***
11:30 Это было последнее, что нужно было Китахаре. На самом деле, ей очень нравилась мысль о том, что её снова застрелят, просто чтобы она не переживала из-за сложившейся ситуации. Вернувшись в свою квартиру, она обнаружила, что у входной двери её поджидает нежеланный гость. Засунув руки в карманы, ссутулившись, с всклокоченными волосами, мужчина лет пятидесяти с небольшим стоял, прислонившись к стене у её двери. Его стоптанные ботинки оставляли следы, и он выглядел так, словно не брился больше месяца. Как только он заметил её, то с улыбкой выпрямился. — Эй, Юка-чан, где ты была? Я жду тебя здесь целую вечность. — Да, я вижу это по той грязи, которую ты оставил на моём пороге, — шмыгая носом от холода, она носком ботинка очертила коричневые следы. Стоя перед мужчиной, она просто опустила голову. — Итак, чего ты хочешь? — Не собираешься меня впускать? Здесь холодно, и мои старые кости уже не выдерживают. — Тогда, может, не стоит шататься возле чужой квартиры? — Да ладно, тут и так холодно, не надо быть такой ледяной, — наблюдая за тем, как женщина потянулась к окровавленной блузке через перевязку, прижимавшую её левую руку к груди, и достала тонкое лезвие, мужчина наморщил лоб, когда она принялась открывать замок. Китахара всё ещё была без сумочки, что, в свою очередь, оставляло её без ключей от дома. В этот момент она действительно соответствовала образу преступницы: вся в засохшей крови, лицо измотано, рука перевязана и прижата к туловищу, а одной рукой она с хмурым лицом отпирает дерьмовый, дешёвый замок. — Что с тобой вообще случилось? Ты выглядишь так, будто вылезла из ада. — Я вылезла оттуда давно, — толкнув входную дверь, она вдохнула тёплый воздух. Сбросив обувь в коридоре, она прошла в гостиную. — Ничего не трогай и не садись, ты здесь долго не задержишься. — В чём проблема? — пройдя вслед за женщиной внутрь уютного жилища, незваный гость обвёл взглядом чистое пространство. Словно почувствовав, что творится у него в голове, Китахара включила чайник и сказала: — Здесь нечего красть, так что можешь прекратить осматриваться, — повернувшись лицом к своей компании, не привязанная к груди рука достала из кармана кожаной куртки Риндо пачку сигарет. Вытащив зубами одну сигарету и прикурив, она прислонилась спиной к кухонной тумбе, а мужчина напротив неё оперся локтями на кухонный остров, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты действительно думаешь обо мне ужасные вещи. — Это что, шутка? Ты что, решил попробовать себя в роли комика? — она посмотрела на него, выдыхая дым через нос, а голос звучал тихо. — Я спрошу тебя ещё раз, чего ты хочешь? Морщинки появились в уголках его глаз, но улыбка, которая была на его лице, не затронула его глаз. — Разве я не мог просто навестить тебя? Наклонившись, чтобы взять пепельницу, она медленно покачала головой, не веря своим ушам. — Ты пропал на полгода, не сказав ни слова. Что на этот раз? Деньги? Наркотики? Выпрямив спину, мужчина сверкнул зубами, его узкие плечи изогнулись: — Не заговаривай мне зубы, маленькая сучка. Китахара отшатнулась от него и сжала челюсти. — Я думаю, тебе лучше уйти. — Я уйду, когда буду готов, — достав из кармана пальто маленькую поцарапанную металлическую жестяную банку, мужчина начал сворачивать самокрутку, не обращая внимания на то, что табачные крошки рассыпались по всей столешнице. — Разве ты не знаешь, что невежливо не предлагать гостям что-нибудь выпить? Где твои манеры? — Я, должно быть, обронила их, когда забирала твой долбаный долг. — Для тебя это не так сложно, — жестикулируя вокруг и не поднимая глаз, проговорил он. — Похоже, у тебя неплохо получается. — Тебе повезло, что я хоть что-то для тебя делаю... — она замолчала, когда монеты в пачке скомканных квитанций отскочили от её щеки. Обогнув столешницу, держа в обветренных губах мятую самокрутку, мужчина набросился на неё. Подняв руку, он шагнул к ней, и слюна полетела ей на лицо, когда он прошипел: — Не забывай, с кем ты, блять, разговариваешь! Китахара вздрогнула от такой реакции, и внутри у неё всё перевернулось. Больше, чем угроза, которая, как она знала, могла легко превратиться в обещание, её разозлило то, что она поморщилась. Этот невысокий, тощий старый наркоман всё ещё имел над ней власть после стольких лет. Она отошла от него. Отвернувшись и опустив глаза, Китахара тихо произнесла: — Просто скажи мне, чего ты хочешь, чтобы мы оба могли избавиться друг от друга. — Ты действительно стала плохо себя вести, Юка-чан. Что в этот раз заставило тебя подумать, что ты можешь так разговаривать со мной? Дрожащей рукой отрывая сигарету от губ, она избегала зрительного контакта, медленно покачивая головой: — Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь? — А разве это важно? Ты сделаешь это для меня в любом случае, верно? — дыхание виски, смешанное с никотином, ударило в лицо женщины от его близости. Глаза зелёного цвета, измазанные остатками подводки с вечера, взглянули на мужчину, прижавшему её к стене. — Почему ты продолжаешь делать это со мной? Что-то оборвалось у него внутри от взгляда, которым она на него посмотрела. Схватив её за волосы, он ударил её левым плечом о холодильник, и приступ тошноты от нанесённой ранее раны заставил её пошатнуться. Вскрикнув от боли, пронзившей её до костей, Китахара уронила сигарету и в панике вцепилась в запястье мужчины обеими руками. — Ты выглядишь точь-в-точь как Марика, когда делаешь такое лицо, — он притянул её лицо ближе к своему, в нём закипела ярость, и он отвёл руку, ударив её по щеке. — Она была ещё одной, кого надо было ударить посильнее, возможно, это помешало бы ей совать свой нос куда не следует. Всё ещё цепляясь за запястье, Китахара попыталась высвободиться. Ужас душил её, всё, что она могла делать, это пытаться выбраться из его хватки: — Пожалуйста, отпусти меня! Входная дверь со щелчком открылась, и по воздуху разнёсся голос из коридора: — Хэй! — этот ленивый оклик остановил двоих, которые уже вовсю орали, когда Ханма вошёл, как будто он тоже жил здесь. Мужчина, с которым она дралась, остановился и посмотрел на незваного гостя. Ханма, не говоря ни слова, посмотрел на него в ответ, прежде чем повернуться к женщине. — Серьёзно? — он лениво указал пальцем на мужчину ростом всего 170 сантиметров, с бегающими глазами, окружёнными темными кругами, ужасной щетиной на подбородке и неглаженной рубашкой, плохо сидящей на его костлявой фигуре. — И это то, с чем я делюсь тобой? Открыв рот и прищурив налитые кровью глаза, Китахара прижалась спиной к холодильнику, прижимая раненую руку к туловищу, и теперь, когда её отпустили, прикрикнула на незваного гостя. — Какого хрена ты здесь делаешь? И почему ты просто зашёл, как будто ты, блять, здесь хозяин? — Пришёл, чтобы мне отсосали, — без колебаний заявил Ханма. Другой мужчина побледнел, нахмурил брови и скривил лицо. — Ты что, трахаешься с мужиками за деньги теперь? Китахара снова повернула голову к пожилому мужчине. Её шея начала болеть от того, что она переводила взгляд с одной человека на другого, как будто это был теннисный матч. — Нет, а даже если бы и трахалась, тебя это не касается. Я хочу, чтобы ты ушёл, прямо сейчас, — не успела она договорить, как пожилой мужчина схватил её за воротник блузки и встряхнул так сильно, что она подумала, что это закончится ударом, пока рука внезапно не исчезла. Ханма в два шага приблизился к нему и, выбросив вперёд руку, ударил его по лицу. Незнакомец рухнул на пол, задевая вещи, когда пытался удержаться от падения. Нависая над мужчиной, Ханма готовился ударить ещё раз, в то время как Китахара изо всех сил старалась оттащить его назад, используя только одну руку. Скрежеща зубами и угрожающе выставив указательный палец, Ханма выплюнул: — Слушай сюда, старый грязный ублюдок. Тебе сколько, лет шестьдесят, а ты пытаешься навязать себя молодой женщине? Подняв руки, чтобы защитить лицо, и перевернувшись на спину, он кричал на Хамну, который ударил его. — Всё не так! — О, это не так? — Ханма насмешливо хмыкнул, наклоняясь, чтобы покрепче вцепиться в него. Ногти впились в спину Ханмы, а кулак вцепился в его рубашку, и Китахара использовала все свои силы, чтобы не дать ситуации разрастись ещё сильнее. — Он мой отец, тупой придурок. Ханма оглянулся через плечо на растрепанную женщину, пыхтящую и с красным лицом: — Ты трахаешься со сво… — Даже не пытайся договорить, это совсем не смешно, — посмотрев на мужчину, держащегося за окровавленный нос, Китахара ткнула большим пальцем в сторону двери. — Не возвращайся, иначе я позволю ему закончить начатое. Поднявшись на ноги, старый мужчина бросил взгляд на женщину. — Как ты можешь так поступать с собственным отцом? Китахара была в шоке. Он действительно не понимал, что говорит, или ему было просто наплевать, как он себя ведёт? — Кровное родство больше ничего не значит. Не ты растил меня, а твоя сестра. Ты принимал всех вокруг как должное ещё до моего рождения. Ну, угадай, что? Только не я, только не снова, — всё, что она могла сделать в отчаянии, это покачать головой и указать в сторону выхода из квартиры, опустив глаза в пол. — А теперь, пожалуйста, уходи. Меня тошнит от одного твоего вида. Подняв с пола свою банку с табаком и прижимая свободную руку к носу, из которого текла кровь, отец Китахары остановился, чтобы посмотреть на неё с отвращением: — Ты пожалеешь о том, что стала такой, — этот человек никогда не мог сдержать ни одного обещания, кроме как нарушить одно из них или заставить её заплатить за свой острый язык. Это беспокоило её. Китахара недоговаривала о нём, когда говорила своим коллегам с Накамурой, что она никого не боялась, кроме своей семьи. Он казался безобидным, жалким - вы бы приняли его на улице за обычного пьяницу, если бы не были с ним знакомы, но он был воплощением подлости. Жестокий. Мстительный. Китахару постоянно угнетал тот факт, что она унаследовала все его уродливые черты и телосложение своей матери. Она была воплощением всего, что вызывало у неё отвращение, и каждый раз, когда что-то из этого всплывало, это заставляло её ненавидеть себя ещё больше. Выбежав из квартиры, её отец захлопнул за собой входную дверь, стены содрогнулись, заставив Китахару вздрогнуть. Обхватив себя за талию, чтобы унять дрожь, женщина закрыла глаза, когда её спина прижалась к холодильнику, а куртка Риндо повисла на единственном рукаве, который она смогла нормально надеть. Сделав долгий, медленный вдох, Китахара проигнорировала мужчину, который наклонился, чтобы поднять её упавшую сигарету, которая уже потухла, но оставила след на полу. Его глаза изучали её фигуру, которую он никогда не видел в таком состоянии. — Что, блять, это было? — голос Ханмы звучал мягче, чем обычно, и ей это совсем не понравилось. — Не твоё дело, — подавив нарастающий в ней гнев, она открыла глаза и, глубоко вздохнув, посмотрела на незваного гостя. — Я надеюсь, ты не ожидал чего-то слишком жёсткого, — указав на свою рану, она достала новую сигарету и прикурила, пока говорила. — Прошлой ночью я была в некотором роде ранена. — Да, я слышал, мне сказали держаться подальше от больницы, — заметив кожаную куртку, которую, как он часто видел, носил младший Хайтани, в которую она была закутана, одна рука была перевязана, а рукав свисал, его мышцы напряглись. — Знаешь, если бы ты сидела сзади на моем мотоцикле, ни одна из этих пуль в тебя бы не попала. Я крупнее его. Китахара вздёрнула подбородок. — Не начинай эту хрень. Я правда не могу сейчас бороться с твоими доёбами. — Ты собираешься с ним трахаться? — Что я тебе только что сказала? — Он не такой порядочный, как ты думаешь, понимаешь? — Как и ты. Блять, как и я тоже, — умирая от желания почесать место выстрела под ключицей, ближе к плечу, женщина была близка к тому, чтобы сойти с ума от этого раздражающего ощущения. — Я с самого начала совершенно ясно дала понять, что это просто секс: с тобой, с другими моими партнёрами и с кем угодно ещё, кто появится в будущем. У меня и так достаточно проблем, чтобы даже думать о моих отношениях как о чём-то большем, и если ты не заткнешься, я скажу, что единственный способ затащить меня в постель - это секс втроём с ним. Выражение лица Ханмы изменилось, как будто на него рухнула тонна кирпичей. — Ни за что на свете, — это был первый раз, когда она видела, чтобы он наотрез отказывался от чего-либо связанного с сексом. Громко выдохнув, Китахара сказала: — Тогда держи свой рот на замке. Я больше не хочу слышать от тебя ни слова об этом. Облокотившись на кухонный остров и положив подбородок на ладонь, его золотистые глаза хмуро посмотрели на женщину в ответ: — Знаешь, а ты на самом деле такая властная. Сжимая свою сигарету с большей силой, чем это было необходимо, Китахара глубоко вздохнула и кивнула, расстегивая блузку: — Прекрати болтать и раздевайся. Мгновенно выпрямившись, Ханма ухмыльнулся: — Я не так уж злюсь на тебя за то, что ты приказываешь, когда говоришь мне такие вещи. Китахара осторожно пожала плечами, почувствовав, что правый рукав куртки не поддаётся, и поморщилась от жжения в ране, которое от этого движения распространилось по костям. Ханма потянулся, чтобы помочь, но в ответ получил только недовольный взгляд. — Не надо. Обе брови приподнялись, на его лице отразилось замешательство. — Что? — Я по-прежнему в состоянии всё делать сама, — это была ложь. Она едва смогла самостоятельно одеться перед тем, как выписаться из больницы; ей пришлось позвать медсестру, чтобы та помогла ей надеть даже лифчик. Тем не менее, она никогда бы никому в этом не призналась - она и сама с трудом это осознавала. В конце концов, сняв куртку, она вышла в прихожую, чтобы повесить на вешалку одолженную вещь, на левой стороне груди которой теперь виднелась дыра от выстрела. Вернувшись, она остановилась в нескольких метрах от своего гостя и, подняв подбородок, посмотрела ему в глаза: — Не начинай обращаться со мной так, будто я сломаюсь только потому, что мне немного больно. — Не вини меня, если я заставлю тебя плакать. — Я уже говорила тебе, что тебе придётся сделать что-то действительно ужасное, чтобы вытрясти это из меня. — Не говори мне этого. Ты действительно разозлила меня вчера. — Конечно, это я была не права, — сарказм слетел с её пухлых губ, и она закатила глаза. Ворча, Ханма сбросил с себя пальто: — Тебе действительно не нужно было так нависать над Коко. — Ты серьёзно? У него был открытый порез на лице, — усмехнувшись, она указала пальцем на него. — А ты буквально флиртовал с барменшей. И у тебя был стояк, не меньше. — Почти, — поправил Ханма, украдкой поглядывая на неё со сдержанной ухмылкой. — И ты сказала, что тебе всё равно, с кем я трахаюсь. Вздёрнув нос, Китахара мотнула головой в ответ на идиотские слова, которые так и рвались с его губ: — Я не говорила, но не завидуй тому, что я оказываю кому-то медицинскую помощь, когда ты в нескольких шагах от того, чтобы наброситься на шлюху в общественном месте. — Но ты бы сделала это? — Что бы я сделала? — Трахнула этого умника? Голова Китахары откинулась назад, и из её открытого рта вырвался смешок, прежде чем она смогла его остановить. — Почему ты так зациклился на моей сексуальной жизни? — Это значит да? Взяв себя в руки, Китахара приподняла уголки губ от выражения его лица, которое она увидела. Взяв сигарету, тлеющую между губами Ханмы, она затянулась, выпустив дым, и произнесла: — Нет, не при таких обстоятельствах, — она покачала головой, на её губах появилась лёгкая улыбка, когда её мозг объяснил ей, что к чему, прежде чем она сказала: — Он, вероятно, самый близкий человек, который у меня есть, как друг, что довольно печально, если я думаю об этом слишком долго. — Хорошо, что ты не стала с ним трахаться, вот что. — Не могу сказать, что всё было бы так же, если бы я ничего не знала о Бонтене и мы встретились в другое время и в другом месте, — Китахара опустила голову, затягиваясь сигаретой и украдкой бросая на него взгляд, прекрасно понимая, к чему она клонит. — У этого человека красивое лицо и он при деньгах, — она потёрла пальцы друг о друга, подняв глаза, чтобы рассмотреть перекошенные черты лица Ханмы. Выхватив сигарету из её пальцев, он глубоко затянулся и решительно покачал головой. — Беру свои слова обратно. Тебе нельзя даже дружить с ним. Улыбнувшись мужчине, который был на грани того, чтобы разозлиться из-за глупого предположения, Китахара махнула рукой. — Да, нет. Так не будет. Не тебе указывать мне, с кем я могу разговаривать. Подняв плечи и сжав челюсти, Ханма резко выдохнул: — Если я увижу на тебе эти маленькие чёрные глазки, ему придётся беспокоиться не только о порезе на лбу. Покачав головой так, что кончики волос упали ей на подбородок и грудь, Китахара закатила глаза, услышав такие слова. — Ой, заткнись, блять. Уясни уже, что твоё мнение, не связанное с сексом, значит для меня меньше, чем ничего. Скривив рот, Ханма усмехнулся: — Ладно, это жёстко. Не обращая внимания на хмурый взгляд мужчины, женщина налила себе виски в стакан, лишь разбавив его капелькой дешевой колы. — Я говорила тебе правила, когда мы встретились во второй раз: не вмешиваться в жизнь друг друга и не диктовать свои условия, кроме как трахаться; не оставаться друг у друга на ночь; не ходить на свидания; не испытывать друг к другу чувств - и всё это в обмен на то, что мы будем встречаться как обычные друзья с привилегиями, когда представится возможность независимо от времени и места. Учитывая, что я могу попробовать практически всё, кроме уборных, ты не засовываешь в меня предметы, которым там не место, и не причиняешь мне физических повреждений, таких как ожоги или порезы, и ты надеваешь презерватив, я думаю, это довольно справедливый компромисс. Если тебе не нравятся эти условия, я не обижусь, если ты решишь отказаться от этого. Ханма промурлыкал что-то себе под нос, изучая заполненную таблицу перед собой и высунув язык из-под губ: — Я думал об этом, понимаешь? — Готова поспорить, — прохрипела она, наклоняясь, чтобы порыться в холодильнике в поисках ужина на завтра. Его глаза тщательно изучали каждую складочку и изгиб женского зада, когда он полностью раскрывался в наклоне, а очертания её промежности были видны из этой позы. Перегнувшись через разделяющую их стойку, Ханма сглотнул слюну, запечатлевая этот образ в своём мозгу. — Ты никогда не говорила мне своё стоп-слово. — Мне оно не понадобится, если ты будешь следовать этим правилам, — оглянувшись через плечо, она приподняла бровь: — Тебе оно нужно? Ханма усмехнулся: — Зачем мне это? — задрав нос, он ткнул пальцем столешницу. — Звучит как вызов. — Возможно, так оно и есть, — выбрав блюдо, которое она хотела, она поставила его на сушилку рядом с раковиной и вернула на место другое, прежде чем повернуться. — Думаешь, ты справишься? — Мне не нужно повторять дважды, — стянув рубашку через голову, Ханма встал со стула и подошёл к женщине, прижав её обнаженную спину к холодному металлу холодильника. Мозолистые руки стянули с неё штаны, и пальцами он сжал упругие ягодицы и бёдра, а другой рукой снял трусики и сбросил их на пол. Борясь с лифчиком сзади, он впился зубами в правую часть её шеи, испытывая всё большее раздражение, когда у него возникли проблемы с застежками бюстгальтера. Ханма ворчал себе под нос: — Почему тут так много крючков? — Это не пояс верности, — фыркнув от того, что он натянул его, она оттолкнула его и немного наклонилась вперед. — Просто стяни его с меня через голову, — разгоряченная его отчаянием, Китахара вжалась спиной в него, когда он, наконец, оттолкнул её чуть вперёд, в спешке снимая лифчик через плечо. Возбуждающе грубые руки, сжимающие её плоть, эрекция, упирающаяся в переднюю часть живота, стон, вырвавшийся у неё, когда он ущипнул её сосок замёрзшими подушечками пальцев. Сознание затуманилось от больничных лекарств и его запаха, окутавшего её, и она была готова утонуть во всём этом. Он так плохо относился к ней, но, блять, он был лучшим любовником, который у неё когда-либо был. Она бы ни за что на свете не сказала ему такого, но не могла не желать, чтобы он никогда не останавливался. Он убрал руку с её груди и заменил её своим ртом. Тепло разлилось по её правой груди, его язык скользнул по холодному соску. Она едва не пропустила, когда полез в карман брюк. Блять, это было впервые: ему даже не нужно было напоминать про защиту. И у него были собственные презервативы. Переступив с ноги на ногу, Ханма убрал волосы с её лица, его пальцы запутались в прядях у неё на затылке, когда он заключил её в объятия: — Ты правда в порядке? — золотистые глаза бегали по её лицу, она была возбуждена и одновременно расслаблена из-за обезболивающих лекарств. — Разве тебе не лучше лечь на кровать? — Всё хорошо. Только не дергай меня за левое плечо, если собираешься быть сзади. — Думаешь, сможешь быть сверху? Приподняв бровь, Китахара что-то проговорила в ответ на странный вопрос. Он всегда был непреклонен в том, что именно он должен быть сверху, а не наоборот. На самом деле, во всех тех случаях, когда они спали вместе, он позволял ей быть сверху всего несколько раз. Она не собиралась отказываться от этого – поза сверху всегда заставляла её быстро кончать, а этот мудак был слишком властным. Если его вовремя не остановить, он определённо схватил бы её за раненое плечо. — Надень презерватив и сядь на диван, — соски напряглись от дразнящего дуновения прохладного воздуха, касающегося её кожи. Её тело покачивалось, и на её губах заиграла улыбка. Когда она поспешила в гостиную, Китахара увидела, как Ханма скользит латексом по его члену. Он сел в центр дивана, а мягкие, тёплые бедра точно так же прижались к внешней стороне его бёдер. Покрытые татуировками пальцы обхватили костяшки пальцев со шрамами, когда он поднес свой член к её входу, скользя горячим кончиком взад и вперед между её влажными складками, прежде чем Китахара без особой подготовки скользнула вниз. Состояние после операции действительно имело свои преимущества - она пульсировала внутри и снаружи, её кожу покалывало от его прикосновений. Она повела бёдрами, её таз опустился на его большой член, и стон вырвался из её горла. Что-то ещё промелькнуло в глазах Ханмы, когда ему удалось приоткрыть глаза, и мягкое тело над ним было освещено тусклым светом, проникавшим через двери балкона позади него. Большая грудь с идеально торчащими проколотыми сосками покачивалась в такт её движениям, полные губы приоткрылись, а полуприкрытые глаза смотрели на него, в то время как изящные цветочные татуировки оживали при её движениях. Её левая ладонь лежала на верхней части его правого плеча, а локоть был прижат к рёбрам, чтобы не потревожить рану. Ногти правой руки слегка царапнули его по голове, щекоча нервы, а горячее дыхание коснулось лба. Он не был до конца уверен, почему не просил её делать это почаще. Возможно, это было потому, что сейчас всё контролировала она. Это определённо было причиной, он не мог лгать себе в тот момент. Они не провели вместе и десяти минут, а он уже чувствовал, как внизу живота у него всё сжимается. Руки обхватили её за талию, а голова зарылась между подпрыгивающей грудью. Жар её тела проникал в него от близости, от того, как она, такая маленькая, несмотря на свой рост, помещалась в его постоянно сжимающих объятиях, от её неизменных духов, которые попадали ему в нос и кружили голову. Он действительно собирался скоро кончить, если она не перестанет. Покачивая бедрами, её половые губы и клитор ласкали его по всей длине, угрожая дать ему выскользнуть, прежде чем опуститься обратно. Её бёдра начали подрагивать, когда её задница хлопнула по его бёдрам. Шлепки наполнили пропахший чистым бельём воздух маленькой квартирки. Дыхание становилось затруднённым из-за растущего темпа шлепков тел друг о друга. Протянув руку вниз, указательный и средний пальцы Ханмы погладили её клитор, время от времени слегка подергивая его, когда он чувствовал, как её стенки начинают сокращаться. Её стон, нечто среднее между удовольствием и болью, пронзил его внутренности, и его собственный оргазм ускорил то, что испытывала женщина. Комок застрял у него в горле, его бёдра поднимались в такт ритму, яйца напряглись, ударяясь о её попку от влажности, размазывающейся по их нижним частям тел от силы его толчков. О, нет. Что-то изменилось, но он не мог понять, что именно. Из-за этого он чуть не отвлекся от происходящего. Что это было? Каким-то образом он почувствовал лёгкое смущение из-за этого неприятного ощущения в глубине души. — Я сейчас кончу, — проглотив скопившуюся на языке слюну, Китахара откинула голову назад. Бархатные стенки словно тисками сжались вокруг его члена, и пальцы Ханмы случайно зацепились за кончики её волос на изгибе талии, его кулаки крепко сжимали их, не давая ей пошевелить головой, даже если бы она захотела, а зубы слегка касались её шеи спереди. Её выделения покрыли основание его члена, когда она прыгала на нём, выдаивая из него всё, что у него было. — Шуджи, — эта страстная женщина, произносящая его имя, вывела его из своих мыслей, и прежде чем он успел осознать, что происходит, его рычание перешло в стон. Сдавленный звук, граничащий со стоном, коснулся места, где соединялись её шея и ключица. Такого раньше никогда не случалось. Он почти надеялся, что она была слишком погружена в своё удовольствие, чтобы заметить жалобный хрип, вырвавшийся из его горла, и сам он был ещё наполовину пьян, чтобы обращать на это внимание. То, что могло бы быть простым, беззвучным оргазмом, которого он мог бы достичь в одиночку, было волной эйфории, охватившей каждое нервное окончание его тела. На мгновение он подумал, что это могло исходить от его души, но потом вспомнил, что у него её нет. Китахара уткнулась лбом в его потное плечо, и его плечи слегка задрожали. Его кожу обдало тяжелым горячим дыханием: — Кажется, я впервые слышу, как ты стонешь, Шу-чан. Ханма чуть не выдал себя, сказав ей правду. — Не привыкай к этому. Ты что, смеешься надо мной? Выпрямившись, с прилипшими к лицу взмокшими от пота прядями волос, Китахара посмотрела ему прямо в глаза: — Я искренне надеюсь, что ты так не думаешь. Слышать, как парень стонет, когда я выполняю свою работу, — это возбуждает меня больше всего на свете. Его член дёрнулся при этих словах, сопровождаемых тёмным блеском в её глазах. Он знал, что это так. Она почувствовала это. Криво усмехнувшись, она схватилась за спинку дивана и приподняла бёдра, чтобы встать. Твердой хваткой потянув её обратно вниз, Ханма покачал головой: — Останься так ещё немного. Наклонившись вперёд так, что её грудь оказалась на одном уровне с его грудью, она положила правую руку ему на плечо, а локоть свесила со спинки дивана. Накручивая пряди его распущенных волос на палец, она приблизила своё лицо к его, и нежный стон пронесся по её груди: — Я думаю, тебе становится слишком уютно, — полуприкрытые глаза остановились на губах, которые были так невозможно близко, и он не смог удержаться и вытянул шею и встретился с ней взглядом. Дёрнув бедром в сторону, Ханма заскулил от ощущения, как его член выскальзывает из неё и ударяет его по животу, и стиснул зубы, глядя на женщину, прыгающую на одной ноге, чтобы удержать равновесие. — Не пытайся поцеловать меня. У него перехватило дыхание, когда он с глухим стуком ударился головой о спинку дивана: — А в чём проблема? Серьёзно, большинство девчонок разозлились бы, если бы их не поцеловали после секса. — Я не девчонка. И я определённо не такая, как те, с кем ты был раньше. — Да, расскажи мне об этом, — осторожно снимая презерватив, Ханма фыркнул, чувствуя, что даже это заставляет его напрягаться. — Никогда не был с женщиной, которая была бы настолько против близости, даже если это было на один раз. — Зачем мне иметь дело с ложью и ложными надеждами, когда я могу получить то, что хочу, без всякой душевной боли в дальнейшем? Ты думаешь, что это я странная, но я знаю о твоей репутации, Шуджи, — пройдя на кухню, она взяла сигарету из пачки и закурила, прежде чем принести пепельницу. Бросив коробку на подушку рядом с его бедром, она поставила пепельницу на кофейный столик и пошла за своим халатом, висевшим на двери ванной. Быстро вернувшись, она завязала его вокруг талии, а тонкую белую палочку зажала между губами. — Ты тот, кто начинает превращать это в нечто большее, чем есть на самом деле. — Так ли это на самом деле? — А это не так? — Может, мне уйти и не возвращаться? — Если хочешь. Чувствуя, как раскаляются внутренности, словно зажатый крюками, тянущими его во все стороны, мужчина наклонился вперёд. Чиркнув зажигалкой, он поджег кончик сигареты, свисавшей с его губ, и посмотрел на женщину напротив. Он никак не мог избавиться от этого выражения её лица в своей голове, когда видел, как она соблазняет его с другого конца переполненного зала или ласкает его бёдра под столом во время совещания, в то время как она вела себя так, словно она была самой скромной; когда она мимоходом провела рукой по его промежности, пока все могли это видеть. Но когда он оставался наедине с этим мрачным взглядом, ему действительно было трудно распознать её блеф. До встречи с этой женщиной он никогда не подвергался подобному испытанию. Женщины не давали ему выбора остаться или уйти. Они умоляли его вернуться. Всегда, снова и снова. Китахара Юкари была другой, бесчеловечной, искусительницей, вызывающая привыкание субстанция, без которой он быстро начал думать, что может просто умереть от скуки. Он не мог точно определить причину этого, но это приводило его в непреодолимую злость на неё и на самого себя. Он даже впадал в бешенство, когда она улыбалась другому мужчине. Она выводила его из себя, как будто он и без того был недостаточно стабильным. В любое другое время он бы показал, кто в их отношениях главный, флиртуя с кем-то другим, но этот план явно провалился, так как ей не было достаточно дела до того, чтобы реагировать на игры, которые она считала специальными для неё. Она не ревновала. Она не подчинилась ни в каком смысле этого слова. И, судя по его собственному опыту и тому, что он слышал, она даже не плакала. Как, блять, он должен был сломить такую суку? Кроме как выбить из неё всё дерьмо, что даже ему не доставило бы это удовольствия, Ханма ничего не мог придумать. Даже если он так ничего и не добился в жизни, даже если он разочаровал родителей своим жизненным выбором, даже если бы он умер в канаве как преступник, и никто не пришёл на его похороны, его единственным желанием было сломить Китахару. Заставить её умолять на коленях, падать и плакать в попытке заставить его остаться с ней. Он не собирался останавливаться, пока не добьется своего. И он был плохим человеком, так что на самом деле не было ничего, чего бы он не сделал, чтобы выполнить свою задачу. Услышав звук уведомления телефона, она взяла его в руки и увидела, что в групповом чате было более пятидесяти уведомлений, большинство из них от Санзу, которого Мочизуки и Коконой ругали за спам. Однако, когда она открыла три присланных ей вложения, там были фотографии цветов, воздушных шаров, корзины с фруктами и плакат с надписью «Скорейшего выздоровления». Последние сообщения были отправлены более часа назад. Мочизуки: Мы были в больнице раньше, но ты уже ушла. Коконой: Мы не хотели приезжать без предупреждения, но, пожалуйста, дай нам знать, что ты вернулась домой в целости и сохранности, как только получишь это сообщение. Ран: _(´ཀ`」 ∠)_ Ты мертва, Химе-сама? Китахара нахмурила брови из-за грубого сообщения от Рана, а затем ещё больше из-за его идиотизма. Сердито печатая, она тыкала пальцем в свой телефон, поджав губы. Китахара: Если бы я была мертв, что, блять, я могла бы ответить, придурок? ε-(≖д≖﹆) Ран: А вот и она. Ран: К сожалению. Китахара: Я надеюсь, тебя тоже подстрелят. Ран: Это излечимо, в отличие от того, что ты настоящая стерва. Китахара: Ты когда-нибудь думал, что ты пробуждаешь во мне всё лучшее, милый? (⇀ 3 ↼) Мочизуки: Что, блять, с вами обоими не так? Ран: Она начала это. Китахара: И я это закончу. Даже с одной здоровой рукой. Ран: Интересно, сколько мужчин слышали это раньше? (⌒▽⌒)☆ Китахара: Возвращайся в свою пещеру, Уэнздей Аддамс (凸ಠ益ಠ)凸 Ран: Оу. О, блять, нет, ты бы так не сказала! Китахара: О, да, я это и сказала. Ран: Каково это - чувствовать член Ханмы у себя во рту? Помогает тебе избавиться от привкуса твоего тупого сарказма? Ран: Мы проезжали мимо, и его мотоцикл стоял снаружи. Ты действительно так отчаянно нуждаешься во внимании? (*￣▽￣)b Коконой: Тебе не кажется, что этого достаточно? Мочизуки: Ты действительно мерзкий ублюдок, Ран, ты знаешь это? Кисаки: Ханма, ты сказал мне, что идешь к стоматологу! Кисаки: У меня есть для тебя работа. Это важно, возвращайся, блять, скорее. Бросив телефон на стойку, Китахара разозлилась на придурка, который каким-то образом всегда умудрялся её раздражать, прежде чем повернуться лицом к мужчине, который уже начал засыпать на её диване с зажжённой сигаретой в зубах. — Эй, Шу. В ответ он что-то промычал с закрытыми глазами, наполовину укрывшись флисовым пледом, который был сложен на спинке дивана. — Ты не говорил, что должен был работать. Он снова что-то промычал. Покачав головой при виде его уязвимого вида, возможно, ещё больше из-за того, что он мог поджечь себя и её квартиру из-за своей опасной привычки, она подошла и остановилась у ближайшего подлокотника дивана. Наклонившись, она потрясла его за плечо: — Не засыпай с сигаретой в зубах, тупица. Кисаки ищет тебя. Вырванный из дремоты сильным толчком, Ханма с ворчанием повернул голову. — Он может подождать. Меня не должно было быть дома до полудня - я сказал ему, что у меня встреча со стоматологом, — медленно возвращаясь к реальности, Ханма затянулся сигаретой и зажал её между пальцами, упершимися в бедро. — Ты что, с ума сошёл? Уже 12:35! Резко выпрямившись, плед упал к его ногам, глаза Ханмы открылись, когда он раскинул руки в стороны. — Что? — 12:35, — отойдя на кухню, она подняла с пола его одежду и поставила чайник. Случайно понюхав одежду, она отшатнулась, почувствовав запах. — В моей комнате есть твоя чистая рубашка, ты не можешь надеть эту, от неё воняет. Он оглянулся через с плечо с хитрой усмешкой в глазах. — Ты уже начала стирать мою одежду? — Я постирала то, что было на мне в прошлый раз, когда ты был здесь, не надумывай себе ничего, — налив две чашки кофе, она нетерпеливо постучала ногтем по столешнице. — Давай, пей его скорее, мне нужно принять душ и привести себя в порядок. — Зачем? —Акаши-сан попросил меня о помощи, и мне нужно закончить кое-какую работу. Надевая трусы и брюки, Ханма приподнял правую бровь: — Ты ранена. — Если я смогу справиться с ежедневным эмоциональным и психическим стрессом, связанным с нахождением рядом с вами, ребята, я смогу справиться и с небольшой работой. Я сомневаюсь, что мы собираемся провести ночь в районе, где происходят бандитские разборки. Застегивая ремень и принимая чистую рубашку, с которой она вернулась из своей спальни, Ханма проговорил: — Может быть, он только и ждет, чтобы воспользоваться тобой, пока ты одна. — Спасибо за беспокойство, но я уверена, что самый большой извращенец в этой компании – ты, — затянувшись сигаретой, она стряхнула пепел в раковину и перешла из одного конца квартиры в другой. — Это было как-то связано с играми в карты. Я толком не прочитала сообщение после того, как Кисаки решил написать в групповой чат, а это меня беспокоит, он даже редко его проверяет. — Я подожду тебя. — Нет, — похлопав ладонью по обнажённой широкой спине, она заставила его выпить горячий напиток и надеть остальную одежду. — Мне нужно привести себя в порядок, а ты ходишь по тонкому льду, — бегая туда-сюда, Китахара включила горячую воду в душе, одновременно роясь в шкафу в поисках чего-нибудь приличного из одежды. — Уходи, когда закончишь пить, — выбрав наряд и повесив его на вешалку над дверью своей спальни, она сняла с себя халат, прошла в ванную и тыльной стороной лодыжки частично задвинула перегородку. Допив напиток и застегнув большинство пуговиц на отглаженной рубашке, Ханма просунул голову в дверь и увидел, как женщина намыливается гелем для душа, прижав повреждённую руку к левой груди. — Знаешь, я начинаю чувствовать себя немного использованным... — Мне всё равно, — пропела она через плечо. Войдя в прихожую, он прислонился к комоду, чтобы обуться, и крикнул в ответ: — Тогда увидимся позже. — Может быть. Потянувшись к ручке входной двери, его взгляд упал на потертую черную кожаную куртку, висевшую на вешалке. Что-то сжалось у него внутри, и это было совсем не похоже на то, что он испытывал каждый раз, когда покидал её квартиру. Увидев, что это было нечто большее, чем просто одолженная куртка, он понял, что с ней был другой мужчина, когда она пострадала. Что другой мужчина был там, чтобы забрать её после ареста, в то время как он трахал до изнеможения другую сучку в переулке всего в десяти минутах ходьбы от клуба. Ему было бы всё равно, но после всех неприятностей, которые последовали, он даже не смог кончить. Он знал, что разозлил людей, но у него не было привычки брать свои слова обратно. Он, конечно, никогда бы не попросил прощения. И всё же то, что произошло, продолжало будоражить его сознание. Что бы он ни делал, чтобы развлечь себя, мысль о том, что Китахара находится в объятиях кого-то другого, отравляла его, как яд, а эта грёбаная кожаная куртка, висящая у неё дома, когда его просьба остаться на ночь каждый раз сопровождалась отказом, несомненно, заставляла его злиться.***
17:30 Почти в тот же момент, когда Китахара вошла в клуб, несколько постоянных посетителей поприветствовали её с пожеланиями скорейшего выздоровления. Поблагодарив их, она направилась к бару. Та же барменша, что и днём ранее, хотела было уйти, но Китахара протянула к ней руку. — Не убегай, я хочу извиниться, — она постучала длинными чёрными ногтями по стойке. — У меня был плохой день, и я не имела ничего против тебя лично. — Я не хотела вас обидеть, Китахара-сан. — Не думай об этом. Только, пожалуйста, больше не цыкай на меня. Склонив голову в знак согласия, женщина отвернулась, чтобы приготовить её обычный напиток. — Не утруждай себя этим - дай мне поднос с бутылками. Барменша и её коллега в ужасе замахали руками: — Мы не можем этого сделать. Устав от того, что с ней нянчатся, Китахара поднесла сигарету к губам и закатила глаза. Прохрипев слова, она хрустнула шеей. — Я даже не могу понять, издеваетесь ли вы надо мной... Потирая верхнюю часть левого бицепса, она дернула головой, чтобы убрать волосы с лица. Она чувствовала себя такой претенциозной сучкой, делая это, но она была буквально искалечена. Приподняв подбородок, накрашенные глаза с легкостью приземлились на VIP-зону, украшенную воздушными шарами и цветами. — Вот придурки... В тот самый момент, когда она увидела это, Санзу пристально посмотрел на неё. Не прошло и секунды, как он оказался перед ней, протягивая сумочку. — Я сохранил её в целости и сохранности. Неуверенно нащупывая сумку, прижатую к груди, Китахара подняла правую руку и положила локоть на плечо мужчины. Наблюдая за сценой в ночном клубе, она теребила большим и указательным пальцами розовую прядь, чувствуя, как её тело содрогается внутри и снаружи. Ей стало интересно, сколько таблеток пропало из её сумки после того, как их забрал этот парень. Санзу взглянул на женщину, его густые ресницы трепетали, касаясь неудачной повязки, удерживающей её левую руку на груди. — Если это что-то значит, то я сказал им, что ты не станешь рассказывать. Глазам было трудно сфокусироваться в темноте из-за отсутствия контактных линз или очков, а от приема обезболивающих у неё мутилось сознание. Китахара похлопала его по предплечью. — Это действительно что-то значит, — пошатываясь на каблуках, которые ей определенно следовало сменить на балетки, Китахара столкнулась с посетителем клуба: — Извините... С ухмылкой на лице мужчина с химической завивкой на макушке зарычал, он раскачивался из стороны в сторону: — Не пей, если не можешь с этим справиться, тупая сука. Прежде чем она успела обидеться на агрессивные слова, дуло пистолета ткнулось в бедро незнакомца, и Санзу кивнул вверх, когда тот выпрямился перед ним: — Ты должен извиниться. Китахара резко обернулась. Зная о его отвратительном характере, она оттащила мужчину подальше от места ссоры, прежде чем Санзу успел пристрелить кого-нибудь на глазах у посетителей переполненного зала: — Не делай такого! Блять, скорее это дерьмо прикончит меня, чем выстрел в упор. Едва не задрав голову, пытаясь разглядеть, как завсегдатай клуба, шатаясь, уходит прочь с поднятыми в защите руками, Санзу прорычал: — Некоторые люди просто идиоты и не понимают, с кем они, блять, имеют дело. — О чём ты говоришь? Я такой же человек, каким была до того, как присоединилась к Бонтену. Я не считаю себя выше кого бы то ни было, — обхватив пальцами его подбородок, она повернула его голову и посмотрела Санзу в глаза. Или, по крайней мере, пыталась - его зрачки превратились в огромные омуты, бегающие в глазницах, а кожа приобрела знакомый блеск. Он был так же накачан, как и она - за исключением того, что ему, очевидно, дали то, что он принимал, не по медицинским показаниям - и он явно был готов драться с кем угодно по любой причине. — Подойди и присядь, хорошо? — она легонько потянула за ткань, прикрывавшую его плечо, её голос был тихим у самого его уха, так что он мог расслышать её сквозь музыку. Когда он посмотрел ей в глаза, тепло сменило резкую боль в нервах. Тяжесть, удерживавшая его, не тянула его, не умоляла его действовать, не побуждала его к каким-то дурацким действиям. Взгляд ярких глаз с опущенными бровями остановился на нём, женщина, которой они принадлежали, убрала выбившиеся пряди волос с его влажного лица. Тела задвигались на танцполе, ритм музыки изменился, и ему показалось, что он потерялся во времени. Вытянув шею, чтобы лучше разглядеть его склоненную голову в тусклом освещении, Китахара нежно коснулась его плеча. — Ты в порядке, Санзу? Тебя тошнит? — Почему ты всегда такая тёплая? — он не мог объяснить, что это было в тот момент, но его руки потянулись к ней. Покрытые шрамами, дрожащие пальцы сомкнулись у неё за спиной, а его пылающая щека прижалась к округлости её груди. — Я бы хотел, чтобы ты называла меня моим настоящим именем... Китахара напряглась от прикосновения всего тела и не знала, что делать в такой ситуации. Что, блять, происходит прямо сейчас? Она была в центре переполненного ночного клуба, а печально известный Бешеный пёс Бонтена вцепился в неё, прижимаясь к ней, как ребенок, проявляющий привязанность к своей матери. Это было слишком странно. Она уже очень давно не была готова к семейным объятьям. У неё не было особого опыта в утешении. Всё, что она могла сделать, это неловко погладить его между лопаток, пока её глаза метались по сторонам в поисках какой-нибудь помощи. Делая вид, что замечает происходящее на другом конце зала, Кисаки указал поверх толпы, когда он проходил мимо VIP-комнаты. Вскоре после этого Какучё подошел и забрал розововолосого у раненой женщины, переключив свое внимание на что-то другое, что не делало его похожим на психопата больше, чем он уже был на самом деле. Продолжив свой путь в VIP-зал, она опустилась на низкий табурет лицом к мужчине, который обратился к ней ранее. — Что вам нужно, Акаши-сан? Взяв сигарету из помятой пачки, лежавшей на низком стеклянном столике, Акаши оторвался от разговора с одним из подчиненных. — Я не хотел доставлять тебе неудобство, когда ты ранена, Кита-чан. — Ну, вот я здесь, так что, пожалуйста, ближе к делу, — она кивнула официанту, расставлявшему выпивку, которую она заказала. Потянувшаяся за бутылкой беловолосая женщина была остановлена мужчиной, который взял на себя эту задачу. — Позволь мне... — Я всё ещё могу... — Это просто вежливость, не сердись, Кита-чан. Вытянув шею так, что хрустнули кости, женщина не сводила глаз с мужчины напротив неё. — Чего ты хочешь? Акаши притворно надулся, ему это совсем не шло. — Это немного грубо, понимаешь? — И всё же я спрошу ещё раз. Чего вы от меня хотите? — Ты действительно бескомпромиссная леди, не так ли? — вздохнув, Акаши наклонился ближе, чтобы поведать свою историю. — Мне бы не помешала удача в карточной игре. Китахара вскинула брови, выражение недоверия отразилось на её лице, когда она в последний раз затянулась сигаретой и затушила её в пепельнице. — Если ты ищешь удачу, то обратился не к тому человеку. — Тогда к мухлёвщику? Китахара выпрямилась и усмехнулась: — Я тоже не такая. — Да ладно тебе. Ты вышла против Танаки и вернула деньги домой, когда у него была серия побед - никто не делал этого раньше, — Акаши наклонился вперёд ещё больше, упершись локтями в колени, с умоляющим выражением на лице: — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Умолял? — Ни в коем случае, — поднеся бокал к губам, она хрустнула суставами пальцев левой руки, и каждый раз вибрация отдавалась в ране. — Насколько всё плохо? Акаши сделал паузу. Это было плохо. Он зарабатывал по меньшей мере 80 миллионов йен в год только в Бонтене, а это, вероятно, вдвое больше, чем в Брахманах, но сейчас его средства в организации, работавшей с этой женщиной, были на исходе, после того как он занял их у Какучё. Он знал, что молодой человек не придет за ним, чтобы отнять у него пальцы, если он немного опоздает, но ему действительно претила мысль о том, чтобы не вернуть долг, когда ему одолжили деньги. — Нехорошо. Китахара закатила глаза, осушая бокал одним глотком. — Вам всем нужно контролировать свои денежные потоки. — Сегодня вечером состоится карточная игра, — он махнул рукой, как только она посмотрела на него, точно зная, что пришло ей в голову: не стоит утруждать себя общением с местными жителями за пределами отведенных для этого игр. — Они из другого города. — Ставка? — Говорят, что сорок миллионов, но некоторые из моих источников утверждают, что по меньшей мере втрое больше. Китахара почесала верхнюю губу безымянным пальцем. — Ты играешь или я? — Я должен это сделать, — таким удручённым она его еще никогда не видела, когда он это говорил. — 60 на 40. Мужчина чуть не выплюнул свой напиток, поморщившись от обжигающего горло виски. — Это нечестно! Я едва ли получу прибыль. Постукивая ногтями по только что наполненному бокалу, Китахара пожала здоровым плечом. — Любая прибыль лучше, чем долги. — Ты действительно ведёшь жёсткую сделку, Кита-чан. — Соглашайся или нет. Я не в том состоянии, чтобы развлекаться всю ночь. Я хочу быть в постели самое позднее к часу ночи. У меня болит плечо от холода, и с меня хватит этого странного дня.***
22:10 Акаши и Китахара шли бок о бок по улице. Из-за ярких огней магазинов на Хай-стрит было трудно понять, что уже стемнело. Путь от ресторана, где проходила карточная игра, они прошли почти в полном молчании. Женщина стиснула зубы, нахмурив брови и не сводя глаз с нескольких других пешеходов, чтобы сдержать свой гнев. — Опять гуляешь с молоденькими девчонками, Оми? Акаши был остановлен окриком за спиной. Его лицо просветлело, как только он узнал звавшего. Китахаре, однако, не понравился этот намёк. — Чего? Мужчина с волосами в фиолетовую и светлую полоску, как у зебры, дёрнулся назад в ответ на возглас женщины, когда пара, шедшая впереди, резко обернулась. Даже если это замечание ей не понравилось, вряд ли можно было винить её из-за плохого настроения. — Эй, Кита-чан, успокойся... На лбу женщины запульсировала вена, а зубы заскрипели, когда она ткнула ногтем в грудь своего собеседника. — Не говори мне, что я должна успокоиться после того, как провела последние три часа, бессмысленно пытаясь научить тебя играть в карты. Мало того, что ты проиграл, так ещё и мне пришлось тебя прикрывать, старик! Акаши был почти ошеломлен словесной атакой, его челюсть отвисла, а глаза расширились: — Старик? Мне всего сорок один! Посмеиваясь, незнакомец пошел вперед, остановившись в нескольких ярдах от него. — На вашем месте я бы даже не беспокоился. Оми ни черта не умеет играть в азартные игры - и никогда не умел. Щёлкнув языком по зубам, блондинка скривила лицо. — Я могу сделать так, что даже самые безнадёжные люди станут хоть немного разбираться в азартных играх - это моя работа, но этот парень – безнадёжен, — ткнув большим пальцем в сторону высокого мужчины рядом с собой, Китахара ворчала, пытаясь зажечь сигарету, зажигалка не давала искры, отчего её волнение росло в геометрической прогрессии. Помогая Акаши прийти в себя и позволив его руке перекинуться через её правое плечо, Китахара прищурилась, ощущая тяжесть, навалившуюся на неё из-за выпитого алкоголя. По крайней мере, когда она посмотрела налево, она мысленно протрезвела. Она считала Риндо и Санзу красивыми, но этот парень как-будто издевался над ней. Он был как раз в её вкусе: сонные глаза и легкая самодовольная ухмылка, от него исходила уверенная аура опасности. Она почти забыла, что ей пришлось использовать свои единственные личные сбережения, чтобы вытащить своего коллегу из долгов, спасая его руку и её от смерти прямо на зеленом сукне, если кто-то из них не смог бы расплатиться. Не удовлетворившись этим, она была втянута в игру, к которой не была готова, поскольку приём виски и смеси лекарств заставлял её мозг плавиться. Посмеиваясь над тем, как пострадавшая женщина ударила его друга детства по руке, незнакомец просунул свою ладонь между ними. — Так, значит, вы зарабатываете деньги? Вздрогнув от этого, Акаши резко повернул голову и яростно потряс рукой: — Не заключай с ней сделку, Вака, ты умрёшь. Наморщив нос и опасно сузив глаза, Китахара хитро прищурилась и выдавила из себя: — Что вы пытаетесь сказать обо мне, Акаши-сан? Подняв одну руку перед собой в знак покорности, Акаши переступил на свою столь же неустойчивую заднюю ногу, чтобы избежать столкновения с женщиной, которая делала шаг вперёд каждый раз, когда он отступал, протягивая пламя своей зажигалки в качестве предложения мира. — Я почти уверен, что ты собираешься отнять у меня печень за ночные переживания. Склонив голову набок и затянувшись сигаретой, блондинка закашлялась, выпустив облачко дыма, носком ботинка задев низкую стенку, на которую только что присел Акаши. — Никому не нужны наши печенки - они обе испорчены. Проведя рукой по лицу, разгоряченному выпивкой, которую он выпил во время карточной игры, Акаши поднял на неё жалобный взгляд: — Тогда почему ты издеваешься надо мной, как будто ты моя жена? — Потому что я адский пёс, и я здесь, чтобы следить за тобой, так же как и ты здесь просто из-за своих связей, — слегка ударив его каблуком в грудь, Китахара промурлыкала: — Тебе повезло, что я тебя уважаю, Акаши-сан, иначе ты был бы под моими ногами, как и все остальные, — протянув свободную руку, прежде чем мужчина успел перевернуться на плечо, он крепко стиснул мозолистой ладонью маленькую руку. Женщина вывернулась из его рук и упала на колени. — Мне казалось, ты сказала, что уважаешь меня? Пожалуйста, перестань издеваться надо мной, если это так. — Перестань так дуться, взрослому мужчине неприлично делать такое лицо. Повернув голову, чтобы посмотреть на своего давнего друга, Акаши не увидел сочувствия в лице мужчины, ухмыляющегося на это. — Ты тоже можешь заткнуться, Вака. Подняв руку, он облизал торчащую изо рта палочку: — Я ни слова не сказал. — Тебе и не нужно было. Этот самодовольный, блять, взгляд говорит сам за себя, — переводя взгляд со своего друга на женщину, проверяющую свой телефон, Акаши раскачивался из стороны в сторону. — Мы вас от чего-то отвлекаем, Химе-сама? Зелёные глаза скользнули к мужчине еще до того, как он закончил свои слова: — Не называй меня так, я ненавижу это. — Ран называет тебя так. — Отчасти поэтому я это ненавижу, — затянувшись наполовину сгоревшей сигаретой, женщина кивнула в сторону улицы. — Мне нужно кое-что уладить, это займет у меня около часа. Вы двое можете идти, если хотите. — Вам не следует разгуливать ночью в одиночестве, — сказал незнакомец. — Это опасно. Акаши усмехнулся и, пошатываясь, поднялся на ноги. — Опасно для любого, кто достаточно глуп, чтобы попытаться что-то с ней сделать, да, — положив тяжелую руку на её здоровое плечо, мужчина дразняще пощекотал её под подбородком. — Ты наша маленькая зажигалка, не так ли, Кита-чан? Освободившись от тяжести его руки, женщина фыркнула и бросила сигарету на землю. — Через час, Акаши-сан, я позвоню тебе, когда буду возвращаться, — повернувшись к незнакомцу, она склонила голову в знак прощания и направилась вниз по улице. Оставшись стоять неподвижно, Акаши бросил на своего друга удручённый взгляд. — Я думаю, она мне сказала... Похлопав своего друга между лопаток, мужчина пониже ростом указал головой в противоположную сторону, куда ушла женщина. — Можно и выпить, пока ждёшь. Давненько мы не общались лично.***
23:10 Как она и сказала, Китахара встретилась со своим коллегой ровно через час. Однако, он был в ещё худшем состоянии, чем когда она его оставила: шатался взад-вперёд, его лицо было красным, а речь невнятной. В тот момент, когда Акаши увидел её, он завалился на правый бок, бормоча что-то невнятное. Китахара перевела взгляд на его друга и застонала от тяжести, которую она изо всех сил пыталась удержать одной рукой. — Я оставила тебя одного на час. Как он мог стать таким? — Это моя вина, я его не остановил, — незнакомец склонил голову в знак извинения. — Он всегда так делает, когда теряет деньги, — несмотря на свой более низкий рост, он легко перевернул Акаши, перенеся вес на женщину, когда брюнет внезапно заявил, что ему нужно отлить, и вытащил свой член перед магазином на углу. Прикрывая лоб от головной боли и ноющей от холода раны, Китахара заговорила, обращаясь к затылку своего коллеги. — Тебе не следует пытаться жить не по средствам, Акаши-сан. Это быстрый путь к разорению. Шаркая ногами, чтобы сохранить равновесие, советник Бонтена проворчал: — Что может знать такая мелочь, как ты? Прислонившись спиной к углу переулка, блондинка горько усмехнулась: — Я работаю на преступный синдикат, потому что пытаюсь выплатить семейный долг в размере ста пятидесяти пяти миллионов йен - плюс-минус сейчас. Это был выбор между азартными играми, проституцией или продажей своих органов. И так случилось, что мне нужны те, что у меня есть, они работают в лучшем случае наполовину. Акаши чуть не помочился на неё, когда развернулся. Его челюсть отвисла, сигарета выпала изо рта в лужу мочи. — Что это за шутка, блять? — Моя жизнь. Забавно, правда? — сжимая губами свою сигарету, Китахара повертела шеей влево и вправо. — Пожалуйста, не делай предположений обо мне только потому, что я немного моложе тебя. Кроме того, — она коротко указала на его промежность, её глаза смотрели вдоль улицы, которая была не совсем пустой. — Пожалуйста, убери свой член, прежде чем добавишь публичное обнажение к своему списку проблем. Вытаращив глаза, Акаши взглянул на своего друга, и слова застряли у него в горле: — Ты можешь поверить этой девушке? Незнакомец вскинул брови, услышав сумму: — Не то чтобы это было моё дело, но я удивлен, что у тебя вообще были какие-то варианты, когда ты задолжала такую сумму. — Если бы это был мой долг, я сомневаюсь, что у меня он бы был. Приводя в порядок свою одежду, Акаши стоял перед женщиной с задумчивым выражением лица. Он выглядел сердитым. Она никогда не видела мужчину таким серьёзным, с напряженной челюстью и сжатыми кулаками, прижатыми к бёдрам. К сожалению, из-за того, что он был пьян, она не могла воспринимать его всерьез. — Несомненно, выигрыш от Танаки помог бы поправить дело. — Я едва заработала пять тысяч на этой работе — Ты выиграла 2,5 миллиона и вернула пятьсот, которые тебе предлагали. Китахара пожала плечами, закатив глаза: — Как сказал Ран, думаю, что теперь я маленькая денежная шлюха Бонтена. — Не слушай его, он так долго разыгрывал из себя бессердечного засранца, что, по-моему, сам в это поверил, — Акаши всплеснул руками Китахара закатила глаза и фыркнула: — Если это так, то он удивительный актёр. — У каждого своя броня, Кита-чан, — похлопал он её по плечу. — Пойдем, я отвезу тебя домой, уже поздно. Женщина рассмеялась над тем, что должно было быть вежливостью. — В таком состоянии? Акаши-сан, если бы я не была ранена, я бы перекинула твою задницу через плечо и бросила в такси. — Тогда я вас отпускаю, — незнакомец провёл большим пальцем по плечу в знак того, что собирается уходить. — Рад был пообщаться с тобой, Оми, постарайся не задерживаться так долго до следующего раза, — переведя взгляд на женщину, он кивнул в знак признательности: — Хотя нас так и не представили друг другу, было интересно познакомиться с тобой, Кита-чан, — склонив голову, мужчина поднял руку в знак прощания. Сделав рукой знак телефона, Китахара промурлыкала, глядя на бёдра в серых трениках: «Позвони мне», чем вызвала хихиканье незнакомца, а Акаши дважды переспросил. У мужчины чуть не отвалилась челюсть, и он уставился на женщину рядом с собой. — Ты серьёзно? — Он очень красивый... — Ему столько же лет, сколько и мне, а ты называла меня стариком! Закурив новую сигарету, Китахара зашагала, и дым струйками поднимался в морозный ночной воздух. — Нет! — бросившись за женщиной, бросившей его, Акаши негодовал. — Я этого не допущу. Ни капельки. Посмеявшись над реакцией, Китахара по-детски подпрыгнула, переходя дорогу, чтобы направиться к такси на другой стороне. — Я не знаю, что заставляет вас, ребята, думать, что вы можете указывать мне, что или кому я могу говорить, но вы все глубоко ошибаетесь. Изо всех сил стараясь не отставать, шаркая подошвами ботинок по асфальту во время пробежки, Акаши крикнул вслед ей, когда она убегала от его: — Вернитесь сюда, юная леди!