О проявлениях покорности

— О, Вокс, — шепчет Владыка, располагая свои тёплые, ещё, кажется, пропитанные кожным запахом плети ладони на экране Вокса (своеобразно берёт его за щёчки), — я не желаю вам ничего дурного. Несмотря на отношение Аластора, впрочем, — теледемон уловил кривую сардоническую насмешку, пока Владыка говорил, — не безосновательное, я хотел бы избежать подобных наказаний впредь. Поверь мне, я ценю вас как самостоятельных личностей с собственными принципами и своими мыслями, однако ты должен хорошо понимать, что неуважительное отношение к своей персоне я терпеть не намерен. — Я понимаю, — медленно, словно боясь обжечься собственными словами, навлечь на себя беду, подчёркнуто согласно произносит Вокс: — Господин.       Одна из рук Владыки ожидаемым образом перемещается на заднюю часть монитора Вокса, легонько, практически невесомо давит. Теледемон с запоздалым осознанием желаний Господина склоняется к Его промежности, натужно сглатывает. — Не заставляй меня озвучивать просьбу, — елейно шепчет Господин, внутренне продолжая страдать от мучительно давящего на плоть желания, от пылкого нетерпения ещё с того момента, как Аластор чертовски привлекательно оказался подвешен под потолком. — Как Вам угодно, Владыка.       Теледемон тянется руками к бляшке ремня, нервно перебирает пальцами застёжки, ставшие для него в таком дёрганном состоянии чёртовыми головоломками, боясь случайным образом вывести Господина на новую ступень гнева, который, похоже, безвозвратно утих с исчезновением Аластора.       Господин удовлетворенно наблюдает, шире разведя ноги в стороны. Люцифер жадно, с поистине дьявольским удовольствием улавливает каждое изменение на цифровом лице: от пугающего осознания до лёгкого отрицания, от подавленного приступа отторжения до безнадёжного торга с самим собой. Люцифер был невероятно доволен, позволяя Воксу самостоятельно раздевать себя.       Оставшись без штанов и боксеров в одной рубашке и неизменных серых перчатках, Люцифер погладил того по верху нагревшегося монитора (по макушке), кончиками пальцев специально задевая кончики разогретых антенок. Импульсы тревожного нетерпения против воли теледемона заискрили на концах антенн, перемещаясь по всему телу. Вокс снова сглатывает.       Член Владыки был как член среднестатистического демона, однако Вокс, как не искушённый такими деяниями девственник, слегка растерянно замер.       Это просто минет. Просто минет. Просто. Минет. Для. Самого. Ебучего. Владыки. Ада.       Теледемон прошёлся пальцами от основания по всему стволу, хмуро отмечая, насколько сильно Господин оказался возбуждён. Его член поднялся, заметно набух, открывая вид на вздутые венки и жаждая получить заветное внимание. На его головке выступило достаточное количество предэякулята, чтобы Вокс сделал ещё один вывод о том, как давно его Господин находится в тягостном возбуждённом состоянии. — Ну же, — с хрипотцой на неописуемо приятные прикосновения отзывается Владыка, — не медли, Вокс.       Теледемон незамедлительно склоняется ближе, смыкает пальцы на стволе члена, ладонью проводя верх-вниз. Изо рта Господина раздаётся стон наслаждения. Ведомый мыслью о правильности своей тактики, Вокс торопится удовлетворить Владыку не только рукой: губами расцеловывает головку, размазывая естественную смазку языком, а потом спешно, но с максимальной осторожностью опускается ртом на член.       Было бы наглой ложью заявить, что во всяких изощрённых доставлений удовольствия половым путём Вокс не был профессионалом. Всё же совместное проживание с сутенёром, содержащим у себя под боком несколько сотен лучших из лучших профурсеток Ада, не проходит зазря. Только вот главный нюанс состоит в том, что Вокс не мог припомнить случая, когда занимал нижнюю позицию с кем-то, кроме Валентино.       Поэтому эта ситуация — новый уникальный опыт.       Вобрав в рот практически половину члена Господина, с особенным усердием он напряг глотку, совершая при этом мерные, распаляющие движения головой верх-вниз. — Отлично, — ласково звучит сверху, — только вот…       И пальцы Люцифера снова беззастенчиво прикасаются к его антеннам: он сжимает их основания подушечками пальцев, с нажимом трёт, почти массируя, и нежно ведёт вверх.       Вокса ежесекундно клинит: он стремительно вынимает чужой член изо рта, порывисто вдыхает наэлектризованный вокруг воздух, неуклюже отодвигается. Беспорядочные точечные разряды сотрясают механическое тело, заставляя его крупно вздрагивать каждый раз при малейшей вспышке.       Владыка откидывает голову назад, чувствуя, как пальцы, всё ещё находившиеся на кончиках антенок, принимают электрические разряды, распространяя их по всему телу; особенно он ощутил нешуточную вибрацию в области паха, который теледемон продолжал удерживать одной рукой, стараясь тщетно унять дрожь и усмирить порывы. — Только вот… Я хочу видеть полную отдачу, — всё-таки заканчивает Господин на одном глубоком выдохе.       Вокс кивает. Продолжая сотрясаться непроизвольной дрожью, которая сказывалась на теле Владыки донельзя отрадной, безумно приятной вибрацией, теледемон продолжает сосать медленнее, но особенно усердно, боясь также случайно задеть плоть Хозяина клыками.       Когда Владыка лихорадочно задрожал подобно Воксу, тот беззастенчиво, более смело, с отдающим в тёмную душу вожделением прикоснулся к его мошонке сначала кончиками пальцев, а затем и ладонью. Вынув член изо рта, он языком облизывает его набухшие яйца, берёт их в рот и посасывает.       Владыка кончает спустя минуту пленительных манипуляций со своим телом. Теледемон принимает в рот густую сперму, ощущая дискомфортно солоноватый вкус на языке. Лицо Господина, неотрывно направленное прямо на Вокса (а особенно в его рот), озаряется как никогда удовлетворённой улыбкой и Он кивает. Теледемон послушно проглатывает всё. — Отлично, — не без похвалы шепчет Владыка, — просто отлично!       Восхитительная истома пленяет тела обоих, однако Вокс знает, что так просто расслабляться нельзя. Он сам, распалившись, сильно вспотел. Вокс, всё ещё остро возбуждённый, пристально глядит на Господина, ожидая следующего указа.       Тот, прикрыв веки ненадолго для себя, но ощутимо для теледемона, сполна отдаётся жаркой истоме. Вокс по прошествии нескольких минут с облегчением считает, что про него забыли, но… — Раз уж наши с вами отношения всё-таки пересекли настолько личную черту, я бы хотел установить несколько незамысловатых правил для вас обоих, — с той же отрешённой интонацией, что и на ужине, молвит Владыка: — Как бы я не ценил ваши личностные достоинства и честь, я всё равно желаю лицезреть полное подчинение в, так сказать, интимном плане. Во-первых, без моего прямого разрешения вы не имеете права мастурбировать. Ни себе, ни друг другу.       Воксу словно дали отрезвляющей затрещины. И нет, это не было связано с этими грёбаными требованиями, ведь чего-то такого следовало ожидать от властного, не терпящего непокорности Владыки, но… «Ни себе, ни друг другу»?! — Во-вторых, — будто и не замечая, а по-настоящему упиваясь растерянностью, замешательством теледемона, продолжает Владыка, — вашим половым партнёром являюсь исключительно я. Я и никто более, — а потом, замолкнув на несколько секунд, Он добавляет: — Пока что двух пунктов, думаю, мне с вами достаточно.       Владыка переводит выразительно похолодевший взор на Вокса, вдумчиво осматривая его с головы до пят, а затем носком ботинка указывает на его эрекцию: — Себя сегодня не трогай.       Вокс глупо хлопает глазёнками и спустя десяток секунд тошного понимания, противного осознания и смиренного принятия кивает: — Как пожелаете. Мне передать Ваши слова… Аластору? — Я сам его оповещу, — отвечает Господин, материализуя в руках какой-то белый тюбик, и протягивает его Воксу, — и это, если желаешь помочь приятелю, тоже передай.