У Фремине проблемы с общением!

'Тук-тук' — похоже, что Фремине уснул в своём шлеме. Снаружи такое тёплое солнце. Да и травянистый склон выглядел вполне уединённым местом, чтобы отдохнуть, после долгого заплыва. Выглядел. — Эй. Ты там спишь, что ли? — розоволосая журналистка настырно стучала в водолазный шлем блондина. — Прости, что помешала, но я тут уронила дюжину фотографий. Не мог бы ты их достать, пожалуйста? Не до конца проснувшись, Фремине тут же лениво побрёл к воде. Ему точно снился прекрасный сон, вот только что же ему снилось? Когда намокла его обувь, он тут же почувствовал освежающие объятия воды. Вместе с бодрящей прохладой, он понял, что не спросил, где их искать. — А… После того, как он обернулся, чтобы спросить перед ним предстала беленькая спина Шарлотты. Она, вдруг, начала раздеваться. Разумеется это смутило блондина. А взгляд он спрятал в шлем, после чего просто залез под воду. Непонятно. Непонятно что искать. Непонятно где искать. Но хуже всего — непонятно почему она вдруг решила раздеться на пляже. Это всё было слишком странно для Фремине. Возможно некоторые люди и вправду не смущаются своих тел, но это уже выходит за все рамки здравого смысла. Хотя где эти рамки сколочены Фремине не знал. Возможно никто не знал. Вдруг что-то вспыхнуло белым светом в воде, за спиной парня. Потом ещё пару раз. Сняв шлем, ограничивавший ему угол обзора, Фремине посмотрел в сторону, откуда блестела вспышка. Фотоаппарат, Шарлотта, дыхательная труба и облегающий плавательный костюм. Она, наверное, улыбалась, делая очередной снимок, уже снявшего шлем Фремине. Потом она вытянула большой палец вверх, плавно болтая ногами под водой, удерживаясь на плаву. Только что в его личный мир вторглись без стука. Ворвались и уселись у самого парадного входа. Одинокий и от того понятный мир под водной гладью теперь разделяет ещё один человек. Фремине почувствовал себя преследуемым. Пусть он и не был популярным как Лини с Линетт, но прямо сейчас он почувствовал надоедливые вспышки фотоаппаратов папарацци. «Ух… это неприятно.» — Оглядевшись ещё один раз Фремине решил всплыть. Одним рывком он оказался на поверхности. Парой гребков уже приплыл к суше, где начал сливать воду из снятого под водой шлема. Фремине не знал достаточно плохих слов, чтобы выразить своё возмущение, а потому просто лупил посильнее свой шлем, из которого, извиняясь, выполз рак отшельник. После, блондин надел шлем обратно и, скрестив руки, надулся и сел на камень. — Не сиди на холодном. Единственный человек в округе этого пляжа сейчас сидела совсем неподалёку и разглядывала фотографии «Подводного героя». — Хорошие же получились фотографии, а месье Фремине? Но он просто отвертелся от неё, показав спину хищной журналистке. Ошибка! В следующий миг что-то щёлкнуло и его утянуло наверх, освобождая светлую голову Фремине. Хлопая обескураженными голубыми глазами лицо его выражало смешанные чувства возмущения наглостью журналистки, смущения её бесцеремонностью и обескураженность перед её облегающим водным костюмом, когда лицо её было совсем немножко выше. — Ого. А ты прямолинеен да? — Разумеется Шарлотта увидела его пристальный взгляд на себе. — Во всяком случае ты хотя бы не плачешь. Это стоило того, чтобы поднять эту тяжеленную штуку. В следующий момент Шарлотта вернула шлем на место и развернула его окошком на затылок, чтобы тот не пялился. А до самого Фремине суть вещей дошла много позже. Странно. Сейчас он должен был злиться, за то, что его обманули, разбудили и заставили искать несуществующие фотографии в воде, а потом ещё и запечатлели его и только его личный бескрайний мир совсем без приглашения. Должен был, но ситуация сложилась так, что ему было бы впору извиняться за свой неосторожный взгляд. Хотя подождите… «Хи-хи» — чего и следовало ожидать. Она сделала это специально! Специально, для того, чтобы оказаться в выигрышной ситуации. Об этом говорило её лицо, довольное собой и фотографиями. «Вот… хитрая!» — мелькнуло в голове у Фремине. Других более обидных слов, чтобы обозвать её даже в голове он не знал. Его навыки общения были на две головы ниже её это точно. Что обиднее всего, ему хотелось бы поучиться у Паймон обидным прозвищам. У Паймон!