The Struggle

      Недовольное лицо Хиробрино сменилось озадаченным из-за непонятого термина.       — Не каменная? Всмысле не каменная?       — Я… Я имела а виду, что… — по ее одному лишь виду было понятно, что Алекс дико волновалась, как бы не почувствовать на себе сильную руку Хиробрина, и хотя Хиробрин пока не ударил ее, он был раздражен из-за попыток Алекс составить предложение.       — Довольно! — Хиробрин резко схватил Алекс за руку и сжал ее так, что по щекам девушки невольно побежали маленькие слезинки, а сама она пискнула от испуга, — я тебя!.. Я тебя предупреждал! Ты будешь жестоко наказана за свою наглость.       — Умоляю, прости! Я сделаю все, лишь бы ты не сердился на меня! — страх в душе Алекс отражался в ее словах, и ее мольбы о пощаде еще больше бесили Хиробрина, что заставляло его искрящие от злости глаза прожигать душу Алекс еще сильнее.       — Твои мольбы тебя не спасут от холодной каморки. Я все равно брошу тебя туда, где ты была изначально. Была бы ты менее упрямой, у тебя был бы шанс меня уговорить. На что ты от меня вообще ждешь? Что ты хочешь?       Алекс подавлено опустила голову и выдохнула.       — Тебя хочу.       Пелена непонимания сбила Хиробрина с намеченного пути, однако он быстро понял, что к чему.       — Меня, значит, хочешь, — сказал он тише, но не менее грубо. — Хоти.       Он швырнул Алекс на кровать, схватив свою футболку.       — Я уверен, что на твои похабные мыслишки наказание не повляет, — говорил Хиробрин, натягивая футболку и кидая тряпки Алекс ей же, — но пыл-то уж точно охладит.       Когда он, закончив с футболкой, заметил, что Алекс, свернувшаяся в комочек, не горит желанием одеваться, то разозлился пуще прежнего. Резко схватив и подняв апатичную девушку, он что было силы встряхнул ее и натянул на нее длинную кофту, не заботясь о непродетых в рукава рук.       — Я очень надеюсь, что это хоть как-то отпечатается в твоих мозгах, — процедил сквозь зубы Хиробрин.       Алекс предстояло ночевать какое-то время не в теплых покоях Хиробрина, а в темной холодной старой комнатушке, возможно, когда-то принадлежащей какой-нибудь мелкой прислуге. Обида на Хиробрина и холод ветхой комнаты пронзали тело и душу Алекс, но Господин точно не изменит своего решения оставить ее здесь.