***
Рози сразу чувствует, что что-то не так, как только Аластор входит в ее парадную дверь, его шаги медленные и тяжелые, а его улыбка дрожит, удерживаемая силой, чтобы попытаться убедить ее, что с ним все в порядке. С ним не все в порядке, и его попытки казаться в норме не работают. Она усаживает его на шезлонге, ощупывая его лоб, чтобы убедиться, что он не болен, прежде чем взять его за руки. — В чем дело, дорогой мой? — в ее голосе явно видно беспокойство за мужчину. — Я люблю его, Рози. Я люблю его и не знаю, что делать, — впервые он полностью и открыто признается в своих чувствах, но верит, что она не будет использовать это против него или высмеивать его. Рози ободряюще улыбается. — Я не совсем уверена, что ты имеешь в виду, говоря что не знаешь, что делать. Он любит тебя в ответ? — Не имеет значение, любит он меня или нет. Я не хочу иметь ничего общего с этим чувством. Я хочу от этого избавиться, — когда он говорит, в голосе Аластора звучит настойчивость. — Ох, — Рози опешила, нахмурив брови, — почему? — Потому что любовь не вызывает ничего, кроме страдания. Взаимно или нет, я отказываюсь принимать участие в этой глупой игре, — Аластор убирает руки с Рози, — я пытался дистанцироваться, я пытался убивать, я пробовал все, Рози. Кажется, ничего не работает. На самом деле, сейчас я чувствую себя хуже, чем несколько недель назад! Я совершенно в тупике. — Аластор… — Рози больно видеть, как Аластор страдает, видеть, как он избегает чего-то, что могло бы быть для него так хорошо, — послушай меня, — она кладет руку на щеку Аластора, поворачивая его голову так, чтобы он смотрел на нее, — ясно как день, что твои чувства к этому человеку глубоки, и они не исчезнут просто так и никогда не вернутся. Тебе нужно принять эту часть себя, какой бы пугающей она ни была. Тебе нужно дорожить этим. Это делает тебя человеком. Аластор моргает, вздыхая и отводя голову от ее прикосновений. — Ты не понимаешь, Рози. Я видел, что это делает. Я видел, как моя мать безоговорочно любила моего отца, но столкнулась с болью и страданиями. Я видел то же самое, когда Вокс любил Валентино, но его постигла та же участь, что и ее. Я… не доверяю себе, чтобы не причинить ему боль. — Почему ты не доверяешь себе, Аластор? Ты добрая душа к тем, кто тебе дорог. — Он заслуживает лучшего! Он не знает обо мне и… — он начинает повышать голос, прежде чем спохватиться и потирает переносицу, — я не хочу, чтобы он связывался со мной. — Из-за убийств? — Из-за убийств. На них обоих нависает тишина, пока они сидят в задумчивости, разбирая все до мелочей. — Ты не думал рассказать ему об этом? — внезапно спрашивает Рози. Аластор смотрит на нее в изумлении. — Конечно, ты же не серьезно? — Я знаю, знаю, но ты провел довольно много времени с этим человеком, и я уверена, что ты можешь понять, заслуживает ли он доверия в отношении этой информации. Ты очень хорошо разбираешься в людях, Аластор! Мне кажется, что ему решать, захочет ли он связываться с тобой, несмотря на твои смертельные привычки. — Видно, я совершил ошибку, придя к тебе, — говорит Аластор, вставая. — А теперь подожди минутку, Аластор… — Рози тоже встает с неодобрительной гримасой на губах, — ты сказал, что дистанцировался. Если этот твой новый любовный интерес действительно ответит тебе взаимностью, не думаешь ли ты, что это отчуждение повредит и ему? Он… никогда не думал об этом таким образом. Он качает головой. — Тогда это должно быть достаточным доказательством того, что я ему не подхожу. — Если бы ты не был моим близким и дорогим другом, Аластор, я бы стукнула тебя по голове и сожрала, — Рози бросает раздраженный взгляд, но Аластор не реагирует, — поговори с ним. — Не могу. — Попытайся. — Рози… — Аластор тяжело вздыхает, заложив руки за спину, — некоторое время назад я принял приглашение на бал, который его компания устроит через несколько дней. С моей стороны было бы грубо не присутствовать. Тогда я и поговорю с ним, хорошо? — Думаю, этого будет достаточно. Должна сказать, дорогой, что ты действительно слишком остро реагируешь на перспективу влюбиться. — Мне хотелось бы думать, что я реагирую вполне адекватно, учитывая мою позицию по этому поводу. Рози с достоинством фыркает, сложив руки перед собой. — Я могу сделать для тебя лишь столько. Мне жаль, что я не смогла помочь больше. Аластор смотрит вниз, отряхиваясь. — Я прошу прощения за то, что был таким упрямым в этом вопросе, и все равно благодарю тебя за попытку. Я пойду. — Наслаждайся балом, дорогой. Желаю тебе удачи, — она нежно, по-матерински обнимает его, на что Аластор отвечает взаимностью, похлопывая ее по спине, — и постарайся пока положить конец убийствам. Я просто плаваю в частях тела! — она хихикает, когда улыбка Аластора смягчается. — Я постараюсь.***
Прошло две недели с тех пор, как Вокс в последний раз получал известия от Аластора, и бал Voxtech быстро приближается, до великого дня осталось всего несколько дней. Вокс не может позволить себе отвлечься от приготовлений. Его нога теперь достаточно зажила, и он может ходить по ней, слегка прихрамывая, но врачи заверили его, что к балу он будет танцевать всю ночь напролет. Вокс не заинтересован в подобных вещах, поскольку у него есть гораздо более важные дела. К счастью, Валентино не предпринял никаких попыток появиться у его порога. Вокс не уверен, означает ли тишина безопасность или на горизонте что-то похуже. Он молча слушает шоу Аластора, так же, как он делает это каждый вечер, когда оно идет, и так же, как он делает это, когда воспроизводит предыдущие передачи в течение дня. У него есть плейлист со старыми эпизодами, которые он включает во время сна, просто чтобы пережить ночь в целости и сохранности. Слышать его голос приносит утешение, несмотря на то, что его сердце сжимается. Он задается вопросом, как Аластор может звучать так бодро в своем шоу, пока он здесь, жалко погрязший в страданиях. Каждый раз, когда он настраивается, его разум затопляется вопросами. Почему он исчез? Почему он оставил его? Почему он не отвечает на его сообщения и звонки? Он скучал по нему? Вокс даже однажды взял на себя смелость посетить его дом, постуча в дверь и позвав его по имени, но Аластора не было там, чтобы ответить. Или он притворялся, что его нет. Учитывая припаркованный пикап, Вокс не удивился бы, если бы Аластор действительно избегал его. Расстроенный, он пошел домой с еще большим количеством вопросов, чем раньше. Теперь он лежит на кровати, и звук голоса Аластора из телефона заглушает его мысли. Варк кладет голову на живот Вокса, беспокоясь о счастье своего хозяина. Ленивая рука поглаживает его по голове, а Вокс смотрит в потолок. Вот что значит влюбиться и столкнуться с разбитым сердцем после. Это чувствуется странно похожим на разбитое сердце, которое он почувствовал, когда Валентино впервые ударил его. Нет. Это еще хуже. Это намного хуже, потому что Вокс так сильно влюблен в Аластора, и, несмотря на то, что его оставили одного на две недели, все, о чем он может думать, это он. Вокс закрывает лицо руками, сглатывая комок в горле. Варк с любопытством наклоняет голову, а Вокс садится, откидывая назад волосы. — Блять, — он выдыхает, вытирая глаза, — если я когда-нибудь увижу его снова, то убью его. Он тянется к телефону, выключает трансляцию и просматривает текстовые сообщения с Аластором. Он их даже не читал, ублюдок. Нахмурившись, он тыкает большими пальцами в экран и печатает еще одно сообщение. Его не волновало, что сейчас два часа ночи. «Ты придурок.» Он хмурится, прежде чем быстро отступить. Виноват ли Аластор, что ему нужно пространство? Возможно, он действительно слишком занят, чтобы разговаривать с Воксом, и его могло не быть дома раньше. Он печатает что-то другое. «Я скучаю.» Слишком навязчиво? Он удаляет это снова. Он больше не знает, что сказать. Вокс уверен, что все новое, что он пришлет, оттолкнет Аластора еще дальше, если он является истинной причиной его исчезновения. Он останавливается, когда приходит новое сообщение, но не от Аластора. Валентино. «Ты закончил быть сучкой?» Вокс стиснул зубы, с обиженным воплем швырнул телефон в стену и наблюдал, как тот разбивается при ударе. Он заменит его. Он всегда так делает. Чувствуя, как подкрадывается мучительное одиночество, он подтягивает колени к груди, обхватывает их руками и прячет лицо. Он издает приглушенный крик в колени, проклиная Валентино и Аластора. Как он может быть таким нелюбимым? Как он может быть настолько одинок в этом мире? После 20 минут агонии он снова ложится, судорожно вздыхая и закрывая глаза. Варк прижимается к нему, чтобы успокоить его, но все, о чем может думать Вокс, это то, каким ужасным человеком он должен быть, чтобы заслужить все это. Усталость, наконец, приходит в норму, и Вокс погружается в беспокойный сон. Это не длится долго. Когда разыгрывается кошмар, он просыпается всего через пару часов сна. Варк смотрит отчаянно и устало, не зная, что делать со своим хозяином. После непродолжительной паники Вокс успокаивается и грустно улыбается ему. — Прости, малыш, — говорит он тихим шепотом. Он хлопает в ладоши, щурясь в яркий свет на часы на другом конце комнаты. 4:15 утра. Тогда ему стоит вставать. Сон — слишком мучительное испытание, как и последние две недели. Может, ему стоит позвонить Валентино… Он просто хочет, чтобы его обняли. Возможно, на этот раз Валентино действительно сожалеет… Нет. Он не может поддаться такому упадку. Он Вокс, за то, что громко кричит. Вокс. Генеральный директор Voxtech и глобальный красавец. Имея миллионы поклонников, ему не приходилось чувствовать себя одиноким. Ему не нужен был кто-то, кто мог бы заставить его чувствовать себя достойным любви. Ему не нужны были ни Валентино, ни Аластор, ни… Аластор. У него перехватывает дыхание. Он пытается выбросить из головы мысли о нем, как сделал это с Валентино, но не может. С разочарованным стоном он идет на кухню. Наливая себе чашку кофе, он решает, что, если Аластор не появится на балу, Воксу придется заставить себя двигаться дальше. У него нет другого выбора. Он просто надеется, что его сердце позволит ему это сделать.***
Валентино видит, что его сообщение прочитано, но не реагирует, затягиваясь сигаретой. Его взгляд останавливается на Энджеле, сидящем в одиночестве на бархатном покрывале и снова натягивающем халат. — Оставь его, — Валентино кричит, дым валит у него изо рта. Энджел хмурится, снова сбрасывает халат и садится обнаженным. По крайней мере, ему разрешено накрыть одеялом нижнюю половину тела. Валентино встает из своего королевского розового кресла, неторопливо подходит к нему и садится на другую сторону кровати. Он тушит сигарету в стеклянной пепельнице на прикроватной тумбочке. — Что ж, — он начинает, теперь глядя на Энджела со злой улыбкой, — что ты узнал об этом кусе дерьма, Аласторе? Энджел бледнеет. — Э... Ничего интересного, правда... — О? — Валентино наклоняет голову, — ты уверен? Энджел кивает и сглатывает. — Да, он хм... хех... закрытая книга. Настолько закрытый, насколько он есть. — Ты знаешь, как я отношусь к лжецам, Энджи, — Валентино приближается, его рука скользит по щеке Энджела, — итак, давай попробуем еще раз, ладно? Что ты узнал об Аласторе? Ох, как Энджел это ненавидит. Он чувствует, как дрожь страха пробегает по его спине, он закрывает глаза и нахмуривает брови. — Клянусь, Вал. Он не сказал мне ничего, что ты хотел бы услышать... Валентино хватает Энджела за шею и сжимает. — Тогда расскажи мне все остальное, — он угрожающе рычит. — О-он любит коньяк? — Энджел пытается, но Валентино это не принимает. Он дает Энджелу пощечину, наблюдая, как тот падает на подушки — Ты испытываешь мое терпение, Энджел, — то, как он так ядовито выплевывает его имя, вызывает у Энджела тошноту. Он не сдвинулся с места после нескольких пощечин или нескольких ударов. Даже когда Валентино избивает его, пока он не окажется на пороге смерти, Энджел ничего не говорит. Он стиснул зубы, ощущая вкус крови и размытости в глазах. И только когда Валентино пробует что-то еще, что-то новое, глаза Энджела широко открываются. — Возможно, твоего маленького друга будет легче убедить. Как его зовут еще раз? Хаск? — Валентино наклоняет голову с дьявольской ухмылкой. — Даже. Не. Смей, — Энджел хмурится тихим скрипучим голосом, едва держась за руки. — Я задел тебя за живое, детка? — он мурлычет, — выкладывай, или я прикажу своим людям застрелить его. Они сейчас возле бара и нацелились на него, — он держит телефон, большой палец нависает над контактом одного из его приспешников. — Т-ты лжешь, — Энджел вырывается, морщась от боли. Определенно где-то сломано ребро. — Ты действительно хочешь проверить эту теорию? — он бросает вызов. Валентино блефует, но Энджел не может этого понять. Вполне возможно, что Валентино сделает что-то подобное. Но зачем проходить через все эти неприятности вместо того, чтобы просто застрелить Аластора? Ошарашенный разум Энджела едва может понять это. Это какая-то отвратительная месть, которую он планирует? Или ему просто нравится играть со всеми вокруг? Энджел дрожит под ним, переводя взгляд с Валентино на телефон. Сквозь прерывистое, болезненное дыхание он вздыхает. — Л-ладно. Я скажу. — Хороший мальчик.***
Хаск готовится закрыть бар, останавливаясь, когда видит фигуру за дверью. Сейчас 3 часа ночи, кто, черт возьми, это мог быть? Хватает пистолет и медленно приближается к двери. Открывая ее, он, не теряя времени, достает пистолет. Его внезапно парализовало при виде Энджела, падающего на ступеньку. Он убирает пистолет и поспешно помогает ему подняться. — Энджел? Энджел! — он изо всех сил старается не паниковать, но Энджел действительно выглядел плохо. Блять. Он поднимает Энджела на руки и вносит его внутрь. Он укладывает его на одну из скамей, стягивает с него куртку и складывает ее, чтобы использовать в качестве импровизированной подушки. Аккуратно положив его под голову Энджела, он ощупывает карманы в поисках телефона и трясущимися большими пальцами набирает номер больницы. Он останавливается, когда замечает тонкую руку, тянущуюся к экрану телефона, и глаза, уставившиеся на едва находящегося в сознании Энджела. — Не мо...-зволить... — у Энджела едва хватает сил говорить связно, он кашляет кровью. — Точно... Черт, — Хаск не мог позволить себе ни машину скорой помощи, ни тем более больничные счета, — хорошо, давай. Я отвезу тебя к себе. Энджел слабо кивает и снова теряет сознание. Хаск не уверен, что сможет сильно помочь, но похоже, что Энджел не умрёт. Однако он не хотел рисковать. В конце концов, он не медицинский специалист. Хаск осторожно поднимает его снова на руки, и отвозит домой. За рулем он думает о тех, кого знает, кто может помочь. Аластор обычно справлялся хорошо, но в том состоянии, в котором он находится сейчас, он никуда не годится. Его хватка на руле становится крепче. Ниффти? Возможно, она знает, как зашивать раны и лечить простые травмы. Черт, это больше, чем знает Хаск. Нифти – лучший вариант. Он бросает быстрый взгляд на Энджела. Его дыхание ровное. Это хорошо, верно? Вероятно, это означает, что его легкие не повреждены. Бля, а что если внутреннее кровотечение? Разум Хаска безудержно размышляет об этих возможностях, особенно если учесть, что он понятия не имеет о точной природе его травм, за исключением того, что их нанес Валентино. Блядский Валентино. Если он когда-нибудь покажется в баре, Хаск разорвет его в клочья. Он почти ухмыляется при мысли о реакции Аластора на то, что он первым добрался до Валентино. Если Аластор не покончит с Валентино в ближайшее время, это сделает Хаск.