« Любимый, на самом деле я не хотела столько писать, наоборот, но теперь я снова делаю это. Беру ручку, пока ты не пришёл, беру бумагу, пока ты забираешь её из школы.
Джиа, Анне… Джорджиане моя.
Я помню, как мы шли с твоей мамой по торговому центру. Она потом столько раз рассказывала и повторяла эту историю.
Совершенно точно в тот момент я говорила о том, что нужно не забыть купить тебе сироп для кофе и в этот раз взять именно какой-нибудь приторный и не такой, как брали в прошлый, потому что тебе привереде не понравилось. Да, я так быстро проговорила всё это, а потом замолчала. Внезапно. Упала в обморок, что даже вывихнула руку.
Помню, когда я очнулась, то увидела ошарашенные глаза Дениз тогда. Она была больше, чем в шоке. Её руки тряслись и миллионные серьги в ушах тоже вместе с ней.
Улыбаюсь.
Конечно, мне так казалось.
Немногим позже, после того случая я узнала, что беременна.
Мы же никогда не говорили о детях.
Если совсем молодым ты повторял, что это не для тебя.
То позже просто настаивал на том, что они непременно когда-то будут. К слову, я и сама никуда не торопилась. Не мечтала обзавестись ими так быстро. Мне казалось, что мы задумаемся об этом где-то после тридцати.
А в итоге я забеременела уже после чуть более года наших гулянок.
О, Джуд! Я не знала, как ты отреагируешь, но ты на удивление спокойно принял это. Так долго молчал, смотря на меня, а затем наклонился и так трепетно коснулся губами моего живота.
Уже позже ты сказал, что так влюбился в меня, что тебе определенно была нужна маленькая часть меня.
Она родилась летом. Это были самые легкие роды на свете.
Это сейчас я так думаю!
И вообще эта девочка будто была созданна именно для нас, для таких любящих и непутевых молодых родителей.
Да, она замечательная. Была, есть и будет!
Во всём.
Я помню, как она появилась на самом деле. Это был чемпионат мира две тысячи тридцатого года. У тебя был важный матч за выход в полуфинал и как раз в Испании. Тебя не было со мной в самый трудный момент, но ведь я сама так хотела, для меня было важно, чтобы вы выиграли.
Я написала уже после матча. Ты примчался. Был расстроен, но когда увидел нашу дочь лишь произнёс «Какое чудо!».
Помнишь?
Она так смотрела на тебя тогда!
Хочу сказать, что она целиком и полностью похожа на меня, что совершенно точно твоя копия, но она полное олицетворение нас обоих.
Да.
Такая совершенная и умная девочка. С ней ведь никогда и не было никаких проблем.
Как же звучало и звучит до сих пор из её уст это протяжное «Папаааа». Никогда не забуду!
Ну, вот, не плакать.
Береги её, ладно?
Я до сих пор помню, как ты её качал, я помню, как тебе шла коляска, с которой ты гулял возле дома. В тот момент я хотела каждый год рожать тебе детей. Лишь бы эта прекрасная картина никогда не заканчивалась.
Я так люблю вас.
Помнишь, как ей ещё было где-то шесть. Она словно ненароком спросила, ты легко ей ответил о том, каким спортом она должна заниматься. Ты произнёс волейбол. Почему?
Задаю вопросы, на которые уже не услышу ответа.
Правда, через четыре года мы уже сидели на её первом матче. Это было маленькое и неважное первенство школы. Обычной школы, кстати, в которую она ходит. Так странно, но это её выбор. Она так выделялась тогда, конечно, для нас потому что она наша дочь, для других за свою совершенную игру. Она так радовалась, когда зарабатывала очко для команды, так злилась, когда не смогла убречь часть закрепленной за ней площадки.
Девочка моя.
И для неё ты всегда останешься лучшим папой, хоть и для всех ты известный и титулованный футболист.
Ты папа дочки! И не спорь со мной об этом. Ты и не спорил, потому что всегда признавал.
А теперь я скажу, что ты единственный самый близкий и нужный, кто у неё останется.
Ей уже одиннадцать и тебе стоит пройти всё самое сложное с ней вдвоём, потому что только тебя она и послушает.
Она определенно мамина дочка, но и ты для неё непоколибимый авторитет.
Как же ей будет трудно. Даже представить себе этого не могу.
Снова становится сыро. Капли падают мне прямо на руку.
Оставайся с ней таким же, какой ты есть сейчас. Не становись грубым или суровым. Она уже почти подросток! И хоть ей всего одиннадцать, но из-за нас высоких родителей выглядит она уже на все четырнадцать.
Будет трудно.
Тебе предстоит рассказать ей про женские дни, помочь и поддержать. Рассказать про будущий сексуальных опыт, средства защиты и так далее, убедить, когда лучше спать с мальчиками, если ты её к ним подпустишь.
А когда-нибудь ты точно это сделаешь.
Не ищи в ней меня.
Помню, как ты не любил всю эту яркую одежду на ней, да и она сама тоже. Взамен ярким платьям в детстве ты просил для неё однотонный приятный к телу костюм. Я не сопротивлялась и только потому что с её взрослением сама понимала, что всё это для неё.
А ты говорил:
«У меня уже есть один неповторимый шикарный цветок, пусть второй же будет менее заметным.
Если тобой восхищаются все окружающие, то дочерью буду только я».
Не переусердствуй. Пожалуйста.
Она такая здоровская сейчас, как хорошо, что она у нас есть. Мы создали самую невероятную девочку, которую любим.
И боже, её эта непонятная любовь к слонам. Они ведь повсюду.
Уже смеюсь.
Мягкие игрушки, постеры, статуэтки.
Хорошо, что всё-таки в отношении нашей дочери английская идиома про слона в комнате не работает.
Она совершенно нормальная, нам не нужно обходить какие-то темы для разговора, не нужно что-то друг от друга скрывать.
А вообще почему мы до сих пор не показали ей настоящих слонов? Исправь это!
Кажется, я слышу ваши голоса внизу…
Пока тебе не время читать это, но уже совсем скоро момент настанет.
Можешь даже показать это моей девочке, но только обещай, что два первых письма, ладно?
Как бы она не просила.
Молю, не называй её больше так, как называла я. Забудь мои слова и ласкательные прозвища, сокращения её имени.
Называй, как ты любишь — Джорджи. Или как все остальные — Джо. Ты выбрал ей прекрасное имя, на букву «Д», как у тебя. Ведь именно отец должен дать имя дочери.
Целуй её за меня.
Люби её сильно, за нас двоих. »