Не по уставу

      Мариса шагает по деревянным ступенькам почти наугад, погружаясь в темноту, как в воду. Хоть глаз выколи. Спустившись вслед за Риком, она отошла в сторону и натолкнулась на что-то, и оттуда с громким металлическим звуком упал какой-то предмет. Молчаливый с автоматом схватил её за шкирку и оттянул назад, и она послушно попятилась.       Штеф зажёг лампу и осмотрел повреждения. По полу растекалось что-то похожее на машинное масло, ёмкость закатилась в угол.       — Рукожопая, — буркнул он, его голос слегка резонировал от стен. — Аккуратнее!       Мариса осматривается. Она находится в довольно просторном пространстве. Невысокие стены укреплены листами из шифера и металла, кое-где — ещё и рабицей. Темнота постепенно пряталась по углам — Штеф зажёг ещё две лампы, одну повесил на крюк в центре, вторую и третью установил на деревянный стол, обвешанный инструментами, как в мастерских. Помещение действительно похоже на мастерскую: почти все стены подпирают стеллажи с разной рухлядью и строительным инвентарём. В углу рядом с лампой пачкой стоят листы металла поменьше.       И каждой стене по двери.       У Марисы начало сдавливать в груди. Она не страдает клаустрофобией, просто… она и сама не может объяснить. Может, это так на неё влияла полная беспомощность. Может, дело было в тусклом жёлтом свете, проливавшем сомнительную ясность на всё вокруг. Но что-то было в этом татуированном немце потустороннее. Его Мариса опасалась больше, чем двух остальных вместе взятых. По сравнению с кривозубым он вёл себя с ней даже почтительно, однако её это не обмануло. Что-то плескалось на дне его голубых глаз... Если при виде глаз Рика её окутывало теплом, то от холодного взгляда Штефа сводило живот. Безумие скрывалось в прозрачных глубинах, абсолютно невменяемое безумие. Марисе казалось, что он сейчас снимет с себя лицо, как маску, и оттуда на неё взглянут глаза монстра. Ей до чёртиков не понравилось, как он смотрел на Рика.       Тот тоже чувствовал себя напряжённо. Атмосфера была гнетущая, он чуял опасность, как акула чует кровь в воде. Штеф положил автомат на стол, затем цапнул Рика за плечо и ткнул его же револьвером ему в грудь.       — Оскар, отнеси пушку. Курт, отведи бабу в другую комнату и следи, чтоб не пакостила. И не трогай её, блять. А мы с тобой поболтаем, Рик Граймс, — сказал он и дёрнул головой в сторону двери слева.       Это встревожило Марису. Ей было не так стрёмно за себя, как за Рика. Он опытный выживальщик, бывал в ситуациях гораздо опаснее этой, но Мариса просто не хочет, чтобы он оставался один на один с ебанутым немцем. Блять, просто жутко не хочет, и всё.       — Слышала, принцесса? — спросил её Курт, сально скалясь, и подтолкнул к деревянной двери напротив рабочего стола. — Топай своими мягкими лапками. Пошла.       В этот момент Рик впервые показал, что нервничает. Громко сказал ей, пока его уводили:       — Мариса, не бойся! Я всё решу! Всё будет хорошо.       — Не волнуйся, дедуля, я с твоей кралей буду ласков, как с котёночком! — пообещал Курт, ухмыльнувшись Граймсу в спину. — Решала херов…       — Тронешь её — пожалеешь, что родился! — прорычал Рик.       Забрав одну из ламп, Штефан резко толкнул его внутрь и захлопнул за собой дверь. У Марисы пересохло в горле. Курт сильно пихнул её в спину, заставляя проследовать в другую комнату. Она вновь оказалась почти в полной темноте, пока бандит не зажёг ещё одну лампу и не прицепил на шуруп в стене. Потом он забрал вторую из мастерской и установил на стул возле не застеленной двухъярусной кровати.       — Они все грозные поначалу, — почти ласково сказал Курт и скинул ветровку на спинку стула. Поверх футболки у него была кожаная портупея с креплениями для двух ножей. — Не завидую я твоему дедуле, кошечка.       Мариса услышала из-за двери глухой удар и вздрогнула. Что-то ей подсказывало, что это не Рик бил. Она большими глазами посмотрела на Курта.       — Что он с ним делает?! Что вам от нас надо вообще?!       Курт переглянулся с рыжим, тот закатил глаза и отошёл к столу у двери, уселся на него. В тишине было слышно возню из комнаты, где находились Рик и Штеф.       — Я тебя спросила, что с он с ним делает! — цедит Мариса холодно.       — Ничего нам от вас не надо, кошечка. Ну… материально выражаясь, конечно. — Он развёл руками. — А что делает… Ты уверена, что хочешь знать?       — Говори! — рявкнула она и сразу же зашлась в приступе кашля.       Курт глядел на неё, снисходительно ухмыляясь. Мариса вытерла рот о плечо и снова посмотрела на него.       — Мой любимый момент! — вдруг с энтузиазмом пропел он, потерев ладони друг о друга. — Мне стоит начать с предыстории, кошечка… Присядем?       Мариса немедленно уселась на продавленный по центру матрас. Курт наградил её довольной улыбкой и опустился рядом, приобнял одной рукой за плечи.       — Ты смотри. Можешь быть послушной, когда хочешь…       — Говори уже.       Задержавшись взглядом на её груди, Курт, наконец, заговорил.       — До всей этой херни с зомбарями Штефан служил в сухопутных войсках. Добрался до штабс-гауптмана… Это по-вашему, вроде, капитан. Но вот незадача! Его неоднократно уличали в склонности к насилию. Прикинь? Человек служит в вооружённых силах — и его обвиняют в склонности к насилию! Что за хуета!       Ситуация становится хуже с каждой секундой. Услышанное заставляет Марису похолодеть. Она должна срочно что-то сделать, чтобы вытащить Рика из той проклятой комнаты целым. Из кожи вон вылезть, но не допустить того ужаса, в который скатились её мысли.       — И? — нетерпеливо спрашивает она.       — Извини, кошечка, отвлёкся… Так вот. Его уволили за нанесение особо тяжких. Ещё и отсидел… Но тот гандон сам виноват, нехер было тявкать!       — И что он забыл в Америке?       — Ничего. Его батя был какой-то умный хер, нашёл ему здесь «исправительное учреждение». Сплавил, короче. И учреждение было херовое, скажу я тебе! Потому что я тоже там куковал.       Восхитительно. Они оба ебанутые. Просто прекрасно. Им всем пиздец, обещает Мариса себе, только освободите ей руки, и тут камня на камне не останется.       В следующий момент Манхур передёрнуло так, будто её пронзили стрелой насквозь — Рик закричал. Она сглотнула и впилась в Курта взглядом.       — Это что за херь?!       — Так я ещё не закончил… — Он придвинулся и чмокнул её в висок, и она скривилась от ударившего в нос кислого запаха пота, исходящего от его одежды. — Штеф открыл в себе новые грани с годами, кошечка… Оказалось, что он очень любит пытать людей. У него там, — он махнул рукой в сторону двери, — своя атмосфера, нас с Оскаром он в ту комнату не пускает. Но ты не волнуйся. У него такое только с мужиками, тебе это не грозит. Женщин он очень уважает…       Мариса начинает нервничать по-настоящему. У неё теперь только один приоритет: попасть в ту комнату и превратить Штефана в мертвеца. И как можно скорее.       Раздался ещё один крик, она снова вздрогнула. Глаза начало щипать.       — И вас это устраивает?! Что вы подчиняетесь приказам садиста?! — Мариса посмотрела сначала на Курта, потом на рыжего. Тот ничего не сказал, только отвёл глаза и поджал губы.       — Все мы не без изъянов… Да и потом, нас он не трогает. И благодаря его смекалке мы до сих пор живы, принцесса! Посмотри, какое место он придумал. Хорошо спрятано и укомплектовано. Иногда «гостей» водим. И кровати удобные... Хочешь проверить?       Курт приблизил к ней лицо с одним намерением — поцеловать. Мариса отодвигалась назад, пока её спина не уткнулась в изголовье с грязной мятой подушкой.       — Не лезь ко мне, бля, — прошипела она зашуганно.       — Босс же сказал просто следить, чтобы она не пакостила, — вдруг подал голос Оскар. Он заговорил первые за всё время, Мариса уже думала, что он немой. Этот, судя по всему, американец, откуда-то с юга.       — У босса свои развлечения, Ос! Может, мне тоже хочется? Что он мне сделает, в угол поставит?       — Ну вот нахера ты это делаешь, чувак? Они с виду приличные ребята, семейная пара, нахер ты на неё лезешь? Она на тебя даже не взглянула бы в обычной жизни!       — Ос, я тебе напомню, что твои поучительные речи у меня уже вот здесь! — Курт указал себе на горло. — Ты до сих пор с нами только потому, что хорошо нас латаешь. Хватит мне на мозги капать!       Мариса затихла, мысли судорожно роились в её голове. Она осматривает довольно тесную комнату. Это место для сна, здесь только две двухъярусных кровати, письменный стол и пара стульев. Она не видит ничего острого, что позволило бы ей разрезать верёвки, единственные лезвия в поле зрения болтались на Курте.       Рик опять закричал, нет — заорал. У Марисы кровь стынет в жилах.       Она должна что-то сделать. Плевать, что он служил в армии восемь лет, плевать, насколько он сильный, ему нужна помощь — и Мариса должна эту помощь предоставить. Если с Риком что-то случится, то сержант Манхур этого себе никогда не простит.       Он опять закричал, в этот раз дольше и громче. Потом снова. У Марисы сейчас сердце лопнет. По спине стекает противный холодный пот. В голову приходит только крайняя мера.       — Курт, если я с тобой пересплю, ты остановишь его?       Он обернулся. Раздражение от разговора с товарищем моментально исчезло с его лица, уступив место искреннему удивлению, а затем — подозрительности.       — Ты это сделаешь ради своего дедули? — спросил он даже как-то робко.       — Да! Что угодно, блять! — выпалила Мариса. — Пообещай, что остановишь своего ёбнутого босса, и я с тобой пересплю! Как захочешь.       Курт раскинул тошнотворную ухмылку от уха до уха.       — Как захочу-у? — протянул он, ошалев от перспектив. — Ну ты шустрая. А не обманешь? А то знаю я вас, смазливых птичек, нащебетала — и улетела, как только получила своё.       Марису дико бесит, что этот паршивый гандон тянет её драгоценное время.       — Обещаю. Клянусь, блять. Хочешь, кровью распишусь у тебя на заднице?! Ан нет, не распишусь, ты мне руки связал! — тараторит она. — Да или нет?!       — Ну, конечно, да, моя сахарная. Обещаю, — довольно протянул Курт. — Только ты первая.       Она сможет работать и с этим. Бандит принялся расстёгивать её рубашку, но Мариса отшатнулась.       — Сначала скажи своему дружбану, чтоб свалил, — она кивает в сторону Оскара. Потом опускает глаза и наклоняет голову, говорит тихим голосом. — Я… стесняюсь при зрителях...       Оскар даже не стал дожидаться команды, скривился и вышел, хлопнув дверью. Его шаги удалялись, затем снова хлопнула ещё одна дверь. Мариса подмечает — моралист. Что он забыл в компании таких отморозков? Возможно, получится как-то это использовать.       — Ну, вот мы и одни, принцесса, как ты заказывала, — с улыбкой сказал Курт и погладил её по волосам. — Всё для моей кошечки…       Он притянул её поближе и прижался губами к уху, принялся лизать, будто она действительно была какая-то кошка. Одной рукой залез ей под рубашку и сразу направился к груди. Мариса поморщилась, её дыхание участилось. Рик снова вскрикнул, и она дёрнулась, оглянулась на дверь.       — А я сразу понял, что ты не любишь эти ваши лифаки, — довольно мурлычет бандит. — И правильно. Нечего эту гадость носить на такой красоте…       «Что ж ты так много и мерзко пиздишь», — несчастно думает Мариса.       — Знаешь, а я ведь восхищён, кошечка, — пробормотал Курт ей в ухо и шумно выдохнул через нос, — нечасто встретишь такую смелую женщину, которая ради своего мужа пойдёт на подобное. Да ещё и в наши дни…       Самое ироничное то, что Рик ей даже не муж. Он женат на другой женщине. Мариса на секунду задумывается, а не ёбнулась ли она спать с каким-то моральным уродом (да и просто уродом) ради спасения мужчины, который предпочёл ей другую. Она вспоминает совсем свежий разговор с Риком, в пикапе. Он сказал: «Мы все ёбнутые. Все, кто столько лет выживает в постапокалипсисе, так или иначе ёбнутые».       И снова Марису встряхнул его крик. Блять, да что этот урод делает с ним?!       — Быстрее, — шипит Манхур. — Хули ты возишься, ну?       Курт взглянул на неё, потом вдруг отстранился. Как будто только этих слов и ждал. Рот у него приоткрылся, зрачки сделались огромными, от этого его маленькие глаза казались ещё меньше. Он встал и снял с себя портупею с ножами, кинул в изножье кровати, потом стянул футболку через голову. Он худой и бледный, как моль, на груди темнеет обширное пятно неровной кожи, будто от ожога. Мариса смотрит на этого немытого бандюгу, её трясёт от страха, отвращения и презрения.       Потом подключаются самые ужасные флэшбеки. Те пять уродов. Их мерзкие слова, грубые руки и… На секунду её опять переносит туда, на грязный пол чужого дома, в ощущение тотальной беспомощности. В отчаяние. Мариса встряхнула головой, пытаясь затолкать эти воспоминания туда, откуда они вылезли — в черноту.       Курт схватил её за коленки и подтянул к себе, Мариса поняла и опустилась на спину. Он навис сверху и расстегнул её рубашку полностью, его длинное лицо просияло от зрелища. Курт провёл руками от её ключиц до пупка, задел повязку рядом с рёбрами.       — Какая же ты красивая, просто с ума сойти можно... Вот же везёт всяким дедам, — протянул он восторженно, жадно поедая её глазами. — Что это у тебя тут?.. — он провел большим пальцем по повязке, чуть надавливая, и Манхур поморщилась. — Кошечку царапнули?       — Меня… мечом ткнули недавно, — выдохнула Мариса едва слышно. Все силы уходили на то, чтобы не сжаться в комок и не завизжать от отвращения.       — Мечом? Какой ужас. Кто?       «Да почему тебя, уёбка, это ебёт?» — думает она, чувствуя, что вдобавок ко всему начинает ещё и беситься.       — Одна ворюга.       Курт опустился ниже, удерживая себя на левой руке, нижняя половина его тела прижала Марису к постели. Он потёрся об неё пахом и принялся лобызать шею, а второй рукой нащупал пряжку ремня на её джинсах. Его лицо очень близко. До старшего сержанта-майора Манхур доходит, что момент настал. Она мелко трясётся. Ей придётся это сделать. Или это — или самое страшное.       Она чуть приподнялась, потёрлась щекой о шершавую щеку бандита. Курт довольно мурлыкнул — Мариса дёрнулась вперёд, сжала зубы у него под челюстью и со всей силы рванула на себя.       В конце концов, её последнее оружие всегда при ней.       Кровь брызжет ей на лицо. Кровь брызжет ей на глаза, на грудь, на живот, на повязку. Одежду тоже пачкает очень быстро. Курт хрипит, хватается рукой за рану, его рот и глаза широко раскрыты. Мариса отталкивает бандита ногами и резко садится, отплёвывается. Во рту горько-солёная медь и остатки мягких тканей. Она поспешно двигается к ножам, нащупывает один и вынимает из чехла, елозит лезвием по верёвке. Через несколько мгновений та поддаётся — Мариса свободна.       Теперь она может написать новую курсовую с куда более актуальной темой: «Каннибализм как средство самозащиты».       Курт лежит на полу и почти не шевелится, смотрит на неё с ужасом и ненавистью. Манхур забирает у него с пояса револьвер и проверяет барабан. Заряженный.       Этого хватит.       Вытащив второй нож, она суёт его за ремень и вылетает из комнаты. Услышав шум, Оскар выскакивает из-за двери тоже, Мариса успевает направить в него оружие первее. Он ошалело смотрит на неё, облитую кровью его товарища и с сиськами наружу.       — Стой!..       Она стреляет. Ей некогда.       Из-за двери в пыточную слышно возню.       — Что у вас там такое, придурки?       Мариса молчит, тяжело и часто дыша. Она вертит головой, пытаясь найти что-нибудь полезное на случай, если ей не хватит пяти пуль и двух ножей. Поле зрения очень узкое, вокруг темно, она ничего не слышит, кроме шума крови в ушах, и ничего не чувствует, кроме кристально чистой готовности убивать.       — Курт, Оскар! Что вы там? Was ist los?! Scheiße!       Голос Штефана звучит всё более обеспокоенно. Мариса слышит шаги за дверью, потом повороты ключей. Она готова. Она готова.       Едва дверь приотворяется, Мариса со всей силы толкает её ногой и ныряет внутрь. Штефана ударяет по лбу, он отскакивает назад, огорошенный.       Из-за крови, попавшей в глаза, Мариса видит всё в красном оттенке. Всё размыто. Не дав ему опомниться, Манхур сразу же стреляет. Мимо. Штефан среагировал ещё до того, как она нажала на курок, упал в сторону и скрылся за опорой металлического стола.       — Was?! Одна телка?! Моих двоих парней?!       — Ты следующий!       Она толкает стол ногой. Штефан толкает в ответ, и силы у него ощутимо побольше, Марису едва не опрокинуло. Оперевшись о столешницу обеими руками, она подпрыгнула и упала вперёд, прямо на немца, выбила у него из руки револьвер Рика и врезала ему по лицу своим.       — Ах ты сука! — разгневанно проревел он, оттолкнув её с такой силой, что она рухнула на пол. — Я с тобой по-хорошему, blöde Kuh! А ты амазонку из себя строишь?! На кусочки порву!       Штефан быстро направился к ней, Мариса выхватила из-за пояса первый нож и метнула в него — он опять увернулся. Лезвие ударилось о потолок и упало на пол, издавая жалкое звяканье. Вот же гандон! Реакция, как у ёбаной мухи!       Она не успевает подняться. Бандит рванул к ней и ударил ногой в живот. Второй удар выбивает револьвер у неё из руки, оружие отлетает куда-то назад. От боли аж темно в глазах. Рану на боку словно проткнули ещё раз, Мариса пятится. Тяжелые шаги приближаются к ней, пол проседает под чужим весом. Штефан наклонился к ней, корчащейся от боли, схватил и поднял на ноги, как пушинку, а потом со всей силы шваркнул об стенку. Манхур ударилась головой и опять упала.       — Не трогай её! — слышит она знакомый голос из глубины комнаты.       Слава богу! Живой! Живой…       Эта мысль запустила кровь по жилам с новой силой. Мариса сжала зубы и облокотилась руками о пол, встала на четвереньки. Ещё рано сдаваться. У неё ещё есть нож. У неё есть ради кого рисковать.       — Вот же упёртая баба! — взбешённо проревел Штефан, приближаясь к ней. Его тяжёлые сапоги стучали по полу, звук эхом отбивался от металлических стен. — У тебя больше нет оружия! Ich werde dich mit meinen bloßen Händen in Stücke reißen!       Он схватил её за горло и потянул вверх, вжимая в стенку. В глазах стало совсем мокро, Мариса отчаянно барахтается, как рассвирепевший петух на ринге. Голова как будто надувается изнутри. Она захлёбывается, не может протолкнуть воздух ни внутрь, ни наружу, бьёт Штефана по рукам, пытается достать до лица, но ему всё равно. Он держит её за горло и тянет вверх, пока её ноги не отрываются от пола.       — Отпусти её! — прорычал Рик.       — Заткнись, — гавкает немец ему. — Du wirst an der Reihe sein!       Мариса выхватила нож и полоснула им по его запястьям. Взревев, Штефан моментально выпустил её, Манхур упала на колени и зашлась в кашле.       — Miststück! Ты мне сухожилия порезала! Veih!       Эти слова вспарывают в Марисе какой-то скрытый резерв, не иначе. Хрипя и пошатываясь, она поднимается на ноги.       — Следующее — твоё горло, урод.       Она понеслась на него, сжав нож в обеих руках. Штефан понял, что ситуация кренится не в его сторону, выскочил наружу, поскользнулся на масле и рухнул мордой в пол. Пока он пытался перевернуться и встать, Мариса настигла его и повалила рядом с лестницей на улицу. В эту самую секунду она уже знает, что под ней — мертвец.       И он тоже знает.       Каждый раз, когда нож вонзается в него, он вскрикивает и вздрагивает всем телом. Мариса Манхур превращает его спину в решето. Кровь пропитывает ткань его водолазки, мокро блестит в тусклом свете лампы.       — Что, не нравится?! — рычит Мариса и вонзает нож ему в поясницу, Штефан снова вскрикивает и ёрзает под ней, его руки беспорядочно двигаются по полу. — Не нравится быть на другой стороне ножа, скотина?! Вот тебе за упёртую бабу! — она ещё раз тычет в него лезвием по самую рукоятку. — И за суку! — И ещё раз. — И за тёлку! — И ещё раз. — И за моего мужа!       Потянув бандита вверх за шлейку комбинезона, Мариса делает ему ещё один рот на горле. Он булькает и захлёбывается, кровь заливает пол. Штефан вздрагивает под ней, она смотрит, как жизнь утекает из его жил. Мариса не встаёт, пока он совсем не затихает. Теперь контрольный в голову, чтоб не превратился.       Вот так. Хорошая работа, сержант Манхур. Можно переводить системы в сберегательный режим.       Она встаёт на ноги и помогает себе руками, держась за ступени. Всё её тело трясётся, воздуха не хватает, ушибы болят, а в груди стучит. Запахнув рубашку, Мариса заходит обратно в пыточную, опираясь рукой о стену. Осматривается. Просто мрачная комната с такими же металлическими стенами, как и везде. Ничего из того, что она ожидала: ни разлитой по полу крови, ни мух, ни трупов. Просто стол, стул, ещё один стол, только уже деревянный, а сверху инструменты.       И рядом Рик, крепко привязанный к длинной трубе. Она приварена к полу и к потолку.       Господи праведный! Какая мерзость!       Мариса подхватила с пола второй нож и поспешила к человеку, которого назвала мужем прямо в лицо смерти. У неё сердце кровью обливается. Напряжение слишком большое, ему нужен выход — по лицу начинает литься соль.       Рик выглядит ужасно. Он без верха, только в штанах и обуви. Лицо в ссадинах и кровоподтёках, на второй скуле отёк, который скоро превратится в багровый синяк. Вокруг горла тугая верёвка. Весь его торс в крови: грудь, рёбра, живот и плечи усыпаны мелкими кровоточащими ранами. Мариса смотрит на это и просто не может поверить своим глазам. Внутри неё просыпается остывшая было ярость, она бы убила Штефана ещё раз. Жалость к замученному Рику только больше разжигает этот огонь.       — Всё уже хорошо, душа моя, всё хорошо… — бормочет Мариса, пока режет верёвки. — Больше он тебя не тронет… Он больше никого не тронет… Господи, что он с тобой делал, милый мой…       Избавившись от пут, она немедленно ловит его обеими руками. Рик доверчиво валится на неё, как мешок с картошкой, и громко хватает ртом воздух, словно вынырнул из глубокой воды. В груди щемит, Мариса продолжает плакать.       — Рик! Не отключайся!..       — Я не… Помоги сесть…       Она буквально на себе оттаскивает его до стула. Рик рухнул на него и простонал от боли, его голова свесилась набок. Мариса замечает, что у него расстегнут ремень, и холод пробегает по её спине. Даже страшно представить, что было бы, успей она хоть немного позже. Мариса осторожно поднимает лицо Рика обеими руками, он смотрит на неё, его губы шевелятся.       Он замечает, в каком она состоянии, рассматривает кровь, покрывающую её от лица до самых колен, и до него доходит, через какой кошмар она прошла, чтобы добраться до него. У Марисы расстёгнута рубашка и пряжка ремня, и глаза Рика распахиваются, наливаются яростью, а по лицу проскальзывает тень настоящего ужаса.       — Это что… Он что?… Мариса… Он что, тебя…       — Нет, нет, — успокаивает она и начинает застёгивать пуговицы. — Не успел… Я его убила… Я убила их всех.       В этот самый момент она слышит приближающиеся шаги и стоны и оборачивается. Восставший Курт споткнулся о тело Штефа и с грохотом растянулся на полу. Рик шевельнулся, но Мариса уже направилась к ближайшему револьверу.       — Я сделаю, сиди.       Выстрелив, она подобрала револьвер Рика и вернулась. Опустилась перед ним на колени, сунула оружие ему в кобуру, затем взяла за руку и прижала к лицу.       — Прости меня, что я так долго, душа моя, пожалуйста, прости… Прости меня, любимый… Я не смогла быстрее. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить весь этот ужас.       Она целует его пальцы окровавленными губами.       — Он тебе больше ничего не повредил?… Рик, он ведь больше ничего?.. — Мариса задерживает взгляд на его ремне.       — Нет… Нет. Не успел, — тяжело выдыхает Рик. Он вцепился в аксессуар и принялся застёгивать. Униженный, подавленный. Мариса до слёз сожалеет, что ему пришлось через это пройти. — Господи, Мариса, тебе пришлось… как мне… — он проводит пальцами по крови на её лице.       — Мне главное, что ты живой, — просто сказала она и выпрямилась. Слёзы уже замедлились, Мариса вытерла их запястьем, размазав кровь по лицу ещё больше. — Давай я что-нибудь сделаю с твоими ранами. Один из тех двоих был кем-то вроде врача, у них наверняка есть что-то… Я принесу.       — Нет, нахуй это место, — Рик делает усилие, чтобы встать, и Мариса немедленно помогает ему, обхватив рукой вокруг талии. — Я больше не хочу находиться здесь ни минуты.       — Конечно, душа моя… Тогда пойдём. Я возьму твою одежду.       Они вышли в мастерскую. За третьей дверью стало слышно какую-то возню. Оба насторожились, взялись за оружие.       — Я гляну.       — Мариса, ты и так-       — Рик, тебя будто пожевали и выплюнули! Я не нежный цветочек.       Рик ожидаемо не послушался, поковылял за ней. Она приблизилась к двери и прислушалась.       — Не убивайте меня! — донеслось оттуда. — Я не стану стрелять! Я не хочу вам зла.       О-па. Живой. Мариса удивляется несильно. В таком состоянии, в котором она выскочила из спальни, можно было промазать без каких-либо усилий.       — Как там тебя, Оскар?       — Да.       — Оскар, если хочешь жить, то встань спиной к двери, отойди на пять шагов и подними руки над головой.       — Сделал, — через несколько секунд донеслось изнутри.       — Я вхожу, — предупредила Мариса. — Лучше бы тебе меня не обманывать.       Она медленно толкнула дверь. Та со скрипом откатывалась на петлях. Оскар действительно стоял, как Мариса и потребовала. На бицепсе у него была свежая повязка, пропитанная кровью. Получается, всё же попала, просто не смертельно.       Эта комната поменьше основной, здесь тоже всё уставлено стеллажами, только с провизией, припасами и медикаментами. На столе в углу лежат несколько пистолетов и автомат Рика, всякая всячина для очистки оружия, под столом расположился длинный кейс для снайперской винтовки. Мариса присвистнула. Хорошо окопались, жуки сраные.       — Нихуя себе у вас тут арсенал.       Рик отвлёкся от Оскара, осмотрелся основательнее. Сначала его лицо выражало удивление, а затем добавилась злость.       — Это же из Александрии! — выдохнул он, уставившись на контейнеры с мукой и крупами.       Он потянулся рукой к револьверу, но Мариса остановила его.       — В смысле? Не поняла.       — Кто-то зарейдил кладовую две недели назад, ещё до того, как мы вернулись. Просочились так, что никто и не заметил, подкопались под стену! Даже патрульным не попались. А это были вы, ушлёпки!       — Пожалуйста, не стреляйте! — взмолился Оскар, вздрогнув всем телом. — Я не знал, что вы из Александрии… Забирайте всё обратно, только не убивайте меня! Я не такой, как эти двое, я с ними только потому, что так больше шансов выжить!       Рик оттолкнул Марису в сторону, явно собираясь преподать Оскару урок кармы, но она снова взяла его за запястье.       — Рик, он… Он действительно не такой, как те двое. Когда Курт ко мне приставал, он пытался его остановить.       Рик пристально посмотрел на неё, а потом на Оскара. Это пошатнуло чашу его весов, но не перевесило.       — Судя по твоему виду, он это сделал очень на отъебись!       Оскар обернулся, всё так же держа руки над головой. На лице у него была паника и мольба.       — Пожалуйста, не убивайте! Я врач. Я могу пригодиться!       Рик сощурился, лицо стало холодным.       — Что за врач?       — Хирург.       — Сколько ты этих конченых латал? — спрашивает Мариса требовательно.       — Года два где-то…       По глазам Мариса видит, что Граймс задумался, однако с ответом он не спешил.       — Рик, слушай… Убивать хирургов это как-то расточительно.       — Такой хирург нам нахер не нужен, — буркнул Рик, поднимая оружие.       — Стойте, стойте! Вам же нужно как-то добраться обратно, верно? Я знаю, где взять исправную машину! Мы тут… недалеко припрятали одну. Я покажу!       А вот это кстати. Мариса очень быстро придумывает, как продлить время Оскару.       — Рик, нам эта машина не помешает. В твоём состоянии мы далеко не уйдём… А оставаться здесь, пока ты отдохнёшь, я не хочу, меня тошнит от этого места.       Граймс пробубнил что-то нечленораздельное. Медленно опустил револьвер. Его тоже тошнит от этого места.       — Если ты хотя бы вздохнёшь как-то не так, это будет твой последний вздох. Ты меня услышал?!       — Конечно! Спасибо!..       Он привёл их к машине. Это четырёхместный седан голубого цвета. Жуки вырыли для него целый подземный гараж! Мариса должна отдать этим уёбкам должное: прячутся они, как плоскохвостые гекконы; даже стоя прямо над тачкой, она бы в жизни не додумалась, что под ней средство передвижения. Она было направилась, чтобы помочь сгрести листву и землю с выезда, но Рик остановил её.       — Что такое?       Он выглядел не только измученно, но и натруженно. Будто разрывался между чем-то и чем-то. Мариса подошла к нему ближе, чем подходят друзья, заглянула в лицо. Рик окунул её в свои небеса так сильно, что они просочились ей в нутро — и больше ничего не сделал.       — Что такое, душа моя?.. — чуть тише спрашивает Мариса. Всё трепещет у неё в груди. Она чует, что сейчас что-то произойдёт.       Рик поднял ладонь и уронил ей на плечо, но так и не смог определиться — чтобы оттолкнуть или притянуть ещё ближе. Оставил. Смотрел ей куда-то между подбородком и грудью, принявшись избегать глаз.       Мариса в крови, потому что захотела его спасти. Ох. Ему стоит привыкнуть к мысли, что она за него весь мир взорвёт.       — Что ещё мне отдать? — спрашивает она шёпотом. — У меня ведь больше ничего нет. Даже то, что на мне надето, принадлежит тебе.       Рик вздрогнул от её вопроса, будто очнулся, и посмотрел в глаза. Так и не сдвинулся с места. Его кадык скакнул верх-вниз.       — Ты не должна ничего отдавать. Я и так забрал у тебя всё.       Мариса хватает его за плечи, пытаясь притянуть к себе, решает играть честно. Яростно шепчет:       — Скажи мне остановиться, Рик... Если ты скажешь, то я послушаюсь.       Рик ничего не говорит. Посреди небес разрастаются чёрные дыры. Мариса хватает его ещё крепче и целует. Тоскливо, медленно, долго. Жадно. Целует, как будто они не виделись с прошлой жизни. Рик рвано вдохнул и ответил ей, его тело медленно расслабилось.       — Что же мне с тобой делать?.. — выдохнул он себе под нос, когда она отстранилась.       — Положи себе за пазуху на удачу, — быстро отвечает Мариса и снова целует его.       Рик обхватил её за шею. Не стал прижимать к себе из-за ран, но отвечает с энтузиазмом и жаждой, целуя её прямо с остатками чужой крови на лице. Переминает их губы в одно целое, проникает ей в рот, Мариса начинает дрожать, и он стискивает пальцы у неё над ключицей. Их лица прижимаются друг к другу так сильно, что встречаются зубы. Она облизывает его язык по кругу, Рик тоже как кровь на вкус. Мариса выдохнула через нос, и звук больше походил на стон.       Рядом заворчал двигатель. Рик распахнул глаза, Мариса отстранилась. Она тяжело дышала, будто ей снова пришлось всех зубами рвать, смотрела на него, как на самую желанную награду, смотрела, словно собиралась украсть. Возбуждённая, горячая, готовая вонзить в него зубы сама — лишь бы это не сделал никто другой — и удерживающая себя от этого только силой воли. До Рика доходит, что именно она имела в виду, говоря, что хочет съесть его живьём.       Он хочет позволить это ей.              — Хочу украсть тебя, — жарко прошептала Мариса, держа его обеими руками за лицо, и это подействовало на Рика сильнее, чем если бы она прямо сказала «я люблю тебя».       Рик начинает дрожать и чувствует, что его стремительно засасывает на глубину, на дно её зрачков. Прямо в пасть к зверю. И его это полностью устраивает.       Мариса поцеловала его ещё раз. Очень легко, почти невесомо, как рыбак, который шевелит поплавок в штиль. Рик схватил крючок, его дёрнуло к ней, протащило несколько метров — и она вдруг обрезала леску.       — Пошли, — ухмыльнулась, — ещё укатится без нас.       — Да, — выдохнул Рик благодарно, — пошли.       Они разместились по местам: Рик и Мариса сзади, а Оскар остался на водительском. Он обернулся через плечо, протягивая таинственную сумку.       — Тут… для ран, — объяснил. — Помощь нужна?       — Помнишь, как добраться до Александрии? — спросила Манхур, выхватив аптечку.       — Д-да.       — Ну тогда крути шофёрку и не отсвечивай.       Рик выглядит не очень. Мариса принимается за его раны. Ему бы сейчас просто поспать, а не тарахтеть в чужой машине за хрен знает сколько от Александрии.       Да уж. Подышали, так подышали.       — Мне не стоило предлагать тебе покататься, — виновато выдохнул он. — Я найду, как это загладить перед тобой.       Мариса улыбнулась ему. Теперь, в спокойствии и безопасности, до неё доходит: фрицы стали причиной того, что Рик повременит со своими точками над і ещё какое-то время. Для неё это не так уж и мало. И поцеловать его удалось... Как глоток воды в пустыне. Как ненадолго вернуться в дом, который у тебя отжали.       — Посмотри на это с другой стороны… Зато мы нашли ваши припасы и хирурга. И больше никто к вам не подкопается. Не так уж и плохо.       Рик так явно не думал.       — Я бы предпочёл, чтобы ты не проходила через весь этот пиздец. А припасы можно вырастить или обменять.       — Она у тебя просто стихия, — вдруг вклинился Оскар, посмотрев на них в зеркало заднего вида. — Штефа в одиночку… Он же терминатор просто. Охренеть!.. Ты что, спецназ?       Рик выслушал, но по окончанию взмахнул револьвером, который всё время держал в руке. Оскар осёкся, побледнел.       — Давай кое-что проясним. Я не хочу слышать твой голос. Меня не интересует твоё мнение ни на какой счёт. Ты жив, потому что у Марисы очень доброе сердце. А моё — крайне разгневано тем, что устроили твои конченые дружки. Ты не разговариваешь с ней. Ты не смотришь на неё. Ты даже не дышишь в ту сторону, где она стоит. И если я ещё хоть раз услышу тебя до того, как мы доберёмся до Александрии, я поддамся моему гневу. Кивни, если понял.       Оскар судорожно закивал головой и покрепче схватился за руль.       «Вау...» — думает Мариса.       У неё аж соски затвердели от этой сцены. Рик поймал её влажный взгляд, понял по выражению лица, что заставил всё внутри неё зашевелиться — и впервые за весь кошмар улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и отложила в сторону смоченный в антисептике кусочек марли, достала из экспроприированной аптечки новый моток и принялась резать его на повязки. Соберись, Мариса! Господи боже...       — Что с припасами и пикапом будем делать?       — Заберём потом, никуда не денутся. Приедем — я отправлю туда группу. А тебя — в лазарет.       — Да всё нормально со мной будет, ну. Это не меня кусали щипчиками для заусениц!       — Мариса! — строго произнёс Рик.       Она осеклась. Нахмурилась, стараясь скрыть, что её удивил такой излишне властный тон. Подчинилась.       — Ладно... Только чтобы и ты тоже! Ты же… Рик, ты просто не видишь себя. А я вижу.       — Я могу сказать то же самое.       Мариса стёрла кровь с лица, но одежда по-прежнему была испачкана. Выглядела она вяло и бледно, дышала часто, на горле образовались синяки от клешней Штефана. Рик боится смотреть, какие повреждения у неё в других местах. Возможно, она вдобавок ко всему получила сотрясение.       И это случилось по его вине. Это всё затем, чтобы спасти его шкуру. Это всё потому, что ему вздумалось «покататься». И он допустил подобное буквально через неделю после того, как она почти умерла у него на руках. Рику так одуряюще стыдно, что он хочет провалиться под землю. Он абсолютно оплошал как лидер, как солдат и как мужчина.       А Мариса просто сидит рядом, улыбается и латает его раны. Как и всегда. Рику становится по-настоящему жалко её за эти разрушительные чувства к нему. Он действительно не в состоянии понять, как это.       Словно почувствовав ход его мыслей, она прервалась и положила руку ему на колено, легонько сжала.       — Всё уже хорошо. Попробуй отдохнуть немного, скоро будем дома.       Рик согласно промычал.       Оскар привёз их домой. Гнида. К моменту возвращения Мариса закрыла раны маленькими повязками, истратив весь пластырь из его аптечки. Морщась от боли, Рик надел на себя футболку и куртку. Он тяжело вздохнул. Настроение было отвратное: его ждал малоприятный разговор с женой о случившемся.       Охрана не узнала машину, но пропустила внутрь, когда Рик высунулся из окна. Мариса замечает, как тот молодой парень, с которым она переглянулась на выходе, достал рацию и принялся что-то говорить. Наверняка докладывает миссис Граймс, что её ненаглядный вернулся. Сам-то Рик этого не смог сделать — Штефан расквасил его аппарат, когда упал.       — Теперь прямо и направо до белого здания у пруда, — сухо указал Рик Оскару.       К моменту, как они добрались до лазарета, туда подошла и Мишонн. Когда она увидела, в каком состоянии Рик с Марисой выбрались из машины, её недовольное выражение сменилось искренним шоком. Она немедленно заключила мужа в объятия, и тот резко отпрянул от неё, громко шикнув от боли.       «Надо же, сегодня в Александрии выдают конфеты», — с мрачным удовлетворением думает Мариса, стоя чуть поодаль. Она прикладывает некоторые усилия, чтобы сдержать улыбку. Говнистый человек из неё, конечно.       — Рик, что случилось?! Почему ты избит, а Мариса в крови?       Рик молча поднял футболку, и Мишонн застыла, хлопая ресницами с раскрытым ртом. Затем она почему-то смотрит на Марису, будто это с неё надо спрашивать, как с воспитательницы, у которой ребёнок поранился в садике. Марисе этот взгляд не нравится. Если Рику потребуется, она и в его телохранители запишется — однако Мишонн хотеть подобного от неё не имеет никакого права.       — Мы наткнулись на отморозков, — тем не менее, говорит она. — Твоего мужа пытали, а меня чуть не выебали. А ещё мы нашли ваши украденные припасы. А как твой день?