У Фремине проблемы с общением!

Вдох. Сладкий воздух. Запах Шарлотты. Свет больно ударил в глаза с обратной стороны, прежде, чем глаза всё же увидели его. Тёмная дымка спадала и чёрно-белые очертания силуэтов приобретали цвета. Розовый! Цвет переливающегося заката. Лицо со слёзами. Фремине ничего не соображал, но прямо сейчас, он был самым счастливым человеком в мире. Ведь возле него металась Шарлотта и это не был больной сон. В кое-то веки никто ничего от него не ждал. Всё, что нужно было — просто дышать. Этого было достаточно, чтобы быть нужным для одной красавицы. А она была близко. У неё всё это время были бирюзовые глаза. Как же он не заметил этого? Эти прекрасные бирюзовые глаза, цвета его личного мирка под водной гладью. Её слёзы были немногим преснее морской воды. Лишь однажды она ворвалась в него, но теперь было ясно совсем другое. Она принадлежала его миру точно так же, как медузы, меки и водоросли. Как бескрайнее морское дно, кроме того, что теперь, его мир завинчивался вокруг её ультрамариновых глаз. *** Фремине дёрнулся, чем разбудил уснувшую рядом девушку. Она тут же встрепенулась и обхватила его лицо ладонями. — Фремине! — У-ух. — Не вставай! — Девушка удержала блондина в лежачем положении. — Лежи. Ты и так еле выкарабкался. Хоть она теперь и улыбалась, но её нужно утешить. Что же ей сказать? — Бы… — Что? «Бывало и хуже.» — глупо. Тем не менее она отчего даже посмеялась. Посмеялась от души. А потом сдавила его щёки посильнее зафиксировав ладонями… — Ч-что? Её лицо налилось красками. Еле шевелящиеся губы спросили «повторить?» пока Фремине соображал, что вообще только что произошло. Никогда его глаза не раскрывались так широко и не смотрели на кого-либо так пристально. — Е… ещё, пожалуйста… 'Чмок' — звучный, он отразился даже от стен помещения. Если бы блондин мог пошевелиться, он бы себя ущипнул. В это невозможно было поверить. Такого не могло произойти на яву. — Ещё… Ещё! — Эй! Я и так сейчас со стыда умру! — А… прости… Вся красная, отвернувшийся взгляд согрела очередная улыбка и выражение «что, же я с тобой поделаю.» А потом «ещё.» *** День тянулся вечность. Пока Фремине засыпал под истории Шарлотты, он не задумывался ни о чём. Однако тревога медленно подкрадывалась. Сонливый и слабый, сейчас Шарлотта сама кормила его. Похоже, когда он спал, их посещали её родители. Отец тоже часто навещала его, когда он болел. Вот только больше такого может и не произойти. Обладательница потрясающих, светло-коралловых волос, сейчас говорила очередную, не очень важную чушь, пока чистила яблоки. Каким-то образом, она могла ни разу не отвлечься от повествования и одновременно не оборвать счищаемую полоску кожурки яблока. Не то, чтобы ему не нравилось как она разговаривает, просто ему нравилось именно слушать её. Находиться рядом и рассматривать её. Игральная карта. — Подожди. — А? Чего? Фремине потянулся к её волосам, чем смутил и прервал её, безусловно интересный, монолог. Проведя пальцами между её локон, он выгнал оттуда карту, которая качаясь в воздухе, упала на землю. Шарлотта, тут же вырвалась и, чтобы не смутиться ещё больше, полезла доставать её из-под кровати. А на ум Фремине пришла фраза одного брата. — Ты… эту карту загадывала? — Эхе-хе. Наверное я слишком много болтаю. Прости. — Н-нет. Просто захотелось показать фокус… продолжай, пожалуйста. Пока она болтает, думать было проще. Но очевидно было то, что эта карта принадлежит Лини. Таким образом он сказал «Я могу прикончить её в любой момент.» Возможно он и нашёл бы более обходительную фразу, но суть от этого поменяется мало. Надо что-то делать, но вариант только один. Выпить содержимое той склянки на столе. Это означало забыть всё о доме очага. Об отце, Лини и Линетт. О всех братьях и сёстрах. Забыть всю жизнь, вплоть до этого момента. *** Доктор закончил осмотр пациента. «Он идёт на поправку.» — звучало обнадёживающе. Сняв холодный стетоскоп, он собрал инструменты в саквояж и открыл дверь, чтобы пропустить стоявшую за ней посетительницу и пройти, потом, самому. — Фремине. Линетт. Вероятно она была заодно с Лини. А может она пришла собственноручно прикончить и его и Фремине. Он глубоко вдохнул, перед тем, как уставиться в стену. — Говори… — Я… хотела бы поговорить с ним наедине. Шарлотта услышала только через секунду, без лишних слов кивнула, и вышла за дверь. Теперь Линетт села на стул подле головы перебинтованного брата. — Перед тем, как начать, хочешь чай? — Нет. Не люблю чай. — Тогда слушай: Лини очень не хочет подвести Отца, а потому сейчас он укрепляет свой авторитет. Возможно если ты вернёшься, всё встанет на круги своя. «Вернёшься.» — если бы это было так просто. «Вернуться» значило оставить позади Шарлотту. Просто забыть. «Проще было бы даже не бороться за свою жизнь, чем это.» — вот что сказал Фремине. — Тогда что ты будешь делать? Рано или поздно он пошлёт кого-нибудь, если ты не выпьешь из той бутылки. — Она махнула головой в сторону склянки с кровью Слуги. — Тогда все твои и мои старания будут напрасны. Линетт всегда говорит монотонно. Но даже так, он чувствовал по самым маленьким колебаниям в голосе её эмоции. Волнение и страх. Похоже, что она боялась говорить даже больше, чем сам Фремине в своё время. — Линетт… — он обратил её внимание на себя — Можно я сильно побью твоего брата? Ушки сестры дёрнулись, пока он поднимался из кровати. Как раз в этот момент в комнату вошла Шарлотта и встала позади Линетт. Фремине сел на угол кровати, сжал ладонь в кулак и вознёс над собой. — Я его так сильно от-…! Шарлотта быстро закрыла уши Линетт, скорее всего ей ещё рано такое слышать. Котёнок пропустила две дюжины слов, но было предельно понятно, что он кричал, да так, что стул под ней вибрировал. За весь этот неприличный до жути монолог, он даже ни разу не запнулся. Общайся он подобным образом, возможно было куда меньше непоняток. После того, как блондин объяснил всё то, что собирается сделать с Лини, Шарлотта отпустила кошачьи ушки. — Прости… в общем. Я хочу решить всё дуэлью. — Хо… хорошо?