***
Вокс сейчас действительно в гуще событий, короткие порывы морозного воздуха вырываются из его губ при каждом быстром шаге. Из-за перенапряжения в это время года в сочетании с поверхностной астмой ему трудно дышать, холодный воздух обжигает горло при каждом вдохе. Тем не менее, он не может перестать бежать. Это ситуация жизни и смерти – он в этом уверен – поэтому, даже если будет больно, он должен продолжать двигаться. По мере того, как он углубляется в лес, снежные кучи становятся все чаще, а тропа становится все менее ясной. Мороз щиплет кожу, краснеет нос. Вокс думает, что он может упасть в любую секунду. Он кашляет, морщась от резкого ощущения в легких. Он замедляет темп, прислонившись к дереву, хрипит и выплевывает комок мокроты. Да, определенно паническая атака, смешанная с неспособностью дышать. Какое идеальное время, чтобы почувствовать себя дерьмово. Он прислоняется затылком к дереву, пытаясь стабилизировать дыхание и успокоить нервы. Непростая задача, учитывая все обстоятельства. Он икает, подавляя рыдания. Как он собирается выбраться из этой передряги? Он роется в карманах в поисках телефона, надеясь вызвать полицию во время короткой передышки, но Маттиас, должно быть, избавился от него, пока Вокс был без сознания. Этот чертов мерзавец. Когда он достаточно приходит в себя, надеясь, что его дыхание было менее слышно, он отталкивается от дерева и неуклонно пробирается сквозь снег. Его щеки влажные, а это значит, что они более восприимчивы к холоду. Его нога соскальзывает, рука без перчатки выталкивается из мерзлой земли. Он слышит хруст снега вдалеке позади себя и напрягается, когда оглядывается через плечо и видит, как Маттиас осматривает местность. Отпрыгнув в сторону, он прячется за другим деревом. Если он не хочет привлечь внимание, лучше спрятаться, чем бежать – по крайней мере, это кажется логичным в его паническом уме. Его сердце тревожно колотится в груди, а ногти впиваются в кору. Он закрывает глаза и посылает тихую молитву Богу, в которого, вероятно, не верит. В отличие от своих родителей, Вокс никогда не был слишком религиозным. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и у него действительно нет роскоши отказываться от любой помощи, которую он может получить. Боже, пожалуйста. Я не хочу умирать. — Выходи, Вокс~! Он съеживается от голоса Маттиаса, зовущего его, прижимаясь к дереву. Его руки липкие, и дерево начинает раскалываться в ладонях. Прошу, прошу, прошу- – Бу! Вокс издает испуганный крик, отступая назад. Над ним Маттиас целится, но промахивается, как только ему в лицо попадает снег. Воспользовавшись моментальной паузой Маттиаса, Вокс вскакивает на ноги и бежит, его баланс ухудшается, поскольку он изо всех сил старается не поскользнуться. Маттиас с хриплым смешком отряхивает с себя снег, продолжая преследование. Услышав выстрел, сердце Аластора почти останавливается. Он бежит в направлении звука и видит только красные и чернильно-черные тени на ослепляющем белом снегу. Все кажется сюрреалистичным, словно во сне, но Аластору все равно. Ему нужно спасти Вокса. Он должен быть уверен, что он в целости и сохранности. Позже он может беспокоиться о новых, иллюзорных щупальцах, яростно вырывающихся из земли. Он резко останавливается, когда перед ним выскакивает олень и останавливается, чтобы посмотреть на него алыми глазами без зрачков. Аластор раздраженно цокает языком. У него нет на это времени! Он пытается пройти мимо, но щупальце крепко удерживает его за лодыжку. Аластор рычит теням. — Отпусти меня. Ты не справишься. Это может только означать, что Вокс все еще жив. — Ты этого не знаешь. Мы можем помочь тебе. Аластор замирает, пристально глядя, но призывая их продолжать. Тени скользят мимо, обвивая усики вокруг ног оленя. Он просачивается под кожу, ползет вверх от копыт, пока тьма не заливает его алые глаза. Рога раскалываются, из щелей сочится тошнотворный зеленый дым. Челюсть расцепляется, голова наклоняется в сторону, а затем резко поднимается, когда тени захватывают полный контроль над зверем. Аластор потрясён ужасающей мутацией, и хотя знакомый голос, который он загнал в подсознание, звучит громко и ясно в олене, его рот остаётся неподвижным. — Мы можем остановить его – за определенную цену. — Назови ее. — Твоя душа. Аластор усмехается. — Забудь. Отпусти меня. Олень с треском наклоняет голову так, что это имело бы смысл только если бы у него сломалась шея. Поскольку драгоценные секунды были потрачены впустую, Аластору почти хотелось нанести удар по существу. На самом деле он бы так и сделал, если бы не подозревал, что это не сработает. Конечно, это будет не первый раз, когда он попытается причинить вред теням, хотя все пошло наперекосяк. — От-пус-ти. Неохотно, хватка на его лодыжке ослабевает настолько, что Аластор может вырваться на свободу. Он проталкивается мимо оленя и продолжает бежать, тени наконец утихают. Олень скачет прочь, и Аластор теперь ясно видит.***
— Ай- бля! — шипит Вокс, когда ветка царапает его руку, разрывая куртку. Когда он понял, что Маттиас буквально идет по его следам на снегу, Вокс начал протискиваться через кусты. Иногда он засыпал снегом свои следы, просто чтобы дать себе немного больше времени, но у него очень мало надежды на то, что это сработает. Острые ветки царапают его лицо, прежде чем он отталкивает их назад, освобождая место для прохода. Он выходит из другого конца, спотыкаясь. Он наклоняется, положив руки на колени, и кашляет. Он стискивает зубы от кислого привкуса желчи в глубине горла. Он уже некоторое время мчится сквозь деревья, и усталость начинает брать верх. Вокс не самый склонный к спорту. Спорт не был одним из интересов его родителей, а значит, и не его. В зрелом возрасте он несколько раз пытался ходить в спортзал, даже нанял личного тренера, но никогда не зацикливался на этом. Работа будет мешать и отвлекать его. Судя по всему, он не должен быть в таком тонусе, как сейчас. Возможно, именно суета вокруг Voxtech в критические периоды поддерживала его в форме – или, по крайней мере, в той «форме», которая может быть у него. Адреналин подпитывал его в эти моменты, как и на протяжении большей части этой погони. Но сейчас он опасно низкий, и с каждой минутой дышать становится все труднее. Он пытается сморгнуть звезды и полупрозрачные волнистые линии, плавающие перед его глазами, голова пульсирует, как будто его сердце было не на своем месте и вместо этого засунуто в череп. Ему нужно остановиться, но- Он не может. Он должен продолжать бежать. С силой прижав руку к груди в попытке успокоить учащенный пульс, он продолжает движение. Его тело требует облегчения от невозможного напряжения, как умственного, так и физического. Еще шаг, и он теряет равновесие и падает на землю. Мир вращается, и когда он пытается встать, он разваливается на части. Он пытается и пытается снова, но терпит череду приступов кашля, сворачиваясь в клубок. Он зажмуривается, его мысли возвращаются к мысли о будущем, которое он никогда не сможет разделить с Аластором. Что лучше всего будет смотреться на пальце Аластора: золото или серебро? Золото, — подумал Вокс, — с вкраплением рубинов, что соответствует его предпочтению к цвету, которым оно может похвастаться. Какую жизнь мы могли бы построить вместе...? Он слышит, как шаги позади него становятся громче, ветки хрустнут под тяжестью того, кто идет за ним. Это все. Он умрет. Он обретает покой, имея возможность испытать настоящую любовь, и теперь знает, что значит быть по-настоящему счастливым. Аластор... Спасибо. БАХ! Аластор с ужасом наблюдает, как вдалеке у ног Маттиаса обмякает фигура. Нет. Нет, нет, нет. Он не может быть мертв. Он не может! Его мир, кажется, рушится вокруг него, как разваливающиеся кусочки мозаики. Аластор замечает, что ноги тянут его вперед, не задумываясь, его внимание в недоумении сосредоточено на теле. Когда он видит знакомые пряди синего и красного цветов, его охватывает приливная волна эмоций. Тоска, сожаление, уныние, обида. Оно окутывает его слоями, накапливаясь, чтобы его можно было отодрать, сырое и жгучее, снова и снова, пока в нем не останется ни капли человечности. Его взгляд устремляется от кровоточащей пулевой раны посередине лба Вокса к довольному выражению лица Маттиаса. Красная ярость хлынула по венам Аластора. Маттиас поворачивается и видит, как Аластор мчится вперед, издавая радостный звук при виде этого зрелища. Темные, мрачные когти вцепились в шею Аластора, когда он бросился в Маттиаса, который теперь работает на автопилоте, поднимая и вонзая кинжал тому в глаз. Он закрутил его в глазнице, с тошнотворным хрустом, и вытаскивает его с влажным хлопком. Не проходит и миллисекунды, как он опускает второй кинжал, на этот раз через рот, брызгая смешанной с кровью слюной на разъяренное лицо Аластора. Убить. Убить. Убить! Он рубит, режет и протыкает до тех пор, пока лицо Маттиаса становится едва узнаваемым, изуродованная бойня из крови, мышц и костей. Но Аластор не останавливается на достигнутом. Его глаза стали черными как смоль, в них не осталось ничего, кроме неистового ужаса, в который он превратился. УБӤТЬ! Он вонзает оба ножа в шею Маттиаса, раскалывая ее, а затем врезается в плоть, пока сухожилие не свисает на волоске. Он режет снова и снова, пока не отрубит – не то чтобы у Маттиаса осталась голова. Его дыхание затруднено, когда он рушится, оставляя кинжалы глубоко вонзенными. Тени отпускают его, и Аластор тут же карабкается к Воксу, его сильно дрожащие руки тянут его к себе на колени. — В-Вокс... — задыхается он в рыданиях. — Пожалуйста... Нет... Не в силах больше контролировать себя, Аластор издает раненный вой, уткнувшись лицом в его шею, крепко сжимая и вцепившись пальцами в его куртку. Аластор держит безжизненное тело Вокса, раскачиваясь назад и вперед, умоляя его сквозь слезы вернуться к нему. Он остается таким до тех пор, пока не понял, что за ним наблюдают. С разбитым дрожащим вздохом Аластор поднимает голову и смотрит на нависшие над ним тени. Все еще держа Вокса близко, он собирает свою решимость. — Давай заключим сделку, — твердо говорит Аластор. Катастрофический взрыв зеленого света и густого дыма пронесся над Аластором и Воксом, как ураган, тени слились в одно большое чудовищное облако. Затем он превращается в демоническое существо со злой ухмылкой и карминовыми глазами, блестящими под властными рогами. — С̹де̚л̀к͘у?̶ — Да, — Аластор смотрит на Вокса, убирая прядь волос с раны. — Верни его, — он резко втягивает воздух сквозь зубы. — Чего бы это ни стоило. Монстр смотрит на труп Вокса почти с трепетом, глубоко задумавшись, словно обдумывая различные последствия. Кажется, он взвешивает варианты, прежде чем вытянуть свою длинную шею в сторону Аластора. — Даже если это заберет твою душу? — спрашивает он, ненасытный голод грохочет между каждым слогом. Ожидание окончания очень долгого и утомительного ожидания, слишком хорошее, чтобы быть правдой. — Да. Демоническое существо скрипит и стонет, приближаясь к Аластору, длинный тонкий коготь постукивает ему по лбу. — А твоя жизнь? Аластор считает, что ставки – жизнь за жизнь. Он колеблется, его плечи опускаются, и он пристально смотрит на Вокса, и у него больше не осталось слез. В глубине души он всегда знал, что отдал бы свою жизнь за его. Будь ты проклят, Вокс. Будь ты проклят, что заставил меня влюбиться в тебя. Он, его все.***
— Ты хорошо выглядишь в синем. — Ты правда думаешь, что мне это подходит? — Да, абсолютно. Ты потрясающий, Ал. Края губ Вокса дернулись в нежной улыбке при виде Аластора в его фирменном цвете. В свою очередь, Вокс посчитал правильным одеться в красное. Аластор в последний раз смотрит на себя в зеркало, поправляя запонки, прежде чем повернуться. Он тянется, чтобы поправить галстук-бабочку Вокса. Вокс закатывает глаза. — Да ладно, это идеально. — Полагаю, у тебя есть склонность к совершенству, — замечает Аластор. — Но я нахожу очарование в несовершенстве. — Так ты делаешь еще хуже? — фыркает Вокс, выгибая бровь. Аластор пристально смотрит на него, и Вокс смеется. Закончив, он встает позади Вокса, чтобы посмотреть в зеркало. Вокс мычит. — Неплохо. — Ты собираешься сказать мне, куда ты меня ведешь? — И испортить сюрприз? Я так не думаю, детка. Вокс предлагает Аластору руку. Он принимает это со вздохом. — Ты знаешь, я не люблю сюрпризов. — Отлично, — радостно отвечает Вокс, открывая дверь. — Мне нравится, когда ты ненавидишь то, что я для тебя делаю. В мгновение ока они стоят возле ресторана, освещенного знакомым теплым светом. Тушенное Байу. — Здесь у нас было наше первое свидание, помнишь? — спрашивает Вокс, нежно подталкивая его, пока их ведут к столу. — Должен сказать, это однозначно подходит для нашей первой годовщины, — комментирует Аластор, садясь. — Хотя я все еще не уверен, стоит ли считать это нашим первым свиданием. Вокс смотрит поверх меню на Аластора с игривым блеском в глазах. — Ты просто не любишь признавать, что я прав. — Трудно признаться в том, что редко бывает правдой! — Тебе так повезло, я люблю тебя. При этом улыбка Аластора смягчается, и он не может не смотреть на мужчину, сидящего напротив него, с нежной преданностью. От этого у Вокса пробегает дрожь, а вес коробки с кольцом в кармане искушает его. Он может умереть, если будет ждать еще. К черту. — Аластор, эм, — начинает он, неловко ерзая на стуле. — Слушай, я знаю, что прошел всего год, но мы знаем друг друга гораздо дольше. Аластор делает глоток красного вина, с любопытством наблюдая за младшим из двоих. Вокс продолжает. — Я люблю тебя... безумно сильно. На самом деле- Ты- — почему это так сложно? Такое ощущение, что его мозг начинает давать сбои. Звук смеха Аластора прорезает его мысли, и он не может найти слов. Он не может поверить, насколько красив Аластор. То, как морщатся уголки его глаз и как трясутся плечи при каждом смешке, ритм его голоса играет успокаивающую мелодию, которая охватывает чувства Вокса, как летний ветерок. Теперь все кажется немного проще. Как глоток свежего воздуха. Вокс поднимается со своего места и приближается к Аластору, который смотрит на него с легким замешательством. Терять нечего. Он становится на колени, вытаскивая коробочку с кольцом. — Я не знаю, с чего начать, наше путешествие было безумным с самого первого дня. Все, что я пытаюсь сказать, это то, что я думаю, что мы очень хорошо подходим друг другу, и я не могу себе представить, чтобы провести остаток своей жизни с кем-то еще, — он закусывает нижнюю губу, когда открывает коробку, не в силах так смотреть на Аластора. На бархатной подушке лежит блестящее золотое кольцо, украшенное рубином голубиной крови в форме слезы. Или, скорее, с его ярким красным оттенком, похожим на каплю крови. Когда тишина становится невыносимой, Вокс поднимает взгляд. Аластор смотрит на него, затаив дыхание, но выражение его лица нечитаемо. Ох, верно. Где его голова? Ему действительно следует задать вопрос! Да, здесь это может быть полезно. — Э-э, ты выйдешь за меня замуж? — Аластор не отвечает. Кажется, время вокруг него замирает. — ...Аластор? Когда Аластор наконец говорит, Вокс застигнут врасплох. — Просыпайся, Вокс. Он моргает. — А? — У нас мало времени, пожалуйста... Пожалуйста, проснись! Несмотря на отчаяние в его тоне, лицо Аластора остается неподвижным. — Я не... Я не понимаю. Что ты... В груди у него внезапно что-то ударило, словно острый удар в сердце. Воздух наполняет его легкие с угрожающей скоростью, а в голову такое ощущение, будто в нее ударили бейсбольной битой – или пулей. Его глаза распахиваются, он вздрагивает и задыхается. Он беспорядочно вздымается, но прежде чем он успевает осознать происходящее, на него наваливается тяжесть тела, безнадежно вцепившегося ему в плечи. Аромат вишни наполняет его разум. Аластор. Когда он слышит, как он рыдает, его руки взлетают вверх и сжимают его в яростных объятиях. Его память туманна, но Аластор плачет, и это то, на чем ему нужно сосредоточиться прямо сейчас. — Ал... Детка, что случилось? Почему ты плачешь... Это кровь? Вокс меняет свое положение и замирает, когда замечает ужасное зрелище неподалеку. Вот тогда его это и касается. Вспышки страха и паники посреди жестокой игры, где он был добычей, а Маттиас – хищником. Он помнит ужасающее веселье в глазах Маттиаса, когда он прицелился и.. И. Его пальцы тянутся к лбу, но не находят ничего интересного. Во время своих воспоминаний он не заметил бормотания Аластора у себя на плече. Вокс мягко отталкивает Аластора назад. — П-прости, что? Когда Вокс обхватывает лицо Аластора, одной рукой расчесывая влажные волосы, он останавливается. На лбу Аластора его приветствует угрожающий красный крестик. Он проводит по нему большим пальцем, но оно не исчезает. Это… ненормально. — Вокс… — бормочет Аластор. — Я просто хотел, чтобы ты... Я хотел- Чувство страха немедленно нахлынуло на Вокса. — Чего хотел…? Что это? Он продолжает пытаться стереть след на лбу. Это неправильно – что-то здесь действительно не так. Аластор хватает его за запястья и тянет их вниз. — Стоп, — говорит он тихо, — послушай меня. Вокс медленно кивает, обеспокоенно нахмурив брови. — Я не могу тебе все объяснить. Я не знаю, с чего начать, а у нас нет такого времени- — Вокс торопливо перебивает. — Что значит, у нас нет времени? — Я имею в виду, что я... — он сжимает губы, качает головой и закрывает глаза. — Я хотел спасти тебя, но за это пришлось заплатить цену. — Что? — Вокс не понимает. Остается только догадываться, потому ли это, что он не понял, или потому, что он не хочет понимать. Аластор явно пытается сохранить целостность ради Вокса, но это становится ужасно сложно, когда он внутренне разваливается. Все в таком беспорядке. Какая боль. Он ласкает щеку Вокса, подталкивая его нежным поцелуем к губам. В этом есть некая завершенность, которую Вокс не может понять. — Я не могу обсуждать суть моей сделки, — говорит Аластор. Это ни в коей мере не облегчило понимание происходящего. На самом деле, это только ухудшило ситуацию. Вокс хмуро смотрит на него. — Твоей... сделки? Аластор вздыхает. — Я не так хотел провести с тобой свои последние минуты. — Твои... Последние минуты. — Нет, — Вокс выдавливает смех. — Заткнись. Аластор смотрит на него с раздражением. Когда до Вокса доходит, что это не какая-то дурная шутка, он болезненно крепко сжимает плечи Аластора. — Нет, — повторяет он, все еще не веря. — Нет, нет, нет, ты же не собираешься просто умирать из-за меня, не так ли? Аластор поворачивает голову, словно прислушиваясь к шепоту чего-то, чего Вокс не видит. Он бормочет ни о чем конкретном, и Вокс на мгновение задается вопросом, не сходит ли Аластор просто с ума. Это имело бы большой смысл. На мгновение Вокс клянется, что слышит звон цепей. — Ты слишком много думаешь. Вокс горько усмехается. — Думаю, на этот раз мне позволено поразмыслить. Аластор грустно улыбается. — Да. Почему это похоже на конец? — Мне пора идти... Это не может быть концом. — Вокс? Это не может повториться. — Я не позволю тебе умереть. Скажи Богу, дьяволу или какому-нибудь еще высшему существу, с которым ты заключил дерьмовую сделку, что ты отказываешься! — Вечный оптимист, — говорит Аластор. — Но мне правда... мне пора идти, мой дорогой. — Иди нахуй. — Вокс- — Нет, иди ты нахуй, — он хватает Аластора и крепко обнимает его, не позволяя отпускать. — Мы должны пожениться, жить вместе и, возможно, завести еще одну собаку или кошку – переехать в какое-нибудь шикарное место, которое подойдет нам обоим. Черт возьми, Аластор! Нам суждено стареть вместе! Я хочу увидеть, как ты превратишься в дряхлого старика, который размахивает тростью, как маньяк, и которому приходится оставить свое гребаное больное хобби, чтобы заняться вязанием крючком или какой-нибудь скучной стариковской чушью! Он бессвязен – оттягивает неизбежное. Аластор прижимает его к себе, уткнувшись лицом в шею и слушая. Какое прекрасное будущее запланировал для них Вокс. Аластор чертит круги на его спине, пытаясь избавить его от страданий. — Пошел нахуй, — повторяет Вокс в последний раз, прежде чем свалиться в его объятия. — Это не обязательно должен быть конец, — успокаивает Аластор. — Тогда почему такое ощущение? Боже, теперь он снова плачет. — Это не так, — Аластор снова поднимает взгляд Вокса, подложив большой палец под подбородок. — Хочешь знать, почему? Вокс фыркает и качает головой. — Аластор, пожалуйста — Потому что я увижу тебя в аду, моя любовь, — говорит он, когда тени ползут вокруг него. — И, черт возьми, как же мы повеселимся.