Тёмный декаданс

      18 июля 1944 года.       Поздняя июльская ночь была на удивление тихой и спокойной. Казалось, что все живое замерло в ожидании пугающей неизвестности, которую повлекут за собой события сегодняшней ночи. Жители мирно спали в своих домах: мужчина уснул за чтением любимой книги перед камином; молодая мать наконец-то смогла уложить спать беспокойного младенца и уснула прямо возле его колыбели; пожилая пара спала в обнимку в их старинном семейном поместье на окраине деревушки… Никто из них не догадывался, что сразу двое человек этой ночью планируют хладнокровное убийство.       В небольшом бельгийском городке Арлоне уже несколько недель не было дождя. Воздух был сухим и пыльным, а давящие свинцовые тучи только усиливали духоту на улице. Над ночным городом возвышалась величественная церковь святого Мартина в неоготическом стиле, с высоты которой можно было разглядеть маленькие безмятежные домики, рассыпанные вокруг строения. Если присмотреться, то на окраине городка в темном дубовом лесу виднелась крыша старинного особняка Буллоков. Местные маглы обходили его стороной, с опаской поглядывая на когда-то богатое поместье. Впечатлительные и пугливые жители рассказывали друг другу легенды о доме с потемневшим и местами разрушенным облицовочным камнем, ссохшимися оконными рамами и поросшим высокой и непроходимой травой садом. Почему особняк их так пугал - они сами не знали, но мальчишка Руди Ламберт утверждал, что слышал крики, исходящие из дома, а кто-то даже говорил, что видел зловещую старуху, выглядывающую из окна…       По темному коридору особняка уверенно шел человек в черной мантии, крепко держа в руках волшебную палочку из дуба. На улице послышался протяжный раскат грома, и яркая вспышка молнии осветила коридор с несколькими картинами, завешенными черной тканью. Тихо поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, человек без колебаний зашел в первую комнату слева, громко хлопнув дверью. — Ален, мантикора тебя подери, зачем же так громко?! — раздраженно, почти с визгом в голосе произнесла женщина лет шестидесяти с длинными седыми волосами, заплетенными в косу, и одетая в белую ночную рубашку. Она приподнялась в кровати, чтобы лучше видеть Алена, за окном опять сверкнула молния, осветив лицо фигуры в мантии, и женщина узнала совсем другого человека. Ее морщинистое лицо скривилось в гримасе гнева, и она уже потянулась за своей палочкой, лежащей на прикроватной тумбочке… — Экспеллиармус! — ровным и уверенным голосом произнес человек. Волшебная палочка отлетела в другой конец комнаты, звонко ударившись о паркет из палисандра. Лицо женщины изображало неподдельный шок от такого неуважения и безрассудной смелости. Да как он посмел?! Заявился к ней посреди ночи, да еще и использует против нее магию! — Ах, милая Бернадетт, сегодня лучший день в моей жизни! — заявил человек с нескрываемым весельем от увиденной шокированной гримасы старухи. — Неужели ты думала, что вся твоя необоснованная жестокость окажется безнаказанной, и справедливость не восторжествует?       Удивление спало с лица Бернадетт, и на место ему пришел гнев, вскакивая с кровати, женщина прокричала: — Ах ты мерзав…       Но договорить она не успела, невербальное Силенцио заглушило ее яростные крики, и старуха встала у кровати, приоткрыв рот и глупо уставившись на человека с направленной на нее палочкой. Такого нахальства она явно не ожидала. — Довольно истеричных криков, Бернадетт. Спустя столько лет уже невыносимо слышать твой мерзкий голос, — сказал человек с отчетливым презрением на лице, не опуская волшебную палочку. Его дыхание было ровным, рука не дрожала. — Ты ведь не ожидала такого, верно? Ты и подумать не могла, что я посмею отомстить тебе? Что же, очень глупо и самонадеянно с твоей стороны. Моя месть планировалась уже давно, и сейчас меня ничто не остановит. Ален без сознания в гостиной, и можешь не пытаться звать на помощь. Домовика тоже пришлось убить, хотя его стряпня мне всегда нравилась, и он часто приносил мне крововосполняющее зелье, пока ты не видела… Но мне не нужны свидетели, понимаешь? После того, как умрешь ты, настанет очередь Алена. Его смерть будет быстрой, а ты на такую милость можешь не рассчитывать — не заслужила.       Сказав последние слова с невеселой ухмылкой, маг встретил взгляд испуганных серых глаз Бернадетт, которая, казалось, только сейчас поняла всю серьезность его намерений. На морщинистом лице поочередно отражались: непонимание, тревога, страх и безысходность. Женщина кинулась в угол комнаты, куда несколько минут назад улетела ее волшебная палочка, но неуклюже споткнулась и повалилась на пол, когда в спину ее ударил красный луч Круциатуса. Тело пронзила адская боль, Бернадетт выгнулась дугой, царапая ногтями паркет из палисандра и безмолвно крича под действием Силенцио. Ее кости словно ломались, срастались и крошились снова, по венам вместо крови текла раскаленная лава, сжигая все внутренние органы. Непрерывная пытка продолжалась не меньше получаса, которые казались вечностью для жертвы Круциатуса, когда маг все-таки опустил руку и снял Силенцио, сполна насладившись болью старухи. Он подошел и наклонился к лицу женщины, впитывая и запоминая каждую эмоцию на нем. Глаза Бернадетт невидяще уставились в потолок, изо рта были слышны тихие, хриплые стоны, больше похожие на скрип дверцы старого деревянного шкафа. Женщина не реагировала никак на присутствие человека, уж не повредил ли он ее рассудок, слишком увлекшись процессом? Впрочем, сейчас это уже не важно. Осталось финальное действие. Маг поднялся и направил на безучастное тело волшебную палочку из дуба. Нужно лишь произнести заклинание и вендетта свершится…       В другой части Европы в небольшой деревушке Литтл-Хэнглтон стояла летняя звездная ночь. Тишину нарушали лишь крики ночных птиц и треск цикад. Узкие сонные улочки освещал свет огромной луны, отражающейся в небольших лужицах. В воздухе витал приятный аромат петрикора от недавно прошедшего летнего дождя.       Молодой высокий волшебник скользящим шагом шел к поместью Реддлов на окраине деревушки. Его красивое бледное лицо со впалыми щеками освещал холодный лунный свет. Черная прядь волос небрежно спадала на лоб, но аккуратность вида юноши не портила. Радужка темно-карих глаз едва заметно блестела красными искорками, которые вспыхнули сильнее, как только маг оказался на крыльце дома. Он тихо открыл входную дверь и прошел в гостиную с небольшим диваном и двумя кожаными креслами у потухшего камина. Холодный взгляд упал на картину с изображением магла, так сильно похожего на самого юношу. С отвращением на лице волшебник достал чужую волшебную палочку, которая неудобно лежала в длинных аристократичных пальцах, и невербальное Диффиндо разрезало полотно картины. Поднявшись на второй этаж, он бесшумно открыл дверь комнаты, где безмятежно спали двое пожилых людей. Молодой человек закрыл дверь — до них он доберется после своей главной цели. Пройдя немного дальше по коридору, он зашел в другую комнату, поставив заглушающие чары. Потолок комнаты был украшен лепниной, на белых стенах висели картины с незамысловатыми пейзажами, в камине еле слышно потрескивал огонь. Лунный свет падал на красивое лицо спящего мужчины, и юноша подошел к изголовью кровати, на которой тот спал. Словно почувствовав чужое присутствие, человек проснулся, испуганно вскочил на кровати и хриплым от сна голосом спросил: — Кто вы? Что вам нужно? — в его голосе, помимо испуга, звучали нотки легкого раздражения. — Не узнаешь меня, отец? — с наигранным удивлением и ироничной усмешкой спросил юноша.       На лице мужчины проступило понимание, и испуг исчез. Он громко, неприятно рассмеялся, после чего сказал: — Это что, семейное воссоединение? Или твоя дурнушка-мамаша подослала тебя? Ты ни фунта от меня не получишь! Я никогда не любил эту проклятую ведьму, которая приворожила меня, и ее ребенок мне не нужен! Я никогда не приму тебя!       Красные искры сильнее вспыхнули в темных глазах. Ярость от его слов затмила разум, но не от высказываний в адрес его матери, а от того, что у этого жалкого магла возникла мысль, что потомку великого Салазара Слизерина нужно общество такого ничтожества, как его отец. Маг направил волшебную палочку на ухмыляющегося магла, уверенного в том, что смог обидеть своего сына: — Круцио!       Тело мужчины пронзила адская боль, он упал на кровать, выгнувшись дугой и громко крича. Красивое лицо скривилось, вены проступили от напряжения. Такую невероятную боль Том Реддл-старший никогда не испытывал за 38 лет своей жизни. После, казалось, вечности боль прекратилась, но тело продолжало трястись, горло болело и першило от громких криков. — Ты всерьез полагаешь, что мне нужна отцовская любовь и, как ты выразился, «семейное воссоединение»? — спросил маг с весельем в голосе, и его лицо стало вмиг серьезным. — Я пришел убить тебя и навсегда избавиться от напоминания, что нас что-то связывает. Ты исчезнешь, и твое жалкое существование прекратится. А после тебя, я убью Мэри и Томаса, и между мной и этой никчемной магловской семейкой не будет ничего общего. — сказал юноша высоким холодным голосом, словно уверенный, что убийство отца, бабушки и деда выведет из его крови магловскую и очистит ее.       Том Реддл-старший продолжал лежать на кровати, делая быстрые вздохи, тело все еще дрожало, разум с трудом улавливал смысл слов говорившего. Неужели это конец? Неужели этот выродок сейчас убьет его, а после - Реддлов-старших? Собрав последние силы, мужчина посмотрел в темные глаза, в которых сейчас отчетливо пылало красное пламя. Это последнее, что он увидит в своей жизни.       Молодой волшебник встретил твердо взгляд отца, который даже при угрозе смерти был полон презрения к собственному сыну. Это еще сильнее разожгло пламя ненависти к этому человеку. Осталось произнести заклинание… — Авада Кедавра! — в унисон произнесли два голоса в разных частях Европы. Жизнь покинула ненавистных людей. Вендетта свершилась, обратно дороги нет.