Keep The Car Running

— Итак, куда мы идём сначала? — Чанбин спрашивает, когда они завтракают, сидя друг напротив друга, как раньше во времена своих отношений. Ранее этим утром Сынмин впервые за пять дней проснулся без ощущения спешки. На экране телефона высвечивалось — 7:48, а на фоне он уже слышал звук льющейся воды — значит Чанбин принимает душ. День обещал быть хорошим, и был таковым до сих пор. — Без понятия, — Сынмин отрезает огромный кусок от стопки американских панкейков, что Чанбин заказал для них. — Честно говоря, я вчера вечером пытался найти какие-нибудь места, чтобы составить последовательный план на день, но… в итоге решил довериться гуглу, — он объясняет, открывая в гугл картах заранее созданную заметку «День в Денвере» и показывая Чанбину. — Ты. Решил. Довериться. Гуглу, — Чанбин повторяет с выразительными паузами, слегка поддаваясь вперед, чтобы заглянуть в телефон Сынмина. Похоже, он и правда не верит, но Сынмин не винит его. — Ты правда решил — к черту, пусть гугл спланирует весь мой день. Ты, Ким Сынмин, Выдающийся Мастер Планирования, решил доверить наш день, нет, наши судьбы, гуглу. — Вау, замолчи, пожалуйста, — Сынмин стонет, засовывая кусок панкейка Чанбину в рот. — Я бы в любом случае доверился гуглу, даже если бы сам составлял план… — Даншсамм чтпр…– Чанбин пытается возразить, но Сынмин продолжает пихать в его рот еду, пока он едва может прожевать. — Выглядишь смешно, — Сынмин комментирует как ни в чём не было, сдерживая собственный смех. — В любом случае, мы можем решить по ходу дела, — он забирает телефон и начинает рассеянно перелистывать список мест, предложенных в путеводителях. — Если нам не понравится, пойдем дальше. Чанбин прищуривается, медленно пережевывая еду. — Ты со вчерашнего дня ведешь себя странно, — он говорит, после того как запивает всё стаканом воды. И Сынмин наконец позволяет себе искренне рассмеяться; он понимает что имеет в виду Чанбин. То, что он слишком осознанный и ответственный человек — давно известный факт. Обычно он гораздо более эффективен, во всём, — Чанбин не преувеличивал, когда назвал его «Выдающимся Мастером Планирования». Сынмину нравится, когда его дни тщательно спланированы, когда он знает, чем займется дальше, потому что он терпеть не может тратить зря время. Сейчас он мог бы ответить, что понятия не имеет, что на него нашло, хотя, возможно, у него имеется определенная мысль на этот счёт. Неужели это так плохо, что я хотел хоть немного продлить нашу общую поездку? Слова Чанбина беспрерывно звучат в его голове со вчерашнего дня, и он знает, что это потому, что глубоко внутри, внутри его души — в глубине его сердца — он тоже этого хочет. Завтра, когда они вновь пересекут границу штата, они опять потеряют час, и эта мысль теперь вызывает у Сынмина страх. Вся эта поездка, одно большое напоминание, что время движется вперед, а Сынмин всё еще остается там, на месте, в том самом моменте, что произошел два года назад, и всё это время он продолжает погружаться в ненависть к себе и тому, что осталось от его чувств к Чанбину. А что, если Чанбин захочет задержаться и будет медлить? На данный момент, Сынмин не будет возражать. — Раньше ты говорил, что я должен быть более спонтанным, — он отвечает осторожным тоном. — И вот я тут — так что прекращай жаловаться. Чанбин тяжело вздыхает. — Сынмин, — зовёт он, произнося его имя так осторожно, словно это самая хрупкая вещь в мире. — Ты же знаешь, что я никогда не хотел изменить тебя, да? Сынмин поднимает взгляд, и легкая улыбка скользит по его губам, когда они встречаются взглядами: — Не переживай. Я знаю. 🚗 — Здание построено из колорадского розового оникса, также известного как красный мрамор Беула, камня настолько редкого, что при строительстве Капитолия были использованы все известные запасы, — Сынмин зачитывает текст из брошюры, что им вручили в начале экскурсии. — Сынмин… — Чанбин смотрит на него, выражение его лица застыло где-то между весельем и искренним неверием. — Хватит повторять то, что гид рассказал нам час назад. Сынмин фыркает на это, закатывает глаза и продолжает монотонно бубнить: — Первоначальный фирменный купол Капитолия был сделан из меди, но в 1908 году его заменили на золото из-за склонности меди к окислению, что создавало тусклое покрытие… — О, я понял, ты специально злишь меня, — Чанбин смеется и качает головой. — Сынмин… — в его голосе звучит предупреждение, и в момент, когда Сынмин поднимает на него свой взгляд, Чанбин победоносно усмехается и вырывает брошюру. — Прекрати это и просто… — он постукивает пальцами по камере, что вновь оказалась на шее Сынмина. — Пофотографируй. — Он замолкает и смотрит на здание Капитолия штата Колорадо, из которого они вышли десять минут назад. Сынмин тяжело, даже как-то обреченно вздыхает. — Ну если надо, — он говорит так, словно его силой заставляют, но уже через мгновение теряется в съемке. — Эй… — Чанбин листает брошюру, пока ждёт его. — Тебе правда нравится всё это, да? Ты же хотел стать архитектором, ещё в школе, верно? Сынмин опускает камеру и смотрит на него; он смутно припоминает, как однажды, много лет назад, упоминал этот факт буквально мимоходом: — Ты помнишь, что я рассказывал об этом? — Хм? — Чанбин звучит искренне растерянно, когда закрывает брошюрку и встречается с Сынмином взглядами. — А почему я должен был забыть? — Ну. Не знаю, — Сынмин пожимает плечами, стараясь выглядеть беспечно и не желая показывать, насколько он рад, что Чанбин помнит о нём нечто столь тривиальное. — Но… — он искренне улыбается, — Да. Я бы, наверное, выбрал архитектуру, если бы не решил, что быть юристом практичнее. — Но разве архитекторы не зарабатывают так же много? — Чанбин спрашивает. — Но тебе нравится и это тоже, да? Юриспруденция? Сынмин мычит, пока просматривает получившиеся фотографии. — Да, я думаю, что да? — он тихо соглашается. — И я думаю, у меня неплохо получается. — Уверен, что это так, — Чанбин фыркает и смеется, — кроме того, тебе подходит эта профессия. Я уверен, что тебе просто нравится выигрывать в спорах и делах, — он провоцирует, делая паузу и одаривая Сынмина дерзкой ухмылкой, когда тот пристально смотрит на него. — Но ты хорош в этом. Умеешь аргументированно убеждать. Сынмин усмехается так же дерзко: — Я такой, верно? — Да, и ещё тебе нравится оставлять за собой последнее слово, — Чанбин продолжает дразнить. Сынмин закатывает на это глаза, но Чанбин прав, потому что он уже прямо сейчас думает об аргументе, что заткнёт Чанбина, и потому что он действительно хочет, чтобы последнее слово оставалось за ним. — А ещё ты мне сильно нравишься, — в конце концов он выпаливает, удивляя даже самого себя, поскольку слова легко и естественно слетают с его языка. Он замирает и смотрит вниз, притворяясь, что слишком сосредоточен на просмотре только что сделанных снимков, но краем глаза всё равно замечает, как шокирован Чанбин, как широко распахиваются его глаза. Он прикусывает губу, потому что, как бы он ни был смущен своими словами, ему приятно, что он каким-то образом заткнул рот Чанбину. 🚗 Два года, два месяца и три дня. Именно столько Чанбин и Сынмин были вместе. По крайней мере — официально. — Давай расстанемся. Инициатором был Чанбин. Произнося эти слова, его голос звучал тихо, даже подавленно. Тем не менее, приглядевшись, Сынмин сразу заметил, как дрожала его нижняя губа — он нервничал, он не был уверен в своём решении. Отношения между ними стали несколько отстраненными уже как несколько месяцев, с того момента как Сынмин поступил в юридическую школу. Он знал — потому что это было проклятием чертовой самосознательности, когда ты всё прекрасно понимаешь –, что после поступления он стал ещё более раздражительным и отстраненным. Нагрузка была невыносимой, он был занят 24/7, и со временем не становилось лучше, поэтому, возможно, он должен был ожидать подобного. Но он не делал этого, он верил в Чанбина и их отношения. Или, как он осознал в тот злосчастный день, он действительно всё это время воспринимал терпение Чанбина как некую данность, как нечто само собой разумеющееся. Не стоило. — Ох, — он выдохнул, потому что понятия не имел, что ещё можно сказать. — Ох? — на лице Чанбина отразилось горькое разочарование. — Это всё, что ты можешь сказать? Нет, это было не всё, что Сынмин мог и хотел сказать, но это был единственным, на что у него хватило сил. Ему хотелось возразить, поспорить, тряхнуть Чанбина и сказать, что он не может так просто сдаваться. Он хотел напомнить Чанбину, как хорошо они работали вместе, напомнить о времени, когда они были счастливы вместе, но его душило собственное эго, он практически задыхался в нём, поэтому просто молча стоял. — Ладно, — голос Сынмина звучал механически, слишком спокойно, хотя внутри всё кричало от разочарования. Обида на лице Чанбина разрывала сердце на части. — Я имею в виду…. — у него перехватило дыхание, и на короткую секунду Чанбин весь вытянулся в надежде.– Я имею в виду, — повторил Сынмин, — что так, наверное, будет лучше. Чанбин уставился на него, казалось, что он даже не моргает, а Сынмин тихо наблюдал, как он проходит стадии принятия — удивление, обида, а затем Чанбин сделал шаг назад. — Будет лучше, — он повторил, слегка кивнув. — В смысле, я был очень занят всё это время, и моя рабочая нагрузка не уменьшится, так что… — Сынмин пожал плечами. — Легче не станет. Чанбин издал какой-то звук, похожий на сдавленный смешок — или всхлип, Сынмин точно не мог сказать. Но затем Чанбин кивнул так же уверенно. — Хорошо. Думаю, что я рад, что мы на одной странице. На самом деле это было не так, но гордость Сынмина отказывалась сдаваться, отступиться хоть на мгновение, чтобы спасти их отношения. — Тогда, — Чанбин по-настоящему улыбнулся, хотя выглядел таким обиженным и побежденным, но Сынмин, глядя на него, всё равно не мог заставить себя побороться за собственные чувства. — Надеюсь, у тебя всё будет хорошо, Сынминни. В учёбе…в жизни, — он тихо хмыкнул. Сынмину хотелось влепить ему пощечину, потому что он не мог поверить, что у Чанбина хватило наглости бросить его и тут же пожелать всего хорошего. Ты не должен этого делать, мы не должны, — ему хотелось кричать. — Конечно, — слова буквально покрывались ледяной коркой. — У тебя тоже, — он ответил, но это не звучало искренне, он, чёрт возьми, не хотел желать Чанбину успехов в жизни, когда Сынмина не будет рядом. — Эй… — Чанбин выдохнул, и Сынмин практически обмяк в облегчении, что всё это было глупой шуткой. В голосе Чанбина сквозили обнадеживающие нотки, и Сынмин ненавидел себя, что тут же ухватился за них, потому что на следующем выдохе прозвучало, — давай попробуем остаться друзьями, хорошо? Сынмина чуть не стошнило. — Я имею в виду, — Чанбин продолжил, — у нас общие друзья, и я не хочу, чтобы кому-то из них, особенно Хёнджину, пришлось выбирать между нами. Это было грязно, нечестно, упоминать Хёнджина и остальных; это было несправедливо, потому что Сынмин не мог сказать «нет», и он ненавидел, что Чанбин был таким. Таким по-настоящему хорошим парнем. Он чувствовал, как собственная ничтожность практически поднимается по горлу. — Хорошо, — он был благодарен, что голос звучал ровно. И это было забавно, потому что он всегда первым выражал недовольство, он всегда первым бросался в бой и спорил, отстаивал свои чувства и интересы, никому не позволял управлять собой и командовать, но в тот момент он просто стоял и машинально соглашался со всем, что говорил его парень — бывший парень. — Без разницы, — добавил он, мелочный в своём стремлении казаться безразличным, словно всё было хорошо. Чанбин тихо улыбнулся, и Сынмин видел, что тому было что добавить, но он не сделал этого, и Сынмин знал Чанбина достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот любезно (раздражающе и совсем не вовремя) предоставил Сынмину сказать последнее слово. В их последнем разговоре. 🚗 {дистрикт восемь, 8 участников, 6 онлайн} hw__hj00: @seungmin @changbin когда вы приезжаете? hw__hj00: мы только что забрали феликса из аэропорта hw__hj00: крис приезжает завтра, а чонин уже тут со вчерашнего дня leelix: хой друзья! yang.j: я тоже здесь 🙋♂️ leelix: ПАРНИ МНЕ КАЖЕТСЯ НАКО СОБИРАЕТСЯ СВЕСТИ ЧОНИНА СО СВОЕЙ ПОДРУЖКОЙ leelix: А КАК ЖЕ Я? leelix: хёнджин скажи своей женщине что мне тоже нужна подружка 1jisung1: мы с минхо взлетаем через полчаса! 1jisung1: @felix гспд для этого и нужны свадьбы 1jisung1: просто найди себе кого-нибудь! я подстрахую imknow: нас не обязательно забирать leelix: всегда знал что могу рассчитывать на тебя бро @jisung imknow: мы возьмем убер до отеля chrisbangz: я тут на 1 сек chrisbangz: но я тоже возьму убер или такси до отеля hw__hj00: @seungmin @changbin??? hw__hj00: @felix скажи ей сам ты сидишь буквально рядом с ней hw__hj00: @jisung @minho вы 2 связывались с ними? imknow: неа но не волнуйся imknow: я уверен что сынмин просто шутил каждый раз, когда говорил что хочет убить чанбина во сне hw__hj00: минхо😅😅😅 🚗 В полдень они оказываются в городском парке. — С тобой всё хорошо? — Чанбин спрашивает после того, как Сынмин тяжело плюхается на ближайшую скамейку. Кажется он собирается засмеяться, но испепеляющий взгляд Сынмина затыкаете его. Последние несколько часов они провели, гуляя по зоопарку, расположенному на территории этого парка, хотя Сынмин в основном занимался тем, что фотографировал животных, где это было разрешено, а теперь он чувствовал дикую усталость. Он был измотан. — Ненавижу ходить, — он ворчит, вытягивая перед собой свои длинные ноги. — Это ты хотел прийти сюда, — Чанбин садится рядом. — На, вот, — он роется в своём рюкзаке и достает на половину полную бутылку. — Попей, а потом можем пойти в музей природы и науки. Сынмин стонет. — Мы можем… просто не идти? — он устало вздыхает и хватает бутылку, практически залпом осушая, прежде чем вернуть ее Чанбину. — Я устал. — И снова, — Чанбин смотрит на свою бутылку, словно не веря, что Сынмин действительно не оставил ему ни капли, — ты сам предложил всё это. — Я знаю. А теперь я отзываю своё предложение. Чанбин пожимает плечами и достаёт из рюкзака ещё одну, меньшую, но полную бутылку с водой. Он откручивает крышку и пьёт, пока Сынмин смотрит в удивлении. — Что? — он вытирает рот тыльной стороной ладони и хмурится. — Сколько бутылок ты там спрятал? — Сынмин пытается заглянуть в его рюкзак. — Меня воспитали бойскаутом, — Чанбин комментирует, чуть выпячивая свою накаченную грудь. — Так что я всегда готов к чему угодно. — Хватит нести чушь, — Сынмин на это лишь закатывает глаза и пренебрежительно отмахивается. — Всмысле чушь? — Чанбин смеётся и, как только Сынмин заканчивает пить из второй, запихивает бутылки обратно в рюкзак. — Ты же знаешь, что это правда, — его голос звучит гордо, даже торжественно. — Я был бойскаутом. Одно время я даже был командиром отряда, и у меня были все эти значки в доказательство. А потом я ушел сразу после того, как попал в «Орлиные Скауты»… Сынмин смотрит на него, не зная, что делать с этой совершенно новой, но в итоге совсем ненужной информацией. Он удивлен, что за все годы, что он знаком с Чанбином, он слышит об этом периоде его жизни впервые. — Серьезно? — а потом он начинает смеяться, потому что его воображение подкидывает ему образы крохотного Чанбина, одетого в специальную форму и снаряжение. — У тебя есть фото? Чанбин усмехается, явно довольный тем, что вызвал улыбку на лице Сынмина. — У моей мамы наверняка есть, — он без смущения признается. — Думаю, тебе придётся спрашивать её. — Думаю, мне придётся, — Сынмин мягко соглашается. Он ерзает на месте и оглядывает окрестности, стараясь сосредоточиться на восхищении окружающей средой, а не на всех те случайных мыслях, проносящихся у него в голове. — Твоя мама знает, что ты поехал в это путешествие со мной? — в конце концов он всё же выпаливает, и его попытки отвлечься оказываются тщетными. — Я что, похож на того, кто всё рассказывает своей маме? — Чанбин фыркает, но кончики его ушей заметно алеют. Сынмин смотрит на его попытки оставаться невозмутимым, не зная, смеяться ему или ещё раз закатить глаза. — Чанбин, — он качает головой, — я знаю, что ты всё рассказываешь своей маме. Чанбин смущенно склоняет голову, словно его статус маминого любимчика не является широко известным фактом среди их друзей. — Ладно, — он признает, — она знает, что я собирался с тобой в путешествие. И с Минхо и Джисоном. Но я не говорил ей об изменениях. Он пожимает плечами, и Сынмин понимает, что его мама понятия не имеет, что Чанбин едет через всю страну в компании своего бывшего. — Что бы она сказала, если бы узнала, что едем только ты и я? Чанбин фыркает и поворачивается, чтобы заглянуть Сынмину в глаза: — Она бы слишком обрадовалась. Ты всегда был её любимчиком, но именно поэтому я ей и не говорил. Сынмин хмурится, не зная, что и думать о словах Чанбина. — Что ты имеешь в виду….? — Ох, эммм. — Чанбин снова вздыхает и опускаете плечи. — Наверное, она бы на что-то надеялась. Не хотел заставлять её проходить через это, — он уточняет, глядя вниз и делая вид, что собирает ворсинки со своих штанов. — Ясно. Верно, — кивает Сынмин. — Потому что очевидно, что это … — он указывает на них двоих; в его голосе слышится нарастающая агрессия, и он злится на себя за то, что позволил этому разговору зайти так далеко, хотя они так замечательно начинали свой день, — больше никогда не повторится. — Что? — Чанбин поворачивается к нему, между бровей вновь залегает морщинка непонимания и растерянности. Сынмин игнорирует его, достает телефон и делает вид, что очень занят. — Хёнджин нас потерял, — он объявляет невозмутимым тоном. — Что мне написать в чат? — Сынмин, — Чанбин зовёт, тоже начиная раздражаться. Он протягивает руку, чтобы забрать телефон Сынмина, тот устраивает вялый протест в две секунды и сдается, отдавая гаджет. — Что в твоей голове? О чём ты думаешь? Намек на раздражение, когда Чанбин произнес его имя, исчезает также быстро, как и появляется. Ещё один, новый момент, когда бесконечный колодец терпения Чанбина лишь больше распаляет и раздражает Сынмина. — Ничего, — он бормочет, хлопает себя по коленям, и собирается вставать. — Мои ноги отдохнули, можем идти дальше. — Сынмин, — Чанбин снова твердо повторяет его имя и протягивает руку, хватая его за запястье и усаживая на место. — Давай поговорим. Я же вижу, что тебе есть что сказать. Упрямый, как и всегда, Сынмин лишь фыркает, отдергивает руку от Чанбина и скрещивает их на груди. — Ладно… — Чанбин устало проводит по волосам. — Тогда я начну… — но затем он останавливается на секунду, и Сынмин не может удержаться, смотрит на него и в его взгляде читается искреннее ожидание. — Сегодня… — Чанбин старается начать, но кажется, не знает, как правильно подобрать слова, как сформулировать мысли, поэтому Сынмин расслабляется, потому что видит, что не одинок в своих чувствах и неуверенности, и полностью разворачивается к Чанбину. — Сегодня правда был замечательный день, — Чанбин наконец продолжает, небольшое изменение в языке тела Сынмина воодушевляет его. — Я как бы скучал по этому… по нам. По тебе. — Чанбин, — Сынмин смотрит ему прямо в глаза. Пошёл ты, первое, что ему хочется ответить. Как ты смеешь, следующие слова, но и они застревают в горле. — Ты расстался со мной, — он говорит, благодарный, что его его голос практически не ломается. Ты бросил меня. Ты разбил мне сердце. Ты не можешь говорить такое. Но Сынмин также знает, что и он не выполнил свою работу, не сделал всё возможное, хотя мог. В тот день он не сказал Чанбину о своих настоящих чувствах, о том как больно было, он не говорил ему, что тоже переживает на протяжении нескольких месяцев; он позволил им отдалиться друг от друга, пока у Чанбина не осталось ничего, кроме сомнений. Чанбин всегда был тем, кто удерживал его, кто прилагал усилия, чтобы Сынмин оставался рядом, и когда он ослабил хватку, когда начал отпускать, Сынмин не сделал ничего, чтобы на этот раз самому удержать его. Так что, возможно, в каком-то смысле — он сам разбил себе сердце. — Я … — Чанбин хмурится; он правда выглядит виноватым и расстроенным, но это вряд ли поможет успокоить ту боль, что вновь всплыла на поверхность в сердце Сынмина. — Я знаю это, — он шепчет. — Я знаю, что я сделал, и мне очень жаль. Мне правда жаль, но разве это так плохо скучать по тебе? Всё ещё переживать о тебе? — он издает низкий, плаксивый звук — свой фирменный звук смущения, и Сынмин, несмотря ни на что, почти улыбается. Почти. Он молча смотрит на свои ладони, потому что больше не понимает, что должен сказать в ответ. — Прости, — повторяет Чанбин, а затем смиренно выдыхает, когда Сынмин не реагирует на его слова. — … Я действительно не имею права говорить всё это. Мы провели прекрасный день, так что давай просто забу… — Помолчи, — Сынмин перебивает. — Дай мне минуту, ладно? — он поджимает губы и поднимает на Чанбина решительный взгляд. — Дай мне минутку разобраться в своих чувствах. Чёрт. — Он глубоко вздыхает, пытаясь как можно скорее собраться с мыслями. — Я знаю, что сегодня был прекрасный день — чёрт, это был отличный день. И он напомнил обо всём хорошем что было в нас. У нас. Это напомнило мне, почему… — его дыхание сбивается, и он скулит, уже смущенный словами, которые, как он знает, сорвутся с его языка сами по себе, снова без спроса и разрешения, — …почему я люблю тебя. Любил. Люблю… чёрт! — слова путаются, он путается между тем, что хотел сказать вслух, а что хотел оставить лишь у себя в голове. — В настоящем времени? — Чанбин смотрит на него, а в его глазах отражается уверенная надежда. — Люблю? — Без разницы, — Сынмин прикрывает глаза и вздыхает в поражении. Он устал сдерживать свои чувства, устал, что из всех людей, ему нужно притворяться именно перед Чанбином. Чанбин рядом тоже погружается в нетипичное молчание. Сынмин отказывается даже смотреть на него, но, учитывая, что он знает о Чанбине — а знает он многое — он лишь может представить себе, какое торжественное выражение лица у того, поскольку он явно обдумывает всё, что услышал. Они сидят в тишине, едва касаясь руками друг друга. Сынмин вновь начинает оглядываться по сторонам, наполняя голову случайными мыслями и наблюдениями за происходящим вокруг — всё, что угодно, лишь бы позабыть о неловком напряжении, что внезапно возникло между ними. — Может быть… может быть, я не имею права спрашивать об этом, — Чанбин выпрямляется и любовно сжимает ладонь Сынмина, — но можем ли мы просто насладиться тем, что осталось от этой поездки? А потом — после свадьбы Хёнджина мы можем просто… — Чанбин снова выглядит неуверенным, и Сынмин чувствует, как он ослабляет хватку. — Мы со всем разберемся, когда придёт время, — говорит он, и на этот раз именно он хватает Чанбина за ладонь, отказываясь отпускать. Он сверкает легкой, чуть неуверенной улыбкой, и Чанбин отражает её. — А прямо сейчас, — он продолжает, — давай просто насладимся, что осталось от этой ужасно-прекрасной поездки. — Согласен, — Чанбин тут же отзывается, кивая слишком нетерпеливо, и Сынмин не может не улыбнутся про себя, потому что это слишком мило. — Ладно, — говорит он, как обычно, чувствуя необходимость оставить за собой последнее слово. — Хорошо. ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ, D-3 до СВАДЬБЫ_ХЁНДЖИНА Время в пути: — Пройдено: расстояние между двумя сердцами