весьма компактная и в ней много мебели. И, к тому же, нас никто не видит. Отпущу тебя, как только будем не одни. Даю слово. Конечно, Уизли лукавит. Оминис ничего не отвечает, но Гаррет замечает на его лице легкий румянец. Вероятно, прикосновения Гонт воспринимает по-другому из-за слепоты. Уизли гладит мягкую шелковистую кожу чужой ладони большим пальцем, поглядывая на парня. Тот отворачивает голову, пряча лицо за светлой чёлкой, и заметно напрягается всем телом, сжимая руку Гаррета в ответ, да так сильно, что гриффиндорец морщится от боли. — Ладно, ладно, я понял! — стонет Уизли. Довести Оминиса до подземелий Слизерина, избегая лишнего внимания, оказывается сложнее, чем Гаррет предполагал. Студенты или преподаватели то и дело мельтешат вдалеке, а Уизли ищет обходные пути, волоча спутника за собой. Гонт кривит лицо и понимает, что маршрут перестроен, но всё же молча следует за провожатым. Когда парни приходят к скрытой двери в гостиную, Гаррет отпускает руку Оминиса и слышит внезапное: — Спасибо, Уизли. Одежду я верну позже. — Гм… Не за что, — мнётся Гаррет, не желая расставаться. Но знает, что это неизбежно, ведь занятия начнутся уже совсем скоро. — Увидимся. — Увидимся? — удивляется Оминис, приподнимая брови. — Ой, то есть, я хотел сказать «до встречи». Вырвалось. — Гаррет бурно жестикулирует и чувствует, как краснеет от очередной глупости. — Прости… я забыл, что ты слепой. То есть, не забыл. Я помню это, но… — Ты забавный, Уизли, — смеётся Гонт, прикрывая рот тыльной стороной указательного и среднего пальцев. — Увидимся. *** Если первая половина дня для Гаррета проходит словно сквозь солнечную призму, приятно грея сердце, то вторая половина омрачается грозовой тучей, как только гриффиндорец решается заговорить с Оминисом после обеда. Гонт проходит мимо, игнорируя присутствие Уизли, а Себастьян рядом злобно огрызается и угрожает ему палочкой: — Ещё раз подойдёшь к Оминису ближе, чем на метр, я из тебя рыжую котлету сделаю! И это будет не в «Скрещённых палочках», намёк ясен? Гаррет жестом показывает, что неприятности ему не нужны, особенно с Сэллоу, который последние дни как будто нарла проглотил. — Привет, Гаррет, облажался? — виснет на его плечах Винсент. Уизли вздыхает, подтверждая слова друга. — Я тоже. Пошли выйдем, подышим свежим воздухом. Во дворе трансфигурации Морган катает снежки и закидывает на мост, соединяющий корпуса. Конечно же, Винсент помогает себе с помощью магии. Несколько студентов, кучкующихся рядом, с интересом наблюдают за слизеринцем, который размахивает пальцами вместо того, чтобы взять в руку палочку. Со стороны это действительно смотрится забавно, если не знать, что Морган может невербально использовать магию. Ему и руками двигать необязательно, но он находит это эффектным. — Оминис на тебя дуется из-за свитера. Ну, серьёзно, о чëм ты думал? — посмеивается Винсент, обдавая дыханием красные от холода пальцы и собирая снег с крыла каменной статуи дракона посередине двора. — Он мне рассказал о том, как пришёл в гостиную и застал там проспавшего завтрак Себастьяна. Что было дальше, я думаю, ты в состоянии представить. — На свитере буква «Г», то есть Гонт. И он мягкий и тёплый! — оправдывается Гаррет, наблюдая за движениями Винсента. — А ты в чëм облажался? — Головой редко думаю, — отвечает Морган, смотря на друга, а не на траекторию полёта очередного снежка. Услышав громкое «Ауч», Винсент оборачивается и понимает, что он попал прямо в голову директора Блэка, неожиданно оказавшегося по мосту. Мужчина громко ругается и озирается по сторонам. — Вот как сейчас! — Морган делает виноватое лицо и быстро забегает в центральный зал, пока его не поймали с поличным. Уизли забегает следом, заливаясь смехом и держась за живот. — Ладно, хуже не стало! — успокаивает Гаррет, хлопая друга по плечу. — Директор и так всегда немного отмороженный. — Как бы после этого он на всю зиму не запретил играть в снежки. А потом внимание гриффиндорца привлекают Оминис и Себастьян, которые о чём-то разговаривают, стоя около дверей, ведущих в библиотеку. Винсент рядом тоже замолкает, и Уизли, оборачиваясь, видит его расстроенное лицо. Вероятно, с Сэллоу у него по-прежнему не всё гладко. На удивление, Себастьян поднимается по лестнице, а Гонт спускается в библиотеку. Наконец-то неразлучные слизеринцы порознь, а, значит, у Уизли появился шанс объясниться. Морган всё понимает без слов и слегка толкает Гаррета в спину, намекая, что не против, если тот покинет его компанию. *** Отыскать Оминиса среди книг оказывается задачей не из лёгких. Уизли находит его, стоявшего на втором этаже и облокотившегося спиной о стеллаж. В руке Гонт держит толстенную чёрную книгу, быстро перелистывая страницы и подсвечивая их красным свечением палочки, зажатой в зубах. — Привет, — здоровается Уизли, подходя ближе и перебирая корешки книг, делая вид, что их встреча случайна. Гонт молчит, делая вид, что рядом никого нет. Он ставит на полку книгу и берет новую. Гаррет разглядывает название — «Зельеварение. Усиленный курс». Ну ещё бы. Наверняка опять схлопотал минус десять очков Слизерина и теперь навëрстывает упущенное. Вот бы позаниматься вместе в пустом классе… Уизли представляет, как он обнимает Оминиса сзади, помешивая бурлящее в котле зелье, как целует его затылок и зарывается в светлые волосы, как прижимается пахом к… — Выставил меня посмешищем, доволен теперь? — недовольно спрашивает Гонт, беря палочку в руки и резко захлопывая книгу, отчего появляется небольшое облако пыли и быстро рассеивается, щекоча нос Уизли. — Я могу как-то загладить свою вину? — О, то есть ты не отрицаешь, что сделал это нарочно? — Оминис проходит мимо, попутно хватая с полки очередную книгу, и садится за ближайший стол, вновь погружаясь в чтение. — Нет. То есть да, но нет, — путается Гаррет, догоняя слизеринца и садясь рядом через один стул. — Просто мне показалось, что это мило. Этот свитер мне подарила мама на Рождество, он мне очень дорог. Тебя же всё равно в нём никто не видел, кроме Сэллоу… и Моргана? Тишина. Даже для библиотеки сегодня слишком тихо. О, шелест страниц, которые переворачивает Оминис. Так быстро. Что-то ищет конкретное? Гонт такой увлечённый, а его палочка над книгой пульсирует активнее, чем обычно. — Уизли, может прекратишь пялиться на меня? — Я всегда на тебя пялюсь, — без стеснения признается Гаррет, покачиваясь на стуле. — Вот именно! — У тебя красивые глаза. Они похожи на водную гладь, — продолжает откровенничать гриффиндорец, а Оминис прикрывает верхнюю часть лица ладонью, почёсывая лоб. — И губы. Постоянно вспоминаю наш поцелуй. Теперь Гонт поджимает, а затем прикусывает манящие тонкие губы. Гаррет прекрасно помнит их сладкий вкус и рефлекторно облизывается. — На комплименты нарываешься? — сквозь зубы спрашивает Оминис, явно смущённый словами Гаррета. — А у тебя припасено что-то для меня? — начинает радоваться Уизли, но его счастье длится недолго. — Что ты взбалмошный, бесцеремонный и бестактный. — Это слабо похоже на комплименты, — с досадой бормочет Уизли, рассматривая потолок и покачиваясь на стуле ещё сильнее, балансируя на одной ножке. Его немного огорчает сказанное слизеринцем, хотя он прекрасно понимает, что тот несерьëзен. Надеется, что тот несерьëзен. — Других для тебя нет. — А ты говорил, что я хорошо целуюсь… — Правда? Я уже и забыл. Может, мне это вообще показалось. Опять тишина, но на этот раз её разбавляют голоса с первого этажа: Мадам Пергамм снова отчитывает кого-то за принесённую в библиотеку еду. — Я виноват, прошу меня простить. В качестве извинения предлагаю тебе пиво, сваренное по моему особому рецепту. — Гаррет делает предложение, от которого, как ему кажется, весьма сложно отказаться… например, Моргану, у которого инстинкт самосохранения отбит напрочь. А вот Оминису… — Нет. Сдалось мне твоё пиво, — с неприкрытым отвращением отказывается Гонт, а затем, немного погодя, поворачивает голову в сторону Уизли и начинает лукаво улыбаться. — Знаешь, у меня есть идея, как ты можешь загладить свою вину. — Да? Какая же? — Гаррет чуть ли не падает со стула. — Скоро узнаешь. Как же Оминис любит держать интригу… *** На следующий день Оминис подсаживается к Гаррету в аудитории профессора Бинса. Это сбивает с толку, ведь слизеринец всегда садится с Себастьяном или Винсентом. Гаррет сдвигается на край скамьи, чтобы не спугнуть. Вдруг Гонт не понял, кто рядом с ним, но сосед хватает его за край мантии и пододвигается ближе. Уизли ошарашенно смотрит на растянутые в хитрой улыбке губы. — Здравствуй, Уизли. — Оминис мягко приветствует, а Гаррет покрывается мурашками от чрезмерной бархатистости его голоса. — Здравствуй? — теряется гриффиндорец. Гонт смеётся, но как-то неестественно, и открывает учебник, положив рядом палочку. Затем слизеринец несколько раз поправляет рукой выбившиеся пряди волос и теребит мочку уха почти до красноты. Нервничает? Гаррет и сам впадает в жар от волнения и чувствует, как начинают потеть ладони, будто на дворе не зима, а знойный июль. Уизли зарывается рукой в волосы и старается не смотреть на соседа, который сейчас в опасной близости, но терпит неудачу: глаза сами цепляются за родинки на скуле и челюсти, за длинные ресницы и ровный нос без горбинки, за соблазнительную шею, наполовину скрытую воротом белой рубашки… Профессор начинает монотонно бубнить об очередном восстании гоблинов, а Гаррет всё пропускает мимо ушей, смотря вниз на то, как коленка Оминиса касается его. Ещё раз. Не случайно. А затем бледная рука Гонта ложится на его бедро и нежно поглаживает, доходя до самого паха и поддевая указательным пальцем ширинку. Затем ладонь вновь скользит до колена, оглаживая его круговыми движениями и поднимается выше. Гаррет замирает и, кажется, забывает как дышать. Что происходит? Голова не успевает обрабатывать информацию, следя за плавным движением чужой руки, которая уже расстëгивает брюки и трогает член сквозь тонкую ткань нижнего белья. Возбуждение не заставляет себя долго ждать, и Уизли стыдливо закрывает лицо ладонями, сложенными лодочкой, скрывая покрасневшее лицо. Несколько нежных ласк рукой и уже такой стояк. Длинные, с выступающими фалангами, пальцы Оминиса аккуратно отодвигают бельё и достают твёрдый член. Растирают выступающие капельки смазки по головке и оттягивают крайнюю плоть. Движения Гонта такие изящные и мерные, он как будто дразнит. Хотя, очевидно же, дразнит, что же ещё? Но Гаррету всё равно. Он сквозь пальцы поглядывает на остальных студентов и, вроде бы, никто ничего не заподозрил, а школьная мантия так кстати закрывает обзор с боков. Повезло ещё, что Гаррет всегда предпочитает самое дальнее место, поэтому парни сидят за последним столом и позади нет нежеланных наблюдателей. Оминис начинает активнее двигать рукой, используя круговые движения, словно извивающаяся змея. Гаррет вспоминает про животную форму парня и представляет, как тот бы обвивался вокруг его члена, проникая маленьким раздвоенным язычком в уретру. Мерлин, какие грязные мысли… Надо представить что-то более приемлемое и допустимое в обществе. Оминис исследует дырочку на головке, словно просится внутрь, играется большим пальцем с уздечкой, а затем ускоряет движение ладони по всей длине, отчего Уизли начинает шумно дышать носом и ловить даже не волны, а цунами из дрожи. Голова кружится, а голос профессора слышен будто сквозь толщу воды: расплывчато и неясно. Гаррет понимает, что разрядка близка и сам начинает слегка толкаться в руку Оминиса и поглядывать на его самодовольный профиль сквозь сжатые пальцы. Возбуждён ли Гонт? В мыслях сразу мерцают картинки обнажённого слизеринца в спальне гостиной. Уизли проходится по его телу, как художник по картине: вспоминает выступающие ключицы и маленькие розовые соски, подтянутый живот и сильные руки, родинку на выглядывающей из-под крайней плоти головке и родинку на лобке, виднеющуюся сквозь светлые жёсткие волосы. Почему-то из россыпи родинок на чужом теле Уизли отчётливо запомнил только эти две. Гаррет понимает, что сейчас кончит, удовольствие узлом скручивается в одной точке, а сердце бешено стучит, покрывая закрытые веки белыми искрами. Но чужая ласковая рука вдруг быстро отстраняется. Член подëргивается в ожидании, а Уизли тихо и жалобно стонет, ожидая её возвращения. Наслаждение сменяется лёгкой томительной пыткой. Кончить без рук невозможно, а Оминис, похоже, не собирается доводить дело до конца. Гриффиндорец вновь оглядывает аудиторию и ловит на себе изучающий взгляд Себастьяна. Ну, конечно, кто бы сомневался. Лохматый сторожевой пёс ещё какое-то время косится, но затем отворачивается, почëсывая взъерошенный затылок. Уизли так хочется прикоснуться к себе. Или, чтобы Оминис это сделал. Лучше он, тут без вариантов. Гаррет опускает правую руку под стол, а левой всё так же прикрывает лицо, смотря на возбуждённый и требующий внимания орган: смазки выступило так много, что она уже начала стекать по стволу, пачкая нижнее бельё. Гаррет обхватывает головку двумя пальцами, зажимая её в кольцо и энергично двигает рукой, стараясь как можно быстрее кончить. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он сегодня будет дрочить на уроке по истории магии, то Уизли бы звонко рассмеялся до боли в животе. Оминис точно змей. Внутри и снаружи. Его поступок куда коварнее, чем безобидный красный свитер. Гаррет отлепляет руку от лица и кладет её на бедро Оминиса: гладит быстро, в такт движениям на члене, вжимаясь ногтями в ткань брюк. Гонт явно не ожидал такого, заметно вздрогнув и сжав корешок учебника до белых костяшек. Теперь на его лице больше нет победной ухмылки, лишь обеспокоенность и сосредоточение от прикосновений Гаррета. Ему нравится. Уизли точно это знает, ведь Оминис тоже возбуждён, судя по недвусмысленной выпуклости на брюках. — Уизли, — едва слышно зовёт его слизеринец. — Прекрати. — М? Что прекратить? — шепчет Гаррет, наклоняясь к порозовевшему уху. Вопрос остается без ответа. Уизли сжимает его член сквозь плотную ткань, слышит рядом короткое: «Ммм…». И через несколько резких движений изливается в руку. Он не уверен, что его действия остались незамеченными, поэтому не спешит поднять глаза и смотрит на белёсую вязкую жидкость, стекающую по руке. И что делать? Вот бы Оминис облизал пальцы… И член, кстати, тоже. Пока не начнёт блестеть, как котлы профессора Шарпа. Гаррет осекается, слегка помотав головой. Не хватало ещё одного стояка. — Понравилось? — шёпотом спрашивает Оминис с любопытством, откидывая чужую руку со своего тела. — О, ещё как! — отвечает Гаррет, и в его словах нет ни капли сарказма. — Помочь тебе? — Хочешь облизать мои пальцы? — Уизли не верит своим ушам. Всë-таки, Оминис действительно читает мысли. — И как ты себе это представляешь? Мы на лекции. — То есть, если бы мы были одни, то ты бы облизал? Оминис тяжело вздыхает, подпирая голову ладонью и всем видом показывая, что дальнейший диалог ему неинтересен. Гаррет достает палочку и тихо произносит Эванеско, очищая ладонь. Застëгивает ширинку и надеется, что завтра на повестке дня не будет сплетни: «На лекциях профессора Бинса так скучно, что лучший дуэлянт школы Гаррет Уизли предпочитает дрочить вместо того, чтобы слушать».