No Safe Word

Суббота, 16 Сентября 23:10       Ханма наблюдал за женщиной со своего места в большом кресле в паре метров от покерного стола, где он сидел с охранниками другого игрока. Он сидел так уже несколько часов. Честно говоря, его совершенно не интересовали модные ночные клубы и дорогая выпивка, но сейчас, когда перед ним открывался S-образный профиль женщины, а в хрустальном стакане убаюкивающе плескался элитный виски "Каруизава", он не мог быть счастливее. Черт возьми, он был рад, что ему даже в голову не приходила мысль стать врачом или юристом, когда он мог стать профессиональным преступником. Самым удивительным из всего этого было то, что Кисаки оказал ему большую услугу, поручив наблюдать за равнодушной женщиной с подвешенным языком, пока она играла против больших шишек в самом эксклюзивном развлекательном заведении города, расположенном в районе Красных фонарей.       Человек, которого он уже видел однажды во время другой игры, вспотел. Он вспотел до такой степени, что пот стекал с его двойного подбородка и капал на зеленый войлок стола. Его глаза расширились, когда остались только он и женщина. Маленькие зрачки метались от его карт, облупившихся по углам, к татуированному бюсту, раскрасневшемуся от бездонного употребления алкоголя, к линии карт рубашкой вверх, к фишкам в "банке", обратно к ее лицу, а затем снова вниз. Он обдумывал ситуацию уже по меньшей мере девяносто секунд, его пульс участился, а от того, что все смотрели на него, у него дрожали руки.       — У-у тебя ни хрена нет.       — Тогда повышай, — хриплый голос донесся сквозь густой сигарный дым и едкий запах отчаяния, а зеленые глаза с нейтральным выражением смотрели на оппонента. — Или сбрасывай. В любом случае, поторопись. Мне нужно в туалет.       — Ты… ты жульничаешь!       — Как, блять, я могу жульничать? — усмехнувшись, она вытянула руки, когда встала, и верхний, и нижний края её платья едва прикрывали её фигуру, собираясь складками от долгого сидения. — Я надела такое маленькое платье именно по этой причине. Где я, по-твоему, должна что-то прятать?       Положив одну руку на подлокотник, чтобы приподняться, мужчина вскочил и потянулся к женщине:       — Я просто должен выяснить...       Это был сигнал для Ханмы. Встав, он за три шага зашел за стул женщины, возвышаясь над ней и отбрасывая тень на мужчину напротив нее, его пристальный взгляд и низкий предупреждающий голос:       — Сядь и закончи эту чертову игру.       Других явно возмутило это обвинение: один человек ворчал, что все было в порядке, когда Танака одержал победу в трех раундах и выбил их из борьбы.       Взяв сигарету из пачки, лежащей на темном деревянном краю стола, Китахара подожгла ее.       — Называть меня нечестной без доказательств - это откровенная клевета, понимаете, Танака-сан?       Сузив глаза и покраснев от гнева, владелец бизнеса ткнул толстым пальцем в сторону женщины.       — Вот почему сучки не должны заниматься этой работой. Ты превосходила всех во лжи с тех пор, как вышла из влагалища.       — Разве смысл покера не в том, чтобы ввести противника в заблуждение и заставить его усомниться в своих силах? Я бы сказала, что женщины больше подходят для этого, если мы все лживые сучки.       — Так ты жульничаешь?       — Нет, но ты все равно идиот, если думаешь, что я тебя не обыграла.       Толстый мужчина поперхнулся и рухнул в кресло. Он подсчитал сумму денег, которую положил в центр. Их было много. Их было действительно чертовски много. У него оставалось пятьдесят тысяч из начальных восьми миллионов. Она уговаривала его вложить последнюю йену. Он не собирался возвращаться домой с пустыми руками, он отказывался. Даже если это была лишь малая толика того, с чего он начинал, он не собирался позволять ей отправить его домой ни с чем.       — Я не верю ни единому слову, исходящему из твоего шлюшьего рта. Отказываюсь.       Взглянув на крупье, она наклонила голову:       — Тогда, я полагаю, это момент истины, не так ли?       Дилер попросил оставшихся игроков перевернуть свои карты, в то время как затаившие дыхание и любопытные взгляды были прикованы к паре, сидящей лицом друг к другу.       У Танаки было три дамы и семерка. У Китахары было именно то, что он и подозревал: чертов валет. Перед женщиной лежали девятка и четверка. С сигаретой, зажатой между накрашенных губ, уголки ее рта сдерживали ухмылку. Он бы выиграл. Он выиграл бы весь банк, но она обманула его, заставив думать, что не обманывает. Она дважды блефовала с ним, и он сбросил карты с одной из самых сильных комбинаций вечера, в то время как у нее не было даже пары. Однако он оступился там, где этого не сделала она. Она победила.       — Ты – чертова сука! — Танака перегнулся через стол, протягивая к женщине свои короткие руки. Ногти впились в ее шею сбоку, когда она поднялась на ноги, чтобы избежать нападения; стул, на котором она сидела, опрокинулся назад от ее реакции. Спокойствие Китахары подошло к концу.       Уголки ее рта сжались, на краях верхних губ появились ямочки. Женщина махнула рукой в знак уклонения:       — Ты такой обиженный неудачник.       Подняв свой бокал, она поднесла его к лицу; в ее взгляде над ободком мелькнула угроза:       — Ты не только пытаешься напасть на человека, который честно обыграл тебя, но и пытаешься ударить женщину, — подведенными черным глазами, глядя свысока на местного босса, она проворковала: — Каким, блять, убогим ты можешь быть?       Ханма должен был прикрывать женщину на случай физической расправы, но он думал только о том, как она выглядела в этот момент: эта пронзительная снисходительность, эти пухлые губы, изогнутые по краям, и розовое сияние её кожи, вызванное выпивкой, - все это заставляло его мышцы напрячься. Он был уверен, что, будь у нее хоть половина шанса, она поставила бы свою ногу на высоком каблуке ему на щеку и заставила бы его распластаться со слезами на глазах и плачем. Сделав снимок этой сцены на телефон, он отправил его в групповой чат руководителей.       Ханма: Вы, ребята, действительно многое упускаете.       Риндо: Ах ты, мудак. Я убью тебя, когда увижу.       Коконой: Пожалуйста, останови ее. Мне нужен выходной.       Кисаки: Хватит валять дурака. Если она выиграла, поторопись и делай свою работу.       Наслаждаясь хаосом, который усилился после того, как он посмотрел на свой телефон, Ханма подошел к женщине, сидящей за войлочным столом.       — Пора уходить.       Подняв подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза с его позиции за спиной, она спросила:       — Как у тебя с математикой?       — Я могу использовать все десять пальцев для счёта, — проворчал он с маленькой ухмылкой.       — Мило, — Китахара пожала плечами, поправляя вырез платья. — Смотри, как пересчитывают деньги, — она повернулась, чтобы уйти, но мужчина, стоявший позади нее, остановил ее, схватив за запястье.       Опустив глаза на недооцененный захват, она перевела взгляд обратно на его лицо, когда он отпустил ее и поднял конечность в притворном извинении.       — Куда это ты собралась? Не стоит бродить по округе, когда ты только что так поцапалась с таким парнем.       — В туалет. Я умираю уже целый час, неужели ты чувствуешь необходимость сопровождать меня и в этом? — судя по тому, как он щелкнул языком и закатил глаза, она решила, что нет, и отправилась на поиски туалета.       В два счёта Китахара оказалась за пределами грандиозного традиционного развлекательного заведения, в полной сохранности, лишь слегка пошатываясь, когда её каблук зацепился за гравий. Встретив у бокового выхода человека, посланного охранять ее, она заметила, что большинство машин уже уехали.       — Всё в порядке?       — 435 миллионов, всё здесь, включая 80 миллионов, которые тебе перечислили, — опираясь сложенными руками на крышу её машины, его подбородок лежал на них, а взгляд был устремлен на свою коллегу:       — Чёрт, это было действительно нечто, на что стоит посмотреть, понимаешь? Напомни мне, чтобы я никогда не ставил против тебя.       — Вне работы я не планирую общаться с людьми, с которыми работаю, так что это не будет проблемой, — нажав на брелок на своих ключах, она разблокировала машину и, наклонив голову, пригласила его сесть. — Однако, неплохая работа, - она скользнула на водительское сиденье, скинула каблуки и бросила их на заднее сиденье. Вставив ключ, она завела двигатель, чтобы поставить кондиционер на прогрев. Внезапно повернувшись на своем сиденье, она обернулась, чтобы посмотреть на своего пассажира:       — Хорошо, расстёгивай, - её глаза замерцали, когда она пошевелила пальцами. Она едва успела закончить фразу, как Ханма уже потянул ширинку вниз. Какое-то время они едва слышали дыхание друг друга над гулом двигателя и прогревом воздуха в салоне. Подняв взгляд с его колен, Китахара встретилась с ним взглядом и её грудь перестает вздыматься. — Я имела в виду сумку.       — Что? — слова сорвались с его губ, как будто его ударили кулаком в живот. Она, конечно, издевалась, верно?       Не сводя с него пристального взгляда, она указала ногтем на одну из сумок, которая лежала у него на коленях.       — Я хотела увидеть деньги.       — Ты сейчас шутишь?       — Я выгляжу, как будто я шучу?       — Мне кажется, что ты не выглядел бы так, будто шутишь, даже если бы это было так.       — Открывай. Чёртову. Сумку, — сделав, как ему было сказано, пачки с деньгами почти выползли наружу.       — Черт возьми, что бы я сделал с такой кучей денег, — подняв глаза, она была пригвождена этим мрачным взглядом.       — Несмотря на то, что тебя послали присматривать за мной, я не думала, что ты действительно вмешаешься. Спасибо.       Он мог видеть, как её грудь вздымается в вырезе платья, а голые колени трутся друг о друга в том скудном количестве света, проникающего через лобовое стекло от наружных фонарей заведения. Он больше не мог сдерживаться.       — Пересядь назад.       — Чего? — её бровь изогнулась.       — Быстрее садись наз… — его рука протянулась над её туловищем и потянула за рычаг сиденья, отчего оно откинулось назад, а подголовник с грохотом ударился о заднее сиденье.       Деньги разлетелись по сторонам, когда открытая сумка рассыпалась при падении. Одной рукой Ханма потянулся под платье за нижним бельем, и его запястье обожгло от трения от тесного подола, а другой рукой взял в кулак её волосы. Дернув её голову в сторону, чтобы обнажить шею, он попытался залезть на нее, и рычаг переключения передач больно ударил его по внутренней стороне бедра, когда он переместился. Застонав от губ, прижавшихся к её разгоряченной коже, и веса, навалившегося на неё сверху, Китахара попыталась отодвинуться назад, чтобы освободить место для его ног. Извиваясь, вцепившись в конечности друг друга из-за ограниченного пространства, она вскрикнула, когда весь его вес обрушился на её растрёпанные волосы.       — Мы должны просто п-пое…ох…поехать, — длинный палец отодвинул трусики и проскользнул внутрь её промежности. Она уже возбудилась от опасности и риска, но то, как он смотрел на неё, словно хотел поглотить, невзирая на последствия, заставило её влагалище наполниться влагой.       — О, ты хочешь, чтобы люди видели? — просунув указательный палец внутрь, большим пальцем потирая ее клитор, Ханма дышал ей в шею, утопая в её аромате, когда его зубы прикусывали чувствительную кожу там, где он чувствовал, как учащается ее пульс от его действий. — Ты на самом деле не такая уж невинная, не так ли, раз уже такая мокрая.       Повернувшись бедрами так, что нижняя половина ее тела едва не опустилась в углубление для ног за пассажирским сиденьем, она задрала переднюю часть его рубашки и, используя своё преимущество, перевернула его на спину.       — Я не против того, чтобы на меня смотрели, — длинные черные ногти впились в его волосы, а её грудь прижалась к его груди, когда она сорвала с него рубашку и отбросила ее в сторону.       Прижавшись лопатками к спинке заднего сиденья, Ханма неуверенно потянулся, не зная, что сжимать в первую очередь. Крошечные колечки, продетые в ее затвердевшие соски, были хорошим началом.       — Ты действительно кра...       Просунув руку под свои приподнятые бёдра, она обхватила член, подергивающийся у её ягодиц, и приставила его к своему входу.       — Если ты скажешь "красивая” или еще какую-нибудь слащавую хрень, я тебя ударю, — застонав от ощущения, что кольцо в её левом соске зажато между мозолистыми подушечками пальцев, женщина лизнула его шею сбоку, проведя языком полоску, заставив мужчину под ней застонать от необычного ощущения.       Усмехнувшись над угрозой, он не стал фокусировать взгляд, когда она опустилась. Скорее, попытался:       — Ты такая очаровательная.       — Ах... — был ли это ответ или шум, он не мог сказать. — Конечно, у такого парня, как ты, чудовищно огромный член, — брови Китахары нахмурились, на ее лице появилась гримаса, когда она пошевелилась, чтобы ослабить хватку на члене, который легко мог нанести непоправимый вред.       Откинув ее волосы назад, он уставился на нахмурившиеся от дискомфорта брови, его рот приоткрылся от удовлетворения выражением, которое он вызывал:       — Возьми его.       Прерывисто дыша от того, что ей едва удавалось насадиться на головку, Китахара всё ещё сжимала одной рукой его член, в то время как ногти другой руки впивались в верхнюю часть его плеча:       — Я пытаюсь, — даже при том, что она была сильно возбуждена, если она не была осторожна, что-нибудь бы порвалось.       — Старайся лучше.       Подняв руку, она дала ему пощёчину. Не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы у него перехватило дыхание, их выделения от возбуждения вызвали липкий звук, когда ее пальцы соприкоснулись с его кожей.       — Ты реально совсем не помогаешь.       Открыв рот и широко раскрыв глаза от нападки, Ханма уставился на женщину, её татуированные ягодицы прижались к нему так сильно, что его подбородок уперся в неё. Они были мягкими, определенно не сделанными у хирурга - ему хотелось укусить их, когда они покачивались, пока она извивалась.       — Хочешь палец в задницу?       — Попробуй, и я оставлю тебя на обочине дороги без твоей... твоей оде... ж... — что-то изменилось. Ее тело задрожало, а внутренности расслабились. Взявшись за руку, которая дала ему пощечину, он лизнул внутреннюю сторону её запястья, щекоча языком чернила над её венами. Отвлекшись, он взял руку, которой она не давала ему полностью войти в нее, и засунул пальцы ей в рот. Его рот проделал путь от мочки уха к челюсти, но она отвернула голову, прежде чем он успел дотянуться до её губ.       — Не целуй меня в губы, я не твоя девушка.       Эта ночь становился для Ханмы ночью открытий. Она вела себя так холодно со всеми или притворялась неприступной? В любом случае, он на это не купился. Всё должно было закончиться тем, что она будет тосковать по плохому парню, которого у неё никогда не будет, после того, как он закончит то, что начал.       Любое подобие сдержанности, утраченное из-за того, что язык вернулся к внутренней стороне ее запястья - одному из ее слабых мест, - ощущение заставило её нервы затрепетать. Член был плотным - она даже не была уверена, как он вообще уместился, но что она точно знала, так это то, что чувствовала, как он подёргивается у неё внутри, пульсируя. Колени царапались о грубую обивку, её влагалище вместило его. Руками, тянущимися ко всему, за что она могла ухватиться, чтобы удержаться на ногах, Китахара стиснула зубы, сдерживая визг в задней части носа, не желая доставлять ему удовольствие от осознания того, что он растягивает её до предела.       Липкие стеки сжимались вокруг него, тепло её тела передавалось ему, он посмотрел вниз, задыхаясь от собственных ощущений - или, может быть, что еще более важно, видя, как он исчезает в ней.       Ах, черт, он почти весь...       У него было много женщин, но ни одна не садилась до основания, особенно без слез и жалоб. Где была слезливая просьба остановиться? Он хотел это увидеть; ему нужно было увидеть слёзы, льющиеся из этих холодных глаз; нахмуренные брови и крики о том, что это было слишком.       — Тебе нужен перерыв?       — У тебя будет единственный шанс трахнуть меня без презерватива, не задавай мне глупых вопросов, которые заставят меня передумать.       Ну и чёрт с ним. Ему не требовалось никакой другой причины, чтобы переместиться ниже по сиденью. Упершись ногой в углубление за пассажирским сиденьем, мозолистые пальцы вцепились в мягкую плоть голых бедер, перекатывающихся над ним. Он мог видеть расстояние в добрых два дюйма между собой и влагалищем женщины. Она притягивала его, и ему так сильно хотелось прижать её к себе, но это выражение её лица, то, как её пальцы блуждали в его волосах, как её ногти задели его, когда она потянулась, чтобы схватить его за горло, было слишком рискованно, чтобы отпугнуть её. Оторвав взгляд от отражения в зеркале заднего вида, её голая задница сжалась, когда она прыгала на нём так, словно ей за это платили; он откинул голову на спинку сиденья, его челюсть сжалась, а бёдра напряглись, когда её внутренности начали сжиматься.       — Подними бёдра, — хриплый звук почти вывел его из задумчивости, но он сделал, как его просили. Схватив его за предплечья, она притянула его руки к своей шее. — Сжимай сильнее.       Наблюдая за тем, как она подпрыгивает, как машина раскачивается с такой силой, что хорошо, что машина стояла ручнике. Пирсинг одного из ее сосков задевает его нос, когда она начинает двигаться быстрее. Ханма был уверен, что он умер и попал в рай. Её черты лица исказились, а стенки влагалища сжалась вокруг его члена, и стон, который она сдерживала, вырвался в теплый воздух, наполненный ароматом секса. Дыхание сбилось, и она вцепилась ногтями в его твердую грудь, когда он сжал ее горло.       — Ты собираешься кончить только от этого?       Игнорируя вопрос, она вздернула подбородок:       — Сильней.       Чёрт, она действительно была безумной. Её спина выгнулась, когда он шлёпнул её; влага из её промежности стекала на его лобковые волосы. Её раздражение перешло в стоны, её грудь почти касалась нижней челюсти, глаза закатились, а рот приоткрылся. Отпустив руку, он шлепнул её по заднице. Возможно, это было слишком сильно, подумал он, когда она остановилась. Её внутренние стенки сжались, как тиски, и то, что было похоже на крик, чуть не разорвало ему барабанную перепонку. Она только что кончила от этого?       Тяжело дыша, медленно двигая бедрами, с трепещущими веками, когда она достигла оргазма, она подалась вперёд и застонала ему в грудь; её хмурый взгляд упёрся в его вспотевшую кожу. Её внутренние и наружные мышцы подергивались, сокращаясь, а эйфория охватила её и встряхнула, как тряпичную куклу.       — Не останавливайся, — длинные пальцы впивались в плоть её задницы и бёдер; Ханма руками двигал женщину, которая пытаясь отодвинуться от него. — Мне нужно кончить тоже, — потянув её за руку, он перевернул её так, что её колени оказались на спинке откинутого сиденья. Изменив положение, совершенно не заботясь о том, чтобы ей было удобно, одной рукой схватил её за бедро, а другой сжал в кулак её волосы.       Она вернулась к прежнему темпу через несколько толчков. Ударившись лицом о руль, услышав небольшой щелчок клаксона, когда её лоб соприкоснулся с им, женщина рассмеялась над своей оплошностью, прежде чем вернуться к стонам, с каждым ударом выдыхая воздух из лёгких. Одной рукой она держалась за приборную панель, чтобы не удариться лицом, а другой просунула руку между ног, чтобы обхватить яйца, упирающиеся в её задницу. Знакомое ощущение теплоты, стягивающей низ живота, снова запульсировало в ней.       — Д-да, вот так…       От этого медового мурлыканья в Ханме что-то щёлкнуло. Приподняв её так, что её спина оказалась на одном уровне с его грудью, её правый локоть был отведен назад, в то время как "Грех" обвился вокруг её шеи, его предплечье оказалось между её грудей, не давая ей пошевелиться.       — Тебе лучше сказать моё имя, когда ты кончишь снова, — наблюдая в зеркале заднего вида за состоянием женщины, язычок которой был виден из приоткрытых губ, а белки глаз едва виднелись за трепещущими блестящими веками, Ханма прорычал в её волосы, уложенные за ухом.       — Я.. ах.. я его не знаю.       — А? — его бедра дёрнулись, и его рука ударила её по щеке. Его зубы заскрежетали у её уха, когда он вдавил свои бедра в её задницу. — Меня зовут Шуджи, сучка.       Губы растянулись в улыбке, когда она дёрнулась от сильного толчка, и Китахара усмехнулась сквозь стон:       — Тогда тебе лучше заставить меня кончить еще раз.       Ханме не нужно было повторять дважды. Он собирался трахнуть её так сильно, что она никогда больше не почувствует удовлетворения от другого парня, и ей придется умолять его снова трахнуть её. Потянувшись к ней, он начал стимулировать клитор, одновременно посасывая её шею сбоку так сильно, что она была уверена, что он надорвал ей кожу. Покачивая бёдрами, Ханма чувствовал, как нарастает его собственное удовольствие; волны тепла доходили до каждого нервного окончания, когда её ногти царапали его задницу и бедро; её стоны вибрировали под его ладонью. Теперь он вошел в неё на всю длину, его таз врезался в неё, непристойно хлюпая, и их слившееся возбуждение размазывалось по их нижним частям, а его рука ласкала пучок нервов, расположившийся между пухлыми складочками.       — З-здесь, — взвизгнула она, хватая его руками за задницу, чтобы он не отстранился. — П-прямо здесь! Не останавливайся! Не смей, блять, останавливаться!       Он хотел остановиться только потому, что она приказала ему не делать этого, но от её толчков и то, как её ногти впились в него, его кожа нагрелась до такой степени, что он почти потерял контроль над собой.       — Я-ах, я кончаю, Шуджи, — блестящие глаза встретились с его взглядом в отражении в зеркале; её губы скривились от того, какую реакцию она увидела, когда она просто произнесла его имя.       Это выражение лица, хриплый стон его имени, когда она кончала на его члене, - на это было просто невозможно не смотреть. Её внутренние мышцы сокращались и пульсировали вокруг его чувствительного члена. Застонав в место соединения её шеи и плеча, он выплеснул волну эйфории; её второй оргазм выжал из него его все; напрягая мышцы, его бёдра прижимались к её заднице так близко, насколько это было возможно.       Сняв с себя женщину, как только он кончил, Ханма, тяжело дыша, рухнул на заднее сиденье. Опираясь дрожащей рукой на оконную раму, она попыталась переползти на водительское сиденье, но её тело дрожало. Левое колено ударилось о рычаг переключения передач, и сперма вытекла из неё, к счастью, по внутренней стороне бедра, а не на обивку, за чистку которой придется платить только в то свободное время, которого у неё не было. Достав из бардачка упаковку влажных салфеток, она вытерлась, прежде чем бросить их мужчине, развалившемуся на её заднем сиденье. Достав из сумочки сигареты, она закурила одну, но прежде чем успела вернуть оставшуюся пачку, её похлопали по плечу. — Дай мне закурить. Закатив глаза, когда она возвращала своё сиденье в нужное положение, она перекинула пачку через плечо:       — Даже не думай о том, чтобы прикарманить мою зажигалку, вор.       — Что, по-твоему, я украл?       — Мою девственность.       Ханма едва не выкашлял легкие, и его хрип заставил её вздрогнуть, когда он резко дёрнулся вперед. Как будто его слюна может быть хуже, чем его потенциальные дети, прилипающие к её новому платью.       — Твою, блять, что? — из его рта и носа валил дым, он пытался сделать вдох, который бы его не прикончил.       Усмехнувшись про себя, Китахара включила радио на низкую громкость и выключила кондиционер, чтобы воздух не был холодным:              — Да шучу я.       — Мерзкая стерва. Ты чуть не довела меня до сердечного приступа, — сглотнув слюну, застрявшую в горле, он протянул коробку и зажигалку обратно через пространство между двумя передними сиденьями.       Её грудь вздымалась, но дыхание начало выравниваться. Китахара смахнула влажные волосы с лица и груди. Она осмелилась посмотреть в зеркало, но уже пожалела об этом: она выглядела так, словно её протащили через живую изгородь, с растрёпанными волосами и размазанным от пота макияжем.       — Приведи себя в порядок и убери деньги в сумку, — стоя ногами перед педалями, она приподняла бедра, чтобы хоть как-то попытаться поправить платье. Ей не следовало этого делать - еще больше его семенной жидкости начало капать из неё, и когда стенки её влагалища сжались, она громко выдохнула.       Нахмурившись, Ханма вжался сиденье, раздвинул колени и затаил дыхание, натягивая рубашку.       — Я уже сделал свою работу. Ты делаешь всё остальное, — щелкнув языком по зубам, когда он заметил блеск на своих брюках, он с силой протер пятна влажной салфеткой, пока с шипением не коснулся кончика своего члена, и прикрыл глаза.       — Эй, не засыпай с зажженной сигаретой, придурок. Ты пытаешься сжечь нас обоих? — бросив взгляд в зеркало заднего вида на мужчину, который собирался задремать с сигаретой, свисающей с его губ, она взяла себя в руки. Если терпение было добродетелью, то она была грешницей, но она знала пословицу, с которой была знакома гораздо лучше.       Заведя машину, с грязными пачками наличных, разбросанными по салону, и запахом секса, прилипшим к волосам, она повернула руль и выехала на главную улицу, опустив стёкла, чтобы начать раздражать мужчину, который лениво затягивался одолженной сигаретой. Он опустился на две трети и выбросил окурок в окно, прежде чем попытаться снова поднять стекло. Как раз в тот момент, когда он погружался в сон на заднем сиденье, словно был хозяином почтенного дома, которого возил шофер, Китахара медленно опускала автоматическое стекло каждый раз, когда его голова поворачивалась в бессознательном состоянии. Он пошевелился, она сделала бы это снова - и повторяла бы до тех пор, пока все четыре стекла не были бы полностью опущены, а порыв осеннего воздуха не пронёсся бы по машине.       Она ждала. Если у неё и была какая-либо из семи небесных добродетелей, то это явно не терпение, но, зная, что скоро наступит расплата, могла и подождать. Подъехав к светофору, в то время как мужчина крепко спал на заднем сиденье, несмотря на вызванный ею потом воздуха внутри машины, Китахара проехала через пустой перекресток. Босой ногой она ударила по тормозу и закричала от ужаса.       — О черт, мы умрем!       Голова Ханмы оторвалась от подголовника пассажирского сидения, его отбросило вперед из-за того, что он не был пристегнут ремнём безопасности. Оказавшись в сложенном положении в пространстве для ног, с болящими от падения конечностями, мужчина выругался. Затуманенными взглядом он потянулся за чем-то, чтобы подтянуться; сведя брови от насмешки, он сказал:       — Ты сделала это нарочно!       — Что сделала нарочно?       — Не пытайся увиливать. Я сказал, что не буду тебе помогать... — машина снова дернулась, и он ударился лицом в переднее сидень. — Прекрати!       Посмотрев через зеркало заднего вида на его скрестившиеся руки и ноги, Китахара вернула взгляд на дорогу и, включив поворот налево, свернула на улицу прямо перед ночным клубом, где проходили встречи Бонтена.       — Собери те деньги, которые упали на заднее сиденье. Я не собираюсь идти туда с пустыми руками и выставлять себя в плохом свете только потому, что ты - ленивая задница.       Держась за переднюю часть лица, Ханма пригнулся, выставив правую руку для защиты.       — Я сделаю это! Не тормози снова вот так. Ты убьешь меня.       — Если бы я хотела тебя убить, я бы выкинула тебя из машины после того, как приехала, и свалила бы все на кого-то другого, — сбавив скорость, чтобы не сбить посетительницу клуба, шатающуюся на высоких каблуках, или мотоцикл, принадлежащий одному из мужчин, который технически был её коллегой, она свернула в переулок.       — Знаешь, у тебя действительно милое личико. Как у щенка, ждущего внимания, но на самом деле ты ужасный человек, не так ли?       — Каким образом твоё непонимание моей личности является моей проблемой? — заехав в маленький переулок сбоку от здания, где гремела танцевальная музыка, Китахара вынула ключи из замка зажигания и просунула руку между сиденьями. — Передай мне туфли, пожалуйста, — получив то, что просила, она обулась. Еще раз взглянув на свое лицо в зеркале, она пришла к выводу, что ничто, кроме смывания макияжа, не поможет. По крайней мере, он не кончил ей на волосы, - она была благодарна за этот факт. В таком случае ей пришлось бы закопать его, а у неё просто не было времени.       Повернув голову, чтобы заглянуть под сиденья, задрав зад в воздух, стоя коленями на полу, Ханма пробормотал ругательства, зацепившись ухом за что-то острое в маленьком кармашке на спинке пассажирского сиденья. Китахара крепче вцепилась в дверцу как раз в тот момент, когда она открыла её, чтобы придержать сумку для разбросанных пачек денег. Засмотревшись на подтянутые мышцы над его ребрами, которые были видны из-за задравшейся рубашки, она зажала нижнюю губу между зубами. Он раздражал, но, чёрт возьми, он был в хорошей форме. Эта небольшая впадинка, ведущая к v-линии, есть даже у мужчин с небольшим количеством мышц, но у этого парня она очень ярко выражена...       — Эй, здесь нельзя парковаться! — мужчина вышел из боковой двери ночного клуба, угрожающе указывая на них.       Китахара подняла другую руку в приветствии.       — Я здесь, чтобы увидеться с Кисаки, — её голова поднялась выше дверцы машины, а пальцы пощекотали яйца мужчины всё ещё сидящим в машине, просто чтобы посмеяться над ним.       — О, Китахара-сан, я не узнал вас в этом наряде... — охранник с бритой головой по бокам и химической завивкой на макушке замолчал.       Положив последние деньги в сумку и застегнув ее, Ханма рявкнул на женщину, которая изо всех сил старалась его вывести из себя:       — П-п-прекрати!       — С вами кто-то ещё? — охранник подошел ближе и распахнул куртку, где виднелся пистолет в наплечной кобуре.       Похлопав Ханму по бедру, извивающемуся на заднем сиденье, Китахара проговорила напевая:       — Выйди и скажи ему.       Разворачиваясь и ударяясь головой о дверь, Ханма выпустил воздух между собой и женщиной:       — Я, блять, заставлю тебя пожалеть о том, что ты родилась на свет, мелкая сучка.       Смеясь, она указала большим пальцем на мужчину, который теперь стоял у неё за спиной; его кожа раскраснелась, а обычно уложенные волосы были взъерошены.       — Это всего лишь он - ему немного нездоровится. Мы здесь, чтобы оставить немного наличных.       Охранник знал эту шатающуюся позу, остекленевшее выражение лица и пот, прилипший к волосам на лбу. Нездоровится - это было не то. Дико потрахались – было бы правильней сказать. Тем не менее, его предупреждали, что эти двое должны прибыть незадолго до полуночи. Связавшись по рации, охранник попросил вышибалу открыть укреплённый вход для персонала изнутри. Подхватив увесистые сумки, женщина зашагала каблуками по гравию, после чего шагнула внутрь вслед за долговязым мужчиной. Здесь было ещё больше народу, чем ранее; пьяные тела двигались в тусклом освещении, парочки ссорились, а смех групп друзей был едва слышен под грохочущую, бодрящую музыку. Повернув направо, как только она оказалась в открытом пространстве, которое состояло из танцпола, подиумов для стриптизерш, бара и VIP-кабинок, Китахара пробралась сквозь двигающуюся толпу, в то время как Ханма немедленно повернул в противоположном направлении, плюхнувшись на диван в зале для руководителей.       Ран посмотрел на высокого мужчину, раскинувшегося по спинке дивана с закрытыми глазами.       — Ну так что?       — Я выиграл и проиграл одновременно.       — Что ты хочешь этим сказать? Рассказывай всё подробно!       Бросив взгляд в сторону человека, который ему не нравился как личность, Коконой все же мог посочувствовать следам на его лице и руках.       — Она брала свою машину, да? — он смеялся над роковой ошибкой, совершенной им, когда тот сел в машину с этой женщиной. На днях он сказал ей что-то, что вывело её из себя - это не входило в его намерения, - но все равно это произошло. Всё закончилось тем, что он чуть не вылетел через лобовое стекло, когда она нажала на тормоз, когда он закончил то, что говорил.       — Вы, придурки, подставили меня...       — ...Это то, что ты заслуживаешь...       — Заткнись нахрен, Риндо, — держась за голову, его зрение затуманивалось от множества оттенков янтаря и фиолетового, мерцающих в металлическом подвесном освещении. Ханма откинулся в сторону, его кожа горела от царапин, а голова раскалывалась от ударов в машине. — У меня все болит.       — Она тебе что-нибудь дала? — спросил младшая Хайтани с излишним энтузиазмом.       — Помимо адской ебли, вероятно, сотрясение мозга.

***

00:25       Бросив две сумки на стол перед мужчиной, который что-то печатал на своем рабочем компьютере с плоским экраном, сосредоточив внимание исключительно на своей задаче, Китахара освободила руки и зажгла сигарету, несмотря на то, что знала, что мужчина в очках терпеть не может эту привычку. Или, может быть, ещё больше из-за того, что запах табака пропитал его жалюзи и дорогие костюмы.       — Полагаю, моё решение было не таким уж плохим, когда я выбрал тебя.       Сидя в одном из кожаных кресел, длинными ногтями она поцарапала свой затылок сквозь локоны, которые уже не были такими идеальными, как когда она уходила пять часов назад.       — Хоть раз ты мог бы сказать "спасибо" или "хорошая работа". Манеры не стоят денег, понимаешь?       — Но ты всегда добиваешься одних и тех же результатов. И ты знаешь, я ценю это теми процентами, которые ты получаешь.       — Может, ты и отвечаешь за логистику, но не ты платишь мне зарплату.       Он прекратил печатать, чтобы поднять глаза; ненавязчивый офисный свет отражался от стеклянной поверхности стола.       — Ты поэтому так близка с Коконоем?       — Он мне тоже не платит. И я бы не сказала, что мы друзья. Это ты отправляешь нас на совместную работу. Я же не могу выбирать себе напарника на дело.       — Я уверен, он будет немного расстроен, услышав это.       Налив себе выпить из небольшого алкогольного шкафчика в углу справа от Кисаки, Китахара поставила стакан перед мужчиной, прежде чем вернуться на свое место со вторым бокалом.       — Тогда не говори ему. Тебе незачем быть таким мудаком.       — Оу, в тебе действительно есть опасность, но другого типа, — приняв налитый напиток, мужчина, сидевший по другую сторону стола, окинул взглядом фигуру, которая грозила показаться из-под испачканного платья. — Ты явно умеешь держать себя в руках и умеешь заставить других людей чувствовать себя комфортно рядом с тобой, когда ты этого хочешь.       — Не то чтобы у меня когда-либо был большой выбор, когда мне нужно использовать тот или иной навык.       — Но тебе нужно научиться хоть какому-то подобию контроля...       — Разве ты не привёл меня именно по этой причине? Потому что я отказываюсь подчиняться чьей-либо воле? Потому что мне "нужно встрять во что-то", я уверена, что ты это так сформулировал.       — Возможно, я был несколько резок...       Перекатывая фильтр сигареты между кончиками пальцев, Китахара не сводила глаз с тлеющего кончика:       — Возможно, ты просто злобный ублюдок, который не любит, когда ему говорят "нет". Как непослушный ребенок, который не знал, что такое дисциплина.       Напрягшись, Кисаки бросил взгляд на женщину напротив него:       — Не забывайте, с кем вы разговариваете, Юкари-сан.       Прикрытые глаза скользнули по нему, и она произнесла ровным тоном:       — Китахара.       Кисаки слегка наклонил голову в сторону, за дизайнерскими линзами очков скрывался пристальный взгляд.       — Тебе действительно не нравится сближаться с кем-либо слишком близко, не так ли?       — Я сближаюсь с людьми так, как хочу, что в этом плохого?       — Так вот почему у тебя сперма на платье?       Не желая давать мужчине понять свои эмоции, Китахара пожала плечами, нахмурив брови:       — Я что, должна перед тобой отчитываться, с кем я теперь сплю?       Подписывая документы, мужчина глубоко вздохнул. В последнее время он тоже работал без остановки, но теперь, когда появились законные дела, которые нужно было поддерживать в порядке, казалось, что он никогда не продвинется вперед.       — Он не очень хороший парень, понимаешь?       — Отлично, это как раз то, к чему я привыкла. Лучше дьявол, которого ты знаешь, и все такое.       — Не вздумай залететь, мы не оплачиваем аборты.       — Может быть, я исправлюсь и стану матерью-одиночкой-домохозяйкой.       Абсурдные слова заставили его задуматься. Она, безусловно, была капризной; даже Кисаки редко мог сказать, когда она говорит искренне, а когда – с сарказмом.       — Ты серьезно заблуждаешься, если думаешь, что такой парень, как Ханма Шуджи, останется рядом, если ты забеременеешь.       — Кто сказал, что я ему скажу? Он последний в списке. Я просто выберу самого богатого, и пусть он думает, что это от него, — соединив ногти указательного и большого пальцев в кружок, она рассмеялась. — Я подготовлена на этот случай.       — Ты не сможешь работать, как только захочешь вернуться, — сделав глоток своего напитка, Кисаки нахмурил брови; мышцы его глаз начали дергаться сильнее, чем обычно. — Ты приносишь нам слишком много денег.       — Это что, угроза? — наклонившись вперед, она с ликованием посмотрела на мужчину напротив себя, поставив локти на разделяющий их стол. — Это была шутка. Я не хочу детей. Но, честно говоря, угрожать мне - это не подходит твоему большому мозгу, чел.       Поза, в которой сидел Кисаки была напряжена, а челюсть сжата: никто не говорил с ним с такой резкой уверенностью, независимо от того, что он мог бы с ней сделать. Чёрт, даже руководители дважды думали о том, когда что-то говорили ему, опасаясь последствий, которые он придумает в своей извращённой голове. Но она делала это часто - так часто, как только они виделись, и он говорил что-нибудь, что задевало её за живое, как будто она ничего не боялась на этом свете.       Он приподнял обе брови, на его лице появилось недовольное выражение, за которым последовал пренебрежительный взмах рукой, когда он прервал зрительный контакт, чтобы положить что-то в ящик стола.       — Я вижу, что расстроил тебя...       Ударив рукой по полированному дереву, она указала своим ногтем на него.       — Не отворачивайся от меня после того, как ты только что пытался запугать меня ничем не значимыми словами. Ты будешь смотреть мне в глаза, пока я тебе это говорю, и кивнёшь, когда я закончу, чтобы я знала, что ты понял: если ты еще раз набросишься на меня с завуалированными угрозами, я тебе недвусмысленно покажу, какой помехой я могу быть. Если ты думаешь, что я досаждаю врагам Бонтена, ты пожалеешь, что твоя мать не любит тебя достаточно сильно, чтобы обнять и избавить от твоих проблем, если ты будешь давить на меня. Я не остановлюсь, пока ты не устанешь от меня настолько, что ты захочешь, чтобы я наконец-то убила тебя, Тетта. — Я вижу, ты сейчас на взводе. Может быть, нам стоит поговорить об этом в другой раз. — Я хочу посмотреть, как ты пересчитаешь наличные, прежде чем я уйду, и мне нужен чек, — она допила дорогой виски, который взяла без разрешения, и наполнила свой стакан, поджав челюсти, не сводя с него взгляд. Сделав длинный вдох, Кисаки молча посмотрел на разъярённую женщину и снял трубку стационарного телефона. — Позовите Ито в мой кабинет и скажите, чтобы он принес счётчик банкнот, — Кисаки поймал на себе пристальный взгляд и провёл языком по зубам. — Коконой тоже пусть зайдет, — он посмотрел на хлопья пепла, собирающиеся в одном из его дорогих пустых бокалов, и поджал губы от неприятного поступка. — И принесите пепельницу, — положив трубку, он откинулся в кресле и поднял руку. — Лучше? — Я не знаю, какую воду вы все здесь пьёте, но вы все, должно быть, думаете, что я глупая, как грёбаная рождественская ёлка. Думаешь, я поставила на себе метку, выиграв у таких парней, как Танака, только для того, чтобы через несколько недель ты повернулся и сказал, что деньги так и не вернулись? Что я украла их, чтобы ты мог создать фальшивый альянс, чтобы уничтожить общего врага в знак "доброй воли"? — выпустив струйку дыма, Китахара покачала головой. — Ты умный, Тетта, очень умный, и это само по себе привлекательно, но я не какая-нибудь там шлюха, которая не думает наперёд. Я позволяю тебе использовать меня, потому что мне хорошо платят и благодаря имени Бонтена я обеспечена некоторой защитой от идиотов, но я больше не собираюсь быть ничьим козлом отпущения. Я отказываюсь. — Я говорил тебе, что мы можем избавиться от твоей проблемы, когда ты согласишься присоединиться к нам.       — И я не просто так сказала тебе "нет". Я не собираюсь ни у кого быть в долгу.       — Но ты в долгу.       — Это не мой долг.       — Тогда позволь Бонтену разобраться с этим, — потягивая напиток, мужчина поправил очки. Он не помнит, сколько раз пытался завести с ней этот разговор, но она упорно продолжала упрямиться. — Даже если ты будешь продолжать платить, проценты будут только расти — это займет больше пяти лет, если ты будешь продолжать заниматься делами с такой скоростью, как сейчас.       — Я говорила, что заплачу сама, и я заплачу. Я не хочу и не нуждаюсь в такой финансовой помощи, — стук в дверь прервал беседу, и Кисаки приподнял бровь, глядя на женщину, представляя, в какую сторону повернётся её характер, прежде чем позвать того, кто прервал разговор, войти.       Мужчина, которого Китахара знала как одного из бухгалтеров их организации, зевнул, распустив край рубашки, которая задралась, пока он нёс громоздкий аппарат для своей работы. Коконой стоял позади него, размахивая пепельницей, и уже собиралась что-то сказать, как вдруг его глаза встретились с глазами знакомой женщины:       — Все ещё работаешь, да в такой час?       Бухгалтер сидел за небольшим столом в углу, обустраивая своё рабочее место, а беловолосый мужчина устроился в кожаном кресле рядом с женщиной.       — Извини, может быть, мне стоит перестать приносить деньги.       Ущипнув себя за переносицу, руководитель прикрыл веками горящие глаза.       — Неужели это не могло подождать до понедельника? Мне все равно нужно просмотреть бухгалтерию.       — Вини в этом Китахару-сан, — хмыкнул Кисаки, указывая подбородком на неё. — Она мне не очень доверяет.       — Сколько ты выиграла?       Китахара хмыкнула, чувствуя, что начинает уставать:       — 355, плюс то, что мне одолжили.       Бухгалтер поперхнулся воздухом, его глаза расширились, когда он оглянулся через плечо:       — Сколько, простите?       Коконой потягивал принесенный с собой напиток, а большим пальцем свободной руки набирал текст на экране своего телефона.       — Значит, ты выиграла, — ничуть не удивился он, задрав нос и отвернувшись от женщины, сидящей слева от него.       Женщина уловила это движение и нахмурила брови, оскалив зубы:       — Почему у тебя такое лицо? Я воняю или что?       — Да, как бордель, — дёрнулся мужчина, с которым она обычно работала в паре, когда она провела рукой перед его лицом. — Прекрати. От тебя воняет выпивкой и сексом, — отбросив конечность, которую она отказывалась отодвигать по собственному желанию, Коконой отодвинул свое кресло, и ножки заскребли по полу. — Почему я вообще должен быть здесь?       — Потому что мне нужны были доказательства того, что я пришла с нужной суммой, и мне нужен был свидетель, — убрав свои пальцы, Китахара села прямо; её спина была в нескольких дюймах от опоры, когда она посмотрела на мужчину, с которым была одного роста.       Вернувшись на своё место, Коконой отодвинулся подальше от женщины, чтобы убедиться, что он не находится в её токсичной ауре.       — Я польщен, правда, но могла бы ты не дышать рядом со мной? Я уже теряю сознание.       — Как мне распределить деньги? — спросил бухгалтер. Его глаза то и дело бегали по голым ногам женщины, отпускающей шутки, пока на заднем плане работал счётчик денег.       — Многовато для одного выигрыша...       — Я знаю, просто одна сумка заставила меня хотеть выиграть больше.       — Мы собрали деньги на операцию Уэды на прошлой неделе, и нам причитается компенсация за ту потасовку с командой новичков на другом конце города. Это может составить несколько десятков миллионов, — сказал Коконой, подняв глаза к потолку, когда женщина перегнулась через него, чтобы поговорить с безымянным рабочим. — Отложите часть для законной прибыли от бизнеса, а остальное распределите на чаевые.       — Остается всё ещё значительная сумма, — сказал Кисаки.       Вдыхая дым новой сигареты, Китахара хмыкнула, напрягая мозг, который последние несколько недель работал сверхурочно.       — Разве пару недель назад не было фестиваля? Закиньте их туда.       — Это маловероятно, — вмешался мужчина в очках.       Сверкая глазами, женщина осмелилась вставить своё слово:       — Вставшие на истинный путь члены группировки начали помогать нуждающимся детям. Все любят искупления.       — Это тоже не лучший вариант...       Раздраженная попытками найти оправдание тому, откуда взялись грязные деньги, она наклонилась в сторону и снова наполнила свой бокал:       — Мы устроили автомойку в бикини.       — А вот это более вероятно.       — Прекрасно, — после третьего бокала премиального виски Кисаки, Китахара закинула руки за голову, её тело поддалось охватившей её боли, верх платья едва держался из-за пирсинга на груди. — Чек, пожалуйста. Я хочу уйти.       — Осторожнее, ты сейчас выпадешь из платья, — проворчал Коконой, вскидывая руки, как это делают, когда кого-то тошнит; он всегда был готов подметить чей-то косяк.       Закончив печатать, бухгалтер встал за спиной женщины, сидевшей перед ним, и его глаза засверкали, увидев её пышный бюст.       Уловив его взгляд, Кисаки отмахнулся от него, как только фотографии денег были сделаны на их телефоны:       — Вы сделали свою работу.       — Я могу уйти? — спросил маленький человек в ужасном костюме.       — Идите, — снова махнул рукой на бухгалтера мужчина, пока сидящая напротив него пара по-своему разбиралась с бумагами. — Теперь вы удовлетворены, Китахара-сан?       — Я никогда не бываю удовлетворена, но сейчас всё в порядке, — она встала, её лодыжки угрожающе покачнулись на высоких каблуках, когда она отодвинула стул. — Если вам больше ничего от меня не нужно, то я ухожу.       — Вы оба можете идти. Коко, ты возвращаешься в понедельник, я хочу тебя видеть в 8 утра. А ты, — он посмотрел на женщину, которая, казалось, вот-вот заснёт, стоя на ногах. — Я позвоню тебе, если ты мне понадобишься, так что не планируй уезжать в отпуск.       — Отпуск? Что это такое? — склонив голову в знак дружеского прощания, Китахара направилась к двери, оставив её открытой для мужчины, который обычно шёл за ней. Выйдя в тусклый коридор, она подождала, пока Коконой окажется у её левого плеча, и они встали рядом. — Хочешь подвезу тебя? Я тоже ухожу, а ты не водишь машину.       — Я собирался вызвать такси.       — Мне нужно в ту же сторону, так что я высажу тебя по дороге.       — Тебе не кажется, что ты слишком много выпила?       — Если меня не поднимают в 8 утра в понедельник после выходных, которые я пропила, то я не думаю, что у меня проблемы с вождением.       — Помимо того, что у людей будет сотрясение мозга.       — Не раздражай меня и просто пристегивайся, — она пожала плечами, зевнув. — Я действительно отлично вожу машину, пока не пытаюсь специально покалечить пассажиров.       Посмотрев на время на своем телефоне, Коконой понял, что ему будет трудно дождаться такси, которое заберёт человека в такой час. Он ни за что не забрался бы на заднее сиденье одного из мотоциклов этих наркоманов. Он просто хотел забраться в свою постель, а женщина казалась достаточно трезвой, в том смысле, в каком это свойственно алкоголикам.       Бросив на неё пристальный взгляд, он нехотя сдался.       — Если ты еще раз попытаешься сделать так, что я вылетел бы через лобовое стекло, я удалю доказательства того, что ты принесла деньги.       — Справедливо, но все же, если ты сидишь спереди, пристегни ремень. У меня травма, понимаешь? — она рассмеялась, когда они вышли в холодное раннее утро, прижав брелок, отпирающий двери видавшего лучшие времена автомобиля.       Скользнув на водительское сиденье, она сняла туфли на каблуках и бросила их на заднее сиденье.       — Ты приехал из восточной части города, верно?       Убедившись, что ремень безопасности надежно защелкнут в замке, Коконой бросил на неё вопросительный взгляд:       — Откуда ты это знаешь?       — Кофейные стаканчики, с которыми ты приходишь, когда мы работаем вместе, из «Happy Coffee», которые продаются только в этой части города.       — Мне нужно выпить, — Коконой ухватился за бока сиденья, на котором сидел, его глаза сканировали, чтобы убедиться, что он не прикоснулся к чему-то, что было "пролито" там ранее. — То, что ты заметила нечто подобное, настораживает.       Повернув руль, она положила руку за подголовник пассажира, чтобы видеть дорогу сзади.       — Это немного подло, — сказала она, но нейтральное выражение лица не изменилось, когда она свернула в сторону от того, что могла задеть. Выехав на главную улицу, Китахара нажала на газ и помчалась по длинной прямой дороге, следя уставшими глазами за другими машинами и, что еще важнее, за полицейскими, поджидавшими её со своими машинами, которые могли покончить с её основным средством передвижения.       Коконой наблюдал за тем, как татуированные руки переходят от одной части машины к другой, её взгляд был устремлен на асфальт под шинами, которые она должна была вскоре заменить, а задняя часть машины повизгивала.       — Почему ты до сих пор ездишь на этом ржавом ведре? Ты зарабатываешь больше, чем достаточно, чтобы заменить машину.       — Потому что все, что я зарабатываю, идет на кое-что другое, — она затянулась, и дым вместе с бодрым утренним воздухом снова проник через открытые окна.       — Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься. Не всегда всё будет так просто, как при игре в карты, — глядя в проплывающие мимо пейзажи, Коконой чувствовал, что должен хотя бы предупредить её о возможных опасностях. По сути он не был хорошим парнем, но он действительно знал, каково это - быть втянутым в эту историю только потому, что он был хорош в чём-то определенном. — Пройдет совсем немного времени, прежде чем тебя попросят… скажут сделать что-то, от чего ты не сможешь отказаться.       — Я ценю твою заботу, правда, но я всю жизнь принимала ужасные решения. Даже когда выбор делала не я, конечный результат был один и тот же, — взглянув на своего пассажира, она не могла не улыбнуться, увидев его хмурое выражение лица. — Лучше дьявол, которого знаешь, чем тот, которого не знаешь.       — Ты знаешь, что они поспорили, кто переспит с тобой первым?       — Правда? — в её тоне было легкое удивление. — На сколько?       — Тебя это действительно волнует?       — Думаешь, ты единственный, кто любит деньги? Я скажу Шуджи, чтобы он отдал мне часть того, что выиграл. Это самое малое, что он может сделать. Этот ублюдок даже выпросил у меня сигарету.       Из всего того, что она только что сказала, из того, что открыто призналась, что переспала с этим долговязым уродом всего через несколько часов после знакомства, то, что заставило Коконоя вскинуть голову, было, пожалуй, самым вероятным, что останется незамеченным для тех, кто не был с ним знаком.       — Ш-шуджи? — ему казалось, что он никогда не слышал, чтобы кто-то называл этого человека по имени. Его собственная мать, вероятно, называла его по фамилии.       — Кисаки не сказал мне его имя. Я даже не знала, как его зовут, пока он не вста... А знаешь, не важно, что это за подробности.       Потирая лицо руками, Коконой простонал в ладони:       — Я действительно хочу просто лечь в свою кровать и проспать неделю.       — Составить компанию?       Коконой так резко повернул голову, что его серьга со звоном ударилась о шею, и его челюсть отвисла, а на лице отразилась паника. Он был настолько ошеломлён вопросом, что не мог вымолвить и слова, пока не заметил ухмылку на её губах, когда она смотрела вперед. Мышцы расслабились от того, что она это несерьёзно, и он сглотнул.       — У тебя будут большие неприятности, если ты попробуешь сказать это кому-то другому.