***
Ophelia — The Lumineers.
Двумя годами ранее
В больнице Святого Мунго всегда было неспокойно. Начиная с детского отделения на первом этаже, где персонал не видывал тишины уже с самого дня его основания, и заканчивая практикующимися медсестрами и врачами, страстно желающими спасать жизни. Но, вот уже как с год, и без того неспокойное место, превратилось в поле для сражений. Все потому, что все доктора, как и некоторые пациенты, наблюдали за очередной, хоть и не столь жестокой, что последняя, но войной. Быть может, как раз таки жестокость последней войны, и послужила тому, что все вокруг воспринимали происходящее на этаже, как некое развлечение. Безобидные препирательства, что разряжали иногда нелегкие будни медперсонала. Все кроме двух персон. Гордая гриффиндорка и хитрый слизеринец. По началу они упорно избегали встреч, изо всех сил пытаясь игнорировать существование друг друга. Затем, Малфой повторил свой финт с кофейником, умышленно ли, случайно ли… Но Грейнджер пришла в бешенство. Оба проходили свои стадии принятия, и оба они были в больнице словно в заточении. Хоть и добровольном. За дверями Мунго был целый мир, что потихоньку возрождался. Однако, ни один из них, не был готов двигаться дальше. Каждый из них лелеял надежду на то, что его вторая половинка вот вот откроет глаза, и жизнь пойдет своим чередом и для них. Вот только уже минул год. И жизни людей вокруг безусловно текли к новым целям и вершинам. Но только не на этаже для тяжелобольных в больнице Святого Мунго. Издалека наблюдая друг за другом, они уже успели изучить распорядки и привычки друг друга. Это было неким спасением, в серых и монотонных буднях. Некая передышка от постоянных процедур с опекаемыми. Пусть они оба бы с пеной у рта, отрицали наличие подобного отвлечения. Покидая Мунго, Грейнджер знала, что эту ночь Малфой проведет в больнице подле Астории. Она слышала краем уха от медсестер, что Малфой оставался на ночь каждую пятницу. И вот сюрприз, сегодня была именно пятница. Собрав свои некоторые личные вещи в уголке отдыха, Гермиона прихватила кофейник, зная, как именно он будет нуждаться в нем этой ночью. Она подавила ехидный смешок, стараясь игнорировать мысль о том, что поступает она совсем не по взрослому. И вероятно, больница, это вообще не то место где стоит так шутить. Слава Мерлину, что у медсестер и докторов был свой кофейник в их комнате отдыха. А на ночь на этаже никто больше не оставался, помимо нее и Малфоя, разумеется. Поглаживая сумку и пряча ухмылку, Гермиона прошла мимо палаты Астории, откуда тут же и показалась его голова. Гермиона смерила его сощуренным взглядом, и прошла мимо. Посмотрим, как ему ночка без кофеина. Малфой как и Грейнджер, за прошедший год очень пристрастился к кофе по утрам, и еще паре литров в течении дня. Кажется, в мире магглов это было не нормой. Следующим утром, Гермиона спешила в больницу пуще прежнего. Она прихватила кофейник, чтобы поставить его на место. Все же за ночь, не сомкнув и глаза, она пришла к выводу, что поступила неправильно, даже по детски. Он ведь тоже в больнице не отдыхает от суеты городской. Там лежит его возлюбленная, в тяжелом состоянии. Совсем как у нее. И вероятно, ему было так же тяжело, как и ей. Хоть они и не были друзьями, и Малфой по прежнему был самой хамовитой задницей в ее окружении, отравлять ему больничные будни, не хотелось. Или, по крайней мере, не так подло. Она поступит как взрослый человек. Вернет кофейник на место, и если пересечется с ним, предложит ему взаимное игнорирование. Все же, одному лишь Мерлину известно, сколько им еще вот так пересекаться. Но по прибытию на этаж, войдя в комнату отдыха, Гермиона готова была вышвырнуть все свои умозаключения в мусорку. В комнате стоял удивительный запах кофейных зерен. А посреди комнаты стояла большая новенькая кофемашина. За спиной Гермионы стукнула дверь. — Кто-то не чистый на руку, утащил общий кофейник, — в комнату вошла медсестра. — Мистер Малфой приобрел целую кофемашину. Дверь стукнула снова. И оборачиваться не нужно было. Она ощутила потоки холода, которые он сейчас вероятно в нее метал. Будто стрелы. Нет, копья… Ракеты! — Еще раз спасибо за кофемашину, мистер Малфой, — женщина махнула кружкой куда то за спину Гермионы. — Кому же пришло в голову умыкнуть старый, потертый кофейник. — Просто ума не приложу, — вздохнул Драко, приблизившись к ней со спины. — Больницу и так финансируют с огромной натяжкой. А кто-то еще и последнее уносит. Я бы на вашем месте перепроверил постельное белье, быть может, его тоже потаскивают. — Как же вы правы, — вздохнула женщина, и отпила из своей чашки кофе. — Гермиона, угощайтесь тоже. Кофе просто чудесный. Я ради него пропустила общий сбор с посиделками в нашей комнате отдыха. — Да, Гермиона, угощайтесь тоже. Мы ведь не должны все страдать, из-за одного злопыхателя, — Малфой обошел ее, и облокотился о стену, задрав подбородок и сложив руки на груди. Кофейник лежавший в ее сумке, буквально обжог ее. Щеки предательски загорелись. Ой, какой же стыд. — Ладно, хорошей смены, ребятки. Побегу к своим, да на обход — женщина покинула комнату. Гермиона тут же развернулась и покинула комнату следом. Чертов Малфой! Он все понял, конечно же понял! И издевался над ней! — Ну подожди, — прошипела она. — Чего именно, мне следует ожидать, Грейнджер? — за спиной раздался насмешливый голос Малфоя. — Учти, попытаешься утащить целую кофемашину, засужу. Гермиона обернулась, тут же снова крутанувшись, потому как Малфой прошел мимо нее. — Не понимаю о чем ты, — промямлила она ему в спину, сильнее прижимая к себе сумку с кофейником. — Разумеется, — он не сбавляя шаг оглянулся на нее и вздернул бровь. — Не пойман не вор. Около недели Гермиона избегала его. Вернула кофейник в комнату, сообщив медсестре, что обнаружила его у себя в палате, по всей видимости в ночное свое дежурство, она просто забыла его вернуть назад. Женщина понимающе закивала, однако стоящий неподалеку Малфой, не смог удержаться от едкого комментария. — Коррумпированные чиновники так же оправдываются, когда их ловят на взятках. Слава Мерлину, медсестра Нора ничего не поняла. Еще неделю спустя, Гермиона начала замечать, что ее книги, которые она принесла с дома, периодически исчезали и возвращались назад. Конечно она бы подумала, что кто-то из персонала читал их, и возвращал на место. Вот только понаблюдав и расспросив всех, она пришла к выводу, что это не они. Отделение было с пациентами в тяжелом состоянии, посему, на них думать тоже не было возможности. Оставался только один вариант. Гермиона наколдовала на свои книги пару ловушек, таким образом, человек, который открывал книгу, получал в лицо взрыв чернил. Это было конечно же очень рискованно, однако, она почему то была уверенна, что книги ее брал Малфой. И раньше она не подозревала, о такой своей черте, как ехидство. Быть может это сам Малфой и привил ей ее? Быть может даже еще по школе? Думать и рассуждать об этом можно было сколько угодно. Факт оставался фактом, Гермионе безумно нравилось доставлять Малфою неудобства. И, когда на следующий день, она увидела как Малфой злющий выходит из комнаты, с перепачканным чернилами лицом, Гермиона захохотала в кулак, поймав его взгляд, тут же спряталась в своей палате. Гриффиндорское чутье ей подсказывало, что слизеринец не спустит ей это с рук. Поэтому она мысленно сделала себе пометку быть очень осторожной и осмотрительной. Через пару дней она обнаружила в уголке огромную полку, под завязку забитую старинными книгами. От удивления и восхищения, рот Гермионы приоткрылся. Она втянула воздух в легкие. И рука ее сама потянулась к томику. Печатное издание по Древним рунам, датированное семнадцатым веком. Края страниц были обожжены. Она слышала, что автор книги, волшебник, бережно старался сохранить все свои знания при себе. И когда кто-то попытался похитить издание, он кинул его в огонь. К счастью, кингу удалось спасти. Стоило ее пальцам коснуться обложки, как тут же те раздуло и защипало. — Зачарованна, — прошептала она, прижав распухшую руку к груди. Гермиона хмыкает, и покидает комнату, встретившись взглядом с выходящим из палаты Малфоем. Его самодовольная рожа весь остаток дня портит ей настроение. А желание изучить книгу с рунами, коребит ей горло. Еще отек с руки сходил до самого вечера, что безумно мешало ей делать ежедневный массаж рук и ног Рону. Родители Гермионы, которым к счастью вернули память, подсказали Гермионе, что живые цветы в обстановке, улучшают настроение. Колдомедик запретил ставить их в палате Рона, потому как у последнего могла начаться аллергия, а дела и без того были не очень. Поэтому Гермиона поставила несколько горшков с цветами в уголке отдыха. Спустя месяц цветы погибли. Кто-то щедро снабжал их водой, хотя требовали они лишь еженедельного увлажнения. Не сложно было догадаться, кто виновник. Так проходит еще один месяц. Иногда Гермионе казалось, что она приходила в Мунго не только, чтобы ухаживать за Роном. Но еще и, чтобы расквитаться с Малфоем. Что ее больше всего радовало, так это то, что они особо лично не пересекались и не говорили. Однако, ей казалось, что вскоре им просто запретят посещать больницу. И она была близка к правде. Главный колдомедик Мунго вызвал их на ковер, и отчитал, назвав детьми и призвав их быть серьезней. Мало того, что они устраивали друг другу розыгрыши, так еще и отвлекали персонал своими перепалками. Поговаривали, что некоторые медики начали ставить ставки, кто же победит в этой войне. Ей льстило, когда она узнала, что многие ставили на нее. Хоть она и была против таких развлечений. Как только они покинули кабинет доктора, к обоим пришло понимание, что больше так продолжаться не может. И на какое-то время, оба успокоились. Все стало по прежнему. Взаимное игнорирование. И каждый занимался своими делами. Однако, если раньше Гермиона могла напакостить ему, и день ее становился отчего-то светлее, сейчас же, в ней зудела целая куча невысказанных слов, и куча не исполненных планов.***
Ох, чертов доктор Майли. Драко только притащил из Мэнора своих свободных эльфов. Он то знал, как эта заучка повернута на свободе последних. И пусть его эльфы были свободны уже как год, они бы не отказались немного помочь ему. А именно, Малфой планировал расхаживать по этажу и отдавать им простенькие приказы. Он понятия не имел, как это вообще пришло ему в голову. Драко опустился в кресло подле молчаливой Астории. Уже минуло больше года, а сдвигов совсем нет. Что они только не делали с ней. Какие только анализы не брали. Какие только симпозиумы не спонсировал Драко, все бестолку. В других странах ему тоже не могли помочь. Все потому что магия поразившая Асторию, было невероятно древняя и с корнями уходила в ее родословную. Родители Астории погибли при битве за Хогвартс, отправившись вслед за своим Лордом. А сестра Дафна, ничего толком не знала. Она бы и рада помочь, да вот только имела на руках все ровно то же, что и сам Малфой. История, древние рукописи, фамильные книги из поместья Гринграссов, все было пустое. Дафна говорила, что в их семье даже и разговоров не было о том проклятие, настолько оно было старым. А когда пришел Темный Лорд, когда Астория отвернулась от семьи, и вдруг начала чахнуть, отец и бросил ей в лицо эту правду. Дафна тогда подумала, что это всего лишь старинная байка, хотя сама против семьи пойти не смела. Но когда Астории становилось все хуже и хуже, начала понимать, что проклятие есть и оно уже вступило в силу. Нарцисса все не унималась, все пыталась образумить сына. С последнего их разговора прошло больше двух месяцев. Драко толком не появлялся дома, а если и был, то тут же старался вернуться назад в Мунго. Ему даже уже подумалось, магически расширить палату Астории и обустроить там себе комнату. Сам себе Драко врать не привык, и не мог отрицать, что весь тот клубок чувств, что он испытывал на протяжении этого года, медленно распутывался. Все из-за Грейнджер. Он отвлекался на эту войну с ней. Кажется и она тоже. Он краем уха слышал, что после битвы Уизли младший угодил в Мунго и впал в кому. Он точно не знал, но, кажется Грейнджер и Уизли были парочкой. На этаже крайне редко появлялся кто-то новый. Только одни и те же пациенты в тяжелом состоянии и их близкие. Как правило, это кто-то один. Кто то один и колдомедики. Остальные навещающие приходят, сокрушаются над мирно лежащим телом пару минут, и спешат покинуть этаж. Атмосфера тут была еще та. Тишина, нарушаемая лишь пиканьем каких-то аппаратов, которые волшебники слизали у магглов. Душный запах стерильности, и безнадега. Тусклый свет и тускнеющие надежды живых людей. Что не говори, но, Драко стал чаще покидать палату. После того как их отчитал доктор Майли, выбора не было. Ловушки строить было больше нельзя, значит нужно было что-то иное. Войдя в уголок отдыха, он сразу же заметил ее кудрявые волосы спадающие по плечам. Она стояла спиной к входу, копаясь в полке с книгами. Его полке. — Как ты… — он не успел договорить, она тут же обернулась, словно только и ждала пока он войдет. Может и правда ждала? — Сняла твое детское заклинание? — Грейнджер закрыла книгу и перехватила ее покрепче. — О, да не смеши. Она попыталась пройти мимо него, однако, Драко был не согласен. — Куда это ты потащилась с моей книгой, — он преградил ей путь. — Простите, — она изогнула бровь, прижав книгу к груди. Будто он бы стал отнимать ее силой. Это плохой тон. — Я думала, что это общая библиотека, к тому же, ты мои книги тоже таскал, — отчего то манера ее речи резко вернула Драко на первый курс. Тогда она бесила его больше всего. Эта ее манера тянуть слова, при этом так искусно задирать нос к потолку. — Что же, ты права, — он смерил книгу, а затем и ее, взглядом. — Но видишь ли, по последним данным, ты внесена в черный список этой библиотеки. Грейнджер едва не поперхнулась воздухом. Хватка ее ослабла, и Драко преспокойненько перехватил у нее книгу и отправил ее на место на полку. — Это еще за что, Малфой? — Недобросовестное обращение с книгами, — он стоял к ней спиной, растянувшись в ехидной улыбке. И, до взрыва… Один… Два… Три… Бум! — Что еще за глупости?! Будут ли какие-то факты, Малфой? Или тебе привычней пустословить? Мадам Пинс, за шесть лет обучения в Хогвартсе, никогда… Теперь пришла очередь Драко злиться. Пустословить? Это еще что значит? — Ты читаешь книги и бросаешь их по всей больнице, — протянул он. — Стоит ли напоминать, что последнюю книгу, ты и сама искала по всему этажу? — Это другое, — ощетинилась Грейнджер и сделала шаг вперед. — Верни том! Как бы ему после этой перепалки самому не занять место на этаже.Наверное вставать на пути Грейнджер к знаниям, плохая задумка. — Нора по ошибке стянула ее с тумбы Рона, когда меняла постельное. Мы достаточно быстро нашли книгу в прачечной, — зачем то начала оправдываться она. — Еще немного, и книгу бы выстирали, — подкинул Драко, не унимаясь. — Не думаю, они ведь все же не такие слепые и глупые, чтобы пропустить книгу среди белоснежного постельного, — ее голос взлетал все выше и выше, а сама она медленно наступала на Драко. — Не важно, — отмахнулся Драко, повернувшись к ней полностью лицом. — Библиотечный совет, принял решение о полном исключении вас, из нашего круга читателей. Рот Грейнджер снова приоткрылся. Драко стало смешно, однако он сохранял спокойствие. Вот же умник! Библиотечный совет? Мерлин, пусть она выйдет из комнаты. Как же ему хотелось рассмеяться. А это ее лицо, застывшее от изумления. — И кто же входит в этот совет? — Грейнджер сделала еще один шаг. — Дай угадаю, только ты? — Отчего же, еще Астория. Грейнджер хотела что-то сказать, но застыла. Драко вдруг вспомнил, как Астория мечтала открыть свой книжный магазин. Да, ей бы определенно понравилась идея с библиотечным советом. Интересно, а как бы проголосовала Астория, если бы могла? Наверное она отдала бы голос за Грейнджер. Во времена Хогвартса, Астория восхищалась смелостью заучки. Этого Драко никогда не мог понять. — Чтож, смею предположить, что Астория не смогла проголосовать, — кажется заучка шутку не оценила. — Да, именно поэтому, решение было единогласным, — покидая уголок отдыха, Драко все же не выдержал и хохотнул. Дьявол, как же это, оказывается, приятно. Держать верх над Грейнджер. Драко дождался пока колдомедики омоют Асторию, и вернулся в палату. Сегодня был день, когда он и колдомедик Роуз, делали Астории массаж против пролежней. Ему было до жути странно, поймать себя на размышлениях о том, как бы досадить Грейнджер завтра, при этом не нарваться на неприятности с доктором Майли. Учитывая, что в этот момент он разминал руки своей бессознательной невесте.