Приземленный

      Один удар на каждого. Лезвие с легкостью пробивает кости и вонзается в бетон, металл, любую другую поверхность, что подпирала тела моих родителей и сестры. Огоньки вылетают из их тел и с… некоторой осторожностью облетают вокруг меня. Я демонстративно снимаю амулет со своей шеи, и огоньки рвутся к нему, поглощаясь и растворяясь в нем.       Я забрал их жизни. И их души. Я сделал это.       Я убил их.       — Руки вверх! Бросай оружие! — пыталась докричаться до меня одна из полицейских, демонстративно сняв предохранитель с направленного на меня пистолета.       Как же я устал…       Я не двигался и пялился в одну точку, пытаясь осознать происходящее вокруг меня. И что я сотворил. И почему мне так плохо.       Мимо меня пролетела пуля. Ну, как мимо. В паре метров. Достаточно, чтобы показать серьезность намерений, но недостаточно, чтобы быть прямым нападением.       — Это последнее предупреждение! Бросай оружие и подними руки вверх, иначе я буду вынуждена открыть огонь на поражение!       Какая же это нервотрепка, а… Я так хочу спать… Нет, проснуться… проснуться от этого кошмара. Чтобы так сразу, очнуться в комнате, начать свой денек с зарядки, заработать в школе целые линии из местных пятерок в табель успеваемости…       Вокруг меня собралась вооруженная толпа. Полицейские, местный спецназ, сверху шумит вертолет, направивший столб света прямо на меня…       Как же мне хочется отдохнуть…       — Макс? Макс, ты слышишь меня?       Только мое имя, услышанное в громкоговорителе, вывело меня из транса. Я осмотрелся.       Ох, ебать…       На меня, почти с каждых углов, сторон и щелей нацелено оружие, всюду бегают спецназовцы, вертолет сверху…       Меня окружили, на меня нацелили огнестрельное оружие, а у меня из снаряги только две неплохие косы и повседневная одежда. И все это в крови.       Есть такое подозрение, что они точно не поверят в замыслы Смерти и то, как она играется жизнями, как маленькое дитя с фигурками и куклами. То есть, ломает их нахер.       Я тихо оборачиваюсь по своей оси. Каждый из живых присутствующих немного светится, выдавая их местоположение. Например, я точно знаю, что по мою душу вышло по крайней мере три снайпера на крышах, около пятидесяти (я не считал уж точно, но больше двадцатки точно есть) полицейских и спецназовцев, вертолет с тремя людьми на борту, и куча гражданских, которым палец в рот не клади, дай посмотреть на творящийся пиздец.       — Макс? Мы можем поговорить?       Я не узнаю голос этой женщины, говорящей со мной через громкоговоритель. Переговорщица?       А ведь какое-то время назад мисс полицейская обещала меня пристрелить… Только вот сколько прошло с того времени? Я не могу вспомнить…       — Ну, говори, — горько усмехнувшись, крикнул я.       Толпа из полицейских и гражданских понизила уровень создаваемого ими шума, чтобы услышать мою речь.       Блять, меня же в колонию посадят. Нет, сразу в тюрьму. А могут и в дурку. Шестнадцать лет, а уже убил всех членов своей семьи. Такое просто так не забывается, даже если учесть во внимание мою половую принадлежность, показания друзей, отметки в школе и кучу всякой другой чепухи.       Я не виновен в том, что мне пришлось сделать. Но доказать обратное я не могу.       По совести и справедливости мне бы реально заехать в местный суд, получить наказание и просто жить дальше…       Амулет засветился слабым зеленым светом.       Нет, нет. Я не могу отдать им души моих родных. Никому не могу. Потеряют, разобьют, вскроют…       Нет, никто из них не может присмотреть за ними, не в таком виде. А как легко можно присмотреть за человеком? Только если он живой.       Живой, да… Мне нужно воскресить их. Мне нужно воскресить свою родню.       Вот он, план номер один. И для его реализации мне нужны души родителей и сестры. И они у меня есть.       А правоохранительные органы хотят их забрать.       Нехорошо. Такое допустить нельзя…       — Ты спокоен? Как себя чувствуешь? — женщина явно пытается смягчить конфликт, назревающий между нами.       — А как по твоему может чувствовать себя подросток, зарубивший свою родню? Пропусти эту психологическую срань, тут сразу виден тяжелый случай, — с неожиданно даже для себя жестким напором произношу я. В ответ спецназовцы крепче схватили свое оружие.       — Пускай я и не согласна, но можно и так. Скажешь мне, откуда взял эти косы? Выглядят очень красиво.       — Были бы еще красивее, если бы мне не пришлось окрасить их кровью. А так… ты будешь молиться, чтобы не попасть в то место, откуда эти косы для меня притащили, — пускай каждый думает то, что хочет. Мне просто хочется поспать…       — Ты сожалеешь о содеянном?       — Да. Но это не значит, что я виноват в том, в чем вы попытаетесь меня осудить.       — Давай мы все же прекратим говорить об этой ужасной трагедии. Подыши, Макс, подумай. Да, мои друзья будут держать тебя на мушке, и это очень сильно нервирует, понимаю, но прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты успокоился и поговорил со мной, хорошо?       — Шутки шутками, а я сейчас даже очень спокоен, — и неожиданно для себя понимаю, что это правда. Несмотря на довольно-таки кошмарную ситуацию, мое сердце бьется в штатном режиме, а дыхание не сбивается на всхлипы.       — Хорошо, хорошо. Тогда… не отпустишь косы? Ты всегда можешь пораниться и…       — Нет, — произнес я достаточно громко, чтобы все меня услышали, — Нам придется разойтись.       — Макс, не глупи и не иди на поводу у эмоций! Ничего страшного с тобой не прои… — и я, даже не дослушивая ее речь, прыгаю к ближайшей машине, прячась от примерно половины стрелков, вышедших по мою душу.       Чувство опасности, тщательно развиваемое мной во время моих ночных и сонных похождений по полям сражений, взвыло, и мне пришлось отбить лезвием косы один транквилизатор, выпущенный снайпером.       Кувырками и гигантскими прыжками (которые я никогда бы не смог совершить, если бы Смерть… не сделала что-то со мной) я добрался до канализационного люка. В процессе пришлось лезвиями косы отбивать транквилизаторы, летящие со всех сторон, но даже если некоторые из них и попадали по мне, то тупо не пробивали кожу, пускай и больно кололись.       Одним взмахом я срезал эту крышку и провалился вниз.       …Добро пожаловать в новую жизнь…

***

      Многочасовые скитания по воняющему лабиринту все-таки окупились, ведь после уже десятой или типа того засады я наконец-то выбрался в какой-то мрачный закаулок, где меня по какой-то причине не смогли найти.       В темноте мне приходилось отсчитывать минуты, просто чтобы знать, сколько времени прошло с моей последней встречи с полицейскими. Секунды текли так медленно, что минуты казались часами, а час оказался равен году, по всем ощущениям моего тела…       А ведь когда-то я молил о двадцати пяти часах в сутки, просто чтобы успевать и учиться нормально, и время с семьей проводить…       Слезы потекли по моим щекам, но я встряхнул головой, прерывая сеанс самобичевания.       — Тебе ведь все равно некогда этим заниматься, — гробовой шепот был подобен взрыву гранаты в этой темноте.       Тем более, что этот голос принадлежал самой Смерти.       — Ты — тварь! — в ярости я помчался на нее, со всей силы замахнувшись своим оружием. Она же… даже не перехватила их. Ткани ее балахона стали настолько прочны и тверды, что при столкновении с моими косами создали искры.       Один удар, второй удар. Когда я понял, что косы не помогают, я их отбросил и стал избивать ее руками, но Смерти, как и в прошлые разы, было абсолютно плевать.       И я, как бы сильно не хотел вырвать из этой суки ребра и воткнуть их ей в черепушку, но пробиться сквозь своеобразную броню не смог.       — Час и двадцать шесть минут интенсивного сражения… Ах, и еще твои стычки с полицейскими, занимавшие примерно шесть часов побега, без возможности отдохнуть… И ты никого из них не убил? Интересно… очень интересно… — ее шепот раздался позади меня, однако удар кулаком с разворота встретил только воздух.       — Что ты… сотворила со мной? — отдышавшись, спросил я, внимательно осматривая округу.       — Всего лишь благославила тебя своей силой, — с усмешкой ответила она из темноты, — Теперь мы делим с тобой один источник сил. Только если мне принадлежат все души этой вселенной, то тебе — лишь те, что ты лично прикончил. И, как ты можешь видеть, чем больше душ в твоей власти, тем больше всего тебе разрешается…       — Чем больше я убиваю, тем сильнее становлюсь? — какой ужас. Нет, я не хочу быть похожим на нее!       — Да. Сильнее, быстрее, умнее, если ты найдешь, как это реализовать. Кстати, как тебе нынешний уровень? Я тщательно отбирала для тебя тысячи душ, чтобы они послужили твоей цели…       Я снова в ярости атакую ее, и снова она становится несдвигаемой и неуничтожимой.       — Сука! Тварь! Мразь! Ненавижу! — каждый удар ослаблял меня, но ярость, текущая по моим венам, дала мне второе дыхание, и будь я проклят, если не воспользуюсь этим по полной.       Внезапно костлявая рука Смерти схватила меня за горло. Леди начала отрываться от грязного пола канализации, пока я, находясь в ее власти, потихоньку задыхался.       — Эх ты, мальчик, вроде как уже взрослый, в все еще ведешь себя как сущий ребенок. Или это недостаток твоего нынешнего воплощения? Эндорфины, все дела. Впрочем, это неважно, — подбросив меня к потолку, она перехватила меня за лодышку и со всей силы вмазала в пол.       Я, отплевываясь от пыли и кусочков бетона, попытался кувырком отскочить от нее, но был схвачен за руку.       Ее ладонь потихоньку стала сжиматься, причиняя серьезную боль.       Но почему-то вместо мольбы о прощении из меня вышел безумный смех.       — Интересно, — произнесла Смерть, наблюдаяя за моей реакцией, — Воистину, даже сущностями выше богов трудно понимать смертных.       Она со всей силы швырнула меня в стену канализации. Косы, каким-то чудесным образом снова оказавшись в моих руках, с легкостью зацепились лезвиями за пол, тем самым останавливая мое движение.       — Впрочем, как бы мне не нравилась твоя компания, даже сущностям приходится идти по своим делам. А что насчет твоих крайне амбициозных целей… Они достижимы. И я почти уверена, что судьба сведет тебя с теми, кто поможет тебе на пути. А может и не повезти. Кто знает.       Растворяясь в темноте коридора, Леди обернулась ко мне спиной, и шепотом произнесла:       — Попробуй напрячь свою память. Ты там найдешь много интересного.       И с этими словами она оставила меня одного, обессиленного и сломленного душевно.