Кукольный дом

      Ему кажется, что он задыхается. Горло сдавливает леденящим спазмом, перед глазами все размывается, превращаясь в сизую дымку. Сердце громко стучит в груди, почти оглушая. Ноги Лололошки подгибаются и он куклой оседает на пол корабля прямо рядом с Диланом. Диланом, который лежал без движения. Диланом, который больше не существовал.       Теперь они одни, и это осознание бьет еще больнее, стеклом гремит в голове, режет и колет. Шэрон ушла, оставив их на произвол судьбы, ушла разочарованная и возмущенная. Ушла...позабыв о том, что когда-то и сама пыталась всеми силами вернуть Дилана, помочь остальным мироходцам и даже автоматонам, по крайней мере она была так настроена. Но теперь, когда их друг, компаньон и главный мозг этого плана был сломан —она ушла.       Но что мог сделать Лололошка, когда его единственный друг, что был ближе ему самой Шэрон, сейчас валяется бездыханный и ...неживой? Что делать было ему, когда человек...(да Дилан был именно таким — человечным, несмотря на свой металлический каркас), сделавший так много для них, лежит перегревшийся и сломанный.        Он дотрагивается дрожащей рукой до чужой ледяной щеки. И все внутри содрогается, гремит, воет и плачет. Что они будут делать без Дилана? Что сам Ло будет делать без Дилана? Без человека, к которому он столь сильно привязался?       Рядом с ним приседает Ричард, осторожно дотрагивается до плеча, пытаясь растормошить его. Ло ощущает это легкое теплое прикосновение, но никак не реагирует на него, его внимание приковано лишь к телу неподалеку. —Нам всего-лишь нужно было вернуться чуть назад,—шепчет он, почти обезумевши, онемевшими и вмиг пересохшими губами. И внутри все тоже сжимается да пересыхает.       Всего-лишь немного назад — это все, что ему нужно было. — Ло, нам нужно плыть дальше,—вновь говорит Ричард, почему-то надломленным голосом, —мы столько сделали, ...вы столько сделали и сам Дилан ради нашего побега. Он бы не хотел чтобы мы разрушали свои жизни и все эти усилия.       Удивительно мудрые слова от человека ранее ненавидящего автоматонов, и не знавшего Дилана так хорошо, как сам Ло. Но с другой стороны эти слова, как бы больно не было сознавать, были правильными. Дилан же...сам сказал не разворачивать корабль, верно? Ло пытается уцепиться за эту мысль, пытается вернуть её, сделать единственной в своей переполненной голове, абсолютной.       Но в том-то и дело, что Дилан так же как и они был человеком, самым настоящим, самым живым, даже живее чем ....остальные люди...и сам Лололошка. Дилан бы тоже желал быть свободным, повидать новый мир.       И возможно сам Ло тоже действовал импульсивно, возможно глупо, но терять близких ему людей он не мог. Казалось бы, всегда было так — горой за друзей. Казалось бы, он всегда жил так...но что значит потерять человека, что был все это время рядом с тобой? Что значит откинуть хотя бы единсвенную попытку вернуть его назад? Что значит вот так вот сразу отпустить ситуацию, мысля нечеловеески трезво и ясно? Он так не мог, его чувства были возведены ввысь, в самое небо. Его чувства и привязанность были слишком сильны, дабы руководствоваться холодным разумом, который даже еще не успел остыть.       Он хрипит, утыкаясь лицом в все еще дрожащие руки. Шэрон ушла ....они посреди океана...и Дилан ...безсознания. —Я не могу его оставить, —вновь говорит Ло, а в голове у него вновь все гремит и воет. Глаза начинают слезиться и гореть, а в груди разливается какое-то странное тянущее чувство, которое он почти никогда не ощущал ранее...а может и ощущал, но просто не помнит.       Почему-то сейчас Лололошка чувствовал себя болезненно человечным... а еще больше просто сломанным. —Нужно что-то найти. Что-то, что может помочь, —он пытается подорваться с места, но ослабшие ноги тут же подгибаются вновь, и если бы не рядом находившийся Ричард, что тут же подхватил его под руки, упал бы на пол. —Ло, хватит, давай успокоимся, —вновь заговорил Ричард, тусклым, шершавым голосом.       Ло изворачивается в чужих руках, хватая своего теперь единственного союзника за шиворот, притягивая так, чтобы их лица находились на одном уровне. Он дышит загнанным зверем и смотрит так пронзительно умоляюще и пугающе опустошенно одновременно, что Ричард дергается, тушуясь. —Пожалуйста, давай хотя бы попробуем... Если ничего не получится....отправимся дальше....я прошу только попробовать,—голос его ломается, срывается становясь совсем сиплым.       Ричард напрягается, на мгновение закрывает глаза и выдыхает, после чего коротко кивает.       Ло лишь может слабо улыбнуться и вытереть намокшие глаза, прежде чем спотыкаясь подлететь к штурвалу. Они отплывают назад совсем немного, как кажется Лололошке на то самое место, где сигнал только и начал барахлить.       Тело Дилана вновь шевелится, начинает дымиться и искриться. Ло падает неподалеку на колени, неосторожным движением обжигая руки о чужой раскаленный корпус. —Чел, я же говорил, что не уверен, что смогу это сделать? Я ...не могу ручаться за то, что все получится и не станет еще хуже.       Ло лишь кивает, бездумно хватая раскаленную руку автоматона и крепко сжимая ее. Просто попытать счастье, просто...все что нужно ему...если все не получится...если не получится — эта мысль болезненная, слишком невыносимая, она обжигает еще сильнее нежели внезапно разгорячившийся корпус автоматона.       Он бы молился богам, если бы знал хоть одного или помнил. Но в голове пугающе пусто, ни единого воспоминания, ни единой связной мысли, кроме животрепещущей паники.       Ричард рядом тоже на взводе не меньше, его руки подрагивают, сам он сидит точно на шарнирах и постоянно моргает, словно глаза вовсе высохли. Далее следуют простые махинации, такие же как были и раньше: подсоединяется шнур, включается компьютер и тело автоматона дергается в конвулисиях.       Лололошка сидит замерший, напряженный, не мигая смотрит на чужое родное тело и даже кажется не дышит.       Время идет беспощадно медленно, почти до дрожжи пугающе безжалостно в своей неспешности, словнов время — это злодей растягивающий пытки жертв, и все потому что ему просто нравится наблюдать за чужим отчаянием.       А потом он слышит: — Прости, Ло, я правда не могу ничего больше сделать. Проблема гораздо серьезнее стертого кода. Сама модель...она перегорела к чертям собачьим!       Он видит, как новое тело Дилана дергается еще быстрее, как валит пар из его головы, как клацает челюсть , а после вдруг замирает, безвольной куклой.       Лололошка замирает тоже, не дышит. В его голове кажется вместе с чужой смертью ...нет не смертью — исчезновением, все тоже перегорает, точно лампочка. Да нет, не может быть ...ну не может быть этого!       Он тянется к ноутбуку дрожащими руками, в надежде понять хоть что-нибудь, но экран мерцает и тут же гаснет. —Мне очень жаль, дружище, —к его руке тянется чужая теплая и мягкая. Она сжимает его кисть, пытаясь передать толику поддержки.       Но что может сделать сам Ло? С этими бурлящими ядовитыми чувствами? Что может он сделать с этой ужасающей паникой и бессилием? Что может он сделать и с подкрадывающимся, точно волк, опустошением?       За окном рубки оглушительно шумит бескрайнее синее море, солнце постепенно начинает заходить за горизонт, открашивая небо в алый цвет.       Лололошка онемевшей рукой выдергивает флешку с чужой памятью и тут же прячет в свой карман. Пошатываясь он подходит к штурвалу, крепко сжимая его. —Ло...—вновь начинает Ричард.       Лололошка не реагирует...не сперва. Лишь через длительные минуты. —Все в порядке,.. мне нужна была только хотя бы попытка,—говорит холодно, почти пустым невыразительным тоном, так же как и говорил всегда.       Но это не значит, что он не сломлен провалом.       Сейчас в его груди разливается холод, сковывает движения и душу цепями. Этот холод превращает его в прежнего себя-не живого, точно вечно подавленного и несущего траур.       Этот холод делает его совершенно неживым....       Этот холод, замораживает все трещины, не позволяя разрастись новым и зарасти старым.       Перед его глазами бескрайнее море, позади перегоревшее тело друга, а в голове все та же воющая боль.