ХХХ
Рому вырвало сразу же, стоило выйти на улицу. Всё, что произошло в квартире Грома, было до омерзения неправильным, бесчеловечным. Себя Ильин чувствовал ублюдочным ублюдком. Когда он решил, что будет на месте Игоря представлять Максима? На проспекте, когда соглашался сыграть в злую игру? Гром дурил его, само собой, но Рома, учуяв азарт, переступил страх. Он понимал, что Игорь доведёт всё до конца. Сказал А, говори и Б, а Гром — человек дела. Но беспокоиться за свою честь Роман Романович начал только на диване, подставлясь под поцелуи. Не неприятно, но как-то неестественно. Как будто оба делали это через силу, потому что надо, а не потому что хотят. И Гром первым остановился, принимая своё поражение. Рома догадывался, что Игорь бы не продолжил, отпустил бы его. Но как же он тогда смотрел. Рому опять затошнило. Так смотрит собака, которая не понимает, почему хозяин злится или бьёт её. Боится, но верит, что это игра, и неуверенно виляет хвостом. Ну, что ты, человек, я же люблю тебя. Очередной спазм сдавил горло. Пошлость, звенящая пошлость, Антон Павлович, но других слов нищий духом пожарный не находил. После очередного позыва, когда в грязный снег оставалось сплюнуть только горькую слюну, Рома утёр рот и со всех ног побежал со двора. До дома добрался, чудом не собрав все катки и пролетая на светофорах не глядя. Потому что не важно. Игорь слышал. Точно всё слышал, потому что взгляд стал совсем мутным, как у рыб на рынке. Хвостом ещё дёргает, ртом воздух хватает, но это конвульсия, а не стремление выжить. В пожарке вместо учебки первым делом пошёл к психологу, кабинет которой игнорировал почти месяц. Сходу завалился в кресло, не дожидаясь приглашения, и вывалил всё, как на духу. Женщина выслушала его молча, не перебивая, и когда поток откровений иссяк, безжалостно поставила Ильину диагноз — перенос. И мудак. Этот диагноз Рома поставил себе сам ещё утром. — Исключите контакты с этим человеком до полного выздоровления. Иногда падение в пропасть — лучшее, что может случиться. Теперь вы понимаете, насколько серьёзна ваша проблема, — о да, Рома понимал. Выйдя из кабинета врача, он тут же позвонил в Центр, чтобы попросить перевод в другую группу. Пока шли гудки, придумал миллион и одну отговорок, но вежливая девушка на том конце провода никаких вопросов не задавала, только предложила график среда-воскресенье. Рома, не раздумывая, согласился. Журавская, увидев его в группе не по расписанию, не скрыла удивления. Но вопросов задавать не стала, потому что не всегда то, что кажется, таким и является. Рома же, опережая все вопросы, сказал, что на работе изменился график, и потому он — здесь. Эта группа, не считая красноволосой девицы и куратора, была сугубо мужской, и Рома укусил щёку изнутри: он планировал всласть поныть о том, что успел натворить, но в такой компании не чувствовал в себе сил для откровенности. Всегда можно разыграть карту подмены местоимений, оставалась надежда, что психологи его не раскусят. Раскусили. В тот же вечер Юлия Борисовна задержала его. — Роман, — она снова перешла на «вы», создавая между ними дистанцию. Как будто понимала, что честным Ильин может быть только так. — Правильно ли я поняла, что рассказанная вами история была о Максиме и другом мужчине, на месте которого вы представляли своего погибшего коллегу? — Рома кивнул. — Хорошо. Я отмечу это для Сергея и Кирилла и попрошу их не выдавать вашу тайну. Ильин наградил её благодарным взглядом. Святая женщина, всё-таки. Домой он шёл если не успокоенный, то хотя бы менее взвинченный, чем был ещё днём.ХХХ
Надираться до поросячьего визга Игорь не планировал. Увольняться тоже, но всё случилось, как случилось. Он сделал, что должен был. И будь, что будет. После дефиле по участку он сразу же пошёл домой и завалился спать, а проснулся только поздним вечером под восьмичасовые новости на случайно включённом сквозь сон телевизоре. Поставленными голосами журналисты сообщали новости дня, и даже в федеральных всё было тихо. Игорь перекатился на бок, осторожно опустил босые ступни на пол, по которому гулял вечный сквозняк, и схватился за голову. Ну, дебиил… Разрядившийся в ноль телефон нашёлся под подушкой, и как только экран мигнул минимальным процентом заряда, на Игоря тут же посыпались сообщения о пропущенных звонках и уведомления из мессенджеров. Всё же как хорошо было жить с кнопочной неубиваемой (убиваемой) нокией. Во всей чехарде сообщений больше всего удивило письмо во Вместе от Оксаны. Так волновалась, что попыталась найти в сети мужика с громкой фамилией? Игорь разблокировал телефон и ответил девушке, что всё в порядке. «Ромы тоже сегодня не было. Это как-то связано?» Проницательная. Но Игорь не знал, связано ли это. Игорь вообще ничего больше не знал и не имел никакой возможности узнать. Нет, всегда можно позвонить Саше, но давать заднюю так скоро не хотелось из чувства гордости. Жизнь без привычного распорядка, где самым важным и единственным пунктом была работа каждый божий день, казалось, встала на паузу. В выходные Игорь не знал, чем себя занять, а в понедельник по привычке подорвался до будильника, собрался и уже на пороге квартиры понял, что идти ему никуда и не нужно. До обеда провалялся на диване под бубнёж телевизора, не вникая ни в семантику передач, ни в анализ собственных переживаний. К вечеру, нацепив побольше одежды, вышел на пробежку и долго не мог настроиться, потому что бит плейлиста подходил для задушевных разговоров, а не для бодрого кросса километров на десять. Ноги сами принесли к дому творчества как раз под конец понедельничной группы. Когда на крыльце показалась Оксана, Гром вышел из тени. — Блядь, Игорь! — девушка подпрыгнула от удивления и почти замахнулась рюкзачком. — Прости, — майор виновато улыбнулся. — Не было его, — догадываясь, зачем на самом деле пришёл Игорь, сразу сказала ему. — Давай всё равно провожу. Термуха промокла и холодила тело, и когда они дошли до дома Рудаковой, Игорь стучал зубами от холода. — Зайди погреться, — грубовато, как и всегда. Подруга напоила его чаем и на время, пока сохнет его термобельё, выдала какую-то безразмерную, но явно женскую футболку. Розовый цвет неожиданно Игорю шёл. Вопросов Оксана не задавала, но смотрела внимательно и как будто бы ждала, что гость сам ей всё расскажет. Электронные часы на холодильнике пискнули, что уже десять вечера. — Я уволился, — ни с того ни с сего ляпнул Игорь. А потом его прорвало. Он не стал сливать ход расследования и вообще говорить, что в группе только поэтому, но про Рому и его перфоманс с чужими именами рассказал почти всё, опустив совсем уж интимные подробности. Оксана слушала, кусала губы и нервно стучала пальцами по столу, но не перебивала. Когда поток откровений иссяк, заварила ещё по порции ромашкового чая. На часах была почти полночь. — Я не знаю, что сказать, товарищ майор, — причину увольнения она так и не поняла, но вкупе с остальным это уже было не важно. Поезд жизни Игоря явно сошёл с пути. — Оставайся сегодня, — после недолгой паузы предложила девушка.