For your love

      Замечаешь его издалека — он стоит неподалёку от входа, переминаясь с ноги на ногу, и греет руки в карманах. Слегка растрёпанные волосы беспорядочно торчат из-под яркой кепки, закрывая обзор, но он все равно замечает. И улыбается — так ярко и солнечно, что от одного только взгляда на его улыбку в груди разливается привычное тепло.       Подойти вплотную, пальцами зацепить рукав, не позволяя отстраниться, и мазнуть губами по щеке в знак приветствия. Сынмин хмурится, но всего на секунду, дразнясь, а потом улыбается снова.       Осторожно касается подбородка пальцами, тянет на себя, запечатлев на губах уже настоящий, глубокий поцелуй, но тут же отстраняется. Сынмин не любил проявлять свои чувства на людях — для него это личное и сокровенное, доступное только его второй половинке, единственному человеку, который должен эти чувства видеть. И теперь он отходит на шаг назад, прячет руки глубже в карманы и снова улыбается, слегка склонив голову на бок. — Домой?       Вопрос срывается с губ совершенно неосознанно, ведь не требует ответа. Сынмин кивает, начиная идти плечом к плечу. — Я хотел взять нам перекусить.       Он — тёплый. А ещё игривый и непривычно ласковый. Хочется притянуть его к себе крепче, сжать в объятиях до хруста костей, осыпая невесомыми поцелуями щёки, пока он, — совершенно точно, — стал бы наигранно сопротивляться. Но оживлённая вечерняя улица этого не позволяет, так что теперь лишь — привычные колкие взгляды и лучерзарные улыбки, адресованные тебе одной.       По крайней мере, пока не дойдёте до менее шумного района.       А там, в темноте вечернего города, можно остановиться и спрятаться в его объятиях. Уткнуться в шею, одной рукой обвивая талию, а другой — плечи, и безостановочно говорить, как же сильно ты по нему соскучилась. И он бы прижал в ответ, несколько раз поцеловав в макушку, на грани неслышного шепота бормоча признания в любви.       Вдруг Сынмин осторожно хватает тебя за руку, переплетая пальцы замочком. Прячет ваши сцепленные ладони в карман своей куртки, принимаясь поглаживать костяшку своим большим пальцем. Переводишь на него удивлённый взгляд, а он только довольно хмыкает, продолжая смотреть на дорогу.       Сейчас, в ярком свете фонарей, он кажется ещё менее реальным. Словно фантом, образ из твоей головы, показавшийся рядом от переутомления организма, на самом деле не существующий.       Потому что таких не бывает.       И Сынмин, словно прочитав твои мысли, замедляет шаг, через секунду и вовсе останавливаясь. Смотрит тебе в глаза долго, пристально, а в его собственных привычно начинают плясать хитрые искры. Его взгляд завораживает настолько, что потерять связь с реальностью проще простого.       Он прижимается губами быстро, словно лишая себя возможности передумать, но сам поцелуй получается мягким и чувственным. Скользит языком, слегка прикусывает нижнюю губу, но тут же замирает, не решаясь на что-то большее.       Тем не менее крепче перехватывает руками за талию, прижимая к себе. Чувствуешь его горячие ладони где-то под курткой — касание к оголённой коже вызывает мурашки.       Сынмин так и не отстраняется. Держит этот несчастный миллиметр между вашими губами и продолжает гипнотизировать взглядом. — Пойдём домой, — шепчет он неразборчиво, и ты скорее чувствуешь каждое его слово на своих губах, чем слышишь, — к чёрту этот перекус.       Очередное прикосновение к его губам — лёгкое касание вместо настоящего поцелуя, — служит более чем явным ответом. Сынмин снова улыбается, хватая за руку и осторожно переплетая пальцы.       Вечерние огни играют в его волосах и очерчивают спинку носа, а у тебя в очередной раз перехватывает дыхание от того, насколько же он красивый. Нереальный. Выдуманный.       И самый любимый.