***
Опять этот пустейший стол, на который за неделю не прилипла ни одна пылинка, опять эти разложенные небрежно, но по своим местам инструменты плотника и по совместительству сварщика, опять эти тонны человеческих книг вперемешку с резиновыми уточками. Опять этот чёртов кабинет Владыки Ада. Вновь аккуратно заправленная кровать, но с помятым краем, будто перед самым уходом мужчина присел на дорожку, вновь десятки пар глаз, смотрящих с фотокарточек с Чарли, Лилит и друзьями, вновь слишком длинная подушка, предназначенная только для объятий, вновь баночки с кремами для век и таблетками на туалетном столике. Вновь эта пустующая спальня Люцифера. Аластор убивал здесь по пару часов каждый день отсутствия хозяина покоев, чтобы найти хоть малейшую зацепку о планах врага. Разумеется, Радио-демон не питал иллюзий на счёт того, что найдёт стоящую информацию, но он был разозлён тем, насколько стерильным от самого Люцифера оказалось его жилище. Вроде бы вокруг валялось много вещей, которые указывали на владельца комнат, но ни одного осколка мыслей и чувств ангела не было. Лишь жалкий кристаллический прибор поначалу показался полезным, да и тот не отзывался на тёмную магию Аластора. Оставалось лишь предполагать, для чего он создан. Люцифер таил в себе те загадки, которые даже проницательный ум Радио-демона не мог постичь без подсказок и зацепок. Уже несколько раз обжёгшись на неправильных догадках о Владыке, он не собирался ошибаться в момент, когда полностью восстановит силы и будет готов сразить противника. Сам же падший ангел не давал никаких вспомогательных ступенек, чтобы окружающим стали более понятны его мотивы. Аластор бы соврал, если бы начал уверять кого-то в том, что спасение Люцифером от Вуду его не взволновало. Он пытался анализировать каждую деталь произошедшего, но так и не понял, с какой целью ненавидящий его ангел вмешался в чужие дела и помог спастись от разгневанного духа. Какая выгода для него заключалась в этом, если Люцифер мог спокойно пронаблюдать всё со стороны, узнать, кому служит Радио-демон, и спокойно уйти? И что же всё-таки происходило сейчас? Владыка всегда признавал свою полную вину в создании Ада и воцарении Зла на Земле, но всё равно бежал от этого. Трусливо поджал хвост и перекинул ответственность на Лилит, что и вбило первый гвоздь в гроб их отношений. Но сейчас он внезапно пошёл на контакт с грешниками, задумал какой-то план и начал сам его исполнять. У него огромная сила и власть, возможность делегировать великие дела на Чарли или кого-то другого, но Люцифер впервые взял на себя ответственность за что-то. Впервые действительно стал Королём Ада. Несмотря на такие чудовищные метаморфозы, нужно было помнить: Люцифер до сих пор ходит под прицелом собственной душевной травмы и вины, что терзает его больше, чем кого-либо в Аду. Так откуда силы, чтобы подавить пороки и начать расти? Как он ещё держится и чего добивается в итоге? Что творилось в голове этого существа? Небрежно упав на кушетку перед зеркалом, Аластор упёрся локтями в столешницу и вцепился пальцами в голову, расчёсывая кожу за ушами. Нервозность росла на едине с самим собой с каждым новым днём беспомощности, а на фоне интерес к Люциферу только увеличивался в геометрической прогрессии. В отсутствии воздействия на коротышку банальными спорами и ссорами, демон находился в полнейшем тупике… Перед кроватью назойливой мухой закружил сгусток светлой энергии, который уплотнялся, пока не стал разрывом в пространстве. Инстинктивно отдаваясь в руки своей живой тени, Аластор спрятался в плохо освещенном углу: уйти совсем не позволило щекочущее чувство под рёбрами. Из портала вывалился козлоподобный бафомет с белоснежной шёрсткой, магией отправил шляпу и трость по местам и, сделав два шага вперёд, упал на кровать. Воздушного покрывала коснулось уже человекоподобное тело ангела. Когда разрыв пространства схлопнулся, комната вновь погрузилась во тьму, и Аластор запоздало понял, что в час ночи застать в своих покоях демона для Люцифера будет, мягко говоря, неприятно. Интерес вновь забил иголочками в грудную клетку, и тише самой тени Радио-демон скользнул ближе. Как непривычно было взирать на ангела, утонувшего в бессознательном вакууме. Назвать сном это абсолютно неподвижное положение с неглубоким, почти эфемерным дыханием даже у Аластора не хватало смелости, хотя сам демон редко полноценно отдыхал по ночам. Осунувшееся лицо Люцифера и шея в сиреневых татуировках корней деревьев, сотворённых вздувшимися венами, производили сильное впечатление. Почти неизгладимое из памяти умиротворение, граничащее с выдуманным посмертным покоем, разом нахлынуло на Радио-демона. – Неужели идея Чарли об искуплении грехов запала вам в душу настолько сильно, Владыка? – бесконтрольно пролился голос без помех. Его внутреннее состояние вновь перестало совпадать с лучезарной улыбкой на губах. Швы, что закрепляли их в таком положении, напомнили о себе болью, Аластор вновь машинально пытался силой вернуть себе возможность не улыбаться. Владыка не ответил и не ощутил присутствия скверны рядом – в какой-то степени обидный для сильнейшего оверлорда факт, но играющий ему на руку, ведь Радио-демона не прихлопнут на месте за своеволие и нарушение границ чужой территории. Сколько времени он просто простоял над Люцифером, никто не считал, но такое занятие показалось Аластору забавным. Теперь он с точностью мог сказать, что, когда Владыка спит, вокруг него порой начинает искриться воздух из-за бесконтрольно вырывающейся магии. Это, должно быть, приносит ангелу, как существу, которое постоянно сдерживает силу, облегчение и более спокойный сон. Интересное знание, но абсолютно бесполезное.***
Через подоконник высоких окон перевалили багровые лучи пентаграммного солнца, прострелили воздух актового зала, что был заполнен витающей пылью. Со скоростью реактивного веника Ниффти сновала между рядами мягких кресел. Восход её забеспокоил, ведь Чарли просила убраться до девяти часов утра. Демонесса ухнула и ускорилась, хоть это и казалось чем-то невозможным. Солнце с удивлением наблюдало за шустрым созданием, думая, что жители Отеля все какие-то необычные. Из открытых створок окон в помещение залились волны ещё ночной прохлады, отчего алые занавесы над широкой сценой превратились во взволнованное море крови. Поднимаясь всё выше, к самым последним рядам, Ниффти не заметила, как начала оставлять на полу узкую дорожку из капелек пота. – Ох, дела… – на секунду притормозила демонесса, а после ринулась в обратную сторону вытирать за собой. Запах чистоты и свежести зала ударил в ноздри вошедшего внутрь Радио-демона с намерением настроить аппаратуру. Он затормозил на секунду в дверях, ослеплённый бьющими прямо в глаза лучами. Восходное солнце помахало ему розовой ручкой, пуская ярких зайчиков на стёкла шатающихся под потоками ветра окон. Алый отпечаток тени монокля на демоническом лице тронул улыбку, наполнившуюся искренностью. Когда Ниффти его заметила, Аластор уже возился с микрофонами, колонками и диджейским пультом. Демон будто игрался с помехами и шипением, а не делал техническую проверку перед маленьким концертом. За последнюю неделю прибыло ещё четверо гостей, и Чарли придумала, как оригинально познакомить их поближе – каждый должен был выступить с номером, который бы наиболее ярко отразил внутренний мир. – Ты будешь играть на пианино? Будешь-будешь? – то ли спрашивала, то ли умоляла внезапно появившаяся рядом с демоном девчушка. – Только если ты меня об этом попросишь, – промурлыкал Радио-демон и на миг водрузил ладонь на голову Ниффти. Чарли материализовалась поодаль от них из ниоткуда, и сразу же похвалила обоих за старания. Девушка явно нервничала из-за предстоящего мероприятия, которое бы показало, чего стоит Отель. Оплошать перед стариной Энджелом было нестрашно, но вот остальные шесть грешников ещё не успели настолько проникнуться атмосферой этого места, чтоб простить его владелице главную ошибку – неправильный подход к искуплению. Это состояние молодой Морнингстар можно было облегчить. – Твой отец ещё не соизволил помочь дорогой дочери с организацией? – Радио-демон как бы невзначай закинул камень в ангельский огород. – Ты что-то знаешь о его делах? – с долей подозрения звучал вопрос девушки. – Люцифер вернулся этой ночью. Странно, что ты не знала, не находишь? – Аластор сладко напевал в уши принцессе. Рассорить Морнингстаров виделось, как заманчивое предложение, ведь у этих двоих уже было затяжное недопонимание, и ничего не мешало вновь его устроить. Разумеется, теперь Люцифер искусно делал вид, что отцовство – не его слабая сторона, чтобы лишний раз не провоцировать Аластора, но внутри всё равно ревностно реагировал на выпады в сторону Чарли. – Возможно, он очень устал после… «Дьявольски, я бы сказал», – приметил про себя оверлорд. – … думаешь, будет уместно попросить его помощи? – Чарли неуверенно поглядела в глаза Аластора, искренне ища в них дельного совета. – Хах, – демон застопорился от такого резкого поворота, – твой отец, правда, нуждается в отдыхе… – Аластор не был бы собой, если бы не выкрутился из неудавшейся манипуляции. – Я полностью готов подменить его сегодня. И всегда готов, ведь ты мне как названная дочь. Благодарно обнимая ладони грешника своими, Чарли поблагодарила, но всё же хотела, чтобы Люцифер хотя бы поприсутствовал. В конце концов, отец сказал сосредоточиться на развитии Отеля, а этот концерт должен стать первым признаком того, что девушка действует и чего-то достигает. Нехватка признания окружающими, видимо, была семейным недостатком Морнингстаров. Аластор столкнулся с Люцифером через два часа у входа за кулисы перед самым началом выступления. Ангел тянул улыбку до ушей, отчего в мимических морщинках было видно, сколько тонального крема и отбеливающей пудры он нанёс на лицо прежде, чем выйти к публике. О почти смертельном желании спать не говорило ничто, опрятный вид, косметика и показушная бодрость делали своё дело на ура. Закрыв собой дверь, Радио-демон преградил Владыке путь, и ощущение, что коротышка зол уже автоматически, вводило в азарт, которого не хватало всю неделю. – Как прошли дела? Глядя на вас, могу предположить, что превосходно, – помехи воодушевлённо перебивали собственный голос. – Более чем, – не снимая улыбки, Люцифер горделиво занёс ладонью упавшие на лицо волосы назад, открывая лоб. Он ткнулся в сторону от грешника, чтобы открыть дверь и уйти, но тот элегантно выставил микрофон. Намёк на желание конфликта считался мгновенно. – Полагаю, вы не посветили дочь в свои планы? Недоверие порождает недоверие, – пропел Аластор, наклоняясь вперёд. – Я сказал ей заниматься Отелем, остальное – моя компетенция, – Люцифер раздражался быстрее обычного и не мог удержать рвущиеся наружу оправдания. – И я доверяю Чарли полностью. – Поэтому не сообщаете о своём возвращении? – Ну, разумеется, об этом сообщил ты, говнюк! Наследил в моих покоях так, что не отмыть и за месяц, – повышенный тон Люцифера пустил по воздуху полутёмного коридора тонкую трещину назревающей драки. – Вы сами не поставили защитных заклинаний комнату, – Аластор выставлял Владыку виноватым во всём, ему хотелось надавить на каждую слабую точку разом. – К слову! С каких пор забота об Аде стала вашей компетенцией, м? Кулак падшего ангела просвистел мимо головы демона, впечатавшись в дверь за его спиной. Шесть крыльев мощно создавали ветер в помещении, нивелируя разницу в росте мужчин. Реально ударить противника Люцифера сдерживала гордость. – Не смей судить о моих действиях. – узкие змеиные зрачки Владыки, испепеляли жалкого… – Но я имею на это право, ведь за вами больше грехов, чем за мной, – Аластор развёл руки. – Ведь даже моё рождение произошло из-за вашей ошибки. Хотели дать волю людям? Но дали только нож в руки маленького ребёнка. Ой, как вышло неудобно! Люцифер схватил воротник рубашки демона и притянул, предупредительно зарычал в лицо, не в силах сложить ответ из осколков слов и чистого гнева. – А потом отказались от нас, – зараза злоти проникла внутрь Радио-демона. – Довели жену безответственностью и лицемерием, бросили дочь в одиночестве, отдали правительство оверлордам и Грехам, да вы настоящий корень всех проблем! Демоническая форма Аластора сама овладела телом, щупальцы отшвырнули падшего ангела, приложив того о стену. Встав на четвереньки и протянув шею вперёд, демон походил на Адского пса – Цербера. – При этом вы баловень судьбы с силой, какая нам даже не снилась, – деформация голоса Аластора была слишком сильной, всегда собранный оверлорд вновь терял контроль над эмоциями из-за вопиющей несправедливости мира. Люцифер внезапно обернулся в обычное состояние, медленно сполз по стене и опустил голову между согнутых коленей. Оставаясь неподвижным, ангел не смотрел на врага, не защищался, не сопротивлялся: ты прав, мол, убивай, коль считаешь, что это будет мне достаточным искуплением. И Аластор бы убил, хотя бы попробовал, но… время не пришло. Их могут увидеть, это поведение может оказаться провокацией, сил может не хватить, даже если Люцифер отдаст жизнь просто так – слишком много неопределённых знаменателей. – Вы не заслуживаете прощения даже от Чарли, – Аластор вернулся в простое тело. – Я вижу насквозь ваше желание вернуться в Рай. Избавиться от съедающей вины. «Как же он выматывает», – шрамы на ангельской спине заныли сильнее. – Чего ты хочешь? Моей силы или моих вечных мук? – просипел Люцифер куда-то в пол. – Вашей силы, – наклонившись к падшему во всех смыслах ангелу, оверлорд поднял за подбородок его лицо к себе. – Тогда перестань выводить меня на эмоции, – поморщившись от холодного прикосновения, мужчина ударил запястье. – Вы жалкий и забавный, а за такими сущностями интересно наблюдать… – Враки, – перебил Люцифер, – тебе интересна только моя смерть. Ведь я – средоточие несправедливости, и каждый день наблюдать за существованием такого тебе невыносимо. «Отчасти так и есть», – Аластор ещё сомневался, насколько ему всё равно на потешность Владыки. Но он был вполне доволен случившейся стачкой: теперь демон убедился, что падший ангел действительно работал для искупления, устав от вечного самобичевания. Его мотивация стала чуть более освещённой, что изрядно успокаивало зудящий за оленьими ушами интерес. Впрочем, оба поняли, что за семь дней отвыкли от всплесков эмоционального фона, от оживления и остроты чувств. Аластор уже ощущал, что часть плана напрямую зависит от таких противостояний, и часть его самого начинала зависеть от этого. Концерт проходил без заминок, каждый грешник отдавал всего себя на сцене, открывая душу новым знакомым. Сидя дальше всех от сцены, Люцифер прятал от взглядов грешников и дочери. Сначала он полагал, что будет скрывать только помятый вид, но потом пришлось надеяться, что никто не заметит выступивших слёз и учащённого дыхания. Его до глубины души трогало выступление каждого грешника. Они не делали ничего сверхъестественного, просто показывали свою жизнь на Земле и в Аду, но именно переданные от первого лица, а не просмотренные через прибор судьбы заставляли прочувствовать всю тяжесть существования людей. Все их страдания, как гной из прорвавшегося пузыря, болезненно вылезали наружу. Весёлая музыка и грузный текст песни, хорошие вокальные данные и прогоркший от крепких адских сигарет голос, чистейшие помыслы и три вида крови на руках – это всё составляет миссис Мейберри. Вот она танцует на сцене в декорациях школы, её плавные движения купаются в тёплых лучах прожектора, а из губ льётся история, как она проводила дни в праведности и добрых делах. Её муж, видимо, недовольный смирной жизнью, находит приключения и изменяет этой прекрасной женщине. Мейберри крушит кабинет на сцене, и бесятки греховного гнева прыгают в её демонических глазах. Музыка становится жёстче, и переходя на высокие ноты, она повествует, как убила его любовницу, как расчленила предателя. Но злость длится недолго, ведь мисс понимает, что совершила жестокое убийство на глазах любимых учеников. Больше краха собственной судьбы женщину доводит то, что она уничтожила психику детей. И Мейберри убивает себя в наказание за роковую ошибку. Слышится выстрел – и весь свет в зале гаснет. Чувствуя неимоверное родство истории женщины со своей, Люцифер перестал понимать, как паника захлестнула его до краёв. Мир, нарисованный мозгом и глазами, поплыл и пошатнулся, ощущения оставались лишь в ладонях, в которые посекундно впивались острые когти. Протестом закричало сердце, что в истерике отравлялось боль. «С тобой всё нормально, всё нормально, нормально, нормально, нормально», – дышал на грани слышимости Люцифер. Он вскочил на застоявшиеся ноги, насильно заставляя себя подавить светопреставление перед взором, и громко зааплодировал. Потерять лицо – проявить слабость, которой теперь нет места в жизни Владыки. За ним поднялись и остальные, кто-то свистел, кто-то выкрикивал “браво”, а кто-то внимательно следил за падшим ангелом. Покрытые пеленой слёз глаза Люцифера не видели, кто это был, но мужчина отчётливо чувствовал взгляд. – Я так рада, что сегодняшний вечер прошёл просто чудесно, – на сцену вышла Чарли, желая закончить всё воодушевляющей речью. Глазок камеры смотрел на неё заинтересованно, а вот стоящий за ней Хаск, смачно зевнул. Демон достаточно устал, чтобы не вслушиваться в слова принцессы. Он был ответственен за съёмку представления и отслеживание прямой трансляции на канал корпорации VVV. Чарли подсуетилась и в качестве ещё одной рекламной акции договорилась с Воксом насчёт показа внутреннего концерта Хазбина по всем подвластным ему телеэкраны. Бывший оверлорд даже немного восхищался бесстрашию девчонки: вернуться на предприятие, где устроила пожар, и предложить сотрудничество – занятие не для слабых духом. – … и помните, что каждая ваша кривая чёрточка может стать для кого-то самой ценной, – ворковала Чарли, не сводя сияющих глаз с публики. Тут на её плечо легла чёрная, словно обугленная, ладонь отца. Повернувшись, девушка прочла в фиолетовых глазах столько гордости, что тепло дёрнуло каждую ниточку её плюшевого тела. – Я подключаюсь ко всем словам своей дорогой дочери, – Люцифер и развёл руки, обнимая весь мир. – Каждый выступивший сегодня неимоверно растрогал меня… Довольно прищуренный взгляд Хаска подкрепился улыбкой. Умудрённый годами демон давно знал, что ангел легко пропитается сопереживанием к грешникам, если действительно попробует. Хоть он и жил меньше Владыки, чувствовал, что его душа уже состарилась в то время, как душа Люцифера всё ещё оставалась мечтательной и бурной. Молодой. Даже сейчас он говорил горячо, совсем не замечая, что его речь транслируется на весь Ад. Решая подшутить, Хаск покрутил объектив и взял падшего ангела крупным планом. – … мы должны показать Раю, что превосходим чванливых ангелков по всем пунктам. Ведь нам ещё предстоит дать им решительный отпор в будущем столкновении. Люцифер осёкся, когда заметил сверкающий глаз камеры и Хаска, который показывал палец вверх. «Чёрт, поторопился», – Владыка, правда, не хотел раньше времени говорить о планах народу, но, кажется, теперь эта подлая подсматривающая камера, рассказала всё без согласия. – Впрочем, сейчас время заключительного вступления этого вечера! – Люцифер резко сменил тему и тон голоса. Спасаясь от объяснений насчёт войны и надеясь, что мало кто действительно заострит на последних словах внимание. Владыка призвал скрипку и скользнул смычком по струнам играючи. Вокруг задрожали клубы блестящей магии, превращающиеся в причудливых зверей, играющих на других инструментах. Задники сцены обратились пейзажем с Земным немецким городом. Центральная площадь перед ратушей, низкие старинные домики, мужчины и женщины в средневековых одеждах, шумно хлопающие труппе – настоящее кино в реальном времени под весёлую музыку от очаровательного мечтателя. Душа содрогнулась, когда Аластор понял, что, наблюдая за миниатюрным спектаклем, он смеялся не жестоко и наигранно, а вполне честно. Красочное и немного комичное выступление Люцифера, наполненное отсылками на человеческие сказки и реальную жизнь, ему действительно пришлось по нраву. Душа вновь шевельнулась сомнением: всё-таки Радио-демон держался рядом с падшим ангелом не только, чтоб использовать, но и потому, что наслаждался его парадом забавной глупости. Впрочем, это можно было понять и раньше, ведь прелесть чересчур весёлых и инфантильных выходок Владыки заключалась в обманчивости: за ними скрывалась богатая фантазия, острый ум и глубокая кровоточащая рана, что заставляла мужчину столько лет сидеть взаперти и прятать от других романтичное сердце. Хищный взгляд Аластора впился в нелепую улыбку. Радио-демон всем нутром желал прямо сейчас, в этот миг, когда Люцифер блистает на сцене, запустить когти в эту рану, испачкать пальцы в ангельской крови, порыться внутри тела в органах, что попадались бы на пути к сердцу. И в конечном итоге вырвать золотое, бьющееся жизнью, вечное нечто. Поглотить его, пожрав силу самого досягаемого ангела. А после… добраться и до остальных. Если бы Аластор мог, то признал бы, что испытывает истинное возбуждение в миг представления, как он возносится над Раем и Адом. Последний отзвук мелодии полоснул воздух зала и затих, иллюзии растворились под громкие хлопки зрителей. Узкие зрачки Владыки поймали взгляд Аластора. Он не перестал улыбаться, пытаясь отдышаться, но весёлость его померкла в глазах. «Я знаю, о чём ты сейчас думал», – пытался ясно донести Радио-демону свою мысль без слов. Аластор равнодушно отвёл взгляд, переставая следить за карликом, но ему до невозможности нравилось, что теперь Люцифер будет весь оставшийся день смотреть с опаской и плохо скрываемым гневом. Когда постояльцы покинули актовый зал, Хаск утащил камеру и другую телеаппаратуру, к которой Аластор не собирался даже прикасаться, а Ниффти вновь забегала со шваброй, Радио-демон спокойно и размеренно разложил всю подвластную ему аудиотехнику по местам. Мозг усердно анализировал слова Люцифера об “отпоре в будущем столкновении”. Цепляясь за нити доступной информации, демон плёл свою версию, похожую на салфетку в технике макраме. Спустя несчётное время Аластор покинул зал, заперев все входы. Пока ключ мерно проворачивался в замочной скважине, мохнатые уши навострились и, как эхолокаторы, определили, что неподалёку, за поворотом коридора, беседуют трое, чьи голоса определить было плёвым делом. – О, прекрасно, что вам у нас нравится! Если будут какие-то предложения, не стесняйтесь идти к Чарли или ко мне. Люцифер, конечно, кто же ещё? – Пока что у меня только одно опасение… Не в обиду вам, мисс Морнингстар, но я хочу знать, насколько глубоко вы погружены в психологию? Это уже хара́ктерная миссис Мейберри. – Э-э-э… достаточно мало. Я пользуюсь представлениями о праведном поведении и небольшим опытом. Как всегда неуверенная в себе Чарли. – Тогда как же вы хотите исправлять людей, если мало понимаете в этом? Аластор разлился чёрной жидкостью по полу, перетёк ближе к говорящим, заметив стоящий горшок с шипастыми алыми розами, спрятался в его тени. – Должно быть, вы более продвинуты в психологии, миссис? Всё-таки работа с детьми требует глубоких знаний в этой сфере, – переманил внимание Владыка, по выражению лица было нетрудно понять, насколько сильно его заинтересовала эта грешница. – Разумеется. Мои воспитанники были очень разными. Как бусинки в калейдоскопе. И к каждому – найди подход, каждому – помоги. – Может быть… вы тогда дадите мне несколько советов? – в глазах Чарли считалась надежда и решительность развиваться и расти дальше. Люцифер явно поплыл от такого упорства, и Аластор обязательно закатил бы глаза, если б мог. – Хм, это было бы интересно, – Мейберри задумалась, а потом подмигнула девушке. – Могу завалить вас книжками по психологии и провести несколько лекций. Буду личным ментором. Радости, перемешанной с уважением и благодарностью, не было меры, и Чарли с разрешения женщины обняла её. Настолько утонув а умилении, Люцифер не сразу понял, что эти двое уже отошли от него по ручку, обсуждая что-то. Владыка спохватился и было побежал вдогонку, но его будто потянули назад за широкий воротник сюртука. Потусторонний шёпот прошёлся по уху и остался отвратительным холодным отпечатком на нём. – Значит, наш великий Император собирает армию человечества?