***
«Я плохо сплю». Откровение, которое первым Уильям Ти Спирс услышал от спутника в вечности. Тысячи ночей, в которые он просыпался от первого же стона, и гасил колебания пространства, вызванные неосознанной попыткой Грелля сформировать портал. Наваливался всем телом на своего шинигами, заставляя успокоиться и задышать ровнее. Иногда Сатклифф даже не успевал проснуться, и только высыхающие дорожки от слез напоминали о том, насколько плохо спит его алое безумие. Уильям мог злиться, что Грелль по-прежнему отказывается обратиться к эмпатам. Мог, как медик, настоятельно рекомендовать пройти терапию, но он никогда не жалел ни об одной из минут, проведенных в «ночных дежурствах». Долг, ответственность – да, но прежде всего любовь. Какой бы странной, непредсказуемой, сложной, выматывающей ни была вечность с Греллем – это было самое ценное в жизни руководителя диспетчерского отдела. И за эту вечность он готов был платить даже бессонницей, стимуляторами и постоянной тревогой. Он проснулся задолго до крика Грелля. Что-то заставило его вынырнуть из омута беспамятства – Уильям редко успевал увидеть сны – в темноту, прерываемую только срывающимся дыханием Сатклиффа. Всё, как всегда. Сначала у Грелля тяжелый день, потом у Уильяма тяжелая ночь. Аналитик выложился на совещании сначала своего отдела, метая громы и молнии на головы нерадивых сотрудников, потом, в качестве компенсации, устроил разбор полетов стажёрам и их кураторам, после этого заявился в кабинет к шефу, потребовал кофе с корицей. А когда Уильям поставил перед ним чашку с мятным чаем, фыркнул и унесся искать кофейного утешения у подчиненных. Явно же младшие коллеги, в хозяйстве которых также имелась кофеварка, не упустят случая посплетничать с сэмпаем. «Надо было ему чай в глотку залить!» Уильям не мог объяснить почему, но сегодняшняя ночь ему активно не нравилась.***
Грелль поймал себя на мысли, что его отчаяние дышит в такт с какой-то музыкой, ноты мерно падали дождем в тишину, охватывающую их спальню, добавляя его боли остроты. «Ну вот это и случилось, Сатклифф». Для полноты картины ему не хватало безумия. Его больше не допустят к сборам, предлагая в качестве альтернативы работу в службе обеспечения, а Спирс, скорее всего, скажет, что сам позаботится о своем любовнике, и клетка захлопнется навсегда... Лязг входной двери. «Нет, только не сейчас. Пожалуйста, только не сейчас!» Он уже слышал тяжелые шаги Спирса. - Грелль!***
В правилах Уильяма Ти Спирса относительно Сатклиффа было, в частности, записано: «Если ты проснулся до начала припадка, дождись момента, когда ситуация выйдет из-под контроля. Дождись мгновения, когда сон Грелля из тягостного становится мучительным, когда к неровному дыханию добавятся всхлипы и стихийные выбросы силы. Потому что Грелль должен поспать хотя бы несколько часов за ночь!» Но сейчас он уже готов был выдернуть Сатклиффа из кошмара раньше обычного. Паранойя била в сердце тревогой и требовала действовать безотлагательно. - Грелль!***
Времени на раздумья больше не оставалось. Он вывернулся на кровати, глядя в глаза входящему Уильяму. Шнур врезался в кожу, проводя на ней алую борозду. Любимая игрушка Спирса имела свои жалящие секреты. - Ты больше никогда меня не тронешь, - чеканя каждое слово, произнёс внук лорда Дебенхема, осознавая последствия и обретая готовность их принять. - Что ты сказал? – медленно прошипел Спирс. И Грелль не выдержал. Сорвался, презирая и ненавидя себя. Он мечтал в эту секунду быть тем сильным, уверенным шинигами из странного сна, мечтал выплюнуть в лицо Уильяму эти несколько слов. Но сорвался и орал сейчас, умирая от страха. Дрожа всем телом. Разрываясь на части от пронизывающей его боли, которая наконец-то пробила себе дорогу.***
Уильям уже наклонился над Греллем, чтобы по возможности осторожно вывести его из сна в реальность. Конечно, он часто практиковал и другие, более ощутимые физически методы, но тогда алый жнец стоял на пороге, и нужно было только удержать распахнутую дверь. Придавить к кровати, навалившись всем телом, и, если припадок все-же начинался и аналитик успевал проснуться, резкой пощёчиной привести в норму. - Не прикасайся! Никогда больше не прикасайся к мне!!! Грелль кричал, еще не открыв глаза, орал так, что… Руководитель диспетчерского отдела, который собрал и отправил в библиотеку жнецов тысячи пленок, у которого за плечами были схватки с демонами высшего уровня и сотни истерик мистера Сатклиффа (и неизвестно, что еще было страшнее!) вдруг почувствовал, как по спине стекает капля холодного пота. Он пытался разбудить Грелля, пытался произносить имя своей алой вечности как можно спокойнее. - Грелль, это только сон. Я с тобой. Слышишь, я с тобой, Грелль… Пытался, но чувствовал, если сейчас сорвется сам, беды не миновать. Он должен, должен успокоиться. - Да проснись же ты!.. У каждого свой страх. Кто-то боится змей, кто-то пауков, многие боятся прихода шинигами, хотя ангелы смерти чтят правила, следуют спискам и как раз защищают души людей от поглощения демонами, то есть от полного исчезновения в бездне. Уильям Ти Спирс больше всего на свете боялся потерять своего безрассудного шинигами. Сейчас самый страшный его кошмар становился реальностью: Грелль словно выскальзывал из его рук, рук, которые держали Сатклиффа твёрдо и надёжно на протяжении 200 лет. Выскальзывал и растворялся в мучительном сне. Алые волны волос ураганным ветром бились о подушку. Боль поднимала и роняла Грелля, заставляя выгибаться, метаться по постели. Уильям пытался удержать его на месте, но сила припадка была так велика, что он уже подумал об открытии портала, чтобы перенести Сатклиффа сразу в Центр целителей. В этот момент Грелль проснулся, и Уильям понял, что пережитое им – ничто по сравнению с тем, что он прочитал в глазах аналитика. В янтарно-зелёных глазах плескался ужас, смешанный с отчаянием и отвращением. Не горячая ненависть, питающая душу и тело стойкостью и способностью перенести любые невзгоды, а больное бессилие, словно у загнанного раненного зверя, осознающего бессмысленность борьбы. - Ты можешь меня изувечить, ты можешь меня убить, Уильям. Но ты больше ко мне не прикоснешься!.. Грелль рванулся из рук Спирса, соскочил, еле удерживая равновесие, с кровати. В руках полыхнула зеленоватым светом призванная коса. Но ноги подкосились, и он тяжело осел на колени, все так же намертво сжимая свою единственную защиту. Что-то внутри Спирса щёлкнуло, отключая все мысли и чувства. Он встал с кровати и потянулся за связным браслетом, собираясь разрушить семейную идиллию парой этажей ниже. Но в дверь спальни уже раздался легкий формальный стук, и не дожидаясь приглашения, штатный эмпат департамента сбора Алан Хамфриз вошел в комнату.