Safe with Me

Запах бекона и яиц пробуждает Вокса ото сна. Он потягивается, ощупывая пустое пространство рядом с собой и хмурится, когда не находит Аластора. Он протирает глаза, встает и идет по запаху на кухню. Зевая, он смотрит на Аластора у плиты. — Утречка. Из ближайшего радио играет потрескивающая музыка, пока Аластор готовит вторую тарелку яиц с беконом. Вокс приближается к радио и стучит по дереву, что привлекает внимание Аластора. — Не трогай это- — Кафедральное радио Philco 70 1931 года? Где ты это взял? Это старо, как дерьмо, — и все же он выглядит почти новым. Во всяком случае, Аластор, похоже, безупречно о нем заботится. Аластор на мгновение испытывает благоговение. Вокс разбирается в радио? Вокс разбирается в радио! На его губах появляется широкая теплая улыбка, когда он заканчивает раскладывать еду и подавать ее на стол для завтрака. — Это семейная реликвия! Я думаю, что это передалось моей прабабушкой. Да, я помню, когда я был еще маленьким мальчиком, ростом едва по колено, моя мама включала на нем самую разную музыку, пока я завтракал. Я мог прослушать только несколько песен, прежде чем она отправляла меня в школу. Какая досада! Вокс восхищается тем, как Аластор болтает, сидя и завтракая, слушает с любовью. Он почти забывает о событиях прошлой ночи. Почти. Он внезапно кладет столовые приборы. Еда начинает ему не нравиться. — В чем дело, мой дорогой? — спрашивает Аластор, вынимая вилку изо рта. — Просто… — Вокс теребит свою руку, — просто мысль о том, что ты убил так много людей. Ну, в смысле… Как тебя еще не поймали? — Полагаю, трудно поймать человека, столь дьявольски искусного в искусстве убийства! Наличие друзей, на которых можно положиться, безусловно, тоже может пригодиться, — замечает он, наклоняясь вперед с пугающе широкой ухмылкой, — я бы получил докторскую степень, если бы она существовала. Боже, я бы, наверное, даже вел курс! — Нарциссизм на высоте? — Вокс откидывается назад, когда Аластор приближается. Он не уверен, напуган ли он этой ухмылкой или возбужден. — Только лучшие убийцы таковы. Однако, в отличие от многих других серийных убийц, я не собираюсь позволять своему нарциссизму стать мной, — при этом он откусывает кусок еды. Вокс гримасничает: — Вероятно, тебе это не сойдет с рук навсегда, понимаешь? — Возможно, и нет, но я готов поспорить, что пройдет еще немало времени, прежде чем меня хотя бы заподозрят, — взгляд Аластора падает на недоеденную тарелку Вокса, — тебе действительно пора поесть. Ты потерял большую часть того, что ел вчера, не говоря уже о том, что это будет пустая трата, — Аластор ненавидит расточительство. Тыкая вилкой свою еду, Вокс чувствует, как его внутренности продолжают бурлить. Почему он ест его еду? Или даже принимает таблетки, данные им? Аластор уже мог убить его. Он подозревает, что это может объяснить его поведение, отличное от целей, которые обычно преследует Аластор. Или, возможно, даже привязанность Аластора к нему. Его щеки вспыхивают, когда он вспоминает признание. Верно… Аластор любит его. Подожди, а почему это важнее? Вокс закрывает лицо руками, расстроенный собственным больным разумом. А что, если он перестанет его любить? Что, если он начнет его ненавидеть? Сможет ли Аластор покончить с ним так же, как с Валентино? Аластор спокойно наблюдает за Воксом. У него явно какая-то внутренняя борьба, поэтому Аластор спокойно доедает, давая Воксу возможность обработать информацию в своем собственном темпе. Звонок прерывает мысли Вокса, и он достает свой телефон. — А, черт. Подожди, мне нужно ответить, — он встает, покидая кухню вместе со своим недоеденным завтраком. Аластор цокает языком. Обычно он поднимал шум по поводу отходов, но, учитывая все, через что Воксу пришлось пройти за последнее время, он оставил это без внимания. Он берет тарелку и выбрасывает остатки в мусорное ведро, одновременно моя посуду. Тем временем Вокс ходит по гостиной и разговаривает со своей помощницей Лиз. — Да, устанавливаем дату на 28-е. Я подготовлю заявление, и мы сможем приступить к делу. Приступите к юридическому оформлению контрактов для Асмодея и найдите финансирование для подсчета цифр. Возможно, нам удастся спасти это тонущее судно, — Вокс потирает шею, тяжело вздыхая, — я знаю, я знаю, что это очень трудно. Пусть Паркер временно возьмет на себя управление, он был помощником Валентино, так что он, вероятно, знает, как справиться с пожаром в мусорном контейнере. Фактически, собери всех рабочих, которые находились непосредственно под началом Вала, и вместе с ними выработайте систему, пока мы не сможем добиться того, чтобы Асмодей взял на себя управление. Он собирается внести некоторые большие изменения, но я уверен, что вам всем они понравятся. Он совсем не похож на Валентино. Аластор теперь прислоняется к арке, скрестив руки, и задается вопросом, стоит ли ему подслушивать этот разговор. Похоже, никакой утечки конфиденциальной информации не произошло, и когда Вокс поворачивается и извиняюще улыбается, он остается на месте. — Вельветт там? Да, я слышу, как она кричит, как резаная, — он подавляет смешок, услышав, как на заднем плане орет Вельветт, спрашивая, где Вокс, — скажи ей, что я скоро зайду. Я принесу ей утешительный черничный маффин. Мне пора идти. Ага. Ты справишься, Лиз. Увидимся, — он завершает разговор и возвращает телефон в карман своих — ну, Аластора — штанов. — Ты так скоро уходишь? — Аластор не может скрыть разочарования в голосе, подходя ближе. — Да, я обещал Вельветт, что вернусь в офис после бала, но вот я здесь. Не в офисе. Она там в ярости, хех, — Вокс чувствует, как у него перехватывает дыхание, когда Аластор приближается, — мы должны… прояснить наши отношениях, да? — Никакой спешки, — Аластор не подходит ближе, сохраняя приличную дистанцию, — однако я хотел бы, что мне сообщили, если я никогда больше тебя не увижу. — Например, как ты сообщил мне, что съебешься на больше двух недель? — Вокс говорит это в шутку, но когда он видит, как выражение лица Аластора меняется, он машет руками, — эй, я шучу! Я простил тебя, помнишь? — Хм, — он отвечает мычанием, заложив руки за спину и выжидающе глядя на Вокса. Вокс ерзает. — Ал, я… не думаю, что собираюсь уходить. При этом Аластор выглядит слишком обнадеживающим, и Вокс мгновение изучает его лицо. Он действительно очень милый, когда смотрит на него вот так. Он поднимает руку, но колеблется. Аластор замечает. — Ты можешь прикоснуться ко мне. Ох. Сердце Вокса колотится в груди. Почему он так любит такого парня, как Аластор? Он осторожно прикладывает ладонь к щеке Аластора. Она теплая, в отличие от его собственной прохладной кожи. Аластор закрывает глаза, прислоняясь к прикосновению. В таком виде он даже милее. — Давай помогу, — Вокс не знает, почему он это говорит. Помочь с чем? Убийствами? Почему он предлагает помощь в садистских занятиях Аластора? Глаза Аластора открываются и смотрят со скептицизмом. — Я имею в виду… Ты будешь поражен тем, что я могу сделать, чтобы тебя не поймали, — какого хера, какого хера, какого хера он говорит? — Я бы предпочел, чтобы ты не вмешивался, — губы Аластора сжимаются в твёрдой улыбке. Вокс должен воспринимать это как замаскированное благословение. Аластор прав, ему не следует вмешиваться. Он должен… — Я хочу помочь тебе быть в безопасности. Очевидно, что он подчиняется прихотям своего сердца, а не мозга. Думаю, он пойдет нахуй. — Как и я, а это значит, что я не позволю тебе принять участие. Почему он не слушает Вокса? Неужели он думает, что он какая-то попавшая в беду девица, неспособная защитить и его? Раздраженный стон сорвался с губ Вокса. — Ал, держу пари на все мои деньги — а это чертовски много денег — что я смогу найти твои компрометирующие записи. Ты, кажется, этого не понимаешь… — он подходит ближе, бросая вызов своей дерзкой ухмылкой, — …у меня глаза повсюду. Ты не хочешь недооценивать меня. При этом глаза Аластора слегка расширяются, а его улыбка становится такой же, как у Вокса. Его грудь наполняется громовым ощущением, вызывая дрожь по спине. — Я бы съел тебя, — мурлычет он, и это застает врасплох и его, и Вокса. — Ч-что? — Вокс отступает назад, его лицо ярко-красное. — Я… — начинает Аластор, смущенно прикрывая рот рукой, — прошу прощения, я не знаю, что на меня нашло. Они оба стоят на неловком расстоянии, пытаясь занять свои мысли, глаза и руки. Аластору кажется, что бабочки в его животе слишком тошнотворны, чтобы с ним можно было справиться, поэтому он выпрямляет стойку и находит в себе силы встретиться лицом к лицу с Воксом. Мама не воспитывала ни одного лодыря. — Ты можешь меня поцеловать. Если раньше Вокс думал, что он красный, то теперь он является полным определением цвета. Он почти забывает дышать, глядя выпученными глазами на Аластора. — А? — Вокс едва выдавил, — Я- К черту все. Аластор нетерпеливо делает шаг вперед и хватает Вокса за воротник рубашки, притягивая к себе для поцелуя. Вокс пищит от удивления, но ему не требуется много времени, чтобы ответить взаимностью. Его руки обвивают тело Аластора, крепко удерживая его. Они отшатываются назад, Аластор прижимает Вокса к стене, и тот теряет сознание от поцелуя. Он отстраняется, глубоко вдыхая. Вокс выглядит совершенно влюбленным. Аластор изящно отходит, откашливаясь и поправляя одежду. — Вау — Воксу удается произнести, — ого, вот это да. Что-то в реакции Вокса согревает Аластора изнутри, его улыбка маленькая, но искренняя. — Дорогой? — Аластор наклоняет голову, чтобы поймать ошеломленный взгляд Вокса. — Да, детка? Детка. К этому Аластору придется привыкнуть. — У тебя ведь была работа? — Бля! — Вокс спотыкается и бросается наверх, пока Аластор кричит ему в след: — Я постирал и высушил твою одежду! Она должна быть на туалетном столике. Вокс кричит в ответ с отчетливым восторгом в голосе: — Понял! Аластор довольно вздыхает, пальцы касаются груди, а затем прикасаются к губам. О, он осознал, насколько глубоко он влюбился, и как его это вполне устраивает.

***

Вокс прибывает в башню, одетый в свою обычную одежду, с пакетом коричневой бумаги в руке. Все перевернуто с ног на голову. Сотрудники бегают, за ними в спешке летят бумаги. Бесконечные звонки телефонов едва скрывают звуки паники в бешеных голосах персонала. Никто из них не замечает Вокса. Понятно, что его отсутствие оставило за собой шлейф серьезных проблем. Ему придется это исправить, но сейчас ему удается преодолеть натиск беспорядка. Те, кто замечает его, прекращают свои дела, некоторые тихо бормочут приветствия или «с возвращением», но все это игнорируется. Он заходит в лифт, бросая невозмутимый взгляд на рабочих, от которого у них мурашки бегут по рукам. Двери закрываются, и он оказывается на этаже Вельветт. Здесь еще хуже. Повсюду разбросаны ткани, жужжат швейные машины и мигают камеры в зоне фотокабины. Вокс старается не наступать на ткань, опасаясь оставить отпечаток, из-за которого Вельветт наверняка оторвет ему голову от плеч, как дикая собака. Он быстро оглядывается вокруг и находит свою подругу одновременно за телефоном и ноутбуком. Он заглядывает через ее плечо и замечает, что лицо Аластора в настоящее время находится на первом месте в тренде, за ним следует смерть Валентино. Вельветт почти бьет его, когда замечает кого-то за своим плечом, и останавливается, когда видит, кто это. — Я должна тебя убить, — шипит она. — Вельветт, я не понимаю, как-то, что ты взяла на себя управление, означало оставить башню в таком… состоянии, — он хмурится, оглядываясь на беспорядок. — О нет, блять, ты не понимаешь. Ты не имеешь права играть этой картой, когда оставил нас всех позади, чтобы поиграть в куклы со своим маленьким бойфрендом. Выражение лица Вокса при этом поднимается. Бойфренд, да? Конечно, раньше это было сказано в шутку, но он задается вопросом, сможет ли он наконец считать его таковым. Ему придется все обдумать и вернуться к нему по этому поводу. Вельветт щелкает пальцами перед лицом Вокса: — Эй, любовничек. Ты можешь попытаться сосредоточиться на две минуты? — Ладно, ладно. Слушаю. Что такое? Вельветт не сдерживается, ее болтовня постоянно заставляет Вокса сожалеть о возвращении: — Тиа, блять, не появляется, а Деррик просто бросил меня на произвол судьбы, так что теперь я пытаюсь обойтись Эвелин и Ватсоном, которые, кстати, являются абсолютным дном этой проклятой, богом забытой бочки моделей, которые у меня есть. Я даже не могу отправиться на поиски, потому что вдобавок ко всей своей работе я компенсирую твои ебаные просчеты! Мне приходилось присутствовать на всех твоих встречах, которые невозможно было перенести, а финансисты преследовали мою задницу в поисках квитанций, которых у меня, сука, нет, потому что наш говенный бухгалтер сбежал из здания. Я даже не знаю, где ты хранишь свои квитанции! Потом мне еще нужно присматривать за твоим щенком, потому что ты продолжаешь оставлять, чтобы сосаться с как-его-там и… — она драматично переводит дыхание, — тебе действительно стоит подумать о том, стоит ли держать его, если ты просто собираешься бросить эту чертову дворнягу на чужую ответственность! Вокс наблюдает за ней, не совсем удивляясь тому, как она себя ведет. Тем не менее, ему немного жаль, что он оставил ее и своих помощников убирать за ним. Он похлопывает Вельветт по плечу. — Ну, я вернулся. Не беспокойся о Варке, я позвоню Лиз, чтобы при необходимости присматривала за ним. По крайней мере, ей заплатили за то, чтобы она была моей сучкой, — он пытается пошутить, но неловко кашляет, когда Вельветт невозмутимо смотрит, — нууу, в любом случае, я приступлю к замене твоих моделей и нашего бухгалтера. Еще раз спасибо, и если я могу что-то для тебя сделать, просто скажи об этом. — Можешь съебаться с моих глаз, пока я разбираюсь в этих ужасных проектах. Я имею в виду, что это, блять?! — она берет бумагу, исписанную замечательными модными иллюстрациями, и пару раз хлопает по ней. Вокс думает, что они выглядят хорошо, но что он знает об этом дерьме? Ничего, готов поспорить. Поэтому он поправляет галстук и кивает: — Я предоставляю это тебе. Да, и… — он кладет бумажный пакет на стол, — черничный кекс, твой любимый. Вельветт отталкивает его, разворачивается на каблуках, хватает карандаш и начинает писать на бумаге. Вокс вздыхает и направляется обратно к лифту, поднимаясь на верхний этаж. Учитывая все, что ему нужно успеть, он не уверен, что сможет уделить время перерыву. Он доходит до своего кабинета, устраивается за столом, хрустит костяшками пальцев и сразу же приступает к работе.

***

Вокс не понимает, сколько времени проходит. Это его ужасная привычка — настолько увлекается работой, что теряет счет времени. Не говоря уже о том, что когда он так поступает, он совершенно ужасно заботится о себе. Большая часть башни пуста, и за происходящим следят лишь горстка работников ночной смены. Вокс в прошлом провел бесконечное количество бессонных ночей в своем офисе, и он подозревает, что и сейчас ситуация такая же. Вот только она не такая же. У него появился кто-то новый, кто заботится о нем, и он бы тоже забыл об этом, если бы его телефон не начал звонить с мелькающим на экране именем Аластора. Наконец, оторвавшись от нескольких мониторов, он берет трубку. — Привет, Ал. Как дела? — Боже, он даже звучит усталым, ему пора встать, чтобы сварить кофе. — Я хотел проверить тебя. Я думаю, тебе предстоит многое сделать, поэтому я хотел убедиться, что ты не переутомляешься. Вокс встает с тихим ворчанием, потирает лицо одной рукой и подходит к кофейне. — Посмотри на себя, ты такой заботливый, — дразнит он с усталой улыбкой, — ты и половины не знаешь. Я никогда не должен был отсутствовать так долго. Я думал, что смогу не отставать из дома, но теперь я завален. — Ты ужинал? — Ужин? — Вокс отодвигает телефон и щурится на время в правом верхнем углу, тихо ругаясь, прежде чем снова приложить телефон к уху, — нет, я не понял, который час. Все в порядке, я не настолько голоден… — Ты не против гамбо и риса? — Ну, нет… не против? Но я не собираюсь покидать офис в ближайшее время, — он наливает кофе в кружку, топит его в сахаре и… черт. У него не было молока. Снова тихо ругался себе под нос. — Тогда я скоро буду там. — Детка, тебе правда не обязательно… — Я настаиваю. Вокс закатывает глаза, пытаясь сдержать наполняющую его бурлящую радость. — Ладно. Не мог бы ты тогда взять немного молока? — Как по-домашнему! — Аластор шутит, посмеиваясь, — посмотрю, что смогу сделать. На этом звонок завершается. Вокс с тоской вздыхает, кладет телефон и хмуро пьет кофе. Фу. Он ненавидит черный кофе. Он ставит кружку и открывает мини-холодильник, вместо этого хватая пепси. Делая глоток, он размышляет о своих отношениях с Аластором, глядя на ночное небо через окна от пола до потолка. Им определенно стало комфортнее друг с другом, и он начал называть его ласковыми именами. Он не был уверен, что хочет вмешаться, когда узнал его секрет, но теперь он даже не может думать о том, чтобы бросить его. Может быть, это делает его таким же испорченым, как и он сам. Воксу было все равно? Немного, но он попытается убедить себя в обратном. Они могут быть испорченыии вместе. Аластор прибывает через час с сумкой, в которой лежит пакет молока и контейнеры с гамбо и рисом. Охрана останавливает его у входа, и он слегка сердится, когда его прерывают, пытаясь связаться с Воксом. Когда он пишет Воксу, охраннику не требуется много времени, чтобы услышать его голос через гарнитуру, приказывающий ему пропустить Аластора. Он отходит в сторону, и Аластор проходит мимо. Он не обращает внимания на кучку бумаг на полу, переступая через любые документы по пути к лифту. Достигнув верхнего этажа и выйдя наружу, он понимает, что весь этаж занимает офис Вокса. Массивный, современный, разделенный на отдельные части, почти похожий на квартиру, но менее уютный. Ему интересно, есть ли где-нибудь еще и кровать. Перед ним стоит огромный аквариум емкостью 500 галлонов, когда он входит и наблюдает за коралловыми акулами, спокойно бродящими по воде. — Привет! — Вокс спешно подходит, наклоняясь, чтобы поцеловать Аластора в щеку, — добро пожаловать в мой второй дом. Сердце Аластора трепещет от поцелуя, он улыбается: — Должен сказать, это довольно впечатляющий офис, — он поднимает сумку, — ужин и молоко, которое ты просил. — Мило, — он берет сумку и жестом показывает Аластору следовать за ним, направляясь в свою главную мастерскую, — располагайся поудобнее. В углу несколько кожаных диванов и стеклянный журнальный столик. Большие окна занимают большую часть стен с восточной и западной стороны комнаты, а у северной стены стоит стол Вокса. Мониторы покрывают всю стену над ним. Вокс направляется прямо к ближайшему кафе-бару и кладет молоко в мини-холодильник. Аластор сидит на одном из диванов и терпеливо ждет. Вокс небрежно плюхается рядом с ним и, вытаскивая контейнер с едой, натыкается на второй контейнер. — Я думал, что поужинаю с тобой, — Аластор объясняет. Вокс протягивает Аластору контейнер, который держит, вылавливая оставшийся вместе со столовыми приборами. — Для убийцы ты странно милый, — ухмыляется он. — Тебя это все еще беспокоит? Я бы не стал винить тебя, если бы это было так, — Аластор открывает контейнер, до него доносится запах гамбо. — Не так много, как хотелось бы, — Вокс пожимает плечами и открывает крышку, — прекрасно пахнет. — Почему ты хочешь, чтобы это тебя беспокоило? — Потому что я чувствую, что так и должно быть. — И почему ты считаешь, что так должно быть? — Это что, 20 вопросов? — Вокс фыркает, занятно набивая рот вкусной едой. — Нет. Я просто хочу, чтобы ты подвергал все сомнению. Это называется критическим мышлением, дорогой мой, но я пойму, если эта концепция пролетит прямо над твоей головой! Вокс бросает на него взгляд, корча гримасу с налитыми рисом щеками. Аластор озорно ухмыляется ему, прежде чем приступить к ужину. — Приятно знать, что ты все еще массивный придурок, — Вокс ворчит, проглотив свой кусок. Опустевшие контейнеры выбрасываются в раковину кафе-бара. Вокс бездельничает на одном диване со своим телефоном, занятый работой, а Аластор устраивается на оставшемся диване. Вокс смотрит через телефон на Аластора. — Мы… ну, знаешь, — спрашивает Вокс, снова глядя на экран из страха, что он может спонтанно взорваться, если продолжит смотреть на Аластора. — Что? — Аластор поднимает бровь. Он знает, о чем пытается спросить Вокс, но видеть, как он краснеет и пытается спрятаться — слишком приятная возможность, чтобы упустить ее. Вокс покусывает внутреннюю часть щеки. — Мы встречаемся? Типа… как пара. — Ах, понятно, — Аластор на минуту притворяется, что размышляет над этим, наслаждаясь напряженной реакцией Вокса на это, — полагаю! Если ты хочешь. Вокс кротко кивает, глубже погружаясь в диван и надеясь, что он его поглотит. Он бормочет что-то неразборчивое. — Прости, что это было? Тебе придется говорить громче! — Я сказал, что мне бы этого очень хотелось, — он издевается над Аластором, наконец-то спохватившись. Он хватает подушку и бросает ее в него Аластор умело ловит это, мягко смеясь. — Тогда, я полагаю, так оно и есть. Хотя я не понимаю, почему ты нападаешь на меня подушками! Я всегда считал, что партнеры должны относиться друг к другу с нежной и заботливой любовью. — Нежная любовь к этим яйцам! — Я не думаю, что мы еще находимся на этом уровне, мой дорогой. — Да, ну. Иди нахуй. — Красноречиво. Боюсь, мы тоже явно не на том уровне. Они улыбаются друг другу. Даже когда они безнадежно влюблены, они продолжают игриво подшучивать, и ни один из них не поступил бы иначе.