***
16:15 Акаши и Какучё сидели в баре и обсуждали новый бизнес-план, который только что предложил Кисаки. Ханма болтал с одной из барменш, надувая губы и показывая на своё повреждённое левое запястье, которое было перевязано в больнице около двенадцати часов назад. Любой бы подумал, что его рука должна быть пришита обратно, если бы не то, как он выискивал сочувствие. Это было всего лишь чёртово растяжение. — Он такой идиот, — проворчал Акаши, наблюдая за сценой, в которой правая рука Кисаки наслаждался вниманием молодой сотрудницы по другую сторону барной стойки. Какучё оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, на что хмурится мужчина рядом с ним. — Они с Китахарой-сан, похоже, не являются официально парой, так что тут ничего не скажешь. А в остальном он всегда был таким же. Думаю, любому будет трудно найти девушку, работающую на нас, с которой он хотя бы не пытался переспать, — подняв бокал и заглянув в прозрачную жидкость, молодой человек глубоко вздохнул: — Хотя не могу сказать, что мне нравится идея о том, что эти двое будут пытаться переплюнуть друг друга, если начнут ревновать к другим своим партнерам. — Несомненно, это пороховая бочка, ждущая одной искры, — вытряхнув сигарету из помятой пачки, Акаши с ворчанием прикурил её, не сводя глаз с долговязого придурка в нескольких метрах от себя, который с удовольствием выслушивал слова сочувствия, направленные в его сторону. — Надеюсь, никого больше не зацепит взрывом, потому что это будет не очень хорошо. — Скажи это Риндо-сану, — Какучё провёл рукой по лицу, дым от чужих сигарет щипал глаза. — Хорошо, что он здесь не для того, чтобы смотреть, как Ханма флиртует с другой женщиной, когда ему нужен шанс с Китахарой-сан. — Думаешь, он реально этого хочет? — спросил Акаши, и Какучё выпрямился, его подбородок чуть не придавил шею, когда он, нахмурившись, втянул голову. Было понятно, как младший Хайтани вел себя с новенькой: как мог человек, сидящий напротив него, вообще спрашивать такое? Да и не то чтобы это было секретом: вчера вечером Риндо по пьяни сказал Ханме, что не собирается уступать. Пока женщина была в ванной, пара придурков заключала какую-то сделку, которую имели несчастье услышать полдюжины человек. Не поладивший между собой дуэт пожал друг другу руки и разошёлся по своим делам на оставшуюся ночь. Затем последовал очень громкий крик в ванной Рана, а затем жёсткое падение Китахары, после которого Ханму утащил в больницу один из подчинённых, а сама она, истерически хохоча, забралась на кухонную стойку с тремя стриптизёршами. Акаши понял замешательство своего собеседника и закрыл глаза, подняв брови: — Я просто хочу сказать, что все люди - рабы, желающие того, чего не могут иметь. И не похоже, что Хайтани принято отказывать. — Ты думаешь, это всё? Акаши пожал плечами; он уже пережил подобное дерьмо. Кто-то должен был пострадать, и не в самом поверхностном смысле. Затянувшись сигаретой, он пробормотал: — Кто я такой, чтобы говорить? Надеюсь, что Рин или Ханма скоро заскучают, потому что если они из-за неё переругаются, это принесёт больше проблем, чем обида или разбитый нос. Двойные входные двери отскочили от стен позади них, и внутрь, пошатываясь, вошла та, о ком говорили в эту минуту. Держа Коконоя под руку, а он прижимал ко лбу пачку салфеток, пара вошла в ночной клуб, который был полностью освещён. Быстро продвигаясь к барной стойке, пара, которой предстояло выполнить ничем не примечательную работу, запыхалась: Коконой ныл из-за крови в глазу, а Китахара указывала на зону, предназначенную для персонала, в задней части помещения. — Принесите мне, пожалуйста, чистую миску и бумажные полотенца. Миниатюрная барменша цокнула языком, выпрямившись и опираясь локтями на стойку. Её подбородок вздёрнулся к профилю Ханмы, а его взгляд был направлен на Китахару. Реакция не осталась незамеченной никем из присутствующих, особенно женщиной, обратившейся с просьбой. Змеиные глаза сузились, и она остановилась на полшага, чтобы усадить Коконоя на один из пустых табуретов. Блондинка оскалила зубы: — Ты хочешь что-то сказать? — когда молодая женщина покачала головой, шокированная тем, что её неожиданно окликнула обычно вежливая женщина, Китахара прошипела: — Не цокай, если не хочешь говорить, что тебя не устраивает. Ханма был печально известен тем, что беззастенчиво нажимал на кнопки людей, но ему, по крайней мере, хватило ума держать язык за зубами, когда речь шла о женщине, балансировавшей в этот момент на последней капле терпения. — Какого хрена ты так разозлилась? — Я такая практически с того момента, как проснулась. Так что, если ты будешь так любезен и не будешь даже смотреть в мою сторону, я буду тебе благодарна, — сдерживая нарастающий гнев из-за всего, что произошло с ней за последние двадцать четыре часа, блондинка скрипела зубами. Ей даже пришлось столкнуться с девушкой одного из её клиентов, которая ворвалась в тату-салон и разбила ботинком витрину, потому что она злилась из-за того, что её парень сделал татуировку, а потом ей пришлось отложить свою единственную дневную работу из-за уборки. Далее трое парней на байках подрезали её, а затем обвинили в том, что она не умеет водить "машину мужа". В её заказанном обеде был лук, хотя она специально просила, чтобы его не было, а затем обычный поход в массажный салон за деньгами превратился в игру в "Мышеловку", когда Коконой узнал человека, который обманывал Бонтен в течение последних двух недель. Ему, конечно, было не все равно, когда Коконой налетел на него и сбросил его голую задницу с массажной кровати, и мужчина продолжал выплёскивать на него свой гнев до тех пор, пока должник не бросился бежать, как будто это был комедийный фильм. Судорожно втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Акаши посмотрел на Какучё, приподняв брови, говоря: — Видишь, о чём я говорю, — обратив внимание на Коконоя, он встал перед мужчиной, у которого со лба текла кровь. — Что, блять, с тобой случилось, Коко? — Его ударили по голове цветочным горшком, — рассказала Китахара, в то время как то, о чем её просили, ставили на стойку, избегая зрительного контакта. — Я больше никогда не надену светлую блузку рядом с тобой, я всегда её порчу, — пробормотала Китахара, смотря на грязь на своём плече, и бросила на стойку одну из сумок, которые принесла с собой. Ханма усмехнулся, представив, как маленького Коконоя бьют керамическим предметом по голове. Что ему не понравилось, так это близость женщины, стоящей между его раздвинутыми коленями, её заботливые руки, отодвигающие салфетки, её нежный взгляд, устремлённый на рану. Закурив сигарету, Ханма подошел поближе, покачивая головой, чтобы посмотреть, сможет ли он посмеяться еще громче над происходящим. — С ним всё будет в порядке. Оставь его в покое. Взмахнув рукой, Китахара указала на глубокую рану на лбу Коконоя, синяк уже стал фиолетовым. — Он не в порядке, у него рассечена бровь и, возможно, сотрясение мозга, — облив рану спиртом, он попытался встать между ними, едва удерживаясь на грани истерики. Намочив спиртом марлю, Китахара осторожно провел по этому месту, Коконой поморщился от того, что щиплет и зашипел сквозь стиснутые зубы. Выдыхая носом дым от своей сигареты, золотистые радужки глаз метнулись между профилем раненого и блондинки: — Просто попроси кого-нибудь отвезти его в неотложку. — Я не поеду в больницу, — Коконой попытался покачать головой, но Китахара ткнула его ногтем в грудь. — Прекрати шевелиться, пока я случайно не облила тебя спиртом. Кисаки только что вернулся из одной из комнат, где он находился, и окинул взглядом обстановку, которая кардинально изменилась с тех пор, как он был там пятнадцать минут назад. Почти в одно мгновение он понял, что его лучший человек вот-вот скажет какую-нибудь глупость, и, судя по выражению лица женщины, она, без сомнения, что-нибудь ответит. — Ты ведь можешь исправить такую мелочь, верно, Китахара-сан? — Кисаки указал на лицо Коконоя. Плечи Ханмы напряглись, к горлу подкатил комок, когда он перевёл взгляд на своего босса: — Почему она должна это делать? Кисаки посмотрел на него, и морщинки между бровями сузились, когда он пожал одним плечом. — Потому что она может. У него нет причин ехать в больницу, когда она может сделать то же самое здесь. Обогнув барную стойку, Китахара не сводила глаз с барменши, которая притворялась, что выполняет свою работу, чтобы подслушивать, пока та не отступила и не юркнула в заднюю комнату при её приближении. Достав бутылку виски из-под нижней полки, она вернулась к группе людей с другой стороны. — Тебе лучше выпить, прежде чем я начну. Нужно будет наложить несколько швов. Это замечание потрясло Коконоя больше, чем то, что произошло всего полчаса назад, и на его перепачканном кровью лице отразилось полнейшее отвращение: — Ты хочешь, чтобы я выпил виски? Закатив глаза, Китахара покачала головой, обращаясь к конкретному мужчине. — Серьёзно, Коко, ты жалуешься на выпивку в такой ситуации? — Я предпочитаю вино. — Да, а я бы предпочла, чтобы у меня был день, когда я смогу жить как нормальный человек, но ни у кого из нас этого не получится, и я не собираюсь открывать бутылку дорого вина ради этого, — закурив сигарету, женщина прохрипела, когда дым рассеялся из её легких вырвалось: — Может, мне вместо этого принести тебе пару таблеток Санзу? — Ни за что. Кто знает, что бы он мне дал, — содрогнувшись от одной только мысли, сидящий мужчина поднял руку в жёстком отказе. — У меня, вероятно, был бы стояк два дня, и я бы представлял, что пол пытается меня съесть, — вытирая нижнюю часть, где его левый глаз покрылся коркой крови, и он попытался нахмуриться: — Где Санзу, кстати? Он должен был прийти сюда в полдень, чтобы встретиться со мной, но я не видел его со вчерашнего вечера... Проигнорировав вопрос, Кисаки поправил очки на носу, придирчиво разглядывая то, что женщина взяла в руки. — Надеюсь, ты собираешься заплатить за эту бутылку, Китахара-сан. — Я же не воровка... — Ну, это не совсем так, не так ли? Быстрый ответ мужчины отвлёк женщину от подготовки. С лица Китахары исчезло всякое подобие веселья, когда она резко повернула голову и посмотрела на Кисаки. — Я действительно не в настроении выслушивать твою хрень прямо сейчас, — сурово произнесла она, и её голос прозвучал хрипло. Когда она подошла ближе к Коконою, длинные пальцы Ханмы обхватили её запястье, когда он заговорил у неё за спиной: — Тебе обязательно стоять так близко к нему? Обернувшись только для того, чтобы врезаться в мужчину, стоявшего ближе, чем ожидалось, её лицо сморщилось, когда она ударилась о внутреннюю сторону бедра Коконоя и уткнулась носом в грудь Ханмы. Переступив с ноги на ногу, она взглянула на держащего её человека: — Да, я не хочу проткнуть ему глаз. Страдальческое выражение на лице Коконоя сменилось паникой со сверхзвуковой скоростью, его здоровый глаз расширился настолько, насколько это было возможно, а рот открылся от удивления: — Что? — в этот момент он предпочел бы стать ковриком в явно назревающей драке между парой, чем случайно ослепнуть. Заслонив женщину своей грудью от окровавленной части её рубашки, Ханма посмотрел вниз. И всё же, когда он наклонил голову, на его губах застыла глупая ухмылка. — Ты стоишь у него между ног, и у тебя такой вид, будто ты собираешься его поцеловать. Сжав в кулак удерживаемое запястье, Китахара посмотрела в золотистые глаза: — Ну, я не собираюсь это делать, я хочу убедиться, что он не подхватит инфекцию, так что отвали... Потянув её за руку, когда она попыталась высвободиться, Ханма усилил хватку и оскалил зубы: — Ты делаешь это нарочно? Сильно выдохнув, Китахара шмыгнула носом. — В чем твоя проблема? Это ты на меня злишься, и ты явно нашел новый способ отвлечься с... Съязвив, он показал указательным пальцем между ними: — Кто сказал, что я злюсь на тебя? — Ты. Ты это сказал, придурок. Или ты не помнишь, как оставлял мне голосовые сообщения и более двадцати сообщений в течение часа в три часа ночи? — Китахара вышла из себя, а Ханма покачал головой, поджав губы от яростного ворчания. Вена на лбу Китахары запульсировала не только из-за того, что он разрывал её телефон, но и из-за того, что этот мудак даже не мог вспомнить это. Был ли он тогда всё ещё пьян или под кайфом от лекарств, принятых в больнице? Честно говоря, ей действительно было наплевать. Что её действительно волновало, так это то, что прямо сейчас он действовал ей на нервы из последних сил и всё ещё не отпускал её запястье. Зажатый между ними, Коконой попытался отвлечься от напряженной сцены, разворачивающейся рядом с ним: — Всё в порядке, Кита-сан. Я просто заклею это пластырем или ещё чем-нибудь... Не сводя глаз с Ханмы, она хлопнула Коконоя свободной ладонью по плечу, толкая его обратно на стул, когда он попытался встать. — Нет, сядь, — в последний раз дёрнув Ханму, женщина высвободилась из его хватки и прорычала: — А ты, блять, прекрати меня дёргать, — отдёрнув руку, она указала куда-то в сторону. — Я не твоя собственность, нас даже любовниками можно назвать с большой натяжкой. Я бы сделала это для кого угодно, так что заткнись нахрен и сядь подальше от меня, потому что, если ты ещё раз ко мне подойдешь, то в следующий раз я пырну тебя чем-нибудь, придурок. Ханма, возвышаясь над ней, провёл языком по внутренней стороне своих зубов, не сводя с неё пронзительного взгляда. Он уже подумывал начать испытывать её терпение, но, к счастью, он вовремя передумал. Она не собиралась отступать, и все наблюдали за тем, что будет дальше. Они всегда с трудом сводили друг друга с ума, когда она смотрела на него так пристально, что он никогда не понимал, насколько опасной она казалась, когда была серьёзна. Переступив с ноги на ногу, он поднял здоровую руку в шутливом жесте покорности: — Как скажешь, — повернувшись, он прошел в другой конец бара и продолжил разговор с барменшей с того места, где его прервал. Достав из сумки швейный набор, она открыла его на стойке, которую Акаши продезинфицировал спиртом. Какучё смотрел на эту картину, и его мышцы вздрогнули, когда швейная игла и тонкая леска, которую она собиралась использовать, опустились в посуду, наполненную спиртом. Наблюдая за происходящим с полным недоумением, Какучё не мог оторвать глаз, полная противоположность - Коконой, который захлебывался спиртным напитком прямо из бутылки. Чёрт, он действительно ненавидел виски. Но ещё больше ему была неприятна мысль о том, что такой садист, как Китахара, использует иглу рядом с его глазом, в то время как она была не в настроении. Какучё бросил взгляд на черный футляр, в котором лежали швейные иглы, марля, прозрачная леска, бинты, обычные лейкопластыри, синие латексные перчатки и что-то похожее на степлер и ножницы - множество всего подобного, что заполняло сумку на молнии размером чуть больше формата А4 с глубиной в ладонь. — Зачем вам эти вещи, Китахара-сан? — Я храню их в багажнике своей машины по привычке, — сказала женщина, затягиваясь сигаретой, закидывая ремешок сумочки на плечо и направляясь в уборную. — Я сейчас вымою руки и начнём. Дождавшись, пока женщина скроется в узком коридоре, ведущем к туалетам, Какучё взглянул на Акаши, который стоял рядом с ним. — Какими странными привычками нужно обладать, чтобы носить с собой подобные вещи? — Она обычно подлатывала свою семью, чтобы в больнице не было записей об огнестрельных и ножевых ранениях. Ты же знаешь, как это бывает - о таких травмах больничный персонал должен сообщать в полицию, — вмешался Кисаки в тихий разговор. — Она также проучилась год в медицинской школе, но её выгнали. Сердце Коконоя остановилось. — Ч-что? Почему? Пожалуйста, не говори мне, что из-за халатности к пациентам, — его прошиб холодный пот. Кисаки поправил очки на носу, его глаза что-то просматривали в телефоне, пока он говорил: — Вовсе нет. По правде говоря, я слышал, что она действительно подавала надежды. Коконой был на грани. Он не знал, чего именно, но был очень близок к этому. — Что она сделала, Кисаки? Подняв глаза, Кисаки впервые за долгое время обратил внимание на выражение предвкушения на лицах каждого мужчины, ожидающего его слов. Потрясающе, ему всегда было мало того, что он знал то, чего не знали другие, - не то чтобы это было трудно получить. Стряхивая воображаемую грязь из-под ногтей, мужчина слегка поджал губы. Их потребность в том, что было известно только ему, разожгла в нём огонь радости. — Вероятно, это было больше похоже на коллекцию вещей. В юности маленькая Китахара очень любила собирать криминальное бинго. Как бы то ни было, её чаша терпения была переполнена, когда… — Ты закончил рассказывать всем о моих чёртовых делах? — подойдя к собравшейся группе, женщина пристально посмотрела на мужчину. — И к кому это ты так фамильярно обращаешься? — убрав волосы с лица, она надела очки и пару синих латексных перчаток. Слегка надавив на неповрежденное место на лбу Коконоя, она откинула его голову назад, пока она не легла на столешницу, так что его пояснице стало неудобно на низкой спинке, когда он выгнулся назад. — Хочешь подержать кого-нибудь за руку? Взглянув на женщину, склонившуюся над ним, Коконой нахмурился, насколько мог, из-за того, что женщина почти не пыталась скрыть ухмылку. — Не шути прямо сейчас - я уже обделываюсь при мысли о том, что ты будешь зашивать меня. — Не волнуйся, Коко, к концу следующей недели твоё хорошенькое личико будет как новенькое. Я обещаю. Коконой старался сосредоточить внимание на том, что она положила в рот мятную конфету, и та скрежетала под зубами и языком, когда она сосредоточенно сосала её, а её левая грудь лежала на его плече с той же стороны, и ему хотелось думать, что это больше для того, чтобы спасти его от запаха сигарет, чем для её собственного удовольствия. Её лицо было так близко к его лицу, что он не мог смотреть ей в глаза. Он оказался в неловкой ситуации, когда женская грудь его коллеги давила на него, пока она возилась с рассечением на его лбу. Физическое положение было неудобным, и его поясница уже начала сводиться судорогой. Наверху были спальные комнаты, она могла бы хотя бы позволить ему лечь, а не страдать здесь. Чёрт, да лучше бы он лежал на столе. Было очень неловко, и он не был уверен, было ли дело только в этом или в том, что дешевый виски начал действовать, но он чувствовал, как тепло распространяется от шеи, оседает на щеках и кончиках ушей. Ради всех богов, он очень надеялся и молился, чтобы у него не началась эрекция. — Надеюсь, что так и будет, иначе я подам на тебя в суд, — схватившись за кожаную спинку стула по обе стороны от бедер, беловолосый мужчина стиснул зубы в ожидании боли. Фыркнув от смеха, Китахара продела прозрачную леску в игольное ушко и завязала конец. — На что, блять, ты собираешься подать на меня в суд? Я на мели, — наклонившись над мужчиной, откинувшимся назад, она осторожно ущипнула кожу по обе стороны от раны и ввела кончик иглы. Тело Коконоя содрогнулось от давления, с его губ сорвался протяжный стон. Прищурившись, Какучё потерял контроль над своим лицом, наблюдая за этой жуткой сценой. — Блять, это довольно жестко... Оглянувшись, Ханма не мог понять, хочет ли он разозлиться или его заводит то, что эта женщина показывает себя с другой стороны. Он переспал с ней, заставил её кричать и проглотить его сперму. Он заставил такую женщину трястись от удовольствия и просить ещё. Нет. Его всё ещё раздражало, что она так откровенно ухаживает за другим мужчиной. Кисаки также отложил все свои дела, а он никогда не отказывался от того или иного дела, чтобы посмотреть, имеет ли какое-то значение то, что он услышал от своих источников. Акаши легонько похлопал Коконоя по дрожащему колену, зацепившись каблуком туфли за нижнюю перекладину табурета и дрожа от напряжения, навалившегося на него всем своим весом: — Ты отлично справляешься, дорогой. Еще несколько стежков. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, он обливался потом. — Пошли вы все нахуй, ублюдки. — Не выражайся, Коко, ты испортишь мне представление о себе. — Мне насрать, пока ты не испортишь мой имидж! Так уж случилось, что мне нравится мое лицо. — У тебя хорошее лицо, — промурлыкал Акаши, и они с Китахарой рассмеялись, увидев, как она поёжилась, когда она кивнула в знак согласия, издав глупое ”хм-м-м", перешедшее в воркование. — Я надеюсь, вас всех тоже побьют. Дверь главного входа снова захлопнулась, крики стали громче, и не прошло и секунды, как Санзу ворвался в главный зал, его волосы были растрепаны ветром, костюм помят, а на лице застыло выражение, которое не сулило ничего хорошего. — Где, блять, Ран? Если остальные и подумали, что Коконой становится раздражительным, то они изменили свое мнение, когда их взгляды остановились на розововолосом. Сжав тонкие руки в кулаки, прижимая их к груди, с лицом более тёмного оттенка розового, чем его волосы, мужчина, движимый яростью, топал по пустому танцполу. Бросив мимолетный взгляд через плечо, Китахара чуть не подавилась при виде его растрёпанного вида: — Херово выглядишь. — О, да ладно, большое спасибо! — Санзу остановился как вкопанный, уставившись на затылок женщины, его руки взметнулись вверх и захлопали по сторонам, он был так ошеломлен, что едва не оторвался от пола. — Возможно, это как-то связано с тем, что я провёл последние двенадцать часов на грёбаной крыше Рана под дождем с двумя шлюхами, у которых не было ни единой мозговой клетки на двоих. Я был в шоке и последние три часа кричал людям, входящим в здание, чтобы кто-нибудь открыл дверь пожарной лестницы. Даже Какучё едва сдерживал смех, глядя на лицо мужчины: — Ты провел прошлую ночь на крыше? Я думал, ты пошёл домой с теми девчонками, с которыми был. — Хотел бы я, блять, этого сделать, — запутавшись тонкими пальцами в волосах, Санзу прорычал: — Ни одна из них ни хрена не умела сосать, а потом у них хватило наглости украсть мои бумажник и часы. Акаши недоверчиво посмотрел на молодого человека: — Тебе не кажется, что на данном этапе твоей жизни у тебя должно быть достаточно опыта, чтобы не поддаваться на уговоры пары проституток? — Просто подожди, пока я найду этих сук, — ударившись бёдрами о стойку рядом с головой Коконоя, Санзу сердито посмотрел на барменшу, которая коснулась руки Ханмы и что-то прошептала ему на ухо, облизывая губы. Пыхтя, он повернулся, чтобы посмотреть на женщину рядом с ним, её брови были нахмурены, когда она заканчивала перевязывать линию, удерживающую лоб Коконоя. — Ты видишь это дерьмо? — он беззастенчиво показал на Ханму большим пальцем, резко повернув голову и бросив на девушку злобный взгляд, прежде чем снова посмотреть на блондинку. — Я сейчас немного занята, но в любом случае мне всё равно, — глаза Китахары были полностью сосредоточены на том, чтобы завязать концы и сделать это как можно аккуратнее, она старалась не дышать на своего пациента мятным запахом виски. — Я встречаюсь и с другими людьми, и было бы несправедливо, если бы я тоже делала из этого проблему. Он может свободно встречаться с кем угодно, если только не заразит меня чем-либо, — выпрямившись и потянув шею, чтобы снять напряжение, она уронила иглу в чашу. Снова промыв рану стерилизующей жидкостью, она наложила сверху марлю. — Всё готово, — похлопав Коконоя по груди, она помогла ему сесть, прежде чем повернуться к Санзу, который смотрел на неё с ближе, чем она ожидала. — Какого хрена тебе надо? Почему ты так на меня смотришь? — Я действительно не хочу просить тебя об этом… — Тогда не надо, никто тебя не заставляет. — Но ты не могла бы отвезти меня кое-куда? Китахара умоляюще посмотрела на мужчину, его густые ресницы трепетали. Верный Бешеный пес? Он был больше скулящим щенком. К счастью для Санзу, собаки были одной из немногих вещей, ради которых она была готова что-то сделать. Выхватив у него из рук третью порцию виски, она осушила её и вернула пустой стакан. — Ты у меня в долгу. — Разве моя блистательная компания недостаточно хорошо оплачивает твои услуги? — Кстати, об оплате, — Коконой протянул руку, останавливая пару, которая, казалось, собиралась уходить. — Сколько ты хочешь, Кита-сан? Женщина поморщилась: — Что? — Ты сэкономила мне на больничном счете, поэтому я спрашиваю тебя, сколько ты хочешь? — Коконой уже открыл банковское приложение на своём телефоне, его накрашенные глаза были слишком заняты просмотром экрана, чтобы заметить суровое выражение лица женщины. — Ты пытаешься оскорбить меня? Взгляд Коконоя метнулся вверх, за ним последовал его подбородок, а затем он провел свободной рукой по лицу. — Что? Нет… — Тогда не задавай мне таких глупых вопросов. Это заняло у меня всего двадцать минут. Даже если бы это заняло у меня три часа, я бы не взяла с тебя денег за свою помощь, Коко, — сказала Китахара. — За кого ты меня принимаешь? — Я не хотел тебя расстраивать... — Давайте проясним это прямо сейчас, пока большинство из вас здесь: я не знаю, что вы слышали обо мне, но я не из тех, кто эксплуатирует людей, нуждающихся в помощи. Обременённая долгами, работающая по найму или связанная какими-либо другими обязанностями, которые, по вашему мнению, у меня есть, я никогда не буду ставить свою помощь выше чьих-либо интересов. Если кому-то из вас понадобится помощь, я сразу же её предоставлю. — Очаровательная речь, — Ханма встал, слегка поправляя промежность своих брюк, в то время как ловкие пальцы играли с его ремнем. — Ты действительно начинаешь осваиваться среди новых коллег. — Тебе не кажется, что ты выпил слишком много, Ханма? — Кисаки не сводил взгляда со своего лучшего сотрудника. — Почему бы тебе не пойти куда-нибудь и остыть? — О, я уйду, но не остыну. — Хочешь, я зарежу его за тебя? — Санзу взглянул на женщину рядом с ним, надеясь, что она согласится - он уже много лет мечтал надрать его долговязую задницу, но к сожалению, выражение лица Китахары заставило его задуматься. Сигарета свисала с её губ, брови были приподняты в выражении, близком к разочарованию, и всё, что она делала, это усмехалась. Или, по крайней мере, это начиналось с насмешки. С хриплым смешком, заставившим её грудь покачнуться, она провела рукой по лицу, как только прикурила сигарету. — Осторожнее, Шуджи. В твоем голосе звучит почти ревность. Выражение ехидной уверенности сменилось нейтральным, но смущение мгновенно сменилось горечью. Его спина напряглась, черты лица исказились. Барменша потянула его за рукав, даже она поняла, что произойдет что-то плохое, если он сделает хоть шаг в сторону другой женщины. Спрятав голову за его рукой, она прошептала на ухо мужчине, который собирался переступить границы дозволенного: — Не надо, Ханма-сан. — Нет, — Кисаки вышел из-за спины Китахары, посмотрел на него и тихо повторил: — Не надо. — Не знаю, с чего вы все так разволновались, — развернувшись, как ни в чём не бывало, Ханма положил руку девушке на плечо. Однако он успел сделать всего два шага к выходу, когда дверь открылась, и в помещение одновременно вошли четверо полицейских в патрульной форме и загородили выход, в то время как ещё двое в гражданской одежде приблизились к группе людей у бара. Акаши поставил свой стакан на стойку - он слишком часто видел, чем это может закончиться, а кто-то должен держать Санзу на поводке, пока он не наделал глупостей. — Что это за хрень? Кисаки оглядел незнакомые лица; ему нравилось быть знакомым с местными властями, учитывая, что он был посредником в их тайных сделках, но он не узнал ни одного из молодых полицейских, стоявших перед ним. — Чем мы можем вам помочь, офицеры? Один из небрежно одетых мужчин проигнорировал вопрос и направился к женщине, засовывая в задний карман листок бумаги, доставая пару наручников. — Китахара Юкари, вы арестованы. Пожалуйста, руки за спину. Женщина сделала четыре больших глотка из бутылки с виски и поставила её на стойку. — И в чём меня обвиняют? — Попытка взлома и проникновения, членство в банде и убийство. Санзу напрягся, встав перед женщиной, прежде чем детектив успел надеть на неё наручники. — Вы не можете просто так прийти на частную территорию и начать обвинять людей. У вас есть ордер на её арест? — Эта выгребная яма является общественным местом в часы работы вашей алкогольной лицензии. Детектив перевёл взгляд с Санзу, мешающему ему работать, на женщину, которая в последний раз затянулась сигаретой и затушила её в пепельнице рядом с бутылкой. — Не поднимай шума, Санзу, — повернувшись, она завела руки за спину, и холодный металл сдавил её запястья. Её повели к выходу. Проходя мимо Ханмы, она замедлила шаг, уголки её губ дрогнули в том, что можно было принять за ухмылку. Ресницы затрепетали, и она прошептала ему в грудь: — Ещё один мужчина, который сделал со мной то, чего не сделал ты, Шу-чан. Ханма увидел, как бездна сверкнула в этих зелёных глазах, сверлящих его в последние две секунды перед тем, как её увели полицейские. Он даже не был уверен, может ли его раздражать её подстрекательство, когда она таким хриплым голосом произнесла его прозвище. Акаши погнался за группой полицейских, подняв руки, чтобы успокоить мужчин, когда их пальцы предупреждающе дернулись в стороны. Не сводя взгляда с затылка женщины, старший из них крикнул: — Мы наймём тебе адвоката, Кита-чан. Не говори ни слова, пока он не приедет! Проведя рукой по лицу, Какучё пристально посмотрел на того, кто завербовал её: — Что за человека ты привел сюда, Кисаки? Мужчина в очках указал вокруг, отдавая приказы: — Акаши, позвони адвокату, Какучё и я пойдем поговорим с Майки. Коконой, свяжись с остальными и сообщи им, что произошло. Санзу посмотрел налево и направо, кончики его волос от нетерпения коснулись подбородка: — Что мне теперь делать? — Постарайся не уйти в запой - если она проболтается, всем конец. На лицах Санзу и Коконоя отразилось одинаковое сомнение в ответ на это замечание. Розововолосый мужчина наполнил свой стакан, несмотря на то, что ему сказали сделать прямо противоположное. — Если Икеда не смог заставить её расколоться, я сомневаюсь, что она бы... Кисаки остановился на полпути и посмотрел в него: — Я думаю, твои личные чувства мешают тебе трезво оценивать ситуацию. — А я думаю, что ты мерзкий мудак, но я же не поднимаю эту тему, — выплюнул Санзу, снова наполняя свой стакан. Однако на этот раз он даже не успел понюхать его, когда Коконой проглотил его залпом, как горькое лекарство. — Сейчас самое неподходящее время для споров между собой, — Какучё стукнул кулаком по столу. — Самое верное, что мы можем сделать прямо сейчас, - это решить одну из двух вещей: как её вытащить или как мы будем действовать в случае, если она проговорится. Оглянувшись, Коконой увидел, что Ханма и барменша уходят тем же путем, которым полицейские утащили его любовницу. — Куда это вы собрались? Ханма оглянулся через плечо и пожал плечами: — Не то чтобы меня держали рядом для разработки плана. Если тебе понадобится кому-то выбить зубы, позвони мне. Хватаясь за лямки сумки Китахары, Санзу скрежетал зубами, его голос тихо срывался. — Этот ублюдок вообще никому не предан. Я действительно хочу зарезать его, — сердито посмотрев на Кисаки, он прошёл мимо, намеренно задев его по пути плечом. — Я действительно надеюсь, что ради твоего же блага ты не будешь рассчитывать на его преданность, если когда-нибудь окажешься на её месте. Кисаки, покачиваясь, ударился бедром о стойку. — Разве она не просто ещё одна рабочая сила, сидящая на зарплате? Как только он это сказал, все взгляды, устремлённые на него, снова наполнились ядом. Люди, которые не придерживались его мнения, проявляли разную степень отвращения к этому замечанию или, может быть, просто к человеку, и точка. — Знаешь, это действительно мерзкие слова, — сигарета во рту Акаши покачивалась, пока он ждал, когда можно будет дозвониться до адвоката. Коконой тяжело вздохнул, закатив глаза, и продолжил свой путь: — Подонок. Оставшись один в пустом помещении, которое обычно было полностью заполнено, Кисаки вспыхнул от неуважения, от того, что его бросили те, кто должен был бы пасть перед ним в знак благодарности. Что, блять, у неё было такого, чего не было у него? Почему они, защищали её всего через пару месяцев знакомства, в то время как ему всё ещё не хватало их преданности или даже теплого отношения спустя более трех лет? Он придумывал корпоративные проекты, которые сделали их невероятно богатыми, и планировал контратаки на конкурентов. С тех пор, как Кисаки занял эту должность в Бонтене, он более чем утроил число своих партнеров по бизнесу и сделал так, что группа преступников стала вызывать ужас. Он построил преступную империю, о которой они и мечтать не могли без него. И всё же, взгляните на него сейчас: мужчина, добившийся успеха сам, который был искусен в маневрировании и манипулировании всеми, с кем сталкивался, стоял один в ночном клубе, который он презирал, и его марионетки отвернулись от него, чтобы помочь женщине, которую он привлёк к работе. Это было почти забавно, в каком-то ироничном смысле. Кисаки не любил Китахару в личном плане. У них всегда были разногласия по большинству вопросов, но он бы солгал, если бы сказал, что совсем не уважает её. Она была компетентной, быстро училась и не боялась испачкать руки. Он особенно восхищался её второй стороной, когда она играла важную роль в его планах. То, что он знал, как она относится к нему, тоже было преимуществом: он не мог и не хотел доверять ни одному из остальных, чтобы забрать вещи из химчистки, не говоря уже о выполнении сложных указаний без того, чтобы мозг не подсказывал ему, что кто-то из них ошибётся и испортит его тщательно выверенные стратегии или, что ещё хуже, предаст его. По крайней мере, эта женщина могла выполнять приказы, если это означало, что она сама за них заплатит в случае чего. И он с самого начала знал, что она не разочарует его при выполнении какого-либо задания. Если не считать всего остального, она ясно давала понять, как она относится к другим.***
16:55 Чёрт возьми, давно она не была в таком положении. Казалось, она почти забыла, каково это, когда тебя тащат в полицейский участок, пока у тебя не затекает задница от жесткого пластикового сиденья в комнате для допросов, а резкий свет вызывает приступ мигрени. К тому же погода всегда была экстремальной: слишком жарко летом, слишком холодно зимой, но к счастью, Китахаре было жарко, иначе она была бы готова признаться в преступлениях, которые даже не совершала. Она буквально видела, как пар исходит из её рта, как холодеет металл наручников на запястьях, прикреплённых к столу. Ей пришлось прождать в одиночестве целых семьдесят минут, прежде чем, не сказав ни слова, вошли двое детективов с папками в руках и парой горячих напитков для себя. Казалось, все копы, перед которыми она была, делали это, а она сидела в таком положении больше раз, чем могла припомнить, возможно, в школе клоунов их учили этому как стратегии, позволяющей быстро добиться признания. Не то чтобы это не сработало: она знала множество людей, которые сгибались, потому что в жару у них было обезвоживание, а при минусовой температуре пальцы теряли чувствительность. Таков человек, догадалась она. Сидевший за столом напротив подозреваемой человек, которому было на вид около тридцати пяти лет, барабанил пальцами по папке, лежавшей перед ним на столе. У него был ясный взгляд и Китахаре с самого начала было очевидно, что у него не было большого опыта в отношении тех опасностей, которые действительно таились в его округе. — Расскажите нам о Сано Манджиро, — начал он, и легкая улыбка появилась на его лице. Она уже не была уверена, то тот факт, что следователь только что вышел и первым делом спросил её о её боссе, был явным признаком того, что он не знал, с какими людьми имеет дело. И дело было не в том, что Китахара была гордой, а в том, что она с подозрением относилась к тому, кто мог подслушать всё, что говорилось в её личном пространстве. Она была наглой, некоторые даже сказали бы, что временами она склонна к самоубийству, но она никогда бы просто так не упомянула имя Майки. Этот парень был еще более неопытным, чем "думали" люди. Китахара просто смотрела на говорившего, как будто у неё не всё в порядке с головой. — Майки… вы его знаете, верно? Бонтен - они заставили вас, не так ли? — младший из двух детективов ткнул пальцем в то, что, как она полагала, было её личным делом в увесистом досье. — О, Морисака, она либо немая, либо безмозглая, — второй детектив, пожилой мужчина с тёмными кругами под глазами и редкой щетиной на лице, с отвращением принюхался к запаху из бумажного стаканчика, который держал в руках. — А как насчет вашей семьи, Китахара-сан, не отправиться ли нам в путешествие по закоулкам памяти? Знаете, я кое-что из этого читал. Некоторые из этих обвинений в адрес вашей семьи просто ужасны, не так ли? — Морисака промычал что-то отрицательное, прежде чем наклониться вперед, подперев подбородок ладонью. — Я слышал, что даже все эти страшные мужчины вокруг вас не обращаются к вам по имени. Что не так с Юкари? Красивое же, — детектив ткнул пальцем в стол, к которому была прикована женщина. — Разве вы не идеальная маленькая девочка для своей семьи? Или правильнее было бы назвать вас их курицей, несущей золотые яйца? — Разве вы не наследница своей фамилии? Печальное право, которое вам приходится принимать по праву рождения, — пожилой мужчина подул на горячий напиток, и в лицо женщине донесся аромат ультра-сладкого шоколадно-апельсинового напитка. Резко шмыгнув носом, он неосознанно натянул куртку из-за пронизывающего холода, витавшего в воздухе. — Ни один из ваших родственников не годится на роль преступника, кроме вашей бабушки, и прошло много времени с тех пор, как она что-то делала, верно? — открыв папку, он пробормотал, просматривая данные: — У неё не было никаких физических проблем с 1997 года, когда она попала в аварию и была прикована к инвалидной коляске. Поэтому она попросила вас подстраховаться? — подняв взгляд, пожилой мужчина склонил голову набок, ожидая гневного возражения. — Никто не может винить вас за то, что вы стали такой, какая вы есть. Терпеть то, через что ваша семья заставила вас пройти... Должно быть, каждый день был настоящим адом, — кивнув, старший из них махнул рукой, призывая женщину заговорить: — Давайте, расскажите нам о ваших трудностях. Мы защитим вас, если вы поможете нам - это всего лишь небольшой обмен информацией. Медленно поворачивая голову влево и вправо, по привычке хрустя костями, Китахара щёлкнула языком по передним зубам. Проглотив едкую слюну, образовавшуюся от виски и никотина, она облизала губы, так что показалась полоска пирсинга. — Если вы хотите услышать о моих трудностях, я надеюсь, что у вас есть много времени. Оба мужчины подались вперед. — У нас есть всё время в мире. — Я хочу закурить, прежде чем мы начнём. Пара детективов переглянулись. — Как насчёт того, чтобы выпить чего-нибудь теплого? — Нет, я в порядке, — она покачала головой, её голос стал хриплым из-за долгого перерыва после последней сигареты. Прежде чем один успел сделать ещё один вдох, пожилой мужчина встал и вышел из комнаты. Как только дверь захлопнулась, молодой человек откинулся на спинку стула, его черные глаза заблестели в свете освещения, пока он рассматривал фигуру перед собой. Он видел её фотографии с подросткового периода и до её последнего преступления несколько лет назад, но, чёрт возьми, она действительно была не такой, какой он её себе представлял. Он ожидал увидеть болтливую шлюшку, говорящую на жаргоне, которая проболтается обо всём, когда ей пообещают безопасность. Но это было не так. Китахара сидела прямо, в нескольких сантиметрах от спинки стула, чуть в стороне, так как её скрещенные ноги не помещались под столом, её талия была выгнута, а ладони лежали на поверхности, и она поддерживала зрительный контакт. Её дыхание было медленным и ровным, и она ни разу не отвела взгляд, когда к ней обращались, будь то вопросы или провокации из её прошлого со стороны любого детектива. Морисака начал задаваться вопросом, не попал ли его напарник в самую точку, что она была простушкой, судя по тому, как она себя вела. Такая вероятность была нулевой. Женщину с её послужным списком ни за что не взяли бы на работу в крупнейший преступный синдикат страны, даже если бы у неё вместо головы был компьютер. Она никак не могла быть идиоткой, и это ещё больше усугубляло ситуацию. Потому что если она не была тупой сучкой, то она была умнее, чем они думали. Дверь открылась, и вошёл второй детектив. Открыв пачку сигарет, он вытащил одну из них: — Мы не можем позволить вам дать зажигалку из соображений безопасности. Опустив подбородок, она захлопала длинными черными ресницами, когда подняла взгляд и облизнула губы: — Всё в порядке, зажги её для меня - я не против время от времени обмениваться косвенными поцелуями, — задержавшись на долю секунды у кончика языка, высунутого из-под верхней губы, пожилой мужчина сделал, как его просили, и протянул его женщине. Встряхнув запястьями, показывая, что она скована, она наклонилась вперёд так далеко, как только могла, её бюст прижался к краю стола, а из-под верхней части блузки показалась ложбинка между грудями. Сделав длинную затяжку, она обхватила фильтр пухлыми губами и наклонила голову, чтобы взять сигарету пальцами. — Спасибо. Ты просто прелесть. Подавив волнение от пристального взгляда, которым его одаривали, детектив постарше откашлялся, чтобы избавиться от напряжения, застрявшего в горле, и сел. Заметив реакцию, молодой человек ткнул пальцем в стол, отделявший их от женщины. — Итак, вы собирались рассказать нам о Майки. — Ах, да, — из её носа и рта повалил дым, Китахара вытянула пальцы так, что хрустнули костяшки. — Он лев по знаку зодиака, и я слышала, что у нас одинаковый MBTI, что меня в некоторой степени беспокоит. К тому же, — сморщив лицо, она прикрыла рот правой рукой и огляделась по сторонам, как будто пыталась удержать секрет от раскрытия, — он намного ниже ростом, чем кажется по телевизору, но всё равно выглядит чертовски привлекательно. — Ч-что? Китахара склонила голову набок, ее голос звучал беззаботно, когда она посмотрела на пару мужчин, приподняв брови. — Вы что, водите нас за нос? — Вы же спрашивали... — Мы хотим знать, как работает организация! Кто и чем руководит в Бонтене? Китахара приложила палец к нижней губе, насколько это было возможно в таком положении благодаря наручникам, соединенным цепочкой. Подняв глаза к потолку, она хрипло пробормотала: — Откуда мне это знать? — Вы работаете на них. — На них работает много людей, но это не значит, что мне что-то говорят. Мне даже не называют имен людей, с которыми я работаю. Я просто нахожусь там... Ложь. Глаз Морисаки дёрнулся. — Ты не знаешь их имён? — он не поверил ни единому слову - он буквально слышал, как она чуть больше часа назад назвала этого наркомана Санзу и Жнеца из Кабукичё по именам. — Мне иногда говорят по работе об игре в карты, я выполняю её, и на этом всё. Ложь. — Ты действительно действуешь мне на нервы. Ты ведь никогда не собиралась нам ничего рассказывать, не так ли? Китахара пожала правым плечом, еще раз глубоко затянувшись сигаретой, которая вот-вот должна быть выкурена до самого фильтра. — Кто бы мог сказать? — морщась от резкого дыма, который образовался из-за того, что она курила слишком глубоко, женщина почесала линию роста ресниц: — Вы злитесь? Оба мужчины были вне себя от злости. Последние четыре дня они спали по два часа в день. Они вели три дела подряд, старшего из пары выгнали из дома из-за заявления о разводе, а новая жена Морисаки родила всего три недели назад. Они едва держались на ногах, прежде чем взялись за это дело. Они были возмущены и недосыпали. — Это сделало бы тебя счастливой, Юкари? — Морисака с горечью сплюнул, заметив, что ей не нравится, когда к ней обращаются по фамилии. Это было лучшее, что он мог придумать, чтобы отомстить ей, но этого оказалось недостаточно, когда она слегка подняла руку. Чёрным ногтем она указал на камеру, висевшую в углу под потолком. На лицах присутствующих появилось выражение ожидания, и губы Китахары дрогнули в подобии ухмылки: — Вы забыли включить камеру. Пара оглянулась, чтобы посмотреть, куда она указывает. Она действительно была права - маленького красного мигающего огонька не было видно. Морисака вскочил на ноги, его рука схватила папку со стола в тот самый момент, когда открылась дверь. Ещё более раздраженный тем, что его прервали, когда он наклонился, чтобы собрать разбросанные документы, молодой человек рявкнул, не поднимая глаз: — Кто, чёрт возьми, разрешил вам сюда входить?! Моргнув в ответ на это замечание, женщина в костюме закрыла за собой дверь. — Меня зовут Сайто Кирие, я адвокат Китахары-сан. Морисака почти повернул голову, чтобы оглянуться через плечо, и почувствовал, как внутри у него все закипает. Собрав бумаги, молодой человек поднялся на ноги, покраснев. — Я прошу прощения. — Мне не нужно это слышать, — миниатюрная, скромная красавица в светло-сером костюме-юбке протянула ладонь к двери. — Однако, вам лучше поторопиться и уйти. Мне нужно поговорить с моим клиентом. Ошеломлённые, но знающие, что не могут отказать, мужчины направились к двери, не сводя глаз с подозреваемого. Дождавшись, пока дверь закроется, Сайто по привычке взглянула на камеру в углу, чтобы проверить. — О, не волнуйся, они забыли включить её перед началом работы. Бросив на неё недоверчивый взгляд и усаживаясь, женщина поставила свой портфель на ножку стула. — Ты серьёзно? — Я достаточно часто была в таких комнатах, чтобы знать, — пробормотала Китахара и пошевелила суставами, холод начал проникать внутрь и сковывать её тело. — Они очень разозлились, когда я им сказала, так что я не думаю, что это было специально. — Ты бы поставила на это свою жизнь? Китахара инстинктивно дернула бровью: — Я могу распознать лжеца. — Ты, должно быть, очень сложная любовница. — Никто никогда не жаловался. — Может быть, ты просто не такая сообразительная, какой себя считаешь. — Как насчет субботы в шесть? Я заеду за тобой после работы и докажу это. — Почему ты думаешь, что я заканчиваю в шесть? — Большинство юристов заканчивают работу в будний день около шести, а сейчас около половины седьмого, но ты всё ещё в рабочей одежде, и твоя сумка тяжелая, как будто ты не была дома, чтобы оставить вещи, ты определенно из тех, кто работает сверхурочно в выходные, — указывая на плоскую грудь, Китахара показала указательным пальцем. — Я вижу ключи от машины у тебя в кармане, так что ты явно водишь машину, а ближайший офис находится примерно в пятнадцати минутах езды, так что ты, очевидно, работала допоздна. — Это не объясняет, почему ты показываешь мне на грудь. — Я вижу коробку из-под сигарет у тебя под пиджаком. Проведя языком по внутренней стороне щеки, Сайто остановилась, сунув руку под куртку, чтобы осмотреть женщину напротив: — У вас довольно острое зрение, Китахара-сан. — Не особенно. Я, вообще-то, близка к тому, чтобы стать слепой, — пожав плечами, Китахара поёрзала, её задница затекла от неудобного сидения, а засохшая кровь Коконоя на рубашке начала крошиться на холоде. — Можно мне одолжить одну? Сайто хмыкнул, протягивая коробку с бензиновой зажигалкой. — Одолжить? Ты собираешься вернуть мне её? Закурив одну из сигарет, блондинка подтолкнула одолженную роскошь обратно через стол. — Нет, я заменю её на совершенно новую, если ты позволишь мне пригласить тебя на ужин. — Я не общаюсь со своими клиентами вне рабочее время. — Всё в порядке, я не планирую, что меня снова вызовут. Невольно рассмеявшись, Сайто кашлянула, чтобы прочистить горло, и опустила глаза. — Я уже просмотрела ту чушь, которую они пытались выдать за улику, всё это в лучшем случае косвенные улики. Знаете, у вас, должно быть, есть высокопоставленные друзья, раз вы так быстро прислали мне копию, — выпрямившись, она пододвинула несколько листов бумаги к женщине. — Это ваши бланки об освобождении. Вам нужно... — Да, я уже была здесь раньше: подпиши и не покидай страну в случае необходимости дальнейшего допроса, никаких нарушений законов и прочей ерунды. Я знаю. Сайто встала и открыла дверь. Высунув голову в коридор, она указала на мужчину, стоявшего возле двери. — Снимите с неё наручники, — сделав, как ему было сказано, мужчина вошёл и, не меняя выражения лица, освободил женщину от наручников, прежде чем вернуться на свой пост. Китахара встала и подавила зевок. — Пойдем, я хочу домой, а там тебя кое-кто ждёт снаружи, — Сайто поманила к себе женщину, и они вышли из холодного помещения. Добравшись до главного помещения, заставленного столами и перегруженными работой сотрудниками, Китахара остановилась перед выходом, пока адвокат передавала ей копии документов. Вытянув руки над головой, блондинка посмотрела на детектива, который пытался её разговорить. Не сводя взгляда с него, она с ухмылкой приподняла губы, и дым поплыл через нос. Поймав ее взгляд, Сайто цокнула и подтолкнула женщину к выходу. — Почему ты ведешь себя так по-детски? Китахара, повернув шею назад, чтобы посмотреть на неё, осталась в той же согнутой позе, её подбородок был близок к щеке серьёзной женщины. — Потому что я чертовски мелочна - я из тех, кто нарочно старается опоздать на собственные похороны только потому, что кто-то другой выбрал не то время. — Это ужасная черта. — Я в курсе. Итак, — запустив пальцы в волосы, она наклонила голову, чтобы посмотреть на адвоката. — Ты предпочитаешь итальянскую или японскую? — Кухню? Китахара с ухмылкой посмотрела на неё. — Или что-то другое, если тебе это нравится? — Пожалуйста, перестаньте болтать, Китахара-сан. — Да ладно, не притворяйся, что я тебя не возбуждаю, ты не можешь перестать улыбаться. Как только они вышли на крыльцо полицейского участка, адвокат крепче сжала свой портфель. — У меня нет привычки сближаться со своими клиентами. — Я не прошу тебя выходить за меня замуж, — подняв воротник пиджака женщины и расправив его, Китахара отбросила окурок в сторону. — Ты действительно привлекательна. Давай как-нибудь сходим куда-нибудь. От этих дерзких слов у женщины задрожали челюсти и ресницы, она напряглась, когда блондинка придержала для неё дверь — Вас кое-кто ждет. Повернувшись лицом к автомобильной стоянке, Китахара прохрипела: — Обычно так и есть, по той или иной причине. Убрав руки с лацканов ее пиджака, Сайто вежливо склонила голову в знак прощания: — Пожалуйста, не тратьте впустую его доброту; я никогда раньше не видела, чтобы он ждал кого-то, кроме своего брата, — торопливо спустившись по ступенькам, женщина открыла свою машину, села и уехала. Повернув голову в поисках того, кто её ждёт, горящие глаза остановились на дрожащем теле, сидевшем возле кирпичной стены, которая окружала автостоянку перед зданием. — Эй, — прохрипела она в поникшую лиловую макушку, сгорбив широкие плечи в кожаной куртке. — Неужели тебе нечем заняться, кроме как ждать такого преступника, как я? Поднявшись, Риндо повернулся лицом к человеку, которого ждал последние полчаса. — Если ты преступник, мы все отправимся в ад. — Да, я уверена, что вы всё равно туда попадёте, вы - кучка непослушных маленьких мальчиков, — спрыгнув с предпоследней ступеньки, Китахара хлопнула его по плечу свёрнутыми бумагами, и, когда она наступила на землю, её слова сопровождались хрипом: — Я займу для тебя место за моим столиком у камина. Риндо напрягся, как только она оказалась в пределах его личного пространства, и выражение её лица изменилось. Он, без сомнения, находил её физически привлекательной, но это быстро свелось к её поведению и характеру, а не к соблазнительному телу и тёмному, притягивающему взгляду, который она обычно демонстрировала. Однако, прямо сейчас, он должен был проверить её на предмет предательства. Ран должен был забрать её из полицейского участка, но Риндо сказал своему брату другое место, когда Какучё использовал младшего брата в качестве сопровождающего. Позже он действительно собирался получить за это, но мысль о том, что её уберут прежде, чем она успеет объясниться, оставила неприятный осадок у Риндо в голове. Адвокат, к услугам которой часто прибегал Бонтен, написала Какучё, сообщив ему, что она невиновна в предательстве, но Риндо хотел услышать это из уст самой женщины, хотел увидеть её, хотел, чтобы он был первым человеком, которого она увидит, как только её опустят. — Как всё прошло? — Что? — Что ты там говорила о нас? Снова и снова пожимая плечами, чтобы разогнать застоявшуюся кровь, Китахара сказала: — Если ты имеешь в виду Бонтен, я сказала, что Майки по знаку зодиака лев, и у нас один и тот же MBTI. — Чего? — MBTI - это тип личности... Он нахмурился, и его губы сжались: — Да, я знаю, что это такое. Я имел в виду, что ты рассказала им о нас как об организации? — Ты что, думал, я вас сдам? — Китахара отстранилась, прижав подбородок к шее, и окинула взглядом своего сопровождающего: — Я многое не принимаю близко к сердцу, но если ты действительно думал, что я сдам кого-то из вас… это, на самом деле, немного задевает. — Я должен был спросить. Ты же знаешь это, — Риндо поднял руку, извиняясь за хмурый взгляд, которым его наградили. — Я рискнул, приехав за тобой - это должно было быть заранее оговорено. Грудь Китахары напряглась, когда она сделала глубокий вдох через нос, уже уверенная, что его старший брат, должно быть, сейчас в ярости: — Я уверена, он в восторге от этого. — Он ещё не знает. Обхватив ладонями плечи в слабой попытке согреться, Китахара закатила глаза и цокнула языком. Она уже слышала ворчание старшего брата. — Зачем портить ему настроение ещё больше, чем обычно? Засунув руки в карманы пиджака, онемевшими пальцами он нащупал зажигалку, которую купил ранее. — Потому что я не хотел, чтобы он застрелил тебя, как только ты покинешь участок, не выслушав тебя. Я не хочу видеть тебя мёртвой, и я не хотел, чтобы мой брат был тем, кто сделал бы это. — Ты переусердствовал со всем этим важным дерьмом из-за пустяков, но забыл кое-что мелкое. — Да, и что я забыл? — Где моя сумка? Кашлянув, чтобы прочистить горло, мужчина наклонил голову: — Санзу охраняет её, как грёбаный лев. — Мне нужна моя банковская карточка. — Что тебе нужно? Я куплю это тебе. — Не выделывайся так. Мне нужны мои собственные деньги... Похлопав себя по наружному карману, Риндо дернул плечом: — Я принёс тебе немного сигарет и есть бутылка виски с твоим именем на ней, которая ждёт тебя в ресторане неподалеку отсюда. Я догадался, что ты ещё не ужинала, да и я тоже. Я подумал, что вместо того, чтобы ужинать поодиночке, мы могли бы перекусить вместе, поэтому я забронировал столик. Взгляд Китахары смягчился. Она была уверена, что если бы у неё было сердце, оно бы чуть не растаяло от выражения лица Риндо, от его услужливости, которая пошатнула её давнее решение не поддаваться на уговоры симпатичных парней с ещё более красивыми словами, когда она прекрасно знала, что они всегда были самыми плохими. — Почему ты такой? Риндо слегка покачал головой и вытянул руки над головой: — Я уже говорил тебе, что не откажусь от попыток заставить тебя обратить на меня внимание. Китахара насмешливо хмыкнула: — С тебя каждый день текут девушки, и я хочу знать, почему ты бегаешь именно за мной. Риндо не ожидал такого вопроса. Тем не менее, она была права, многие женщины действительно вились вокруг него, если не из-за его внешности, то из-за его статуса, но это быстро устарело, когда они стали шлюхами и охотницами за деньгами или сочетанием того и другого, заботящимися только о себе: в его жизни было не так много людей, о которых он по-настоящему заботился. Честно говоря, кроме, возможно, трёх человек в его жизни, Риндо был уверен, что не найдется ни одного, кто оплакивал бы его, если бы с ним действительно что-то случилось, и это пугало его до смерти. Размышляя об этом, он действительно растрачивал лучшие годы своей жизни впустую: интрижки с сёстрами членов банды, которые не приносили ничего, кроме неприятностей, и шлюхи, которые отказывались брать его деньги, чтобы заслужить его расположение, и девушки-официантки, которые были готовы на всё за его знаменитые щедрые чаевые, - всё это приводило к тому, что если он будет возиться с братом и Санзу, то в конечном итоге останется одиноким. Чёрт, он был немного одинок прямо сейчас, и ему скоро должно исполниться тридцать три года. Он был не из тех, кому доставляет удовольствие находиться в центре наркотиков и вечеринок, когда люди слишком громкие, а драки начинаются из-за глупостей, сказанных в пьяном виде. Он дрался, потому что хотел испытать свои силы, а это было довольно сложно, когда шлюха танцевала ему приватный танец, а компания, накачанная кокаином, говорила ему, что ты должен чувствовать. Риндо любил своего брата непреодолимо: он буквально готов был убить и умереть за него, и до этого момента не раз делал это, не моргнув и глазом. Но по какой-то причине, которую он не мог определить, блондинка, стоящая перед ним, действительно выявила противоречия между их личностями. Для разнообразия он не собирался быть просто «младшим Хайтани» или «слабейшим братом». Он собирался принимать собственные решения, и будь прокляты последствия на этот раз. Потирая затылок, зрачки Риндо забегали. Он начал говорить ровно, но не успел, как с губ сорвались беспорядочные слова, и он уже не мог за ними угнаться. — Потому что ты не... частично... ну, это просто... ну, знаешь... — он начал запинаться, и вся эта пресловутая уверенность Хайтани улетучилась. Вздохнув и улыбнувшись, Китахара обернулась, махнув рукой: — Стоило попробовать... — Не отворачивайся от меня, — схватив руку, которой она отмахнулась от него, Риндо снова притянул её к себе. — Я слышал от Санзу, что Ханма флиртовал с одной из барменш прямо у тебя на глазах, пока ты зашивала Коко. Почему ты с таким парнем? Китахара начала чувствовать, что ей следует сделать из этой информации вывеску, а ещё лучше - футболку, потому что её уже тошнило от необходимости объяснять. — Я не "с ним", мы не встречаемся. Мы оба спим с другими людьми. Как я уже говорила другим, он может встречаться с кем захочет, при условии, что не передаст мне никаких ЗППП или что-то ещё. — Тогда почему ты не дашь мне шанс? — Если у меня много партнеров, это не значит, что со мной легко. Я не собираюсь трахаться с тобой только потому, что ты пытаешься разозлить Ханму или что-то доказать своим друзьям. Выражение его лица изменилось. — Это совсем не так, — Китахара знала, что он имел в виду. И всё же она не могла просто уступить ему. Она отказалась. — Тогда на что это похоже? Ну же, — подойдя к нему так близко, что её дыхание коснулось его щеки, а кончики волос коснулись его шеи, Китахара заглянула ему в глаза. — Назови причину, которую я сочту приемлемой, и я в ту же секунду упаду на колени и отсосу тебе. Риндо откинул волосы с лица и отвёл взгляд с коротким смешком. — Наверное, это хорошо, что мне нравится, когда ты меня дразнишь, не так ли? — О, только не говори мне этого. — А что, ты не начнешь меня жалеть? — Нет, — перебросив ногу через мотоцикл мужчины, Китахара усмехнулась и оглянулась на Риндо, который был на совершенно новом уровне возбуждения при виде того, как она оседлала его сиденье. — Просто так получилось, что у меня очень злая натура, я могу захотеть довести тебя до слёз. Риндо поджал губы и стиснул зубы. У него перехватило дыхание при виде женской задницы, приподнятой на кожаном сиденье; её округлых бедер, словно созданных для того, чтобы его обхватили сзади, и в голове у него промелькнула мысль: — Я даже не думаю, что был бы против... — Ты думаешь о чём-то грязном, не так ли? — выпрямившись, она похлопала по пространству перед собой, изогнув бровь. Подняв руку, Риндо подошёл к байку, качая головой: — Почему ты так думаешь обо мне? — сняв кожаную куртку, он протянул её женщине, чьи губы стали почти синими от холодного ночного воздуха. — Надень это. Последнее, что нам нужно, - это чтобы ты простудилась. — Я думаю, что Бонтен пострадал бы больше, если бы ты заболел. Я могу выполнять большую часть своей работы в офисе, и это не значит, что ты можешь ломать кости, не выходя из постели. — Напротив, это отличное место, чтобы сломать спину. Фыркнув от смеха, Китахара пихнула его в плечо: — Ради всего святого, заткнись и садись уже на мотоцикл, — надевая куртку, она была удивлена тем, какой свободной она была. Его тепло всё ещё ощущалось на подкладке, а запах его одеколона ударил ей в нос. Пошарив в правом кармане, она нащупала пачку сигарет и зажигалку. Риндо с мальчишеским смехом сделал так, как ему сказали, и притворно надулся: — Это домашнее насилие, понимаешь? Глубоко затянувшись дымом и облизнув губы, когда подвеска мотоцикла просела под весом мужчины, Китахара промурлыкала, указывая большим пальцем на здание, перед которым они находились: — Вероятно, тебе следует сообщить в полицию. — Забавно, — Риндо вставил ключ в замок зажигания, и двигатель с грохотом завёлся. Он нажала ногой на педаль и, посмотрев влево, развернул мотоцикл. Направив переднее колесо в сторону проема в низкой кирпичной стене автостоянки, он остановился, чтобы пропустить встречный автомобиль. Наслаждаясь дымом, наполняющим её легкие, Китахара слегка откинула голову назад, уставшими глазами глядя на хмурое небо, огни города и собирающиеся снежные облака, закрывающие звёзды. — Как другие восприняли мой арест? — на самом деле она никогда не ожидала, что их реакция будет хорошей, но надеялась, что они дадут ей достаточно времени, чтобы выслушать её, прежде чем её утащат в безлюдное место и выстрелят прямо в голову. Риндо только хмыкнул: его разум утонул в ощущении тёплых, плавных грудей, прижавшихся к его спине, а его терпение испытывалось тем, что чёрная «Сузуки» замедлила ход, хотя он жестом показывать ехать вперёд. — Да что за хрень? — снова выбросив руку, он проворчал: — Да ладно, у меня нет всей но… Затемнённое заднее окно наполовину опустилось. Это не тот мудак, который помог Накамуре? Прежде чем Риндо успел осознать это, пять выстрелов один за другим раздались в ночи, и его мотоцикл опрокинулся на бок, когда пуля пробила переднее колесо. "Сузуки" с визгом умчалась прочь, а мотоцикл уже успел упасть боком на асфальт. В ушах зазвенело, а правую ногу придавило весом мотоцикла, и Риндо в панике крикнул что-то Китахаре. Он не был уверен, что говорит - его сердце билось слишком громко, рука горела, правый бок болел после падения. Риндо повернул голову, чтобы спросить, всё ли с ней в порядке, и застыл, когда по его венам пробежала дрожь. Она неподвижно лежала на боку, волосы упали ей на лицо. С бьющимся в горле сердцем он выбрался из-под мотоцикла и поднялся на четвереньки. Похлопав её по туловищу и убрав волосы с лица, из-под кончиков его пальцев потекла кровь. Несколько полицейских выбежали из главного входа в участок, некоторые из них держали наготове своё огнестрельное оружие. Морисака немедленно подбежал к месту падения мотоцикла, а неподвижную женщину перевернул на бок. Он присел на корточки рядом с ней, но его тут же опрокинули на спину, глаза Риндо сузились, а зубы обнажились. — Отвали от неё, блять! Опустившись на четвереньки, но не подходя ближе, опасаясь того, что сделает печально известный человек, Морисака наблюдал, как кровь растекается по трещинам на асфальте. — Что случилось? Риндо уже не мог разобрать ни слова из этого бормотания. Он не стал бы отвечать, даже если бы хотел. Осторожно отодвинув свою кожаную куртку от её груди, Хайтани принялся искать источник кровотечения. О, чёрт, на стыке плеча и груди, чуть ниже ключицы, было пулевое отверстие. Его тело не двигалось. Он знал, что должен надавить на неё, иначе она истечёт кровью, но его руки просто не слушались крика в голове. Оглядываясь по сторонам, старший из двух детективов, которые допрашивали её, крикнул одному из офицеров, стоявших на верхней ступеньке лестницы: — Кто-нибудь, позовите медика и вызовите скорую помощь! — Китахара... К-Кита, — Риндо навис над женщиной, прижавшейся щекой к влажному асфальту, и его дрожащая рука, наконец, пошевелилась и легонько потрясла её за бедро. — О, чёрт, тебе лучше не умирать.