***
Спустя один семестр Оминис стал замечать ненавязчивое присутствие двух своих сокурсников. Они всегда оказывались неподалёку, как будто случайно. То расположатся с домашним заданием за его же столом в библиотеке, то отдыхают вечером на диване рядом с его креслом. А один раз они даже шли вместе в Хогсмид. Оминис не понял, как так получилось, но он не стал ни обгонять ребят, ни отставать от них. Ему было интересно слушать, как щебечет девушка и как бархатным голосом вторит ей парень. О, этот голос! Оминис не признавался даже себе, но слепой готов был сутками слушать только этот звук. Гонт знал, что бархатный баритон принадлежит Себастьяну Сэллоу, его соседу по спальне. Однако они не часто пересекались: Оминис предпочитал лишний раз не контактировать с соседями по комнате — допоздна сидел в гостиной и приходил в спальню, когда все уже спали, а вставал раньше всех. Из-за этого сон настигал блондина в самых неподходящих местах: на уроках, на полу в общем коридоре, а однажды он проснулся во внутреннем дворике башни трансфигурации, весь облепленный тёплыми мурчащими котами. Так вот, Себастьян Сэллоу. Гонт, незаметно для себя, стал сам искать его общества. Оминис теперь специально садился в кресло у камина, дожидаясь однокурсников. Анна, близняшка Себастьяна, не так интересовала блондина, как её брат, но он не был против её общества. Себастьян периодически забавно шутил, и улыбка трогала губы Оминиса. Для парня это было непривычно, он стеснялся проявления эмоций. Но именно рядом с близнецами Сэллоу Гонт позволил себе расслабиться внутренне. Но немного.***
Однажды утром Оминис проснулся как обычно рано и ушёл в душ. А по возвращении парень понял, что встал не только он. Себастьян Сэллоу вскочил ни свет ни заря и дожидался соседа. Конопатый шатен решил, что пора уже нормально поговорить с однокурсником: они с Анной убедились, что Оминис не чурается их и даже, вроде, не против их общества. Поэтому, решил Себастьян, пришло время поговорить. — Привет! — Сэллоу широко улыбнулся, невзирая на то, что Оминис точно не видел его улыбку. — П-привет, — Гонт не сразу понял, что обращаются к нему. Услышать бархатный голос с утра было очень удивительно для парня. — Какие планы на день? — не отставал близнец. — Никаких особо, — Оминис задумался, — я планировал писать дополнительное эссе для Шарпа, с зельями у меня туго… — Аристократ и сам не понял, зачем начал вдаваться в подробности. — У меня есть предложение! — Сэллоу соскочил с кровати и подошёл к Гонту. — Мы с Анной поможем тебе сделать домашку, а потом все вместе погуляем по окрестностям! — Блондин нутром почуял, что шатен в жизни не примет отказа. Оминису ничего не оставалось, как согласиться. Так началась их странная дружба. Гонт до конца не мог доверять им, а близнецам, казалось, было всё равно. Они таскали нового друга исследовать окрестности вокруг Хогвартса, играли с ним в плюй-камни, дети вместе объедались сладостями из «Сладкого Королевства», проводили время за домашними заданиями. Удивительное дело, но теперь замок уже не казался Гонту таким холодным и одиноким.***
Пролетел первый курс, за ним второй. На третьем году обучения Оминис окончательно доверился близнецам и привёл их в Крипту. Для него это был волнительный шаг. Вдруг, Сэллоу разболтают всем о его тайном месте? Но шло время, а близнецы хранили его секрет. Гонт перестал вздрагивать каждый раз, когда слышал открывающуюся решетку: он ожидал, что сейчас войдёт кто-то чужой. Крипта стала их убежищем. В ней ребята чувствовали себя защищёнными, знали, что про их тайны и проделки никто не прознает. Они практиковались в заклинаниях, которых не было в школьной программе. «Конфринго» было одним из них. Один раз, неудачно скастовав, Себастьян опалил брови не только себе, но и Оминису. Пока парни приходили в себя от шока, Анна хохотала как не в себя, и Гонт бесился: ему казалось, что её смех слышен не только в Крипте. В это же время начались их вылазки в Запретную секцию библиотеки. Оминис был категорически против нарушения школьных правил, но близнецы каждый раз находили нужные слова и убеждали его присоединиться к ним. Гонт вздыхал, ругался, но шёл вместе с друзьями. Его немного тревожило увлечение Себастьяна тёмной магией. Веснушчатый друг уверял, что это просто интерес, и ему бы хотелось знать, что же именно им запрещают. Но Гонт знал, что такое Тёмные искусства на своей шкуре и всеми силами хотел уберечь от этого друга. В один день блондин не выдержал и рассказал всё близнецам. Про свою семью, про издевательства и про самую страшную тайну, как будучи ещё маленьким мальчиком применил Непростительное на маггле. Рассказывая, Оминис не сдержался и заплакал. Впервые в обществе других людей. Ему стало стыдно, он ожидал насмешек… но, к его удивлению, ему на плечо легла лёгкая рука Анны и стала поглаживать его. Гонт замер — для него это было что-то новое. И блондин не мог точно сказать — приятно ему было или нет. Но одно парень знал наверняка. Успокаивающий, убаюкивающий голос Себастьяна, утешающий Оминиса, был словно мёд для израненной души. Аристократ не вникал в то, что говорит ему друг — просто наслаждался звучанием, тембром, улавливал проскальзывающие вибрации в голосе. Звук окутывал блондина как мягкий и уютный плед, из которого ему совершенно не хотелось выбираться. На руку Анны он перестал обращать внимание. Именно тогда Гонт понял, что готов слушать голос друга всю оставшуюся жизнь. И решил, что не отпустит от себя Себастьяна. Никогда. Теперь в Замке было невероятно тепло и уютно.***
Лето перед четвёртым курсом ребята провели в Фелдкрофте у дяди близнецов. Соломон Сэллоу, мракоборец в отставке, добродушно принял нового друга близнецов и даже стал для него кем-то вроде двоюродного дядюшки. Оминис стал прислушиваться к ненавязчивым наставлениям Соломона и даже поведал ему некоторые факты о своей семье. Но даже незначительные подробности привели старшего Сэллоу в ужас. Гонт только хмыкнул. Знай бывший мракоборец всю правду, его бы удар хватил. Блондину нравилось проводить каникулы в Фелдкрофте. Он мог точно сказать, что это его лучшее лето за всю жизнь. Как-то раз они выбрались на речку. Близнецам вздумалось научить Оминиса плавать. Раздевшись, Анна и Себастьян пытались затащить упирающегося Гонта в воду. Без палочки в руках слепой чувствовал себя совсем беспомощно. И если шатен мягко, но властно тянул аристократа в воду, то его сестра делала это какими-то рваными и резкими движениями. Оминису это ужасно не нравилось, и он чувствовал, как внутри змеёй поднимается странное чувство и преобразуется в гнев. — Отпусти меня, я сказал! Паршивица! — рявкнул Гонт в сторону Анны, с силой выдернув руку. Девушка, не удержав равновесия, плюхнулась в воду. Оминис сразу же почувствовал, что Себастьян тоже отпустил его локоть и бросился к сестре. — Анна, ты нормально? — Послышался кашель. Наверное, близняшка хлебнула воды. Шатен повернулся в сторону друга: — Да что с тобой, Оминис? Мы же не сделали тебе ничего плохого! — Обида звенела в таком любимом Гонтом голосе. Аристократ и сам не понял, что на него нашло. Но он точно для себя решил, что любые прикосновения Анны ему противны. И если дружбой с девушкой Гонт спокойно бы пренебрёг, то потерять такого любимого Себастьяна он не мог. Придётся притворяться. — Прости меня, Анна, я не хотел, — блондин аккуратно зашёл в воду и протянул руку испуганной близняшке, — я жутко испугался и поэтому повёл себя некрасиво… прости меня, — его голос звучал искренне, но в душе плескалось отвращение. Анна молча приняла его руку и поднялась. Купаться всем расхотелось, и ребята растянулись в полный рост на принесённом одеяле, болтая ни о чём. Напряжение между Анной и Оминисом ушло, и ссора была забыта. Оставшиеся каникулы пролетели без каких-либо конфликтов. Оминис научился сдерживать внутреннего змея, который всё равно периодически кусал его душу. Чаще всего это происходило в присутствии Анны. Но ради Себастьяна Гонт глушил все негативные эмоции.***
Начало четвёртого курса стало для Оминиса целым испытанием. Странное поведение Себастьяна, безумно раздражающая Анна, меняющееся тело самого Гонта — всё было внезапным, неподдающимся контролю. Утренние стояки стали ежедневными. Это бесило Оминиса. Сны, где он ощущает чьи-то прикосновения, причём, приятные — стали чаще, и после них блондин просыпался с мокрым пятном на штанах. Себастьян стал иногда где-то пропадать по вечерам, а по возвращении от него пахло женскими духами. Шатен после таких отлучек ещё пару дней ходил довольный, как жмыр. Оминис догадывался, что у друга появилась девушка, но не лез с расспросами. А если учесть, что пахло от Сэллоу каждый раз разным парфюмом — пассия была не одна. А Анна как будто сошла с ума! Гонт чувствовал, как девушка стала садиться ближе к нему, чем обычно. Сначала блондин думал, что ему кажется. Но нет. Сэллоу точно сокращала между ними дистанцию и делала это намеренно. Гонту с каждым днём было всё сложнее сдерживаться, чтобы не отпихнуть её подальше. Зато это всё веселило Себастьяна. Лучший друг и сестра, по мнению парня, были бы замечательной парой! Поэтому шатен коварно улыбался, глядя на то, как Анна придвигается ближе к блондину, как невзначай касается его руки, как заботливо придвигает ему еду за столом в Большом зале… Словом, для Себастьяна всё шло лучше некуда. Гонт же мечтал о смерти Анны. «Убери от меня свои руки, сука!» — он готов был кричать это во весь голос, но сжимал зубы и терпел её. Ради дружбы с Себастьяном. Чтобы слышать его голос, чтобы находиться рядом с ним, чтобы вдыхать его запах ветивера и чёрного перца. Оминису казалось, что привычный мир рушится и его заполняет полный хаос.***
В один из вечеров троица решила снова исследовать Запретную Секцию. Себастьяну в голову пришла безумная идея отыскать новое, сомнительно безопасное, заклинание. Оминис, уже смирившись с хобби друга, привычно накинул дезиллюминационные чары и проследовал за близнецами протоптанной дорогой. Их путь пролегал через посты старост, но они умело прошмыгнули, не попавшись никому на глаза. Войдя в библиотеку, Себастьян и Оминис сразу направились к запретной секции, а Анна — к столу мадам Пергамм. И вот, ключ уже знакомо скрипнул в замочной скважине, решётка поддалась, и ребята тихо спустились на нижний этаж библиотеки. Себастьян сразу ускользнул куда-то, оставив сестру и друга вдвоём. Гонт внутренне запаниковал: всё это время ему удавалось избегать Анну и находиться рядом с ней в чьей-то компании, будь то её брат или кто-то из однокурсников. Сейчас же он ощущал, как на него накатывают волны отчаяния, а внутри поднимает морду тот самый тёмный змей. — Оминис, — голос Анны прозвучал совсем близко. Всё внутри парня замерло. Ох, не к добру это! Гонт буквально слышал сердцебиение девушки, такое быстрое и громкое, он чувствовал её дыхание у себя на щеке… «Где же ты, Себастьян?» И тут случилось то, чего Оминис так боялся. Его рот накрыли губы Анны, измазывая в отвратительной помаде. Гонт стоял как истукан и молил Мерлина, чтобы не сорваться и не убить эту суку на месте. «Это всё ради Себастьяна, всё ради Себастьяна…» — набатом билось в голове аристократа, пока девушка неумело вазюкала своими мерзкими и липкими губами по его лицу. Язык, который Анна попыталась пропихнуть Гонту в рот, стал последней каплей. Аристократ оттолкнул девушку, и у него пронеслась идея применить к близняшке Круцио в качестве наказания. Но парень сразу же отогнал эту мысль, с отвращением вытирая рот от помады. Сэллоу не успела ничего сказать, как откуда-то вынырнул Себастьян и что-то затараторил о книге у него в руках. Казалось, конопатый совершенно не замечает смущённую и покрасневшую до ушей Анну и Оминиса, в ярости трущего рукавом рот. C того дня девушка больше не приближалась к Гонту, держа социальную дистанцию. На первый взгляд, всё было как обычно: они так же вместе проводили время, учили заклинания вне школьной программы, играли и дурачились. Но больше «подруга» не лезла со своими поцелуями к блондину, и он немного успокоился. Однако в замке Оминису стало душно и некомфортно.***
Конец года подкрался незаметно. Экзамены после четвёртого курса были на порядок сложнее, чем в прошлом году, но впереди их ждали СОВ, и ребята сильно не радовались. Себастьян снова пригласил Оминиса в Фелдкрофт на лето. Анна же не выразила особого энтузиазма, но и не стала противиться. Гонт колебался. Кто знает, что придёт в голову этой суке? А если она ночью залезет к нему под одеяло? А если попытается совратить? Соломон же в жизни не поверит, что Оминис был против! Но помимо Анны в доме будет ещё его дорогой Себастьян. А чтобы упустить возможность провести каникулы в обществе любимого друга, нужно быть полным идиотом. Решив, что с Анной он разберётся по ходу дела, Гонт согласился, натянув на лицо дружелюбную улыбку. И если Себастьян Сэллоу был до одури счастлив, то Анна Сэллоу же, слегка улыбнувшись, отвернулась от однокурсников.***
Этим летом Соломон распределил ребят немного по-другому. Парни теперь спали отдельно, на одной кровати, а Анне поставили дополнительное спальное место рядом со старшим Сэллоу. Гонт усмехнулся. Бывший мракоборец явно таким образом заботился о чести племянницы, не подозревая того, что девушка была не такая уж и благодетельная. Зато сам Оминис чувствовал себя в безопасности: вряд ли Анна рискнёт снова «попытать счастья» с блондином под надзором дяди. И Себастьян был рядом всю ночь, прямо тут, под боком. Той роковой ночью в Фелдкрофте Оминис проснулся первым. Неясная тревога и странное предвкушение разлились у него в душе. Его интуиция подсказывала ему, что Вселенная, наконец, услышала его молитвы. Парень немного полежал на матрасе, прислушиваясь. Рядом сопел его ненаглядный Себастьян. Гонт наощупь нашёл тёмную шевелюру и слегка погладил её. Оминис прислушался. В деревне как будто что-то происходило. Со стороны Соломона послышалось шуршание. Гонт аккуратно протянул руку и взял с тумбочки палочку, направив в другую сторону дома. Это Анна проснулась и тихонько вылезала из своей кровати. Только не это! Оминис быстро убрал палочку под подушку и притворился спящим. — Оминис, Себастьян, вы спите? — послышался голос шатенки. — Мне кажется, что-то произошло. Я вижу в окне зарево, как будто пожар на горе… Гонт вздохнул, раздражаясь. — Ну так иди и сама посмотри, что там! — сонным голосом произнёс аристократ. — Себастьян спит, а я останусь, от меня толку не будет. Анна не стала спорить, тихо оделась и вышла из дома. Оминис облегчённо вздохнул. Его мало волновало то зарево на горе. Горит и горит, что ж теперь. Нечего с огнём баловаться. Блондин почти уснул, как послышался крик. Себастьян подскочил как ужаленный, больно заехав локтем Оминису в лицо. — Ты слышал? Кто-то кричит! — и быстро перебравшись через Гонта, Себастьян метнулся к дяде. — Где Анна? — взревел юноша. — Я не знаю, — прогундосил блондин, держась за разбитый нос. От шума проснулся Соломон. — Что случилось, Себастьян? Где Анна? — но ему никто не ответил. Шатен, в одних пижамных штанах, выбежал из дома. Соломон замешкался, одеваясь. Оминис же возвёл глаза к небу. «От тебя одни проблемы, сука ты непоседливая!» — подумал он и тоже стал собираться, но из-за кровоточащего носа ему было сложно поспеть за остальными. А дальше началась полная неразбериха. Один Сэллоу звал другого, кто-то бегал по деревне, повсюду слышались крики. Оминис не смог догнать Соломона и Себастьяна и благоразумно околачивался около их дома. Сначала вернулся Себастьян, с горя рвущий на себе волосы, а за ним бывший мракоборец нёс Анну. Девушка страшно кричала от боли, и Гонт не понимал ничего. Палочка не показывала ему ран, крови не было, но аура сестры его друга была чёрной. Как у мертвеца. Попытки Оминиса выяснить что-то у Себастьяна не принесли успеха, а к Соломону он побоялся лезть с расспросами. К утру боли Анны стихли, и она смогла успокоиться. — Что произошло, милая? — Соломон был белым, как только что выпавший снег. — Я… я не знаю. — Анна прерывисто вздохнула. — Я ничего не видела, только дым. Я хотела помочь, вдруг там был кто-то… Но я только услышала «Детей должно быть видно, но не слышно», а потом жуткая боль… — И девушка зашлась кашлем. Гонт уже видел подобное и знал, что это неизлечимо. На Анну наложили проклятье, и дни её были сочтены. Оминис был счастлив до безумия. У него появился реальный шанс полностью завладеть вниманием Себастьяна и перестать мучиться от ревности. Осталось дождаться смерти Анны. «Эта сука наконец сдохнет»***
У Оминиса были самые радужные ожидания от пятого курса. Только он и Себастьян, вдвоём, будут устраивать посиделки в Крипте, гулять, веселиться в Хогсмиде, делать домашнюю работу бок о бок, и никакие Анны не будут приставать к нему и пачкать лицо в помаде. Но его планам не суждено было случиться. Всё испортила новая пятикурсница, поступившая на их факультет. Себастьян стал таскать её с собой везде. Хогсмид, домашние задания — всё с ней. Даже в запретную секцию они ушли вдвоём, не позвав блондина! Оминис про себя распекал новенькую на чём свет стоит, но сдерживался при друге. До тех пор, пока не наткнулся на девушку, выходящую из его святая святых — Крипты. Тут парень дал волю тому тёмному змею, что сидел у него в душе. Как же Гонт орал! Он приплёл и свои связи, и угрожал, и еле сдержался, чтобы не запустить в неё каким-нибудь заклинанием, да посильнее. Но новенькая только и делала, что защищала Себастьяна. Неужели теперь она вместо Анны?.. Когда однокурсница прошла мимо него, он учуял её запах. Грейпфрут и мята — необычное сочетание. И в тот же миг Оминис поймал себя на том, что хочет глубже вдохнуть её аромат. Прижать к себе. Ощутить тепло её тела… Аристократ, в смятении от нахлынувших чувств, рванул в Крипту разбираться с другом. Там уже досталось Себастьяну. Шатен как мог пытался успокоить друга, извинялся, молил простить его, обещал достать Маховик Времени и всё исправить… Оминис хотел как-то наказать его, физически, но не применяя магию. Следуя своей внезапной идее, он в три шага преодолел расстояние до Сэллоу и укусил его за нижнюю губу. — Прости меня, Оминис… — Сэллоу было захватил губу блондина, но Гонт, в шоке от происходящего и от самого себя, отпрянул, развернулся на каблуках, и направился прочь из Крипты. Больше они об этом никогда не вспоминали.***
«Анна, Анна, Анна, это всё ради Анны…» — Оминис слышал это каждый божий день. Надежды на то, что Себастьян будет только его, уже не осталось. Мало того, к их компании окончательно присоединилась эта новенькая, Долорес Мартель. Несмотря на то, что изначально их знакомство было довольно приятным, после ссоры у Крипты между парнем и девушкой чувствовалось напряжение. И если Долорес явно опасалась аристократа, то у Гонта же оно было другого рода. Оминис рядом с ней чувствовал себя… странно. Хотелось быть ближе к ней, хотелось потрогать её, вдохнуть аромат её духов, не отпускать… И это сбивало с толку.***
Ради Долорес Гонт даже открыл Скрипторий. С одной стороны, парень, наконец, узнал, что же произошло с его тётей, и ему стало и печальнее, и легче. Но с другой, то, с чем аристократ никак не смог смириться — Круциатус и что его друзья должны были использовать это заклинание. Его нервные окончания накалились как раскалённое железо, когда парень услышал крики Сэллоу. Гонт нутром чувствовал, как тёмная магия разливалась внутри Долорес, применившей «Круцио». Оминис потом ещё долго корил себя: лучше бы это он поступился своими принципами и использовал Непростительное, чем Мартель. В тот момент блондин осознал: он влюбился. По уши.***
Гонт не писал Анне. Его мало интересовало её состояние. Парню хватало того, что Себастьян и Долорес посвящали каждую свободную минуту поиску лекарства от проклятья. Перерывали кучу книг, искали ответы в свитках, вынесли почти всю библиотеку Салазара из Скриптория. Но лекарство никак не находилось. Сложно найти то, чего не существует. Оминис бесился и ревновал обоих друзей к болезной Сэллоу. Даже будучи далеко за пределами школы, Анна всё равно присутствовала в их жизнях. Отравляла её, не позволяла в полной мере жить и наслаждаться жизнью. Терпение Гонта было на исходе. «Какого чёрта Долорес помогает Себастьяну? Она же не знает Анну и видела её всего раз!» — задавался этим вопросом Оминис. И однажды, когда его совсем задушила ревность, блондин задал его напрямую. — Потому что мы с Себастьяном друзья… — прозвучал невинный ответ. — Анна тебе никто. Ты её совсем не знаешь! — распалялся Гонт. — Но это не значит, что ей не нужна помощь! — возмущённо воскликнула девушка. И Оминис, словно желая вышибить близняшку из головы девушки, рванул к Долорес, прижал её к себе и, уверенно взяв за подбородок, властно поцеловал. Это был не тот неловкий поцелуй, что был с Анной. Это было физическое выражение страсти, власти и собственничества. Гонт наслаждался её губами, её вкусом, её податливостью. И если в первые мгновения девушка замерла, не отвечая на его ласку, то потом поддалась. Долорес позволила Оминису исследовать её рот языком, сминать её губы, слегка покусывая. Этот поцелуй был совершенно другим. Превосходным! Никакого пошлого косметического вкуса помады, ничего лишнего — только вкус девушки. Но ему было и этого мало. Слизеринец собственнически стиснул хрупкое тело. С губ Долорес сорвался стон, и Оминису захотелось услышать его снова. И снова. И снова, только ещё громче. Не скрывая своего возбуждения, он пахом прижался к ней, чтобы девушка почувствовала его напряжённый член. — Ох, Оминис… — раздался полушёпот-полустон. — Будь моей, — Гонт переместился с поцелуями на шею девушки, сдерживаясь, чтобы не укусить, — прошу, — добавил он мягче. — Хорошо… — Это всё, что парню нужно было услышать. Обладание Долорес, ощущение её тела, податливость, страсть, неизведанные доселе ощущения захлестнули парня. Пока он целовал её, медленно подался вперёд, прижимаясь к её бёдрам мягко, но настойчиво. Парень погладил рукой её шею и скользнул вниз. Он обхватил одну из её грудей через одежду. Оминис удовлетворённо отметил, как Мартель реагировала на его прикосновения, сама тянулась к нему. Гонт чувствовал, как его охватывает волна удовольствия, смешанного с возбуждением. Его внутренний змей будто снова развернул свои кольца и поднял голову, довольно шипя. Оминис нежно провёл пальцами по её волосам, затем слегка сжал в кулаке и потянул назад, чтобы полностью обнажить её шею. Оминис почувствовал, как Долорес сама нетерпеливо потёрлась об него бёдрами, и он аккуратно обхватил её ягодицу через юбку. Свободной рукой парень расстегнул блузку, обнажая грудь, прикрытую лифчиком. Оминис прервался и посмотрел в глаза девушки. В них явно читалось согласие. Тогда он, запустив руку под юбку, пальцами нежно скользнул по внутренней стороне её бёдер, дразня и заставляя немного извиваться от желания. Долорес застигла его врасплох внезапным поцелуем в шею, но он быстро задрал её юбку и, крепко обхватив за ягодицы, притянул её ещё ближе к себе. — Ты уверена? — спросил он между поцелуями жадным и голодным голосом. — Абсолютно. — Долорес, торопясь, расстёгивала его рубашку, зацеловывая шею и ключицы. Оминис понял, что у него нет сил терпеть. Он, путаясь в пуговицах, расстегнул брюки, высвобождая член. В свою очередь девушка сняла нижнее бельё, что получилось у неё более изящно. Гонт упёрся членом между её ног и замер в ожидании. Долорес с готовностью обвила ногами его за талию и, притянув к себе, поцеловала. Парень медленно вошёл в неё, медленно растягивая тугие стенки её влагалища. Мартель невольно издала тихий стон удовольствия. Оминис резко втянул воздух через зубы, чувствуя, как её мышцы сжимаются вокруг его члена, впуская его глубже внутрь себя. Он начинает медленно двигаться внутри неё, замечая пару капель крови на своём члене, которые привели его в чистый восторг. Гонту было важно, что он у неё был первым. Ему нужно было чувствовать свою исключительность. И стал нежно целовать её шею, ключицы, снова добрался до груди рукой, приспустил ткань лифчика и сжал мягкую, упругую плоть. Ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия в их первое занятие любовью. Оминис, чувствуя, что девушка немного расслабилась в его объятиях и явно стала получать удовольствие от секса, стал двигаться быстрее и сильнее, с каждым мощным толчком проникая всё глубже в её тело. Оминис лукаво ухмыльнулся, наблюдая, как её рот приоткрылся от удовольствия и предвкушения, а глаза наоборот, прикрылись. Гонт чувствовал, что она близка к кульминации, как и он сам. Парень увеличил темп и интенсивность своих толчков, вгоняя себя ещё глубже в её тело, прикусывая кожу на её шее, ища губы, облизывая ключицы и сжимая её грудь, пока с резким толчком не почувствовал как её мышцы сильно сжались вокруг его члена, Долорес резко замерла с протяжным стоном на губах, а сам Гонт еле успел выйти из неё и излиться на бедро. — В следующий раз будет дольше, — устало протянул он, опираясь на стену. — Знаю, милый. — Шёпот девушки раздался рядом с его ухом. Казалось, его внутреннего змея напоили с лихвой, и он уснул в блаженстве. На время. Хогвартс для Гонта стал самым лучшим местом на земле.***
Оминис теперь стал спокойнее, и его внутренний змей, казалось, впал в спячку. У юноши была девушка, с которой он проводил прекрасные вечера, друг, который был рядом и так нуждался в его обществе, по мнению Гонта. Блондин даже не ревновал Долорес к Себастьяну, несмотря на их частые вылазки в лагеря браконьеров и к гоблинам. Аристократ нутром чувствовал, что между Сэллоу и Мартель нет ничего. Но в один день всё пошло крахом. Себастьян, найдя реликвию, совсем помешался на ней. Ни уверения друга в том, что эта вещь не та, чем кажется, ни просьбы Долорес повременить с её использованием и изучить лучше не смогли остановить Сэллоу от страшной ошибки. Внезапно Оминису пришло письмо от Анны. Поборов отвращение и порыв сжечь конверт, парень всё же брезгливо вскрыл его и прочитал сообщение от сестры друга. И не пожалел. Отправив сову к Долорес, Гонт рванул в Фелдкрофт, надеясь вразумить Себастьяна. Там он впервые за долгое время пересёкся с Анной, радостно отметив про себя её болезненный вид. Девушка, не теряя времени, отвела его к катакомбам, где он остался ждать Мартель. Парень не понял, куда вскоре убежала Анна, но ему было всё равно. После прибытия Долорес всё закрутилось и завертелось: катакомбы, загадки, полчища инферналов, нигде не видно Себастьяна… Только после тяжёлого сражения с инферналами Оминиса осенило. Близняшка побежала к Соломону! Чтобы остановить девушку, Гонту пришлось оставить в катакомбах свою любимую. «Будь ты неладна, сука!» — Блондин нёсся обратно к дому Сэллоу. Но там уже никого не оказалось. Он опоздал. Вернувшись назад, Оминис застал у входа только рыдающую Долорес. Она поведала ему о драке с Соломоном, о Себастьяне, Непростительном заклятии, которым он убил дядю, и про Анну, уничтожившую реликвию и забравшую тело бывшего мракоборца. У Гонта упало сердце в пятки. Из-за этой блядской суки его дорогому Себастьяну пришлось стать убийцей! И всё ради чего? Ради призрачной надежды спасти умирающую идиотку? Слепой юноша не смог уберечь лучшего друга от непростительной ошибки, и сейчас горе затапливало его изнутри. Сжимая в объятиях одного из двух самых дорогих ему людей, Гонт решил, что сам готов применить «Авада Кедавра» на Анне. Он знал наверняка, что у него получится.***
Решение не сдавать Себастьяна властям было всеобщим. Ни Гонт, ни Мартель не собирались предавать парня из-за одной, пусть и фатальной, ошибки. Оба верили, что их друг способен исправиться и пересмотреть взгляды на жизнь и своё отношение к тёмной магии. Анна же не хотела обрекать Себастьяна на годы в Азкабане, но и общаться с ним больше не могла. И она исчезла из их жизней. Последующие три года Анна изредка писала только Оминису. Каждое её письмо будило его тёмного змея, который отравлял его душу. Парню хотелось найти сестру друга и придушить её. Но он, ради Себастьяна, отвечал на её письма, чувствуя себя совой семьи Сэллоу. Но однажды письма прекратились, и долгое время не было вестей от девушки. А потом Себастьяну пришло сообщение из больницы Святого Мунго. Его сестра находилась в больнице при смерти. Даже после смерти Руквуда заклятие не спало, а горе от поступка брата и от потери дяди только усугубило состояние девушки. Себастьян в ту же минуту трансгрессировал в больницу. Через некоторое время Долорес и Оминис присоединились к нему у кровати умирающей Анны. Сэллоу держал в руке ладонь сестры, а его плечи сотрясались от немых рыданий. По щекам Мартель так же катились слёзы, и в глазах отражалась боль. Анна умерла тихо, за секунду «до» слегка сжав ладонь брата. Долорес никак не могла уговорить его отпустить руку сестры. Всё это время Гонт сидел в кресле, опустив голову, будучи не в силах сдерживать победоносную улыбку, и крутил в руках палочку. Змей внутри него, казалось, поднялся в полную величину и заполонил собой всю душу и нутро. «Сука наконец сдохла.» — Оминис ликовал. Теперь Себастьян и Долорес точно принадлежали только ему.