Грешники

      Бросить всё и уехать. Куда? Как? у меня не было ни денег, ни возможности, ни тем более желания покидать родной дом.       Когда в четырнадцать лет я впервые увидела Сукуну, я пыталась найти способ доказать окружающим, что он реален. Я искала способ понять, видят ли люди демонов через зеркало, фотокамеру, видеокамеру, в какое-либо время суток, если на них набросить хотя бы полотенце. Когда демон хотел, ткань просто падала сквозь него на пол. Ни один из способов не работал. Демонов видели только мои глаза.       Доказательств я так и не нашла. И я осталась с Сукуной бок о бок на какое-то время.       Как и сейчас. Я снова боролась в одиночку.       Чосо боялся Сукуну, а про Сатору я совсем ничего не знала, кроме того, что он владеет снами и его глаза нельзя было открывать. Если с его лица снять маску, он мог «вывернуть наизнанку мою душу». Я до сих пор не понимала значения этой фразы. Я слишком многого не понимала в последнее время.       Я сидела на краю кровати, одетая как попало в домашнюю одежду, лохматая, с опухшими от истерик и слёз глазами. Руки болели, шея, покрытая кровью, ныла от укусов. Я глубоко и медленно дышала, пытаясь сконцентрироваться на дыхании и ни о чём не думать.       Сукуна сидел передо мной на коленях и держал раненную стопу. Он целовал даже пальцы на ноге, гладил её и осторожно обрабатывал рану, словно это не он причинил мне около часа назад боль. Я не смотрела на него, только чувствовала его руки и поцелуи кожей. С меня словно стекала тягучая, склизкая грязь после каждого его прикосновения. Хотелось выть волком, бить, кричать, забиваться в угол… Я почти не моргала.       Время остановилось. Позвонить тёте и бабушке не было возможности. Рядом со мной лежали пустой лист и ручка. Я должна была написать хоть что-то, чтобы Сукуна был доволен, чтобы он хотя бы сейчас не стал злиться на меня и позволил мне свободно дышать. Хотя вряд ли он позволил бы мне с этих пор спокойно вздохнуть без его ведома.       — Если ты будешь слушаться меня, я больше не причиню тебе боль, — сказал он и поцеловал большой палец на больной ноге. Я скривилась, хотя лицо всё ещё было расслабленно. Силы настолько приблизились к нулю, что я не могла даже показать эмоции.       — Хорошо, Сукуна, — бесстрастно ответила я, всё ещё глядя в одну точку. Мне было всё равно на его слова. Они не имели веса, не имели гарантии и тем более не заслуживали доверия.       — Ты всегда была умной. Я люблю в тебе эту черту.       — И за неё же ты меня ненавидишь, — я слабо улыбнулась и посмотрела вниз, на руки, которыми я колупала до крови заусенцы. Кожа по бокам от ногтей уже погрубела из-за того, что я не даю ей покоя.       — Бывает и такое, не спорю, — перебинтовывая нежно ногу, сказал демон. — Но ведь это ты вынуждаешь меня наказывать тебя за свою дерзость. Ты умна, но используешь свой ум не в том русле. Понимаешь?       — Чем вынуждаю? — спросила спокойно я, всё ещё не выражая особого интереса к разговору. Я отвечала на автомате, чтобы не злить Сукуну в очередной раз игнорированием.       — Своим поведением. Ты не слушаешь меня, пытаешься избавиться от меня, не ценишь то, что я для тебя делаю. Конечно, что мне ещё остаётся делать? — он погладил меня по ноге, лёгким движением, намеренно, задев рану на ступне. Я вздрогнула и коротко шикнула. — Только наказывать, иначе ты не поймёшь. Но теперь ведь ты понимаешь, да? Я просто хочу, чтобы ты тоже получала удовольствие, и мне приходится тебя приручать к этому. Делай то, что я говорю, и мы оба будем счастливы. — Он поцеловал мою голень и провёл по ней вверх до колена. — Пиши записку и собирайся.       — Я даже не знаю, куда мне идти, Сукуна… Дай мне время.       — У тебя было время. И ты могла бы остаться в этом доме, если бы не провинилась. Я благосклонен к тебе. Ты снова начинаешь бесить меня, Рина, — Сукуна вжался в мою ногу пальцами и хмуро заглянул в мои глаза. — Вынуждаешь снова причинить тебе боль. Ты умная? Тогда используй свой ум как надо.       — Сукуна, пожалуйста, — прошептала я и опустила голову.       Я так сильно не хотела уходить из дома, что была готова даже на второе наказание от Сукуны. Уже была готова пережить что угодно, лишь бы остаться с бабушкой и тётей, лишь бы не уходить навсегда в глубокое одиночество, которое будет разделять со мной только демон, превративший мою жизнь в ад.       — Рина… Ещё в четырнадцать лет ты попыталась избавиться от меня в психушке — я проглотил это, забыл, но ушёл от тебя по твоей вине. Теперь ты связалась с Деосом и всего за сутки сумела найти демона, чьё имя ты мне так и не назвала. И, конечно же, искала способ нейтрализовать мою связь с тобой. Ты до сих пор воняешь другим демоном, ещё я чувствую вонь от храма, и твои ягоды… Кстати, отдай мне остатки рябины. Сейчас же.       Я глубоко, прерывисто вздохнула. Я так и думала, что Сукуна вспомнил бы про последний мешочек с рябиной. А я ведь даже не успела спрятать хотя бы пару штук в другом месте. Всё, что у меня оставалось, хранилось в этом мешочке.       — Он в кармане джинсов.       Сукуна встал, подошёл к джинсам, которые валялись как попало на кровати и стал нервно шарить по карманам. Он достал оттуда мешочек и засунул его в кимоно. В этот момент искры надежды потухли, оставив вместо себя тьму отчаяния и пустоты.       — У меня есть ключ от старого дома мамы, — сказала я сиплым голосом. — Там, наверное, и электричества-то уже нет. А сейчас апрель, холодно….       — Не ной. Бери ключ, собирайся и пошли. Про письмо не забудь.       Я с трудом кивнула. Снова бросила пустой взгляд на листок с ручкой, взяла их в руки и прислонила к стене. Я стала кривыми, торопливыми буквами выводить записку: «Тётя, бабушка, я вас очень сильно люблю. Я запуталась в себе, устала от себя и серой жизни. Мне хочется отдохнуть, освежить мысли, поэтому я хочу на время уехать из города. Я скоро вернусь, обещаю. Я постараюсь писать и звонить, когда смогу. Мне просто нужно время. Надеюсь, вы поймёте меня».       Вакуум в голове мешал моей красноречивости. Мне приходилось часто останавливаться на полуслове, думать, как правильно написать предложение или вовсе слово. Я боялась ошибиться с формулировкой и случайно упомянуть свои проблемы, связанные с Сукуной или психическими расстройствами. Иначе тётя точно стала бы искать меня с полицией и собаками. Но после подобного письма она должна была понять меня. Она всегда и во всём поддерживала меня. И я надеялась, что эта ситуация не стала бы исключением. Она была обязана понять меня ради себя, ради меня и бабушки, ради всей нашей семьи, моих друзей и людей вокруг нас.       Всё необходимое я складывала в спортивные сумки, которые остались у меня ещё с детства, когда я ходила на волейбол.       — Я потащу сам твою сумку, собирайся так, чтобы не приходилось возвращаться, — скучающе сказал Сукуна. Он лежал на кровати, подперев рукой голову.       Мои сборы не были слишком долгими. Моё гардероб не был разнообразным, поэтому я ограничилась в итоге только двумя сумками и рюкзаком, сложив туда нужную технику, средства гигиены, одежду. Я думала, что отсутствие личных вещей даст тёте и остальным родственникам понять, что я действительно ушла по своей воле. По крайней мере, это так должно было выглядеть.       Сукуна разрешил помыться, но даже там он не оставил меня в одиночестве. Я медленно намывала мыльной губкой тело и беззвучно плакала. Плечи тряслись, а лицо напряглось от гримасы боли и бессилия. Я тряслась под шум воды и даже в эту минуту молилась. Снова. Я уже начинала понимать, что в мольбах не было смысла, но всё, что у меня оставалось — это надежда. Если надежда покинет меня, то дальше я просто не смогу жить.       Когда Сукуна взял мои сумки, они перестали быть видимыми и осязаемыми для окружающих. Поэтому я спокойно смогла доехать на такси до нужного дома налегке.       Это был небольшой домик на окраине города, куда люди обычно ездили на отдых. Был не сезон, район почти пустовал. Дома были построены так далеко друг от друга, что до ближайшего пришлось идти бы минут пять-десять. И магазинов рядом почти не было.       Район больше напоминал ухоженный лес. Здесь местами всё ещё лежали толстые слои снега, которые не были загрязнены машинными выхлопами. Пахло влажным лесом и холодом.       Дом стоял в одиночестве в окружении деревьев. Он спрятался за невысоким забором, внутри которого простирался небольшой дворик с заросшей беседкой. Так как родственники время от времени посещали это место, дом ещё не успели разнести вандалы. Окна и двери были целы.       Над головой где-то пела птица. Она свистела так заунывно, словно играла мне вслед похоронный марш.       Я открыла скрипящую калитку, прошла по деревянному тротуару к входной двери и вставила в замочную скважину ключ. Я вошла внутрь, и оказалась в полумраке. Сюда попадали редкие солнечные лучи. Пыль щекотала нос. Здесь было холодно, но, на моё удивление, электричество всё ещё работало.       Единственным отоплением в этом доме служила печь. Я никогда не умела пользоваться топором и дровами, которые уже успели растаскать местные хулиганы, нищие или алкаши. Придётся ходить самой в лес. Либо умолять Сукуну помочь мне, ведь с больной ногой я не могла даже спокойно ходить. Каждый шаг причинял жгучую боль, от которой у меня иногда даже дёргался глаз.       Я включила пыльный пустой холодильник. Он был низкий, старенький, как и деревянные, скрипящие под ногами полы, которые укрывал единственный коричневый ковёр.       — Хорошее место, — Сукуна хмыкнул.       Он ходил по пятам за мной. Я ничего не ответила. Просто молча прошла в единственную комнату, помимо кухни, зала и ванной. Там был только покосившийся к стене шкаф, от которого отваливалась дверца, и небольшая двуспальная кровать. Это пустое, мрачное, старое место наводило только ужас и уныние.       — Теперь мы одни. Наконец-то, — Сукуна обнял меня сзади и уткнулся лицом в мою макушку.       Он шумно вдохнул запах моих чистых волос, которые уже пропахли прохладным воздухом и лесом. Он поцеловал меня в голову, жадно сжал руками мои плечи.       — Я хочу отдохнуть. Можно? — спросила я охрипшим, безэмоциональным голосом. Сукуна ничего не ответил, просто указал ладонью на кровать, молча разрешая мне прилечь. — Можешь протопить печь? Мне очень холодно….       — Хорошо, — бросил он и вышел из комнаты.       Я удивилась, что Сукуну даже не пришлось уговаривать. Я просто достала из шкафа два стареньких пледа, отряхнула их и постелила один вместо покрывала. Вторым я укрыла себя, когда легла, чтобы согреться и спрятаться от мира. Хотя бы кровать и подушка были мягкие. Хоть и воняли влагой, старостью и пылью.       Я настолько сильно устала, что даже сон в храме Деосов не смог избавить меня от всей усталости. После насилия Сукуны надо мной и после всей боли, что я пережила, мне снова хотелось спать.       Согревший меня плед помог уснуть.       Я снова оказалась в сознании около дерева, окутанного длинными плотными полосками ткани, запачканными в крови. Одинокое в зелёном, летнем поле дерево стояло в окружении плохой погоды, в мраке позднего вечера. А вокруг толстого, старого ствола летали тёпло-жёлтые светлячки.       — То есть, я теперь даже поспать нормально не смогу? — спросила я, зная, что Сатору где-то рядом, и он явно слышал меня.       — Привет! — он резко свис с дерева головой вниз. Он качался на длинных ногах на толстой ветке, которая даже не прогнулась под его весом, словно демон ничего не весил.       Я вздрогнула, увидев перед собой его перевёрнутое лицо, наполовину спрятанное чёрной маской. Его белые волосы тянулись к земле, а сам Сатору довольно улыбался.       Он резко приподнялся, схватился руками за ту же ветку и спрыгнул вниз, приземлившись на полусогнутые ноги напротив меня.       — Вот мы снова и встретились с тобой, красавица, — он провёл рукой по моей щеке, чуть склонив голову набок, словно любопытный щенок. Я нахмурилась и отступила так, чтобы он перестал касаться моего лица.       Тёплый ветер щекотал кожу. Я шумно вздохнула.       — Если бы не Сукуна, пришёл бы к тебе лично. Но пока могу касаться тебя только во сне. Согласись, ощущения ничем не отличаются? — он улыбнулся мне и снова потянулся рукой.       Он коснулся моего плеча, притянул меня к себе. Его рука обвила мою ладонь и закружила меня, словно в танце. Я ахнула и врезалась спиной в его грудь. Я подняла голову и увидела лицо Сатору. Он не прекращал улыбаться мне.       — Здесь красиво, правда?       — Да что тебе надо вообще от меня? — я отскочила от Сатору, как от прокажённого. — Откуда ты знаешь меня? И Сукуну?       — Как откуда? Мы вылезли из одного места. Ну, то есть, из Бездны, — Сатору неловко посмеялся. Мне было тяжело смотреть на его лицо, где были спрятаны глаза. Хотелось стянуть с него маску и полностью осмотреть его.       — А что это за место такое — Бездна? — негромко спросила я.       — Поцелуешь — скажу, — он наклонился ко мне с прямой спиной, спрятав в карманы строгих, прямых брюк руки. Я нахмурилась. Терять было уже нечего. Я потянулась к его лицу и, зажмурившись, коснулась его горячих губ своими.       Ощущения и правда ничем не отличались от реальных. Я всё также чувствовала запахи, вкусы, осязала телом материальность, всё также слышала звуки и видела окружение. Я расслабила лицо и оторвалась от Сатору. Я опустила стыдливо голову вниз.       — А теперь? — спросила я огрубевшим из-за неловкости голосом. Сатору я воспринимала как какого-то странного, гиперактивного парня, а не демона. Мне было страшно увидеть его глаза. Неужели они были такими же красными, как у Чосо и Сукуны?       — Так уж и быть, — Сатору прижался спиной к дереву и скрестил руки на груди. — Страшное место. Ненавижу его. Но раз уж тебе так интересно, могу рассказать о нём немного. Знаешь, почему Бездна? Потому что там нет абсолютно ничего. Там нет звуков, запахов, пространства… Там есть только мы и время. Больше ничего. И оно тянется так мучительно и медленно. Мы можем создавать иллюзии своих миров, но они сродни сумасшествию у людей. Мы живём в вымышленных мирах и ждём, когда сможем выбраться в мир людей, в настоящий мир. Для нас такие, как ты — спасение. Как для вас бог. Только вы для нас существуете, в отличие от этого вымышленного ублюдка, — Сатору посмеялся.       — Такие как я?       — Якоря. Вы до ужаса редкие. И далеко не все способны выдержать больше чем одного демона. А ты вон, держишься так, будто тебе всё равно.       — А Сукуна? Кто он?       — Местный гондон.       — Нет, серьёзно…       — А я и так серьёзно! Тупой демон, возомнивший, что ему всё можно. Он любит устраивать везде свои порядки. Потому что в своё время он был одним из тех, кто охранял границу между Бездной и миром людей. Правда потом привратники просто перестали быть кому-то нужными, потому что люди нас забыли, якорей из-за этого стало меньше, сделок между нами и людьми перестало существовать и вот, мы оказались без людской веры, пропитания и спокойной жизни. Такие как ты в нынешнее время — чудо.       — Чудо, значит… То есть я нужна просто для… пропитания?       — Можно и так сказать. Кто-то питается верой, кто-то кровью, кто-то сексуальной энергией. Или всем вместе. Нас осталось очень мало из-за нехватки всего этого. Зато места больше, — Сатору с толикой грусти посмеялся и прижался макушкой к дереву.       Я обняла себя за плечи. Я снова стояла в лёгком цветочном платье. Оно что-то напоминало мне. Что-то старое и тёплое, что-то давно забытое…       — А ты чем питаешься?       — Всем. Искусители не привередливые гурманы, в отличие от привратников. Им людскую веру подавай. Когда люди отказываются от них и перестают верить, для них это хуже смерти.       Я вспомнила Сукуну, который отчаянно цеплялся за меня и умолял не ложиться в больницу, который умолял не делать что-то, что могло избавить меня от него. Когда я начала терапию и курс таблеток, я действительно смогла поверить в то, что Сукуны на самом деле не существовало. Может, поэтому он исчез? Или есть какая-то другая причина, почему он так внезапно пропал на четыре года из моей жизни?       Рассказывать о Сукуне Сатору не хотелось. Я не настолько доверяла этому болтливому демону, чтобы рассказывать ему всё, что происходило в моей жизни.       — А про Чосо знаешь что-нибудь? — спросила я про демона, который не мог выйти из моей головы. Я слишком много вспоминала о нём.       — Нет. Впервые слышу.       — Ладно… — сказала я и опустила голову. — А как я стала якорем?       — Не знаю. Я вообще про тебя ничего не знаю. И как якоря получаются тоже. Говорят, что они рождены благодаря сделкам. А с кем, как, почему — без понятия. Я больше ничего не знаю, Рина. Я рассказал тебе всё, что мог. Я слишком долго блуждал по темноте. Память со временем теряется. Остаются только желания и эмоции. Но даже они со временем притупляются. И когда демон лишается веры, еды, чувств, желаний… он умирает. Просто уходит в никуда, в ничто. Исчезает во времени и пространстве, словно его никогда не существовало.       — Жутко, — только и ответила я, не зная, что сказать.       Информация оказалась слишком тяжёлой, хоть её и не было слишком много. Я просто смотрела перед собой и пыталась переварить всё то, что сказал Сатору. Оказывается, демонов много. Они существуют в какой-то Бездне. Насколько они были рядом? Как много демонов ещё появятся в моей жизни и появятся ли? Сатору, Чосо, Сукуна… Даже одного Сукуны мне было уже слишком много.       — Почему ты злишься? Тебе ведь так крупно повезло. Ты просто этим не хочешь пользоваться. Вот смотри, — Сатору подошёл ко мне слишком быстро и коснулся руками моей шеи. Его пальцы обожгли мою кожу. — Кто ещё сможет так согреть тебя? Для нас твоя кожа приятно холодная, а мы обжигаем тебя. Приятно, правда? — почти прошептал он и провёл по шее ладонями вниз, вдоль линии ключиц. Я прикрыла глаза.       — Вы жестокие, похотливые ублюдки. Почему мне должно быть приятно рядом с вами? — спросила я и открыла глаза, пытаясь избавиться от наваждения, которым меня околдовывал Сатору. Он был таким же как Чосо. Он мог управлять людскими желаниями и брать их под контроль. Я пыталась противостоять Сатору, как могла.       — Глупости. Ты сравниваешь всех нас с придурком Сукуной? Ты, должно быть, так сильно устала от него. Тебе, наверное, так не хватает тепла и любви, — Сатору наклонился к моей шее и раскрыл рот, обдавая меня горчим дыханием. Его расслабленные губы коснулись моей кожи, а острые клыки упёрлись до лёгкого жжения в меня.       Я вскрикнула и вжалась руками в предплечья Сатору.       — Прекрати, — прошептала я, обмякая в его руках. Его укус действовал на меня как сильный наркотик. Перед глазами в сознании образовался туман, я словно погрузилась в мягкое, огромное облако с обилием кислорода. Даже дышать стало легче.       Сатору неторопливо развернул меня спиной к дереву. Я прижалась к нему макушкой, наклоняя вбок голову. Я смотрела куда-то в сторону туманным взглядом, не понимая, что происходит. Мир стал мягким, слишком тёплым, еле различимым. Я только чувствовала, как Сатору обнимает меня руками за плечи, как меня ласкает ветер за ноги и оголённые плечи.       Пальцы Сатору подцепили лямки платья и потянули их вниз. Сатору целовал мою шею, прикусывал её до боли, тяжело дышал в мою кожу и прижимал меня с силой к дереву, словно боялся, что я убегу от него. Но тело обмякло под его хваткой настолько, что даже убегать не хотелось.       — Что со мной? — заплетающимся языком спросила я, чувствуя, как теплеет внизу живота. — Будто я….       — Будто ты возбуждена? — спросил с улыбкой Сатору. — Я пытаюсь расслабить тебя, ты слишком уставшая.       — Сатору… — сказала я мягким голосом и прикрыла глаза, когда его пальцы отодвинули в сторону нижнее бельё и нырнули между влажных складок. — Зачем ты….       — Я так изголодался по человеческому женскому телу. Я и забыл, какой приятный аромат исходит от вас, — лаская меня языком, он снова поцеловал меня в шею и раздвинул мои ноги коленом, не разрешая их смыкать вместе. — Расстегни мою рубашку.       — Что?.. — шепнула я и вздрогнула, когда его палец проник в моё влагалище. — Сатору….       — Ты же хочешь снять её.       Я прикусила нижнюю губу и наощупь стала расстёгивать его пуговицы, всё ещё находясь в сладком, приторном тумане. Моя голова шла кругом, а ноги дрожали от приятной дрожи и ласк ветра. Кора дерева впивалась в мою спину, но я почти не ощущала её из-за расслабленного тела.       Мои руки потянули вниз белую рубашку Сатору. На мою голову упала окровавленная тряпичная полоса, которую подхватил ветер, но даже на неё я не обращала внимания. Мимо пролетели светлячки, которые кружили у дерева. Я всем телом вжалась в ствол.       — Это так неправильно, — прошептала я, продолжая бороться с наваждением. Мною полностью одолело желание, которое я не могла понять, с которым я не могла бороться.       — А какая разница, что правильно? — спросил Сатору, и я услышала в его голосе улыбку.       Его пальцы были длинные, широкие, я отчётливо ощутила это, когда он погрузил в меня второй палец и надавил на верхнюю стенку влагалища. Живот словно подпрыгнул от его ласк. Я прижалась к его крепким, обнажённым плечам, вцепилась в них до боли в костях и запрокинула назад голову, вжимаясь макушкой в дерево. Его кроны будто закружились надо мной в вихре, в каком-то ярком, насыщенном танце. Я закрыла глаза и застонала.       — Это ты со мной сделал? — спросила слабо я и стала вести по рукам Сатору вниз, чувствуя эстетичные изгибы его тела кожей.       — Я только целую и ласкаю тебя. За твоё желание отвечаешь ты сама, — хрипло, тихо произнёс он и сел на корточки передо мной.       — Что ты делаешь? — спросила я и глянула вниз. Голова всё ещё кружилась от переизбытка возбуждения. Живот тянуло от сильного желания ощутить Сатору так близко, насколько это было возможно.       Он сел на колени передо мной, прямо на зелёную, мягкую траву и сухую землю. Он подцепил пальцами моё нижнее бельё и потянул вниз. Ягодицы тронул ветер, и я дрогнула от прикосновения природы.       Сатору нырнул головой под платье, задирая его высоко над моими ногами, до самого живота. Его длинные, музыкальные руки прижимали складки ткани к моим бёдрам.       — Не сопротивляйся мне, — шепнул он и взял мою ногу. Он закинул её на своё плечо, и я вынужденно прижалась к дереву ещё сильнее.       Мой взгляд окинул бескрайние, пугающие и тёмные просторы поля, в котором были только я и он. Казалось, на нас из мглы смотрели тысячи любопытных глаз. Я посмотрела вниз. Сатору потянулся головой ко мне и его проворный, горячий язык коснулся моих половых губ. Он неторопливо раздвинул их кончиком и нырнул чуть глубже, до самого клитора, прижимаясь к нему. Меня дёрнуло, я глубоко и часто задышала, сгибаясь и выгибаясь ему навстречу. Из груди вместе с выдохами вырывались и стоны, которые я не могла контролировать. Пальцы ломало от приятного спазма между ног.       Одной рукой Сатору обнимал меня за поднятую ногу, неторопливо поглаживая её вместе с ветром, а второй он проник внутрь моего влагалища, вызывая у меня более бурные и яркие эмоции. Я задрала голову, зажмурилась и поддалась бёдрами навстречу его языку. Я положила одну руку на его макушку, сжала его мягкие, шёлковые волосы. Сатору довольно замычал в мои губы, стал покусывать их и продолжать играться языком. Моя кожа стала чересчур чувствительной, что даже ветер вызывал во мне мурашки, а запах коры и зелени стал ещё ярче.       — Сатору… — произнесла снова я, словно новую молитву. Я застонала ещё громче, рукой вжалась в его голову ещё сильнее. Тело задрожало, ноги затрясло настолько, что я не могла устоять на них. Демон держал меня, не давая мне упасть, настойчивее проникая внутрь меня языком и пальцами, заставляя ощутить яркую волну оргазма.       — Из всего, чем питаются демоны, я предпочитаю именно это, — сказал он, оторвавшись от меня. На его опухших, чуть покрасневших губах блестела моя смазка. — Самое сладкое блюдо — это твой оргазм, Рина.       Я смотрела на него сверху вниз и тяжело дышала, всё ещё не веря в то, что произошло. Моё тело, получив разрядку, расслабилось, по нему разливались волны тепла.       — Сукуна убьёт меня, — сказала я, всё ещё не в силах восстановить дыхание.       Сатору заботливо потянул вверх моё нижнее бельё и опустил вниз платье. Он стал целовать мои ноги нежными, лёгкими поцелуями. Я прикусила губу, наблюдая за его действиями.       — Это всего лишь твой сон, Рина. Здесь только ты и я. Никакого Сукуны. И никого больше. И я буду ждать следующей нашей встречи.       Тяжело задышав, я распахнула глаза и снова оказалась в душной, пыльной, сырой комнате, в которую проглядывали вечерние солнечные лучи через грязное окно. Я быстро, шумно дышала, поднявшись. Ноги всё ещё сводило после оргазма, полученного во сне. И во сне ли?.. Голова шла кругом. И вместе с ощущение эйфории меня окатил, как ледяной водой, страх.       Я посмотрела в окно и увидела Сукуну, который стоял у забора, облокотившись на него. Он просто смотрел в лес. И в доме было уже тепло. Я ощупала себя руками. На мне были одеты всё те же джинсы, толстовка, тёплые полосатые носки… Никакого летнего ветра, никакого нежного цветочного платья. Только я, Сукуна и одинокий лес, окружавший нас двоих.       Словно ощутив мой взгляд, Сукуна обернулся. Я вздрогнула и отскочила от окна. Я села обратно на кровать и стала смотреть в одну точку, надеясь, что Сукуна не станет задавать вопросов, что он не учует запах другого демона.       Сукуна вошёл в комнату и улыбнулся, увидев меня.       — Тебе тепло? — с какой-то несвойственной ему заботой спросил он. — Я постарался топить печь не слишком сильно. Надеюсь, ты выспалась.       Я хмуро глянула на Сукуну, забыв о страхе. Меня пугали приступы его приторной заботы, которая с его стороны ощущалась чем-то лживым, чем-то неправильным, инородным в его поведении.       — Тепло. Спасибо, — буркнула я и посмотрела перед собой. — Я хочу есть. А у меня ни денег, ни еды. Последние отдала за такси.       — Я обо всём позабочусь. Ладно? Просто оставайся здесь. Я скоро буду. Не уходи. Поняла? Рина?       Я согласно кивнула на его настойчивые слова.       — Обещаю. Мне нет смысла убегать, ты всё равно будешь всегда и везде со мной, — словно смирившись с собственной участью, шепнула я. Сукуна одобрительно, ласково улыбнулся мне.       — Оставайся здесь, жди. Я скоро буду.       И он растворился в воздухе, оставив меня в полном одиночестве. Наверное, мне стоило бы сбежать. Многие бы попытались предпринять хоть какие-то попытки спасти себя на моём месте. И в этом не было бы смысла. Сукуна не человек. Он достанет меня где угодно, потому что он чувствовал меня и был привязан ко мне. Где бы я ни была, куда бы я ни шла, он всегда был, есть и будет рядом.       — Наконец-то он свалил, — услышала я голос и вздрогнула. Я подняла взгляд и увидела перед собой Чосо, который упирался плечом в стену и смотрел внимательно на меня. Он улыбнулся. — Я успел соскучиться.       — Чосо, — выдохнула я. — Тоже пришёл за «едой»? — я невесело хмыкнула и снова опустила голову. — Я не в настроении.       — Я помочь тебе пришёл, глупая, — Чосо ухмыльнулся и сел на корточки передо мной. Он взял мои руки в свои, вкладывая в них мешочек. — Больше не думай так глупить, ладно? И слушай меня очень внимательно, Рина. Прям очень внимательно. Рябину я не могу давать тебе бесконечно. Но ты должна есть её, если хочешь избавиться от Сукуны. Ешь её теперь осторожно, по штуке в день, не больше. Сукуна всё равно будет рядом, но он ничего не почувствует. Я снова приду к тебе через две недели, когда ягоды закончатся. И ты съешь целую горсть. Это даст тебе возможность сбежать. Хотя бы в храм. Там Сукуна не достанет тебя. Там ты будешь в безопасности. Хорошо?       Я согласно покивала, чувствуя, как начинает колотиться сердце. Неужели я смогу избавиться от Сукуны? Я будто всё ещё находилась во сне. Я не могла поверить и осознать, что Чосо способен помочь мне избавиться от демона.       — Ты точно поняла меня? Не больше одной ягоды в день, Рина. Чтобы эффект успел накопиться. Сукуна оказался сильнее, чем я мог подумать. Дальше мы придумаем, что с тобой делать. Хорошо? Доверься мне, — он поцеловал мои руки, и я ощутила облегчение, которого мне так давно не хватало. Поддержка, помощь, забота… Моё сердце сжалось до боли.       — Спасибо, Чосо.       — Пока рано благодарить. Просто потерпи, скоро всё наладится. И мы избавимся от Сукуны вместе. Навсегда.