Театр. Вампирская драма

      Саймон мог шевелить только глазами, и то едва-едва. Мертвее мертвого. Так вот, что это за чувство.       В его груди толстым деревянным бруском сидел кол. И всё. Он не мог даже моргнуть.       Он знал в теории и раньше, как это работает. Проткнутое сердце для вампира всё равно что особый наркоз. Ты всё чувствуешь, но не в силах двинуть и пальцем. Лучше не узнавать такое на практике, правда? Лучше-то оно лучше...       — Ты, возможно, задаешься вопросом, почему ты здесь и зачем всё это? — раздался слащавый голос. — Или всё-таки догадываешься?       Они находились под бетонным потолком с голой желтой лампочкой посередине. Стен Саймон не видел, запаха толком почувствовать тоже не мог: воздух не двигался в его ноздрях. Но что-то в этом месте неуловимо и навязчиво напоминало подвал.       — В любом случае, не стану держать тебя в неведении — это не в моих интересах, — продолжал Арон, усаживаясь рядом с Саймоном и открывая ноутбук. — Мне прекрасно известно, что вся ваша пьеска была лишь прикрытием для наивной попытки обезглавить мой клан.       «Что?!»       — Это, в общем-то, не так уж плохо, что вы вывели Ванессу из игры. Хотя я, конечно, буду скучать по ее причудам…       Он напечатал что-то, склонил голову набок и хмыкнул. Помимо него Саймон заметил в комнате еще двоих — матерые мужики вроде людей Густаво.       — Кстати, отмечу, что сработали вы мастерски и весьма изящно — мои комплименты автору плана (впрочем, вряд ли это ты). Но, так или иначе, — серые глаза рыболовным крючком вцепились в Саймона, — упустить вашу певичку я не могу.       «Дэйзи? Какого хера?!»       Саймон бесстрастно смотрел вверх, на его окаменевшем лице застыло удивление — но внутри клокотали гнев и мучительная обида.       На мгновение он словно перенесся в ту лунную ночь, услышал шум реки и почуял душистый аромат подруги. Он не опускался до полного доверия ей — непозволительная роскошь для мертвых — и уж тем паче он не влюбился, но…       Это правда? Она просто использовала их?..       — Посему, приступим, — Арон вернул его в реальность. — Мои вопросы очень простые. Кто ваш заказчик? Куда могла поехать так называемая Дэйзи Крим? Где может скрываться Морган? Любые твои связи с сородичами вне города, — он кивнул сам себе. — А теперь пора сделать так, чтоб ты захотел говорить.       Вкрадчиво усмехнувшись, Арон склонился к ноутбуку и запустил видео. Заиграла вступительная музыка, поплыли титры.       — Там точно было что-то сочное… — пробормотал он, прокручивая запись вперед.       Смотреть в экран не хотелось, но вместе с тем было невозможно оторваться. Над медиа-проигрывателем крупными буквами светилось «Отвечай по делам».       — Вот!       Арон довольно сощурился и повернул компьютер к Саймону. Тот попытался отвести взгляд, но сцена, которую включил Арон, буквально завораживала его. Он помнил каждое слово... Наверное, за целую вечность не сложилось бы обстоятельств, способных принести ему более острые ощущения от этого просмотра…       На экране Саймон в приплюснутой коричневой шляпе — чуть моложе и гораздо живее, чем сейчас — приматывал Рыжего Шона алюминиевым скотчем к стулу. «Слушай сюда, недоносок, — говорил он с шершавой хрипотцой, выплевывая мятую сигарету, — Боссу нужны деньги, понятно?» Замахнувшись, он смачно бил парня в нос, и в следующем кадре тот уже пестрил грязно-красным гримом. Сплюнув бутафорскую кровь, Шон витиевато посылал гангстера. «Похоже, кто-то хочет развлечься, а?» — ухмылялся Саймон, снятый крупным планом. В следующий момент в его руках появлялась дрель.       Арон щелкнул на паузу.       — Нет, ну актерище! Вот так талант, а? — он пару раз хлопнул в ладоши. — Ну что, продолжим с этого момента?       Один из мужчин передал Арону инструмент, и воздух задрожал от тонкого визга металла. Бешено вертящийся наконечник коснулся плоти Саймона — и боль выстрелом разлетелась по нервам, требуя, чтоб он отдернул руку. Он силился сдвинуться, как во сне, в усталом забытьи — но каждую долю секунду возвращался в прежнюю точку. Дрель проникала всё глубже, и краем глаза Саймон видел мелкие красные клочки, разлетающиеся по сторонам. Новая волна агонии разодрала всё от кисти до плеча, звук стал выше, и в воздух взвилась бело-розовая костная пыль. Спина горела от желания изогнуться, вырваться, отбиться, но оставалась примерзшей и неподвижной. Вдруг резкая тишина — и с влажным чавком Арон извлек острие. Боль отступала так медленно, будто ты притерпелся, а пытка не прекращалась.       Арон поднял дрель, покрытую ошметками мяса.       — Помнишь, что там дальше, герой?       Каждый нерв, каждая жила, каждый сосуд Саймона сжимались и пылали от ненависти к этому ублюдку. Кровавая пелена ярости заливала глаза, и серый потолок тонул в пульсации алого яда. Но ни один мускул на лице не мог дрогнуть, чтобы выдать эту ярость.       Пижон размахивал руками, смеялся, трепал языком. В какой-то момент он снова включил свою игрушку и поднес ее так близко, что практически засунул Саймону в глазницу. Гори в аду!       — Надеюсь, теперь у нас сложится беседа, — сказал Арон, и кивнул мужчинам.       Один из них приблизился, взялся за кол и вытащил его на треть, частично возвращая подвижность: возможность дышать и говорить. Тысяча мелких наточенных зубок вонзилась в кожу по всему телу, и боль полыхнула с новой силой. Но зверь Саймона притих, игнорируя боль. С нечеловеческой первобытной хитростью он выжидал возможность, ведь чуял опасного хищника — противника, куда более серьезного, чем простые смертные. Прямолинейная ярость здесь не пойдет. Но зверь знал, как нужно поступить. Он притворился мертвым. Он не дышал, не вздрагивал от боли, не шевелил ни одним мускулом на лице. Лишь тупо смотрел в потолок.       Ожидая реакции, прихвостень Арона медленно, дюйм за дюймом, вытягивал кол из груди, пока наконец его наточенный конец не перестал касаться сердечной мышцы. В тот же миг Саймон рванулся вверх. В запястья впились оковы, но дернулся снова, наливая предплечья силой, и с треском освободился.       Пыточная сочилась багровой маслянистой кровью. Сражаться! Сражаться!       Белесые изумленные глаза. Саймон ударил между ними, и блаженство от движения, от скорости, окатило его горячей волной. Всё вокруг замедлилось, точно завязло в киселе. Саймон впился в шею и вырвал кусок мяса. Большой глоток жизни побежал от пищевода по венам, и дыра в груди начала зарастать. Саймон выхватил из рук жертвы кол и отбросил несчастного.       Слышался голос — приторный, гулкий — мелодия слов, что пытались затуманить ум. Интонации, которые прежде очаровали его и заманили сюда. Но нет уж! Зверя не обманешь, и теперь фокус не сработает.       Не обращая внимания на суету вокруг, Саймон покрепче взялся за кол и веско глянул на Арона. Тот резко заткнулся и бросился к дверям — действительно быстро. Но кровь кипела, и Саймон гепардом прыгнул следом, рванул за пиджак и повалил ублюдка на пол.       Взрывным эхом по подвалу разнесся выстрел, и короткий жар дернул поясницу.       Резко перевернув Арона, Саймон отбил его руки и глубоко всадил деревяшку между ребер. Подонок двигался. Мимо сердца.       Звук повторился — пуля чиркнула по локтю. Еще одна — засела занозой в лопатке. Боль только пуще разжигала ярость.       Саймон выкорчевал кол и вонзил снова, пониже. Четвертый патрон прошил ему легкое, и красная пена, сорвавшись с губ, запятнала белую кожу Арона. Его лицо застыло в гримасе ужаса и ярости.       Рукоять дрели мягко легла в ладонь, и пальцы сами собой нажали на выключатель.       Подскочив на ноги, Саймон встретил пятую пулю рукой в развороте. Металл срезал плоть на предплечье, обнажая рубиновые жилы.       Человек целился в лицо, но пистолет дрожал в его руках. Он знал, что не жилец.       Саймон бросился вперед, и тут же раздался выстрел. Огонь разорвал щеку, выбил осколки зубов, ударная волна дернула голову назад. Комната, что сияла алыми красками, померкла, медленно погружаясь в черноту. Тьма подступала с краев зрения, расползалась зияющими трещинами.       Саймон слепо нащупал мужчину, схватил. Последним осознанным усилием он приказал себе держать дрель включенной — и окончательно отдался во власть инстинктов. Ударить визжащим сверлом в шею, снова, снова... Не дать телу вырваться. Поймать ртом артерию и глотать, жадно пожирая жизненный сок. Неважно, сколько боли сейчас. Кровь — всё, что имеет значение.       *       Он потерял счет времени, но, кажется, прошло много часов. Он мучительно залечивал раны, подползал к трупам, пытался выдоить еще капли, собирал растекшиеся по полу бурые дорожки... Снова силился залатать свое искромсанное тело.       Наконец, шатаясь, он подошел к парализованному вампиру. Всё та же окаменевшая ярость на лице. Весь он — точно скульптура поверженного воина. И что прикажете с ним делать?       В углу подвала слабо мигал забрызганный кровью ноутбук. Экран его давно погас, но где-то внутри по-прежнему прятался сериал из далекого прошлого. Из жизни, где пытки и убийства — это лишь игра на камеру, потеха для зрителей. Где ты сам хозяин своим мыслям. Где существует дружба, доверие, будущее…       «В конце концов, выбор у меня невелик», — мысленно признал Саймон.       Он опустился на пол возле Арона и отбросил волосы с мертвецки холодной шеи. Чужая душа была на вкус протяжно-горькой зимней прогулкой, лучами холодного солнца, экстатической дрожью. Пить ее — отвратительно, сладко, бесконечно долго и вместе с тем так мучительно коротко. Наркотик, безумие… Калейдоскоп образов: чарующих, мрачных, чуждых… С каждым оборотом фантастического сна они становились всё понятнее и роднее. И так много страданий, так много жертв…       От Арона остался лишь грязно-серый прах, разметавшийся по полу. Зато его кровь и дух — густые, пряные, крепкие, точно лозы хищных растений — вернули Саймону силы. Он заливал их в свои раны, как вино, и те стягивались бледно-розовой тканью. Наконец его изодранная плоть полностью срослась, и лишь тончайший узор шрамов выдавал недавнюю бойню.       Саймон поднялся на улицу следующей ночью, проспав день среди трупов и пепла. Безликие проспекты обступали, вились пустынным лабиринтом вокруг его шагов. Он знал, что нужно убираться из города. Ему не простят убийство одного из своих, тем более высокопоставленного.       Он разрезал пустоту улиц, просачивался сквозь туманный мегаполис незаметной каплей яда, растворялся в летнем дожде. Холод его дыхания оседал на асфальте тяжелым белым дымом.       В груди зияла ледяная пропасть. Вечная дыра вместо ответов. Удары шагов отдаются в ней эхом. Неприкаянность бессмертия — озноб, голод, жестокость, одиночество...       Всё это неважно. Он просто следовал за запахом легкой добычи.

22.03.2020